Детский труд в колхозах

ЛИЧНЫЕ МЕМУАРЫ О КРАСНОЙ ЭРЕ (86)
С фотоиллюстрациями смотреть здесь:
https://blukach.by/post/1537


 Детский труд в колхозах был востребован. Он был бесплатен. Правда, в мою бытность юным колхозником, а это первая половина 60-х годов, уже платили за трудодень 70 копеек. За них можно было на маршрутном пассажирском грузотакси (крытый брезентом грузовик с продольными сиденьями в три ряда) съездить в Лепель, возвратиться в Гадивлю, и ещё 10 копеек останется.

 Нельзя утверждать, что детей советская власть принуждала работать. Они сами с охотой брались за дело, поскольку какой-никакой расчёт всё же получат. Да и чувствовать себя настоящим строителем коммунизма было приятно.

 Мальцам больше нравилось работать на коне: свозить сено, снопы. Самой блатной работой ценой в трудодень считался перевоз на возу киноаппаратуры в соседнюю деревню для предстоящей вечером демонстрации кино, которое вчера киномеханик прокрутил здесь.

 Я не любил работать с конём. Причина тому – боязнь на первый взгляд послушного животного. Но мне очень хотелось быть таким как все, а не маменькиным сынком, труда боящимся.

 По первому моему требованию колхозный бригадир Васька Золотуха закрепил за мной коня Тухту. Он был смирённый, немножко лодырь, поэтому неожиданных конских психов можно было не бояться - Тухта считался самым спокойным конём из всего бригадного табуна.

 На волокушах таскали сено из болота. Тогда культурную траву ещё не сеяли, поскольку берегли пашню для выращивания более конкретного продукта – хлебов, картошки, люпина. Для обеспечения коровьего стада зимним кормом, траву на сено косили на лугах и в болоте. Луговую траву сушили на месте и сеном складывали в стога. А вот болотную осоку надо было вытащить из болота на сухое место волокушами. Для того срубали несколько берёз, связывали вместе и привязывали к конской упряжи. На берёзовый матрас накладывали сено, и коняка с лёгкостью волок гружёную волокушу в заданном направлении.
 
 Хлебные культуры жали вручную исключительно колхозницы – женская всё же работа, мужик столько не выстоит раком. Вязали снопы и составляли в бабки. Потом их разбирали перевозчики и забрасывали по одному снопу в брику. И это непонятное слово требует пояснения. Брика – это та же телега, только с расширенным и поднятым на метровую высоту верхом, чтобы больше сена или снопов влезало. Верхняя рама держалась на стойках-колах по всему периметру воза. Представляете, какое было удовольствие ехать на горе мягкого груза намного выше спины коня, которая служила подставкой для залезания на верхотуру.
 
 Льняные снопы возить со стелища под колхозный навес было легче, чем злаковые. Они поменьше и полегче. Можно было схватить руками за льняную гриву и одним махом забросить в брику всю бабку.

 Осенью пригоняли к снопохранилищу зерновую молотилку, и она обмолачивала снопы. Людей такой процесс требовал мало, потому участвовать в нём выпадало лишь счастливчикам. А вот к обмолоту льняных снопов детей не подпускали по причине буйного нрава молотильной машины по имени «Эдя». Шесть тяжёлых молотильных вальцов вращались навстречу друг дружке. Между ними надо было пропускать распущенный сноп.
 
 Бабы до того превращались в роботов за долгий рабочий день, что теряли чувство ориентации и координацию. «Эдя» норовил этим воспользоваться и подхватить вальцами зазевавшийся палец. Поэтому много молотильщиц за годы работы получали производственную отметину – расплющенный «Эдем» указательный палец. Вот детям и не разрешали эксплуатировать травмировщика «Эдю».

 Я несколько раз за лето освещал трудовую деятельность гадивлянской ребятни в районной газете «Калгасная праўда» и республиканских пионерских изданиях «Зорька» и «Піянер Беларусі». Всем нравилось читать про себя небольшие заметки. Их родители хвастались перед родными и соседями теми газетами. Меня за то называли писателем. Мне это нравилось. И вообще нос задирал, когда районка присылала мне гонорар больший, чем плата за трудодень. Я важно расписывался в ведомости почтальонки, а она спешила разнести по деревне новость, что Вовка Ильючишин получил зарплату из самой газеты. Правда, пионерские газеты за помещённые на своих страницах заметки не платили.

 Во время работы, естественно, не обходилось без детского травматизма. Случался он в основном по дурости и беспечности самих юных колхозников. То с брики или стога упадут, то друг дружку на вилы нанизают, то окажутся под возом при его частом оборачивании на неровной дороге. Не минула такая участь и меня.

