Вера, Надежда, Любовь

                Вера, Надежда, Любовь.
                Меня как реку               
                Суровая эпоха повернула,
                Мне подменили жизнь.
                Анна Ахматова
Во время небольшого затишья на передовой  в расположение  стрелкового батальона  пришел почтальон,  и  раздал   сложенные треугольником письма.
  У бойцов,  получивших  такие  треугольники,  на сердце  было радостно, ведь  это же  весточка из дома.  На  листке, вырванной из школьной тетради, иногда оставались пятна,  видимо, когда   писали   письмо, этот листок лежал на семейном обеденном столе,  и  от этих пятен  можно было уловить еле заметный запах домашней еды, которая готовилась в его семье. Взял такое  письмо в руки,  почитал, и как дома побывал.   Ну а  кто не получил весточек от своих семей,  в эти минуты  грустили. 
 Загрустил  и связист Федор Степняков.  Ему  писать некому,  у него  семья осталась в оккупации.
Федор вглядывался в лица бойцов, читающих письма. Письма написаны на разных языках,  а эмоции  на  лицах   у всех одинаковые.
Конечно, чувство зависти у него было, и  от этого никуда не деться.
Чтобы отвлечься  прилег на травку, и стал смотреть на плывущие по небу облака.
Теперь уже в голове  все мысли о семье. Как они  там? В какое жестокое время нам выпало  жить. 
  Он воевал уже два  года, с самого начала войны, и  за эти  два фронтовых года  получил  только несколько ранений. Однополчане  удивлялись,  какие ангелы-хранители  тебя берегут?  Федор, а он из сельских учителей,  не любил  грубых деревенских  шуток, отмалчивался, чтобы не давать повода для насмешек.  Своим ангелами-хранителями он считал свою семью: жену и двух дочерей. Он полагал так, хотя понимал что это  наивно: я жив, пока   живы они,  и если суждено будет погибнуть  им, погибать и ему.
После разгрома фашистов под  Сталинградом,  фронт наконец-то стал двигаться на запад.
Во время ожесточенного  боя за освобождения большого села от фашистов,  противник,   предпринял контратаку.  В  это время на наблюдательном пункте  батальона   пропала  телефонная связь с командиром  полка, и комбат дал  приказ:  срочно восстановить  проводную  связь.  Радиосвязи он не доверял,  эфир мог прослушиваться противником.
Командир взвода связи обратился  к своим бойцам:
-Приказ комбата:  срочно восстановить связь. Добровольцы есть?
В ответ тишина.  В разгар боя выходить из укрытия и лесть под пули желающих не было. Все думали  так:  если  прикажут,  пойду.
Вызвался Федор Степняков. Взял с собой винтовку, катушку с полевым телефонным проводом,  перед тем как подняться из окопа,   глубоко вздохнул и  сказал:
-Ну,  теперь храните меня,   Вера, Надежда, Любовь.
Эти   слова удивили  находившегося с ним в  одном окопе   Фому  Родникова. Что-то  Федька чудит, ведь другие поднимаются из окопов  со словами: за Родину,  или за Сталина, а этот за Веру, Надежду, Любовь.
Федор,  зажав в  руке  провод  неисправной линии связи, передвигался быстро, но был внимателен и  осторожен, чтобы не подорваться  на  мине, и  не нарваться  на диверсантов, которые могли нарушить связь.
Он скрытно пробрался  по  зарослям  какого-то кустарника,  и  вышел к полю. Линию связи с наблюдательным  пунктом  полка  проложили ночью.  Под покровом темноты на открытой местности, если вести себя тихо, было безопасно,  а  днем   можно было получить пулю от снайпера. 
За время войны поле поросло  бурьяном,  но бурьян все равно бы смельчака  не укрыл, так как  позиции фашистов  располагались  на  высотке  и открытые места   были под контролем  наблюдателей  и простреливались. 
Степняков все же рискнул перебраться  через  поле ползком,   и  попал под пулемётный обстрел.
Первая  пулемётная очередь прошла немного выше  Федора,  и он успел укрыться в небольшой, заросшей травой воронке, оставшейся после боев сорок первого года.
