Блок. А. М. Добролюбов. Прочтение

35. А.М. Добролюбов






                A.M.D. своею кровью
                Начертал он на щите.
                Пушкин
               

                Из городского тумана,
                Посохом землю чертя,
                Холодно, странно и рано
                Вышло больное дитя.
                Будто играющий в жмурки
                С Вечностью — мальчик больной,
                Странствуя, чертит фигурки
                И призывает на бой.
                Голос и дерзок, и тонок,
                Замысел — детски-высок.
                Слабый и хилый ребенок
                В ручке несет стебелек.
                Стебель вселенского дела
                Гладит и кличет: «Молись!»
                Вкруг исхудалого тела
                Стебли цветов завились…
                Вот поднимаются выше —
                Скоро уйдут в небосвод…
                Голос всё тише, всё тише…
                Скоро заплачет — поймет.
                10 апреля 1903






     Непосредственным поводом к написанию стихотворения послужило, конечно, совпадение аббревиатуры лозунга A.M.D. с инициалами А.М.Д[обролюбов]. Добролюбов – поэт из первого поколения символистов, пожалуй, наиболее полно воплотивший принцип жизнетворчества. Но Блок писал не про Добролюбова, как не писал он про Л.Д.М. – он писал о себе.

     A(ve), M(ater) D(ei) – Ave, Mater Dei – "Радуйся, Божья Матерь!"– вообще-то это начало католической молитвы, у «рыцаря бедного» оно – было девизом, а вот для Блока… Аббревиатура из трех заглавных букв для него всегда была инициалами посвящения. Например:

                «Через двенадцать лет

                К. М. С.
                1.
                Всё та же озерная гладь,
                Всё так же каплет соль с градирен...»


     И какие буквы начертаны были на его щите в 1898-1904 гг – достаточно очевидно.

     И опять же, как и в других случаях, эпиграф у Блока – это не квинтэссенция текста, не подсказка к его разгадке, а ссылка на предшествующую сценку, на то, что надо держать перед «очами души», читая данное стихотворение. Приведем его:

Александр Пушкин
               
                «Жил на свете рыцарь бедный,
                Молчаливый и простой,
                С виду сумрачный и бледный,
                Духом смелый и прямой.
                Он имел одно виденье,
                Непостижное уму,
                И глубоко впечатленье
                В сердце врезалось ему.
                Путешествуя в Женеву,
                На дороге у креста
                Видел он Марию деву,
                Матерь господа Христа.
                С той поры, сгорев душою,
                Он на женщин не смотрел,
                И до гроба ни с одною
                Молвить слова не хотел.
                С той поры стальной решетки
                Он с лица не подымал
                И себе на шею четки
                Вместо шарфа привязал.
                Несть мольбы Отцу, ни Сыну,
                Ни святому Духу ввек
                Не случилось паладину,
                Странный был он человек.
                Проводил он целы ночи
                Перед ликом пресвятой,
                Устремив к ней скорбны очи,
                Тихо слезы лья рекой.
                Полон верой и любовью,
                Верен набожной мечте,
                Ave, Mater Dei   кровью
                Написал он на щите.
                Между тем как паладины
                В встречу трепетным врагам
                По равнинам Палестины
                Мчались, именуя дам,
                Lumen coelum, sancta Rosa! 
                Восклицал всех громче он,
                И гнала его угроза
                Мусульман со всех сторон.
                Возвратясь в свой замок дальный,
                Жил он строго заключен,
                Все влюбленный, все печальный,
                Без причастья умер он;
                Между тем как он кончался,
                Дух лукавый подоспел,
                Душу рыцаря сбирался
                Бес тащить уж в свой предел:
                Он-де богу не молился,
                Он не ведал-де поста,
                Не путем-де волочился
                Он за матушкой Христа.
                Но пречистая сердечно
                Заступилась за него
                И впустила в царство вечно
                Паладина своего».

     «Бедный рыцарь» непостижимое видение имел на пути в Женеву, а Блок… Может быть, Блок, читая эти строки вспоминал то, что он опишет в дневнике 18-ого года про зиму 901-ого:
     «25 января – гулянье на Монетной к вечеру в совершенно особом состоянии. В конце января и начале февраля (еще – синие снега около полковой церкви, – тоже к вечеру) явно является Она. Живая же оказывается Душой Мира…»
     Но, учитывая предыдущее стихо («У забытых могил пробивалась трава») здесь опять о более раннем «видении», которое случилось где-то в 93-96 годах, про которое он вспомнит «явственно увидев Ее»: «Сбылось пророчество мое», которое вспомнит позже в стихотворении «К музе»:

                «                …на рассвете,
                В час, когда уже не было сил,
                Не погиб я, но лик твой заметил
                И твоих утешений просил
                29 декабря 1912»

то есть, если перевести с языка лирики на язык мемуарной прозы, была бессонная ночь, и на рассвете, когда казалось, что – что? – вот-вот сведёт ума и казалось, что гибель неизбежна, юный поэт «лик твой заметил»: он попытался из муки сделать произведение искусства (помните? - «...и вглядываясь в свой ночной кошмар / строй находить в нестройном вихре чувства»).
   
