В пространстве трех времен. Глава 2

               
                2

                Первый урок у меня в украинском классе - 7-А. И это хорошо – можно успокоиться…
                Вот написала   слово «успокоиться и поняла: не то! Жаль, что удивительно  точное слово «расслабиться» в прошлом  веке еще не  было столь популярным, как сейчас, в двадцать первом. В нем столько оттенков! Я действительно расслаблялась в этой удивительной тишине, которую не нарушали подростки. Через десять минут, в которые  я заполняла журнал,  тишина становилась угнетающей.
                Иду по коридору под аккомпанемент звонка. Слышу сзади шаги и голос Виталия Александровича:
                - Вы в седьмой «А»?
                Теперь он идет рядом. Мой ровесник. Высокий блондин, обычно молчит, славится железной дисциплиной на своих уроках и повышенным вниманием женского коллектива к его персоне. Хотя красотой не блещет, но и не урод. Он из тех, кто  притягивает к себе мужским началом: не болтун, не бабник, в склоках не участвует. В учительскую редко заходит  –сидит в своем  кабинете с  подсобкой.
                Это он ко мне обратился впервые за год моей работы, и я почему-то смутилась, кивнула в ответ, а он как-то покровительственно улыбнулся. Второй раз за утро.
                - Так как вам  седьмой «А»? Вы там от скуки не умираете?
                - Ребята, конечно, тихие, руки не тянут…
                - Вот-вот! На класс  только глянешь – и все! Замерли! Ручки сложили, как в первом классе их научили. На подростков не похожи.
                Мы остановились под дверью 7-А. За нею было  действительно тихо, словно комната стояла пустой.
                - Нет, - ответила я негромко. – Думаю,  в их семьях с детства прививают уважение к школе. Все наши  хулиганы – не поселковые,  обитают на проспекте Гагарина. Вы заметили?
                - Ну-ну,- фыркнул Виталий Александрович и пошел дальше.
                Я не успела подумать, почему он завел  разговор именно об этом классе, если обожает дисциплину? И что означает его насмешливое «ну-ну»?

                Полезно заглядывать в будущее – далекое и не очень. Хотя уже не сотрешь  каких-то помарок в своем прошлом.
                За годы  работы в одном коллективе с Виталием Александровичем он так ни разу больше со мною и не заговорил. Сейчас я думаю: мой  ответ показался ему в духе того времени – как фраза из газеты.
Хорошо, что я не попала под его мужское обаяние. Мне было не до него, наши пути не пересекались, но в моей памяти о коллегах по работе он оставался  независимой личностью.
                Но как же я заблуждалась в оценке этого учителя!   Через много-много лет я узнала от своих бывших учеников, ставших учителями,  каким отвратительным типом был этот человек. На его уроках сидели тихо? Так ведь из страха! Он унижал детей, обзывая уродами, питекантропами, был несправедлив к  послушным..Ученики его
ненавидели.    
                Вот почему он не любил 7-А…К ним труднее было придраться, они не давали повода…
                Я помню,  как драматически оборвалась его учительская карьера в нашей школе.  Виталий работал и в вечерней школе, и там одного  из своих взрослых учеников сделал мишенью для издевательства.  Парень  однажды утром взял ружье и устроил засаду под домом учителя. Хотел он только напугать своего мучителя или ранить, так никто и не узнал. Из дому вышел младший брат Виталия, высокий блондин. В темноте зимнего утра мститель перепутал братьев -  выстрелил и убил беднягу наповал.
                Помню, как в учительской жалели несчастного физика и его брата. Как он будет теперь жить? Осознает ли свою вину? Изменится ли его отношение к тем, кто зависит от него?