 С вражеской стороны заметили, что  наш связист нашел какое-то укрытие, и пулемётчик держал это место под прицелом, иногда постреливая короткими очередями.
Бой за село продолжался. Степняков  слышал разрывы снарядов на вражеской стороне,  работала наша артиллерия. Артиллеристы засекли  огневую точку, и двумя выстрелами разнесли в клочья пулемёт и пулемётный расчет.
«Кажется,  наши пушкари накрыли   пулемёт».-подумал он.- « Ну, теперь давай! Смелость города берёт!».  Резко встал и рванул  через поле. Часть поля заросла репейником,  добежав до этих зарослей, Федор бросился на землю.  До леса,   прячась в  репейнике,  добрался ползком,  нашел повреждение, восстановил связь. Думал, прошла целая вечность, а уложился в полчаса.
Заработала связь, и командиру  полка  доложили, что   в бою наступил перелом,  наметился успех.  В штабе полка  было принято решение  направить в  батальон  подкрепление,  и   пехота при поддержке артиллерии  выбила фашистов из села.
Уже после боя, вечером в землянке, лежа с закрытыми глазами на топчане, Федор  вспоминал события прошедшего дня. От пережитого в этот день не спалось.  Зачем вызвался?  Чего полез на рожон?  Конечно,  хорошо то,  что  с восстановил связь и  остался жив, а ведь был на волосок от смерти.  Как это его не задела пулемётная очередь?
 Вдруг  он услышал,  что  в углу землянки что-то упало. Приподнял голову, посмотрел что там, и увидел Фому Родникова,  который при свете свечи,  копался в вещмешках бойцов взвода. Все знали, что Родников глаза и уши особистов. Наверное, от них  получил задание проверить, что у кого в вещмешке. Федор снова прилег, надеясь, что Фома не заметил, что не все спят.
У Фомы Родникова не было   спецзадания  проверить вещмешки однополчан. У  воришки, был свой интерес: взять из вещей своих товарищей немного табачку, спичек,  сахарку и  сухариков.  Всегда  брал  помалу, чтобы  не было заметно, что немного убыло. Когда все проходило удачно,   себя всегда хвалил:
« Фома не дурак!  Фома молодец! Бог напитал, ни кто не видал».
Но Родников заметил, что Степняков поднимал голову.  Все, спят таким сном,  что хоть кол у них на голове теши, не проснутся.  А этому не спится. Тем хуже для него.
  «Свидетелей надо убирать, но сам  мараться  не буду, шепну о нем особистам», - подумал Фома, и опять сам себя похвалил за эту идею:
«Фома не дурак. Фома молодец»!
Через  несколько дней  в расположение взвода связи  пришли  двое автоматчиков из комендантского взвода, и спросили:
-Кто из вас Федор Степняков?
-Я – ответил им Федор, - а в чем дело?
-Нам велено доставить тебя в особый отдел полка, так что пошли.
И сразу по подразделению прошел шепоток: Федьку  Степнякова  особисты взяли.
Ну а он шел и пытался понять,  в чем же дело, почему   им  вдруг заинтересовались в особом отделе?  Проходя мимо дерева с густой кроной, услышал  работу  дятла. Его самого не видно, но слышно.
«Во! Спасибо птица за подсказку! Да мы и сами знаем, что в  нашем взводе  есть  стукач. Что же он на меня настучал»?- размышлял  Федор,  когда его вели солдаты комендантского  взвода.
Привели  в блиндаж, отведенный для  особого отдела.  Начался допрос. Допрашивал седовласый майор,  которому  примерно лет тридцать, а может тридцать пять. После окончания военного училища служил в  погранвойсках,  для него участие в боях началось 22 июня 1941 года  в 4 часа утра. Прошел через  такое, что стал седым через несколько дней после начала войны, но война не сломала его личность, и не ожесточила. Теперь он офицер особого отдела полка.
-Ну что боец, захотелось в штрафную роту?- строгим голосом  спросил его майор.
-А в чем дело?- растеряно  спросил  Федор.   
- Все идут в бой за Родину,  за Сталина, а когда  в бой  идёте вы, у вас  на устах:  храните меня Вера, Надежда, Любовь. Что это значит?
