Место для собора выбирал я...

Стефановский собор: 10 лет с начала возрождения (интервью 2004-го года)


Как бы кто ныне ни относился к личности Юрия Алексеевича Спиридонова, первого Главы Республики Коми, его заслуга в строительстве кафедрального Стефановского собора неоспорима. Об истории и предыстории возведения собора, и не только об этом, наш корреспондент Наталья Петренко беседовала с бывшим руководителем попечительского совета Фонда строительства храма, а ныне – депутатом Государственной Думы Юрием Алексеевичем Спиридоновым.

Корреспондент: В 1994 году весной одновременно с первыми выборами Главы Республики Коми состоялся конкурс архитектурных проектов Стефановского собора. Вы участвовали в отборе проектов?

Юрий Спиридонов: Иначе и быть не могло. Я вот посмотрел буклет (выпущенный Фондом финансовой поддержки строительства Духовного центра Православия в Сыктывкаре в 2004 году – Н.П.) и подумал: что у нас за гражданское общество, если не хватило мужества назвать тех, кто создал этот собор…

Корр.: В эту минуту мы с вами эту ошибку исправляем.

Ю.С.: Был объявлен конкурс, и в нем приняло участие много творческих коллективов. Если память не изменяет, был венгерский проект, был из Прибалтики, еще какие-то. Глава должен знать все. Я прилетел последним рейсом из Москвы, и мы прямо с самолета, около полуночи, поехали в мэрию. Конкурс уже состоялся, и комиссия свое решение приняла. Я попросил ничего мне не говорить, спросил только, не разобрали ли макеты проектов. Посмотрев все, говорю: «Не знаю, что вы решили, но строить мы будем вот этот». И оказалось, что конкурсная комиссия этот самый проект и утвердила, наши мнения совпали. Только колокольня в первоначальном проекте была на другом месте.

Корр.: У меня есть сомнения, что вообще колокольня будет в ближайшее время построена.

Ю.С.: При нынешней власти не будет. А тогда символично получилось, что конкурс выиграла наша мастерская «Менам керка», ведь оценивали проекты не только свои специалисты, из Коми. И выиграл родной столичный коллектив.

Корр.: Я плохо представляю себе весь процесс, но мне кажется, что архитектурная идея должна принадлежать не коллективу, а одному человеку, и таким был главный архитектор «Менам керки» Олег Кокушкин.

Ю.С.: Идея и решение всегда принадлежат одному человеку – в данном случае архитектору. И это была отличная идея. А место для собора выбирал я. Предлагались другие, например, микрорайон Орбита. Трудно было поверить, что собор будет на месте, где была старая овощная база и стояли полуразвалившиеся дома. Мы их снесли, но там и сейчас нужно еще сносить старые деревянные домишки в округе. Место было выбрано еще до того, как объявили конкурс. И вот проект стал переходить с бумаги в реальное пространство, привязываться к нему. Собор планировалось окружить музейной зоной с деревянными домами, чтобы его видно было с реки, на подъезде к городу. Что и получилось. Наши архитекторы удачно решили весь ансамбль кафедрального собора, учли и традиции православной архитектуры, и наши северные особенности, и то, что должен быть построен целый комплекс зданий для организации деятельности всей епархии.

Корр.: Мне кажется, наш собор чем-то похож на Успенский Московского Кремля, а вам?

Ю.С.: Похож, конечно. Потому что само решение классическое. Православие консервативно в архитектуре.

Корр.: И строительство сразу же началось?

Ю.С.: Нужно было освободить площадку и сделать хотя бы минимальную инженерную подготовку, с этого и началось. А потом уже, когда смогли заезжать машины, был вырыт огромный котлован и фундамент заложен.

Корр.: Когда прилетел Патриарх на празднование 600-летия успения святителя Стефана, готов был только котлован?

Ю.С.: И то не совсем. Но вот на этом месте мы с Патриархом заложили грамоту в основание собора. И я думаю, что Патриарх сам был доволен, что храм построен на совершенно новом месте. Когда я был Председателем Верховного Совета, у нас ходили и собирали письма «активисты» всех мастей: требовали снести памятник Ленину и на старом месте восстановить Стефановский собор.

