Сталин как естественный продукт общества и времени

Сталин как естественный продукт общества и своего времени
(Краткие заметки, направленные против сложившихся тенденциозных искажений)

                Леонович Владимир

Википедия: Пассионарии — в пассионарной теории этногенеза люди, обладающие врождённой способностью абсорбировать из внешней среды энергии больше, чем это требуется только для личного и видового самосохранения, и выдавать эту энергию в виде целенаправленной работы по видоизменению окружающей их среды. …
Являясь людьми нового склада в популяции, пассионарии ломают сложившийся уклад жизни, из-за чего вступают в конфликт с обществом. …
Термин введён Л. Н. Гумилевым. 

Октябрьская Революция выявила и свела в единую когорту революционеров,- как вождей, так и рядовых подвижников-пассионариев,- которые и повели с собой угнетенные массы.
Это пассионарии сформировали образ большевика. Это о них рассказ-гимн «Данко», написанный Максимом Горьким.
Трое из этой жертвенной когорты выделяются особенно – это несомненные лидеры революции: Ленин, Троцкий и Сталин.
Каждый из этих вождей действовал сообразно своей цели. А цель у них была общей – построение коммунизма, для блага народа. Однако, не смотря на единство цели, каждый из них стремился действовать по-своему, в соответствии со своим конкретным представлением о текущей обстановке и о своем представлении о народе, для которого коммунизм и должен был строиться.
О коммунистическом обществе, и его конкретном устройстве у революционеров были весьма смутные представления, которые сводились к перечню благ, ожидающих будущих обитателей социального рая.
Конкретная практическая деятельность каждого из вождей определялась их особым, сложившимся у каждого, представлением о народе, которое каждый из них составил сообразно своему жизненному опыту.
По всей видимости, самой неприглядной моделью общества пользовался Сталин. В его представлении имеющееся общество нельзя было перестроить в лучшую сторону без грозного понуждения и строгого надзора. Отсюда вытекает тактика и стратегия централизованной вертикали власти, внедряемой Сталиным в управление партией и государством, и которые так раздражали романтически настроенного Троцкого.
Ленин интуитивно не разделял взглядов Сталина, но практически не мог им ничего противопоставить, сравнимого по эффективности воздействия и скорости реализации. Ленин по своему опыту строительства партии знал, сколь трудоемок, неповоротлив и медлителен демократический метод. Распространение этого опыта на управление разветвленной сетью низовых организаций не сулил ничего хорошего.
После победы в гражданской войне, в которой позиция Сталина была единственно возможной, и вследствие этого утвердила его в своей безоговорочной правоте, Ленин, скорее всего, начал догадываться, что революция породила урода, который не способен без специальных мер поддержки, самостоятельно превратиться в прекрасную мечту. А в качестве специальных мер по преобразованию общества назойливо напрашивался надежный метод Сталина – централизованная вертикаль власти, которая неизбежно и естественно должна была эфемерную диктатуру пролетариата превратить в рутинный, элитарный партийный тоталитаризм.
Революция, фактически, оказалась у разбитого корыта. Значительная часть пламенных революционеров-искровцев, которых и так было недостаточно, погибла в горниле гражданской войны. Победившая, тем не менее, партия большевиков пополнялась в основном ушлыми прихлебателями. Принятые партией меры защитной фильтрации оказались недостаточными.
Конечно, если бы можно было в то время принимать решения чисто теоретически, то по модели, соответствующей представлениям Сталина начинать перестройку общества с целью построения хотя бы  социализма - было бессмысленно. Но этот вывод следует только без учета марксистского тезиса «бытие определяет сознание». Этот коварный тезис всё менял в представлении Сталина. Действительно, если насильно построить социализм казарменного толка, используя для этого только наиболее подходящую часть общества, то со временем есть надежда приучить использованную часть (новый этнос) к навыкам и морали нового общества всеобщей справедливости.
А как при этом быть с неиспользуемой частью, и как велика отвергнутая часть?  Ответ достаточно логичен в рамках моральных устоев Сталина, становление которых, в принципе, не зависело от принятой им веры.
Отвергнутая часть общества должна трудиться на благо достойной части общества, трудиться на благо идеи социализма, - трудиться в концлагерях. А особо упорные противники нового строя должны быть уничтожены. Это, конечно, безнравственно, но ведь цель оправдывает средства. К тому же пассионарии, как бы не осознают такого рода безнравственность; она у них ретушируется собственной жертвенностью. Готовые к собственной жертве, вожди-пассионарии легко теоретически и практически жертвуют частью общества во благо остального народа.
Сердце Данко – образный пример такой жертвы.
К тому же, Сталин в начале своего пути, не мог предвидеть размах жертвенной перестройки. Не мог он предвидеть и затягивающего нравственного падения, связанного с борьбой за власть.
Таким образом, Сталин предстает перед нами не как сознательный субъект-злодей, внедрившийся в партийные ряды в корыстных интересах, а как элемент исторического зла революционного провидения, следствие текущих  обстоятельств.
Сталин – зло, но это зло, порождено не порочной идеей, а историческим стечением обстоятельств и сложившейся к тому моменту структурой общества.
Если бы судьба избавила человечество от этой троицы, то непременно нашлись бы другие лидеры подобного толка, только менее даровитые. И они также попытались бы пройти путем, пройденным Сталиным. Другого пути в той ситуации просто не было.
Более демократичный вариант революции, проповедуемый Троцким, подточил бы революционный порыв гораздо быстрее. Революция попросту не выиграла бы войну с Белыми.