-Товарищ майор,  Вера это имя моей жены, а Надежда и Любовь это имена моих дочерей, они близнецы.  Может   это и  наивно,  но для меня они  как ангелы – хранители. -  ответил Фёдор.
-Я так и думал! И вы  подтвердили  мои догадки. –  сказал офицер и продолжил разговор уже спокойным  голосом -  вот поэтому тебя пуля и  не берёт. Все же есть какая-то магия  у этих имен.
- Возможно. Но моя семья сейчас в оккупации, и  что с ними я не знаю.
-А где вы жили до войны?
Федор назвал свою область, район и деревню, в которой  родился и жил.
-Да фронт уже близко  к вашим родным местам, и возможно через несколько дней фашистов там не будет. Так что можете  отправить  им письмо,  и   будем надеяться,  что получите ответ, - сказал майор и продолжил:
- Ну, что же, я вам верю, а  недоразумение будем считать недоразумением,  так я  и доложу командиру полка. У меня к вам  вопросов больше  нет, можете возвращаться в своё подразделение. – и  подойдя  поближе, шепотом сказал:
- Товарищ Степняков, на вас был донос. Советую впредь быть  осторожней.
-Спасибо товарищ майор, разрешите идти?
-Идите. И пусть хранят тебя боец  Вера, Надежда, Любовь,- с улыбкой ответил ему особист.
«Ну вот, опять  кажется,  пронесло. Какой хороший человек, этот майор, храни его бог». – думал Федор, выйдя из блиндажа. И когда шел в расположение своего взвода был уже спокоен.
Но в это же утро, через некоторое время, после беседы с майором особистом,  ему    неожиданно  стало тревожно  за свою семью.
«Что  там  с моими ангелами-хранителями? Может случилось  что-то жуткое»? - думал связист - «Да разве возможно  чувствовать  их эмоциональное состояние? Ведь между нами  несколько сот километров».
В это время через родную деревню Степнякова  проходила   немецкая часть, отступавшая  с  большими потерями  в недавних   боях.  Командир части, нацист и  садист,   решил провести  акцию мести  за своих погибших солдат. Объектом  мести для него  стали  жители  этой деревни.
Солдаты стали обходить дома и выгонять  из домов людей, собирая их в   большую толпу.  Затем  поступил  приказ  гнать людей в  колхозную конюшню.
Пожилой  рыжий немец, повар, в составе  группы солдат, выполняя приказ,  вел    толпу деревенских жителей.  На восточный  фронт попал недавно, когда уже стали призывать  на воинскую службу  мужчин его возраста. Обслуживал полевую кухню, кормил своих однополчан.   Ему выдали  оружие, но стрелять ему еще не приходилось, так как в боевых действиях  не участвовал.
Он  стал догадываться, что  людей  ведут на заклание.
«Возможно, здесь,  в  этой деревне,  бог примет решение отправить меня  в ад».- думал повар.
Старый повар шел сзади своей команды, и обратил внимание, на двух подростков, которые  немного  приотстали от  толпы, и решил,  что при первой же возможности  поможет им сбежать. Когда они обернулись на него, он показал пальцем на  заросли  высокой  крапивы,  махнул рукой в сторону этих зарослей и понес  палец к губам: мол, бегите дети, только чтобы никто не заметил. Мальчишки  тихо скрылись в крапиве. 
Вот в конюшню  согнали   всех, кого удалось собрать по домам и схватить на улицах деревни.
 Люди были  в растерянности и напуганы. Зачем нас сюда согнали? Сколько было  в конюшне людей, столько было и мнений. Потом кто-то вспомнил,  что полицаи как-то рассказывали, что германцы при отступлении  вошли в   какую-то деревню,  загнали людей в большой сарай, и сарай подожгли.
 А когда  гитлеровцы  закрыли  ворота конюшни, и   ворота  еще   чем-то подпёрли,   люди  встревожились.   Для чего все это? Неужели   подожгут?
В этой конюшне была и Вера Степнякова с дочками Надей и Любой. Ей было страшно не  за себя,  а   за детей.  Что  сейчас  будет?  Сгорим  заживо? Мысленно  попрощалась с  мужем.               

Сильно напуганные Надя и Люба знали, что такое ожоги, уже не раз обжигались, и   боялись огня. Они видели,  как дрожит от страха их мама.