     Которое распишет в стихотворении лета 1902 года «Ты свята, но я Тебе не верю»:

                «…И давно всё знаю наперед:
                Будет день, и распахнутся двери,
                Вереница белая пройдет.

                Будут страшны, будут несказанны
                Неземные маски лиц…
                Буду я взывать к Тебе: «Осанна!»
                Сумасшедший, распростертый ниц.
               
                И тогда, поднявшись выше тлена,
                Ты откроешь Лучезарный Лик.
                И, свободный от земного плена,
                Я пролью всю жизнь в последний крик.
                29 октября 1902»

     Вот представьте себе того мальчика (тогда ему было где-то меж 13-ью и 16-ью годами), еле тогда выжившего («не погиб я...») в столкновении с играми Высших, и теперь читайте:

                Из городского тумана,
                Посохом землю чертя,
                Холодно, странно и рано
                Вышло больное дитя.
                Будто играющий в жмурки
                С Вечностью…

     который проиграет:

                Стебель вселенского дела…
                …Скоро уйдут в небосвод…
                Голос всё тише, всё тише…
                Скоро заплачет — поймет.

*

Из Примечаний к данному стихотворению в «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах» А.А. Блока:
«
     Александр Михайлович Добролюбов (1876-1944?), поэт-декадент; выпустил сб.
"Natura naturaпs. Natura naturata" (1895).
     Летом 1898 г., пережив духовный перелом, решил порвать с миром цивилизации и ушел в Соловецкий монастырь. Позже создал секту "свободных христиан" ("добролюбовцев"), проповедовал идеи, близкие толстовству ("любовь и мир", отказ от военной службы, от эгоизма и развращенности "цивилизованной" жизни). Был под судом, сидел в сумасшедшем доме, много странствовал по России (см. Азадовский К.М. «Путь Александра Добролюбова» // БС-3. С. 121-146; Иванова Е. «Один из "темных" визитеров»// Прометей. М., 1980. Т. 12. С. 303-313).
     Отношение Блока к Добролюбону было сложным. 30 октября 1901 г. Блок сочувственно конспектирует в ЗК1 тезисы доклада Р.В. Иванова-Разумника «0 "декадентстве" в современном искусстве», посвященные критике Добролюбона как декадента. В сентябре 1902 г. Блок пишет в ЗК : "Добролюбов - глава лапососания". Однако в дальнейшем его отношение к Добролюбову меняется. В годы написания статей о народе и интеллигенции (1907-1908) Блок рассматривает Добролюбова в ряду литераторов-символистов, ушедших "в народ".

   - «... Вышло больное дитя». - Добролюбова многие современники считали душевнобольным (ср. в блоковском конспекте тезисов доклада Иванова-Разумника в ЗК : "Добролюбов - ближе всех к психическим больным (из наших современных декадентов) ( ... ) Произведения Добролюбова принадлежат более психиатрической, чем литературной оценке").
     Однако если для Иванова-Разумника болезнь "декадента" Добролюбова была знаком душевной аномальности всего направления (символизма 1890-х годов), то Блок, в духе романтической традиции и Достоевского, видит именно в болезни проявление высоты духа ("мальчик больной" - проповедник "вселенского дела").

     - «... В ручке несет стебелек» и след. - Фольклорно-мифологический образ мирового древа, связывающего небо и землю, важен для младших символистов, мечтавших о "синтезе" земного и небесного начал бытия. Этот символ соединяется с "гаршинским" пластом текста - символикой трагической и героической борьбы со злом без наДежды на успех ("Atta1ea princeps", "Красный цветок").

     - «Стебель вселенскою дела ...» - "Вселенское дело" для младших символистов - утопия спасения мира Красотой. Здесь одновременно характеризует и взгляды ушедшего "в народ" Добролюбова.

     - «Скоро заплачет- поймет».- Отражение типичных для Блока в 1903 г. сомнений в реальности мистического преображения мира.





»