 Не любил я коней – неумека я. Боялся лошадок. Ездить верхом папка пробовал учить – непостижимыми оказались уроки. Никак не мог запомнить очерёдность крепления сбруи, будто это невесть какая сложная работа. Часто мне запрягали коня в воз или почвообрабатывающий снаряд, а я уже потом на нём работал.

 И вот однажды около сельского пляжа пасся колхозный табун. Искупавшись, мы начали седлать коняк для выезда на работу. Седлать – это сказано громко. Сёдел в колхозе вообще не было. Достаточно было спокойно подойти к коню с ласковым зовом: «Кось-кось-кось», и набросить на лошадиную морду уздечку. Затем забросить её длинный конец за спину так, чтобы ушами удерживался на ней. Подойти к крупу сбоку, ухватиться за гриву и резким подскоком забросить себя на хребёт. Это не всем удавалось. Больше страдали низкие ростом. Поэтому подсадить под зад или пяту не считалось зазорным для седока. Вот и всё. Теперь можно трогать, покачиваясь на конской спине, ухватившись за гриву и управляя движением живого транспортного средства с помощью уздечки.

 Некоторые виртуозы безседёльной езды могли даже в галоп пустить своего воспитанника. Я же даже трусцы боялся, поскольку непреодолимая сила влекла меня на землю, под коня.

 В тот раз мне помогли забраться на Тухту. Сел я на него и для надёжности обхватил ногами круп. И вдруг мой подопечный как начал прыгать на месте, высоко подбрасывая зад и задние ноги. Я несколько секунд мужественно держался, потом, скорее всего от страха, кубарем упал на землю. В мгновение ока Тухта влепил мне копытом под зад. Я на несколько метров отлетел от разбушевавшейся животины. Вскочил. Бедро ужасно болело. Похромал подальше от своего потенциального убийцы.

 Зрелище было настолько серьёзным, что старшие мальцы даже смеяться не стали с моего пике. Подбежали, ощупали, поинтересовались самочувствием.

 Потом началась разборка полёта. Опытный и старший за меня на два года Иван Якубовский наблюдал за моей посадкой на коня, потому сразу установил причину бешенства спокойного Тухты. Оказывается, я сел слишком близко к лошадиному заду. Из боязни упасть, крепко обхватил круп задними ногами. Пятки оказались с обеих сторон полового хозяйства коняки. То ли тому стало щекотно, то ли неприятно, и он начал избавляться от седока. Получилось успешно.

 Я на самом деле сильно хромал. Однако вдобавок начал ещё и симулировать, чтобы не работать больше на Тухте. А когда поправился, не садился на коня верхом лет 50. И вот в 2014 году в Анапе взял конную экскурсию на приморскую скалу. Перед троганьем с места кони скучились и вдруг затеяли между собой драку. С седоками на себе стали лягать друг дружку. Я ежесекундно взлетал в соответствии с конским задом. Приготовился уже быть убитым десятками копыт, но настоящее седло упасть не позволило. По дороге на берег мой четвероногий транспорт взял слишком влево в куст и нанизал моё плечо на предусмотрительно обломанный сук. Поранился до крови. Обратно возвратился, однако дал себе зарок на коня больше не садиться. Но вернёмся в колхоз.

 Папка однажды взял мою сестрёнку под Волотовки за сеном. Сидя на высоком возу, стали объезжать большую лужу. Одну пару колёс пустили по берегу, вторую – по воде. А в ней оказалась яма. Воз сильно накренился и упал в лужу вместе с пассажиром и водителем. Папка выбрался первым, потом вытащил Аньку. Думал, что утопла дочурка, но она оказалась целёхонькой, лишь мокрой.

 В Свядской школе ученик одного из следующих за моим классов по кличке Лукьянчик долго ходил с разбитой в месиво физиономией. Она приняла аналогичный моему удар конского копыта. Разница была лишь в попадании по различным частям тела.

 Долго ещё дети работали в колхозе. Мой племяш Серёга, младше моих сыновей, приезжая из Питера на каникулы в Гадивлю, по ночам ходил в наш колхоз «Родина» лопатить зерно на сушилке. Сказать, что колхоз его эксплуатировал, не могу, поскольку сам просился, чтобы почувствовать собственную значимость. Однако допускать малышню на колхозные объекты было нельзя, поскольку происходили случаи серьёзного травматизма. Но в пример привёл лишь то, что сам видел и конкретно знал.
2019