Надя спросила, стоящую рядом с ней соседскую  бабушку:
-А от пули умирать не больно?
 -Это от огня мученическая смерть, а  пуля попала  тебе в сердце,  и твоя душа   уже  на небесах.
«Может немцы всё же не будут нас жечь, а расстреляют».- думала Надя- «Пули  попали бы нам в сердце и  все  наши души попали бы на небеса. Может и папина душа  уже там».  И вдруг спохватилась: «А куклы? Ведь дома остались наши куклы»!
Теперь  фашисты  стали не спеша  проверять, что осталось в пустых  домах, надеясь   найти керосин, немного бензина у них было, но для этой цели бензин использовать не хотели,  берегли его для своих автомобилей.
Запертые люди с ужасом  ждали,  когда  начнет гореть конюшня. Нервное напряжение у людей было  уже на пределе. Кто-то начал громко читать молитвы,  кто-то  для спасения  детей,  стал    руками   рыть  подкоп под стены конюшни.
Вдруг  послышалась   сильная  стрельба,  и   взрывы гранат.
Люди в конюшне притихли. В  деревне начался бой. Что это?  Может Красная Армия прорвала фронт, и   подошла  к деревне? Ведь фронт  уже близко.
Старики, участники первой мировой войны, приказали всем лечь на пол, и не поднимать головы, чтобы не задели шальные пули.
 Было слышно, что стрельба приближается  к конюшне, потом стало слышно, что кто-то открывает ворота. Ворота открылись, и люди увидели  вооруженных мужчин и двух мальчишек, которым дал возможность сбежать старый немец.
Мальчишки были партизанскими  связными. Смышлёные парнишки  сумели скрытно выбраться из деревни и  прибежали в расположение базы  партизанского отряда.
Командир отряда срочно связался с центром партизанского движения, и получил приказ:  ударить  по отступающим  гитлеровцам, используя фактор внезапности.  Спасти сельчан, и продержаться до подхода нашей  армейской части.
 Стрельба в деревне затихла. Фашисты  обратились в бегство .Люди стали выходить  из конюшни, партизаны торопили их:
- Быстрее! Быстрее выходим! И  всем прятаться по погребам, землянкам, ямам. Сейчас немчура вернётся, да  наверное еще с подмогой.
 Но немцев  больше не видели,  а  в деревню вошли красноармейцы.
Оккупация закончилась, через несколько дней  на здании сельсовета  был поднят красный флаг.
Заработала почта.  И наконец-то семья Степняковых получила  от Федора  письмо:  солдатский треугольник, с коротким текстом.
Письмо начиналось так, как было принято  в народе писать письма:
«Здравствуйте мои дорогие Вера, Надежда, Любовь.  В первых строках своего письма  хочу вам сообщить, что со мною все хорошо.  Какое-то чувство мне подсказывает, что вы живы.   Долго у нас не было переписки.  Очень тревожно было за вас в начале августа, напишите, что у вас там происходило.  Сообщаю вам свой адрес полевой почты».
Сколько же было радости у Веры и её детей,  когда они получили  известие  от папы. Вечером этого же дня было написано ответное письмо.

    Федор ждал ответного письма. Приходила почта, но повода для радости не было, был только повод для грусти. Вот опять в батальоне визит почтальона, Федор подошел поближе.
Почтальон,  грузин  Вано,  держал в руках стопку солдатских  треугольников, и  называл  фамилии счастливчиков, которым  пришли письма. Последней  фамилией, которую он произнес, была Степняков.
-Вано, ты не шутишь? Письмо точно мне?- взволнованно спросил Федор.
-Тебе дорогой, конечно тебе!  Я  знаю,  как ты долго ждал этого письма.-  ответил ему Вано.
