Так искажали акты гражданского состояния

ЛИЧНЫЕ МЕМУАРЫ О КРАСНОЙ ЭРЕ (83)
С фотоиллюстрациями смотреть здесь:
https://blukach.by/post/1513

 
 Не знаю, насколько точно теперь регистрируются акты гражданского состояния отделами ЗАГС. Однако знаю, как наплевательски к точности записей относились регистрационные учреждения всех мастей в советские времена. Слушайте.

 Что за время оккупации исчезли архивные записи гражданского состояния и документы граждан – это простительно. Не уберегли, поскольку не до того было. Потому после изгнания оккупантов моя баба Ганна Васильевна Прусская (Калитухо) и дед Илья Захарович Прусский, ориентируясь на более ушлых сельчан, решили омолодить свою дочку Вольку (так записано по-беларусски в послевоенном свидетельстве о рождении), а мою мамку Ольгу Ильиничну Шушкевич (Прусскую) на один год. Это мало. Иные соседи своим дочкам отбрасывали до пяти лет, чтобы те, молодые, успешнее замуж вышли в эпоху дефицита мужиков (война побила). Тогда местные органы власти (в данном случае Свядский сельсовет) записывали возраст оставшихся без документов людей по свидетельству родителей и внешнему виду. Так что более чем на пять лет обман не пролазил – морда выдавала. Так мамка стала не 1928, а 1929 года рождения. О старости никто не думал, поскольку слова «пенсия» тогда даже не слышали – работали, пока стояли на ногах.

 И вот стал подходить 1983 год – время ухода мамки на пенсию в 55 лет. А согласно документам ей ещё год вкалывать надо. Однако уже невмоготу было учить грамоте сельских детей, и она начала искать обратный ход своему возрасту. Отлично помнила, что родилась на год раньше, чем записано в паспорте. И баба Ганна подтверждала семейный обман ради будущего Вольки, поскольку была ещё в здравом уме (умерла в 1987 году на 90-м году жизни).

 Тогда ещё можно было восстановить действительный возраст по показаниям трёх свидетелей. И мамка таких нашла. Они письменно заверили, что известная им Волька Прусская действительно родилась на хуторе Ляда в 1928 году. Мамка торжествовала – пенсию назначили на год раньше, чем должны были.

 …Моя сестра Аня Шушкевич (теперь Серёгина) родилась 21 декабря 1953 года в деревне Веребки. У меня в документах записано, что я родился также в Веребках 7 июня 1952 года. Но это туфта. Просто мамка была прописана там, а рожать меня её увезли в Лепель, и я вылез на белый свет в роддоме Лепельской районной больницы. Но в свидетельство о рождении было принято записывать не место появления на свет ребёнка, а место проживания родителей. Так делают и поныне. Не буду цепляться к мелочам.

 Так вот, сестра Аня родилась именно в Веребках, на папкиной с мамкой кровати – не успели доставить в роддом. Но в справке о рождении ребёнка для предоставления в сельсовет на выдачу свидетельства о рождении этот факт, естественно, не отметили. Да он, собственно говоря, никакого значения и не имел. Главное, чтобы была справка.

 Итак, папка Константин Терентьевич Шушкевич через несколько дней после рождения дочки получил необходимую справку в лепельском роддоме. Регистрировать факт надо было в Стайском сельсовете, в который входили Веребки. От центра Лепеля до Стай – пять километров. От Веребок до центра Лепеля – 12 километров. Имелась прямая лесная дорога от Веребок до Стай протяжённостью семь километров. Но и их не надо было преодолевать, поскольку секретарём в Стайском сельсовете работал веребский мужик Васька Занько. Он и зарегистрирует новорождённую веребчанку.

 Однако не идти же по такому важному делу к уважаемому человеку с пустыми руками. И деньги ему давать неприлично – как-никак чиновник, взятка получится. Однако папка не задумывался, как поступить, поскольку не однажды глотал с Васькой Занько водку, вино и самогон.