История покатилась бы совсем по другим ухабам. Семейные пары зачинали бы детей в другое время, в других местах и с другим настроением. Ни один из ныне живущих в нашей стране, даже не был бы рожден. Родились бы совсем другие люди. Всё население было бы другим. Поэтому нелепо и неумно сетовать на историю. Злой гений Сталина надо изучать бесстрастно, глядя в прошлое и ориентируясь только на будущее.
Часть современной общественность, увлекшись критикой вождей Октябрьской революции, не хочет видеть в тени исторических событий соучастие своих родных дедов и прадедов в перипетиях того времени.
Тоскуя по своим, якобы утерянным возможностям, отпрыски репрессированных семей не понимают, что не будь этих репрессий во время революции, то самих сетующих сейчас, просто не было бы на свете. Таким образом, хотя и очень косвенно, но Сталин нам всем, как отец родной.
А родителей не выбирают.
Вспомним выше упомянутые три модели общества, построенные для себя каждым из вождей революции. Похоже, что модель Сталина, самая нелицеприятная из трех, была наиболее верной и адекватной. Исходя из модели Сталина, приходишь к выводу, что революция была преждевременной. Что и подтвердилось последующими событиями.
Казалось бы, Ленин, как гениальный аналитик, мог сделать правильный вывод. Однако не сделал.
А может, сделал? Но не посмел предать гласности. Не посмел предать поднятый на восстание народ. Ведь отступление, даже в форме мирной сдачи власти, было чревато огромными новыми жертвами.
Кто измерит глубину трагедии Ленина, который после победы в гражданской войне, оказался у разбитого корыта, и мог надеяться только на неимоверно счастливое стечение обстоятельств. И Ленин погрузился в изнуряющую рутину хозяйственного строительства. А это значит, что не отмечаемый никем романтизм Ленина, все-таки обнадеживал его верой в подспудное прекраснодушие человечества. Таким образом, модель общества, которой пользовался Ленин, была не лишена утопичности. Трагедию, пережитую Лениным, ещё предстоит исследовать. Некому было исповедоваться Ленину, не с кем поделится своими сомнениями. И бросить свой проект в, казалось бы, победном начале – тоже было нельзя.
Теряя силы, больной Ленин предложил возглавить общее дело не Сталину, а Троцкому. Предложение было вялым. А Троцкий, в эйфории своего взлета на вершину власти, не осознал остроты момента. Он отказался, надеясь возглавить Мировую Революцию.
Вожди-пассионарии не способны к убийственному для идеи критическому выводу. Будучи врожденными, ярко выраженными и активными пассионариями, они не могут наступить на горло своей влекущей идее -  осчастливить человечество на все времена. Их вера в светлое будущее опирается на веру в природное прекраснодушие человечества. А это уже даже не утопия, это самая что ни наесть профанация.
Прекраснодушие общества можно только воспитать.
Предположение, об очевидной преждевременности Октябрьской Революции, для либеральной буржуазии и для любой правящей элиты, как острый нож у горла. Ведь, если революция была преждевременной, т.е. обреченной на неудачу, то это значит, что дело не в качестве идеала, а дело - в неготовности общества. Эта точка зрения не исключает, а даже предполагает, что возможно неограниченное повторение попыток построения справедливого общества. Задержка вовсе не из-за силы притягательной идеи – задержка в историческом моменте, и в качестве и готовности исполнителей идеи.
Между тем, исторический опыт учит, что мирным путем перестроить нравственные устои общества, в плане гарантированного обеспечения достаточной для каждого члена общества справедливости – вряд ли удастся.
Казалось бы, мудрые евреи нашли выход из патовой ситуации – это кибуцы, которые в Израиле мирно сосуществуют с капитализмом. Но никто не знает, как долго будет правящий капитал оставаться терпимым. Если кибуцы вдруг начнут процветать – и народ потянется к ним, суля естественное истощение капитализму, то останутся ли капиталисты такими мирными? Что-то сомнительно.
Однако кибуцы – не единственный путь решения проблемы. Предлагаются и другие варианты. Но ни один из этих вариантов (включая кибуцы) не тестируется авторами на совместимость с врожденным спектром предпочтений и наклонностей каждого человека, рождаемого животным, т.е. на совместимость с его эгоистичными звериными ухватками в момент становления личности.
Все родители проходят стадию преодоления детского максималистского инстинкта «моё». Преодолев же однажды этот инстинкт, в аспекте предметного потребления, родители, а вместе с ними и общество, теряют контроль над собственническими устремлениями субъекта. А субъект в этом аспекте становится всё более хитрым и изворотливым.
Слепая родительская любовь будет ломать любые общественные установки, призванные формировать гражданина эфемерного справедливого общества.
Пусть каждый попробует художественно представить себе справедливое общество. Справедливое общество, мыслится скучным, и производит впечатление ложности, ненадежности и обреченности. Нет бытовых повестей на эту тему. Только космические заморочки.
Получается, что объект борьбы за всеобщую справедливость, в плане конкретного устройства общества, отсутствует.
Осмысленно и результативно бороться можно только с явной несправедливостью.
Но угнетенное человечество постоянно, и во все времена, озабочено именно этим. И если угнетенные люди однажды победят угнетателей, то спрашивается: что это будет?
Осмысление всего выше изложенного приводит автора к убеждению, что всеобщая и всеобъемлющая справедливость недостижима, т.е. она не победит никогда. Но из любого реального состояния общества можно сделать шаг к более справедливому его устройству.
Однако теоретическая невозможность решения вечной проблемы может быть преодолена практически, на базе так называемого человеческого фактора, т.е. с участием гениального вождя, и благоприятного стечения обстоятельств.

Нижний Новгород, сентябрь 2019 года.

С другими публикациями автора можно познакомиться на странице http://www.proza.ru/avtor/vleonovich сайта ПРОЗА.РУ.