Солдатский треугольник, адрес написан красивым женским подчерком, Федор сразу узнал подчерк Веры. Начал читать письмо:
«Здравствуй  любимый  Федор Ильич!  Наконец-то получили весточку от тебя.  В   первых строках нашего письма рады тебе сообщить, что мы живы и здоровы. Сумели выжить в фашистской оккупации. А в начале августа, когда немцы отступали, они хотели всех жителей деревни спалить заживо в колхозной конюшне, но подоспели партизаны и спасли нас. Вместо колхоза, при  немцах   у нас была сельхозартель, и мы там работали как рабы. Урожай сорок первого года, на полях, что еще колхоз засеял, был хороший, но много пропало. Не успели убрать, потому что не было ни лошадей, ни техники, да и зима  наступила  рано. С их планом заготовок мы не справились, и  они это приняли   за  саботаж. Прилюдно  казнили через повешение ими же назначенную бригадиром Фросю Пахареву.  Трое детей её стали сиротами. Бригадиром  немцы  вместо её назначили меня, и предупредили: что если не будут выполняться  их планы   работ, они казнят меня и  моих дочек.  Тогда я предложила бабам самим запрягаться вместо лошадей, чтобы пахать поля плугом,  потом запрягались в телеги и вывозили урожай с полей.  И работали как рабы,  от восхода до заката.   Вот так  мы жили   в оккупации. Напиши, может что  прислать, у нас здесь  сейчас хоть и нищета нищетой, но что-то  да  соберем. Да, чуть не забыла, мне пришла повестка: явится в райотдел  НКВД. Не знаю для чего, потом расскажу.  Твои:  Вера, Надежда, Любовь».
Бойцы взвода связи подошли к Федору  узнать, что ему отписали из дома.
-Сейчас я вам прочту.- и зачитал письмо от Веры. Однополчане немного помолчали, обдумывая, что сказать, потом заговорили:
-Да, Федор, через какой ужас  прошла твоя семья.
-Хорошо, что партизаны подоспели.
-А вот то что  ей пришла повестка  из НКВД,  это плохая весть, в нашей  семье такое  уже было.- тихим голосом сказал один из бойцов.

Веру эта повестка встревожила. Для чего я им нужна?  Какой поворот подготовила  мне судьба? 
 Она  на попутках добралась до райцентра и зашла в отдел НКВД. Показала повестку дежурному. Тот куда-то сходил с её повесткой, потом  вернулся  с офицером в звании лейтенанта.
-Ну, наконец-то  Вера Алексеевна явилась, а то мы  уже заждались. - сказал он.
-А для чего меня сюда пригласили?- робко спросила Вера.
-Для того, что бы  привлечь к ответственности за  пособничество фашистам.
Вера от этих слов  вздрогнула, как от удара плети.
-Да что вы такое говорите.  Какая я  пособница фашистов.  Может вы меня с кем перепутали? –   ответила  она и расплакалась.
-Да мы про тебя  все знаем. Как ты ударно работала, чтобы сытно кормить вермахт, и как  других заставляла  работать. – продолжал  лейтенант.
-Они же  принуждали работать под угрозой казни. Пригрозили повесить меня и моих деток, если не будет выполнен их план работ.
-А как же гражданка Пахарева? Думаете, ей не было страшно? Сколько у неё  осталось детей?-
-Трое.
-Трое. А все же ей хватило мужества саботировать планы фашистов.
-И что со мной теперь будет?- спросила Вера. У неё началась сильная головная  боль.
-Понесешь наказание, по всей строгости закона.
-И что, меня будут  судить?
-Обойдешься. Какой   еще суд, когда с тобой и так все ясно.
-У меня же  муж на фронте и двое маленьких детей!  Что будет с моими детьми?-   начала кричать  Вера,  и её крик перешел в истерику. Лейтенант вызвал конвой. Когда её уводили, крикнул ей вслед:
-А с детьми ты теперь встретишься,   лет так через десять, если  за это время не превратишься  в лагерную пыль.
Приговор Вере был вынесен заочно,  как только поступило письмо  от её односельчанки,  и для ареста её  вызвали  по повестке.
 А в  письме сообщалось, что  Степнякова  из раскулаченной семьи,  и  якобы при немцах в бригадиры   напросилась сама.   Поля    заставляла  пахать  плугом,  только  у этой бригадирши     вместо лошадей,  запряжены были, как бурлаки,  советские люди. И  с полей  урожай,  для оккупантов,   вывозила так же: на запряженных в телеги  советских людях.

