Сосиски в тесте

Струйка воды из крана сочилась такая, что стакан наполнить можно было бы не меньше, чем за две минуты. Зато напор злости, бурлящей внутри Аи, наполнил бы этот стакан за сотую долю секунды, разнеся вдребезги толстое стекло. Гора грязной посуды в раковине ухмылялась, нагло развалившись и благоухая затхлостью. Взрывы фейерверков за окном придавали всей этой красоте особый, праздничный, оттенок.

Аи подёргал, заартачившийся кран, который наотрез отказывался закрыть свой чудо-источник, потом плюнул и пошёл в ванную, где стиральная машина исполняла бешеный рок-н-ролл. Прижав танцовщицу-любительницу обеими руками и одной ногой к стене, Аи постарался поставить ее как можно ровнее. Через три минуты борьбы машинка сдалась и закрутила барабан, равномерно повышая тональность звукового сопровождения вместе с увеличивающейся скоростью вращения.

 - Можно задать вопрос, что тебя держит в этом месте? Или мне, смертному, не понять этого?

Алик, новый зам шефа, затянулся поглубже и выдохнул дым в морозную темноту декабрьского вечера. Аи попытался было рассказать о слезах ребёнка, почувствовавшего его желание уйти, но понял, что не сможет это передать так, как чувствует.

Не сможет рассказать о том, что чувствует веру в хорошее, которую так легко погубить в душах этих маленьких людей. Не сможет рассказать о том, что из-за неорганизованности и несогласованности взрослых, происходит каждый раз маленькая, незаметная для большинства глаз, беда. Наставники уходят от детей в поисках достойного места с достойными условиями и достойной зарплатой, а у тех происходит очередной слом.

Аи курил и думал, что не может всё это передать словами. Он, человек, который может по своему желанию заставить толпу и отдельных людей пережить десятки эмоциональных оттенков, не в состоянии донести собственные чувства, когда дело доходит до разговоров о целесообразности работы, требующей огромной энергетической отдачи. Это происходило всегда в те минуты, когда он пытался сформулировать для кого-то причину того, что держит его в этом месте. Единственное, что было понятно всем – это точно не зарплата, которой ему едва хватает, чтобы оплатить съемную квартиру и прокормить своего верного друга, большого пушистого кота.

Аи потушил окурок в ближайшем сугробе, выбросил его в урну, улыбнулся, ответив уже уверенно и легко: «Обожаю сосиски в тесте, которыми потчует нас шеф на всех мероприятиях. Если бы не это, я бы давно плюнул на все и ушёл». В глазах Алика бегущей строкой высветился вопрос: «Ты совсем дурак, или есть еще шанс поумнеть?».

- Вот такой я дурак! Неисправимый! – выдохнул вверх Аи, и фонари согласно кивнули ему в ответ. Бегущая строка в глазах Алика сменилась на скорбную картинку, полную жалости к безумцу.

Праздники. Время работы. Сотни людей, задействованных в колесе, которое вращает мельницу, создающую атмосферу радости и веселья. Аи в очередной раз возложил на жернов этой мельницы все внутренние резервы своих сил.

Никогда у него не получится объяснить родным и близким, почему в периоды праздников и подготовки к ним он не в состоянии уделить порой ни минуты внимания людям, которых очень любит. Скандалы и ссоры, обиды, слёзы – всё это осыпает его с ног до головы. Это часть той смеси, которая выходит из-под жерновов мельницы, создающей атмосферу праздника. Но предназначена эта часть только для избранных. Тех, кто вращает мельницу, наполняя её лопасти ветром чувств и эмоций артистов.

Когда Аи удается достать из взрослых и маленьких артистов необходимые эмоции, пустить их потоком в нужном направлении и почувствовать, как они возвращаются из зала, умноженные в сотни раз, наступает момент эйфории, которая длится ещё несколько минут, пока зрители покидают зал, распевая песни и обсуждая, увиденное.

А после приходит полное опустошение. На автопилоте Аи продолжает руководить техническими задачами, вместе с техниками разбирая помосты и декорации. Сматывая провода, шутит и смеется, нервно поглядывая в телефон, где горят красным непрочитанные сообщения.

В них чаще всего поздравления с премьерой и с неизменным же вопросом, «а давай сегодня встретимся?».  Отказ. Обиды. Ссоры. Ночь в подготовке к следующему мероприятию. Выволочка от шефа утром в качестве «спасибо». Еще мероприятие. И ещё. И ещё. 

И вот она – Новогодняя Ночь.
Последние объяснения с близкими, почему хочется забиться в тишину пустой квартиры.  Надо всё рассказать честно, но так, чтобы не вызвать у последних желание «спасти» от одиночества в новогоднюю ночь. Ведь в их представлении это немыслимо – встречать новый год без традиционных салатов и телевизора, без мишуры и бенгальских огней!  Да – всё в порядке, да – еда есть, да – только квартиру надо убрать запущенную в хлам, да – успею всё, заскочу, поздравлю и поеду домой.

Развесив на веревке, протянутой в съемной однушке, гирлянду из рубашек, носков и прочего белья, ожидавшего этой постирушки уже месяц как, Аи задвинул плотнее шторы на окнах и выключил звук на телефоне.

Кот, как обычно, участвовал во всех священнодействиях. Чтобы глупое двуногое существо не перепутало ничего, пушистый ком руководил процессом, выдергивая из рук веревки и белье, намекая на то, что всё надо делать в другом порядке. В общем, как и положено любому руководителю, утроив время процесса работы, чтобы подчиненные не расслаблялись ни в коем разе, кот с чувством выполненного долга, последний раз подкатив под ноги неуклюжему человеку, отправился похрустеть кормом, подстраивая хруст в терцию к гудящему нотой «до» крану. 

Аи заварил чай и достал из рюкзака пакет, который ему вручил шеф после финального мероприятия. Плюхнувшись на диван и едва не пролив горячий чай на вездесущего кота, Аи развернул пакет. Сосиски в тесте улыбались ему широко и приветливо.
- Ну, привет! Рад вас видеть.
- Ты полный дурак, или есть шанс исправиться?
- Полный! Неисправимый! Дурак!
Свист петард, взрывы фейерверков и радостных воплей за окном возвестили о начале Нового года.