                Вхожу в 7-А. Мне его дали в этом году, я еще не запомнила всех имен…
                Как они дружно вскочили! И все улыбаются. Мне.  И это похоже на объяснение в…  симпатии.
                - Здравствуйте, ребятки! – говорю, и у меня самой  - рот до ушей, как у Буратино.- Садитесь!
                С грохотом садятся, и только тихий  шепот разбегается шелестом по классу.  Вот оно что!  Девочки сосредоточенно изучают на мне подарок мужа - ажурный вязаный костюм из шерсти солнечного цвета, импортный, можно сказать - выстраданный Витей в длиннющей очереди.
                Я знаю – он мне идет, красиво облегает фигуру, и я в нем не такая худая…А девочки… да они же будущие женщины! И пусть себе пялятся минутку, пока я заполняю журнал. Я их быстро отвлеку.
                -  Та-ак,  маленькая орфоэпическая зарядка!
                Быстро пишу на доске через запятую  русские слова, в которых наши горожане ставят неправильное ударение. Хочу, чтобы мои ученики разговаривали грамотно  на обоих языках.
                - Верба, гусеница, арбуз, звонит, поняла, квартал, жалюзи, свёкла…
                Написала пятнадцать слов, зову к доске:
                - Кто хочет прочитать и расставить ударения?
                Ни одной руки, хотя на прошлом уроке  правильно читали добрую половину слов. Мой родной класс уже тянул бы руки с воплем:
                - Меня! Я! Я хочу!
                А потом вызванный счастливчик будет читать и ошибаться под хоровое негодование класса:
                - Ты что-о?! Надо говорить: вЕрба, арбУз, понялА!
                А эти стесняются!
                - Никто не  виноват, что в нашем городе разговаривают  на  двух языках, смешивают их, и получается суржик, - говорю я, - но мне хочется, чтобы вы грамотно произносили слова.  По устной речи проверяется степень вашей культуры. Но пока вы учитесь, ошибки прощаются. Ну, смелее!
                Смотрю ожидающе  на Надю. Она встает и направляется к доске. Берет мел, неуверенно расставляет ударения – пока правильно.
                - Надя, вслух произноси, так лучше запомнишь!
                Девочка  срывающимся голосом читает, и за  каждое правильное ударение я хвалю ее:
                - Умница, молодец.
                К концу списка голос Надин становится  звонким, как на линейке в пионерлагере при сдаче рапорта.
                Все-таки она ошибается на слове «свЁкла», но класс молчит.
                Я поправляю,  и вдруг Надя обретает голос:
                - Так у нас  же все говорят: буряк, а никакая не…как там? СвЁкла, да?
                Класс оживляется, кто-то хихикает, кто-то  из мальчишек выкрикивает:
                - Надька правду говорит, мы борщи варим с буряком!
                - Старайтесь не путать два языка. Они хоть и похожи в чем-то, но все-таки разные. Культурный   человек  должен разговаривать правильно на обоих языках. А знать два  – это здорово. Сами подумайте: вот вы понимаете два языка, песни поете на двух, книги читаете на двух, учите два языка плюс английский. Это же замечательно! Думаете, я никогда не ошибалась? Один раз, например,  работу хорошую  потеряла – из-за одного  ударения.
                - Расскажите, Людмила Евсеевна! – просит неожиданно Юра Ж., самый видный паренек в классе – высокий, смуглый, с крутыми завитушками черных волос. Они длиннее, чем положено.  Красивый мальчик, еще и отличник. Говорят, его мама – цыганка, из давно оседлых.
                -    Если останется время в конце урока, расскажу. Сначала отпустим Надю.
                Та, бедняжка, переминается  возле доски  с ноги на ногу.
                - Надя, я тебе ставлю пять с минусом, неси дневник. Но в журнал…тут такие  узкие клеточки, что минус не помещается. Получается кругленькая пятерка.
                Надя так шустро срывается - за дневником,  что все смеются, и мне это приятно. Щечки у нее порозовели, голубые глаза  красиво потемнели. Славная девочка.
                Я, конечно, потратила больше времени на орфоэпические штучки, но не жалею: между мною и классом  словно  сократилось расстояние – до рукопожатия.
                Главная тема урока несложная – синтаксис простого предложения. Никто по-прежнему руку не тянул, но на мои шутки дети откликались смехом, после которого не все умели сразу остановиться. Но естественный шумок мне не мешал  - он таял,   стоило мне сдвинуть брови к переносице.
                Прозвнел звонок, а все сидят, смотрят на меня вопросительно.
                -  Вы обещали…- это голос с задней парты.
                - Ах,  да!  Я после окончания университета не могла найти работу. – Невольно перехожу на быструю речь. Переменка маленькая, а нужно еще успеть в учительскую - классные журналы поменять. - И вдруг мне подсказали, что есть одно место редактора. Не буду говорить, где. Пришла, а мне: « Извините, уже нашли человека». Я им говорю: «Ну что же, я пОняла. До свидания».
                И вдруг слышу  вдогонку:  « Мы бы вас все равно  не взяли, раз вы неграмотно слова произносите. Не пОняла, а понялА нужно говорить».
                Я чуть  сквозь землю не провалилась от стыда. Зато на всю  жизнь запомнила, как нужно произносить это слово. Ну, как? Не слышу!
                И хор моих вчерашних тихонь радостно, хотя и нестройно, пропел:
                - По- ня -лА!
                Все засобирались, побежали на переменку, но каждый мне персонально крикнул:
                - До свиданья, Людмила Евсеевна!
                Я не успевала отвечать. Но на сердце стало тепло...
                А  Юра Ж. копался в своем портфеле дольше всех, потом подошел к моему столу, где я заполняла журнал, кинул возмущенно:
                -  И все-таки, Людмила Евсеевна, они – гады! Из-за одного слова…
                Классную комнату уже заполняли крикливые чужие  пятиклассники. Я даже ответить не могла в этом гаме.



                Школа наша  была когда-то украинской и  строилась для жителей поселка  «Победа», который тянулся  вдоль Южной железной дороги и по своим  бытовым устоям долгое время походил скорее на село.  Мне нравились его одноэтажные скромные домики в плену у вишневых, яблоневых и абрикосовых деревьев, с пахучими цветниками, железной калиткой и высоким забором, за которым либо тявкают мелкие собачки, провожая редких прохожих, либо хрипят от злости крупные псы.   Поселок словно вползал  по склону к вершине холма, на котором возвышалась школа.
                Десять лет назад с тыла ее возник проспект Гагарина, застроенный  пятиэтажными близнецами - «хрущевками», население которого было сплошь русскоязычным.
                Постепенно украинские классы исчезали. Прагматичные родители смотрели вперед, когда их чадо будет поступать в институт и сдавать экзамен по русскому языку (писать  сочинение). Так лучше записаться сразу в русский класс, даже если ребенок говорит на украинском, как вся семья.
                К моему приходу в школу в каждой параллели оставалось только по одному украинскому классу. И ни в чью голову не приходила мысль: как же  так? Мы живем в Украине, а язык этого государства – в загоне? И почему при поступлении в институты пишут сочинение на русском языке?
                И почему там,  наверху, никто не тревожился  о постепенном убиении украинского языка?
                Да, так исторически сложилось, со времен Екатерины Второй, что город был населен множеством национальностей: украинцами, русскими, немцами, евреями, и  русский язык стал  межнациональным, объединяющим. Его понимали все. Но и украинский язык понимали все! Он же входил в обязательную школьную программу, как и украинская литература.
Но статус государственного он получил только в октябре 1989 года.
И я, чистокровная украинка, не заморачивалась этой проблемой. Не созрела. Как и все мои коллеги…
Но я еще вернусь к ней.
 
Продолжение  http://www.proza.ru/2019/09/19/1333