Федор теперь уже получал письма за  подписью: твои Надежда и Любовь. Дети сообщили ему, что случилось с их мамой, и что их определили в детдом. От детей письма получал часто, а вот от Веры  писем не было.
Перед Курской битвой Федора  Степнякова  перевели в другую воинскую часть, где он  прошел переподготовку и стал бронебойщиком.
Участвовал в боях на Курской дуге, освобождал от фашистов Румынию, Болгарию, Венгрию, Югославию. День Победы, 9 мая,  встретил в Вене.
Закончилась война. Федор,   после демобилизации вернулся домой, забрал из детдома  детей,  и решил навести справки о своей жене.
 В военной форме, надев для солидности  свои боевые награды, среди которых были два ордена Славы, съездил в райцентр, зашел в отдел НКВД.
Там посмотрели в  картотеке, нашли дело Веры Степняковой.
-Ваша жена была привлечена к ответственности  за пособничество Германии.  В сорок третьем  году она была осуждена  на десять лет лагерей.- ответил Федору сотрудник НКВД, с нескрываемой завистью  поглядывая на его ордена и медали.
  -Принудительный  рабский труд, под угрозой казни,  разве это пособничество?
В ответ молчание. Разговора не получилось. Федор  вышел из здания НКВД и отправился домой.
Закончились жуткие сороковые годы двадцатого века, начались пятидесятые.
Федор  Ильич  Степняков после войны вернулся  к  преподавательской работе,    в начале пятидесятых  его  назначили директором  сельской   школы.
Писем от Веры семья Степняковых  так и не получала.

 В августе   пятьдесят  третьего года заканчивался    десятилетний срок лишения свободы  у Веры  и еще у  нескольких  женщин.
 Вера много думала о том, как встретят её дома , по возвращении из заключения.  Чаще в голове были мысли о том, что её встретят плохо, и возвращаться домой ей было страшно.  Поделилась с подругами своими мрачными фантазиями:
-Девчонки, я   домой,  наверное, не вернусь. Сколько я им писала  писем, и ни на одно письмо не получила ответа.  Федор  наверное погиб , а детей заставили   от меня отказаться. 
-Ну, что ты все: наверное, наверное. Твоих детей, после того как тебя взяли, могли определить  в детдом,  и Федор не погиб, его  могли перевести в другую часть. А после войны они могли поменять место жительства, поэтому твои письма до них  и не дошли.
-А вы все: могли, могли. Может, сначала  кто-то  из вас заедет к моим? Только узнать, ждут меня или нет. Нужна я им или нет.- сказала им Вера.
-Вера, ну что ты такое говоришь, конечно, тебя ждут. Не уж то тебе себя не жалко?
- Мне себя, совсем не жалко.
-Давайте  бабоньки  не будем торопиться принимать решения,  все хорошенько обдумаем и потом  уже  решим, как поступить.

Вечер. Закончился трудовой день. На краю деревни у колодца, собралась небольшая группа женщин, набрали  воды в ведра и стоят, о чем-то беседуют. Беседа прервалась,  когда они увидели, что  с  проселочной  дороги к ним свернула  какая-то нищенка.
Лицо закутано в платок, сильно кашляет. Худущая, в чем только душа держится. Откуда она такая? Сейчас ведь не сорок пятый год, когда возвращались домой выжившие узники концлагерей, а пятьдесят третий.
 Нищенка  подошла и спросила хриплым,  простуженным голосом,  кашель мешал ей говорить:
-Скажите, пожалуйста,  Степняковы здесь   живут? Никуда не переехали?
-Да, милая, живут здесь, никуда не переехали. А вы кем им будете?
-Я с Верой Степняковой  была в заключении. Она  просила  меня  навестить её семью.
Теперь до женщин дошло, откуда эта худышка.
-С Верой? А как она сама?
-Вера жива, она из Сибири идет пешком.
Одна из женщин забеспокоилась, когда речь зашла о Вере:
-Я могу тебя проводить до их дома, сейчас ведра с водой домой занесу, и выйду. Заодно и сыну скажу, пусть сбегает,   предупредит  Степняковых,  что мы  идем к ним.
Когда к Степняковым прибежал мальчишка, они занимались в огороде.
