старый пират

     Весна 1983 года… Генсеки мрут как мухи, в ВС-389/36 чистый воздух. Прекрасная экология в политлагерях!
Первый день на зоне.
Вытолкнули из БУРа-карантина. Ровная аллея, белые бараки, клумбы - никого, все на работе. Навстречу спешит на костыле маленький старичок без левой руки и правой ноги. Оставшейся рукой машет приветственно: здравствуй, племя младое, незнакомое... не боись, это только в первые 10 лет тяжко...
Дядя Володя, бывший директор рязанского ликероводочного завода. В войну он "расстреливал стариков, женщин и детей", как утверждали гебисты, подводя его под расстрельную же статью. И хотя он уже отсидел свое за сотрудничество с немцами в шестнадцатилетнем возрасте (рассказывал, что его уже расстреливали и немцы, и наши, но выбирался из-под трупов, выживал и уже привык), его взяли во второй раз, как и многих других «стариков за войну» - основной состав зеков в предперестроечных политлагерях.
В те же лагеря отправляли и настоящих политзеков - антисоветчиков и сверхсоветчиков-марксистов, слишком уж поверивших в коммунизм. Молодые чекисты получали за это награды и повышения, пропагандисты семеновы и боровики - гонорары.
Дядя Володя не хотел выходить на волю, мол, пионеры убьют, да и сын - секретарь парткома. Чекисты же, наоборот, хотели его сактировать, выпустить, чтобы не срамиться. Как и всех его приходилось сопровождать в снежном поле с овчарками и автоматчиками. А он идти-то сам не может, его на санках другие старики возят. И в воронок втроем грузят... Вся зона смеется.
Он умирал долго, врачи последнюю ногу грозились отрезать, курить не давали. Приносил ему тайком махорки, а он все кусочек масла совал, которое экономил для обмена.

продолжение воспоминаний А. Смирнова следует, а начало было в "тёзка моего деда"