 В общем, на высшем уровне отметили рождение новой жительницы Веребок. Занько забрал справку. Папка с мамкой продолжили спокойно воспитывать очередное чадо.

 Вдруг медичка, которая делала подворный обход новорождённых детей, обнаружила, что Аня Шушкевич нигде не фигурирует в списках полноправных граждан Союза Советских Социалистических Республик. Начался разбор. Стало понятно, что Занько не зарегистрировал девочку. Папка побежал к нему. Служивый человек повинился, что забыл совершить акт регистрации, а справку потерял.

 По закону папке с  мамкой полагался крупный штраф. Они начали выкручиваться всяческими способами. Все их понимали, сочувствовали и помогали. Удалось уговорить и подкупить медицинское начальство на выдачу новой справки о рождении девочки уже 13 августа 1954 года. Представляете, каково ей было лишних полгода вкалывать без пенсии?

 …Моя жена Наташа Шушкевич (Видникевич) родилась 29 декабря 1951 года в деревне Цна Лунинецкого района Пинской области. В предновогодних хлопотах было не до скрупулёзностей с регистрацией факта рождения. В участковую больницу за справкой дед Гришка пошёл после Нового года. А там в праздник даже не отметили факт рождения. Но это не проблема – сразу стали выписывать документ. Поскольку годовой отчёт уже был закрыт, деда начали уговаривать записать рождение внучки 2 января 1952 года. Сказали, что так даже лучше: спросят в любом возрасте год рождения и отметят про себя, что молода ещё женщина. А 1951-й год сразу её на год состарит.
 Погладил дед Гришка лысину и согласился – правы ведь. А Дребскому сельсовету что? Записали в свидетельство о рождении то, что было в медицинской справке.
 
 …И очень даже смотрится, когда мы с женой, где требуется, записываемся ровесниками. Даже шутят, что неправа народная поговорка, утверждающая, будто мужское хозяйство ровесников не ищет. И мне приятно, что моя жена не старше меня на год.

 …Наташу я ухватил во Дворце культуры Минского тракторного завода на танцах 4 марта 1973 года. И сразу понял, что она мне послана судьбой. Предложил пожениться. Согласилась. Однако в Минске после подачи заявления на регистрацию брака надо было ждать два месяца. Что Наташа такой длительный срок выдержит успешно, я не сомневался. Сомневался в себе, зная свой несерьёзный нрав. Вдруг передумаю. Ведь лучше не найду, а друзья-собутыльники споят меня окончательно. Что делать?

 Решили с Наташей: на выходные поеду в свой Слободской сельсовет и договорюсь, чтобы расписали нас сразу без какого-либо испытательного срока. Секретарь сельсовета Ольга Чечёткина без обиняков согласилась. Пригласила приезжать в любую субботу.

 18 апреля того же года взял я в свидетели сестру Аню Шушкевич, друга Вовку Кунчевского, и мы потопали из Гадивли в Слободу. Это недалеко – четыре километра напрямую, на Канавы просёлок тот называется. Заплатил рубль с копейками за регистрацию бракосочетания, и Ольга Чечёткина вдруг предложила оформить ответственный в жизни момент не 14, а 22 апреля, в день рождения создателя самого справедливого в мире государства Владимира Ильича Ленина. Все мы восприняли такую фикцию с восторгом. Радостно по апрельскому солнцу пошагали обратно в Гадивлю. Как интересно: в кармане несём документ, свидетельствующий, что мы уже муж и жена, а наш день бракосочетания наступит лишь через неделю.
 
 Вот как наплевательски относились к записям актов гражданского состояния в советское время. Хотя в приведённых примерах потерпела лишь моя сестра Аня – пенсию за целых полгода потеряла. Да и мамка изрядно похлопотала, возвращая себе фактический год рождения. На остальных фиктивный перенос настоящих дат не отразился.


Автор копался в семейных архивах 24-9-2019.