-К вам какая-то  тетка идет. Она сказала, что с вашей мамкой   в тюрьме была.- прокричал он им через забор.
Эта новость  взволновала Федора и его дочерей.  В августе  должен  был закончиться   срок лишения свободы у их мамы, и дома  ждали её возвращения.  Но сейчас к ним идет какая-то   женщина. С какой   вестью она идет?
Нищенка, пока шли по деревне,  поинтересовалась  у провожатой, как живут Степняковы.
-Федор Ильич стал директором школы, уважаемый человек, фронтовик. Девчата  сейчас студентки,  скоро тоже будут учителями.
Взволнованный  Федор встретил женщин около ворот. Обратил внимание, что  худенькая  женщина  с лицом, закутанным в платок, пристально смотрит на него, а у самой из глаз текут слёзы.
-Вы плачете?- спросил он её.
-Это   от ветра, не обращайте внимания.- ответила она хриплым голосом.
 Федор пригласил их в дом.  Он  не поверил словам  этой женщины,   не от ветра  у неё слёзы. 
В доме были Люба с Надей и кое- кто из соседей. Они слышали, что прокричал мальчишка, и зашли узнать,  что расскажет эта женщина  о судьбе Веры.
Зашли   в дом.  Гостья  в  доме  огляделась,  везде полный порядок.  Внимательно посмотрела на девушек.  Девушки засмущались. 
- Мы уже знаем, что вы были в заключении с нашей мамой, расскажите нам о ней. Скажите  всю правду,  какая она есть. Мы готовы ко всему.- сказала Надя.
-Да, я  подруга вашей мамы, мы вместе отбывали срок. Она просила навестить вас. Ваша мама жива, и   скоро будет дома.-  ответила  она Наде.
 У гостьи усилился кашель,  и когда  кашляла прижимала  платок ко рту. Хоть и наступило бабье лето,  а все же вечером на улице становилось прохладно. С  вечерней   уличной прохлады  она зашла в теплый дом, и  от перепада температур, у неё начало кровоточить больное горло.
-А   у вас  кашель с кровью?- спросила её Люба.
Нищенка развязала платок, посмотреть, нет ли  на платке крови.
Платок уже не скрывал её лицо. Одна из соседок, которая была рядом с ней,  глянула  на худое лицо этой женщины,  а  когда узнала её,   от удивления   закричала:
-Боже мой! Люди добрые! Ведь это сама Вера и есть!
Здесь,  у Веры  все же сдали нервы, и она  разрыдалась. Расплакались все, кто был в доме: и мужчины и женщины. Федор вытер рукавом слёзы, обнял рыдающую Веру,  усадил её  на старенький диван, и стал распоряжаться по дому:
-Девчонки, накрывайте на стол, нашу маму накормим, а я иду топить баню.
Растроганные соседи  разошлись по домам, пообещав зайти завтра, пообщаться  с Верой.
Вот так состоялось  её  возвращение  домой. Она узнала всех женщин у колодца,  а  чтобы  её не узнали,   своё  лицо  закрыла   платком.  Женщина, которая  вызвалась  в провожатые,  была  автором письма,  которое отправило Веру на десять лет в лагеря.
Дочери приготовили  яичницу, подогрели остаток щей, нарезали хлеб.
-Доченьки,- обратилась к ним Вера, когда села за стол, -   вы  сейчас  на меня не смотрите,  это страшное зрелище, когда кушает голодный человек.
-Мама ты тогда покушай щей, немного подожди,  потом покушаешь яичницу, а то,  как бы  тебе плохо не стало.
Вера немного покушала, отошла от стола, прилегла на  диван и заснула.
Зашел в дом Федор, хотел укрыть спящую своей старенькой   шинелью, но она уже проснулась, её разбудило чувство голода. Глава семейства присел к ней  на диван, обнял  за плечи.
- Воды наносил, баня топится. Верунчик, ну как ты себя  чувствуешь?
-Да вот немного покушала, прилегла и уснула,  усталость разморила.  Как же так   получилось,  что мне не было ответных писем?  Вы  что,  от меня отказались?
-Писем от тебя ждали,  а  писем не было.  Не было. После войны я ездил в райцентр, в НКВД,  узнать насчет тебя. Толком мне ни чего не сказали. Жили в неведении, и ждали. Да,  Вера,  мы тебя ждали. –  глядя на неё, ответил   Федор.
-Я думала так: приду  к вам, под чужим именем, посмотреть на вас и уйти…
-Верунчик, давай не будем о грустном. – прервал её Федор.- У нас же сегодня праздник: ты вернулась!
Верунчик!  Это слово   вернулось  к ней из уже  прошедшей молодости.  Как долго  её  так  не называли.   
 Федор заметил, что у Веры уже другое настроение,  на лице, что-то вроде улыбки.
Наконец-то я  дома. И дома  меня ждали!  Да!  Меня  ждали!
  Она встала с дивана, подошла к столу.
-Покушаю немного яичницы, потом еще немного отдохну.
-Ну а после как отдохнешь, сходишь в баньку.  После баньки сядем  чай пить вчетвером.  Теперь уже как в старые добрые времена,  сяду за стол с  Верой, Надеждой и Любовью.
В августе пятьдесят  восьмого  года  Вере Степняковой  опять пришла повестка: опять  явится в районный отдел МВД.  Эта повестка  встревожила всю семью, особенно Веру. Что это?   Еще такой-то поворот судьбы?
Ехать  в районный отдел   решили  завтра утром.
Вера весь вечер была в нервном  напряжении. Что её ждет?  Долго не могла уснуть, но все же  уснула.
…Конвой вел по просеке  группу  из десяти заключенных.  Последний  для них  переход, теперь уже  от лагеря до таежного  оврага, где происходят  расстрельные  дела. В этой группе,  шла и Вера Степнякова. 
«Сейчас, когда придем на место, нас  еще заставят  копать себе могилу»- подумала Вера. Так оно и случилось.  Когда могила была выкопана,  им  приказали встать на  её  краю.
Перед ними выстроились  в шеренгу конвоиры.  Прозвучала команда: пли. Полыхнули  огнем  автоматы,  Вера вздрогнула…
Вера вздрогнула и проснулась.  Раннее утро,  полумрак, солнце еще не встало.
 «Где  я»?- с испугом подумала она,  огляделась - « Слава богу,  дома  в своей постели».
Давно  Вере не снились такие сны.  О ночном кошмаре, со слезами на глазах, с тревогой в голосе  она рассказала Федору:
- Долго не могла уснуть, а как уснула,  все снилось,   что  гонят  по этапу. Потом копала себе могилу, потом   был расстрел.  Знать бы к  чему снятся  такие сны.
- Значит, все будет хорошо, и жить,   будешь долго – улыбаясь,  ответил ей Федор. – И не надо  изводить   себя  мрачными  мыслями.
 А  у самого на душе было тревожно.
 В школе летние каникулы,  и у Федора была возможность  съездить  с Верой  в районный отдел МВД. В райотделе  показали повестку дежурному. Дежурный  с кем-то поговорил  по телефону, и назвал номер кабинета, где их ждут.
Зашли в кабинет. Офицер читал какую-то справку.
-Вера Алексеевна Степнякова?- спросил офицер.
-Да это я.
-Ну, наконец-то явились, а то мы уже заждались.
Вера побледнела.
-А для чего её сюда пригласили?- спросил Федор.
-Для того, чтобы вручить Вере Алексеевне справку о её реабилитации, и
 зачитал справку:
-Дело по обвинению  Степняковой  Веры Алексеевны  пересмотрено. Приговор суда по вновь открывшимся  обстоятельствам отменен, и дело за отсутствием состава преступления прекращено.

Вышли из здания райцентра МВД.  Лицо Веры все еще было бледным.
«Конечно,  ей сейчас тяжело, а держится  молодцом, слёз не видно. Чем же её отвлечь от мрачных  мыслей»? – подумал Федор.
 -Каких  еще сюрпризов  нам ждать от судьбы?- со вздохом  сказала Вера.
-А теперь, Верунчик,  будем ждать внуков.- с улыбкой  ответил ей муж.
Взявшись под руки,  пошли к вокзалу. Сзади них шла девушка,  шла и  смотрела   на  эту   семейную пару.  «Когда же и  я встречу свою вторую половинку»?- подумала она.