Корр.: Много было писем?

Ю.С.: Очень много. Мешками и тетрадями собирали, причастные и непричастные, баптисты и евангелисты, а больше всего те, кто ни в Бога, ни в здравый разум не верил. Лишь бы вопреки коммунистам снести скульптуру Владимира Ильича работы Кербеля. Я посмотрел старые усть-сысольские фотографии и прикинул: когда город был одноэтажный, Стефановский собор наверняка было видно с реки и он выглядел солидным храмом, а теперь? По выбору места я был у Патриарха и у него спросил: «У нас был Стефановский собор на площади, но сейчас он будет закрыт высокими зданиями и на их фоне превратится в убогое сооружение, недостойное кафедрального собора. Можно ли собор построить на новом месте, в стороне метров на 700-800?» И он это благословил.

Корр.: Жаль, что вы раньше эту историю не рассказали, про благословение Патриарха.

Ю.С.: Я выбрал, Патриарх благословил. Я ему карту не показывал, просто сказал, что вот на высоком берегу реки будет наша парма видна и в этом и будет состоять наш северный колорит. И второе – людям со всех сторон будет к нему доступ. А каково было бы в Орбиту или к аэропорту добираться?

Корр.: В Орбите в начале 90-х собирались строить храм.

Ю.С.: Епархии тогда еще не было, и мы с Иван Иванычем (благочинным протоиереем Иоанном Лапко – Н.П.) ездили туда выбирать место. Я еще когда в обкоме работал, мы открыли кирульскую церковь и появился Иван Иваныч. Тогдашний владыка Архангельский и Мурманский был против того, чтоб у нас своя епархия была.

Корр.: А для вас тогда уже собор и епархия связывались?

Ю.С.: Конечно. И вот мы приехали в Орбиту.
Место неплохое, большой пустырь, но со всех сторон зажат, окружен с трех сторон высокими девятиэтажными домами. Я постоял, прикидывая логику предложения, и потом спрашиваю:
– А где ты, о.Иоанн, живешь в Сыктывкаре?
– Да вот здесь, на пятом этаже.
– Ну а теперь поехали, я тебе покажу место для храма.
И привез его на то место, где овощная база была, а теперь собор стоит.
И перед Патриархом я сразу поставил вопрос о епархии – и он нас поддержал. Он сам тогда проводил в жизнь эту идею: восстановление и открытие новых епархий. А у нас ведь, начиная со Стефана Пермского, в Усть-Выми были епископы! Я ему и мирской аргумент привел: целая республика – и вдруг входит в какую-то областную епархию! Непорядок. Его Святейшество как раз в это время благословил создание многих епархий за Уралом. Его благословение на создание Сыктывкарской и Воркутинской епархии для будущего, да и настоящего нашей республики неоценимо.
Сама идея строительства нового Стефановского собора, возвращения святителя Стефана в просвещенную им землю родилась в умах нашей интеллигенции. А верующие всегда помнили о святом Стефане Пермском, вместе с обкомом обращались в Вологду, чтобы Зырянскую Троицу они нам передали. Но тогда Москва вмешиваться не захотела, так икона там и осталась. Зато когда дошло до иконостаса в Стефановском соборе, я смотрел компьютерные варианты и предложил, чтобы святитель Стефан занял там достойное место.

Корр.: Иконостас софринские мастера делали?

Ю.С.: У нас было тысяча и одно предложение, и все частные коллективы. В Софрино очень дорого, и можно было дешевле заключить договоры с украинцами, но там больше на халтуру похоже, а в Софрино дорого, зато это истинно православное учреждение. Я туда раз семь ездил, пока они над нашим иконостасом работали, и закончили его за два месяца.

Корр.: Это уже в 2001 году было. А за семь лет с начала строительства были такие моменты, что у вас опускались руки?

Ю.С.: Да нет, ну что вы. Было раздражение, были ворюги. Так и не достали мы господина Костина, который увел 30 миллионов бюджетных. Года два голову морочили соответствующие органы, но так и не довели до ума это дело. А мы собирали по копейке, и ни одного рубля ни от государства, ни от Церкви там нет, это народный храм, на народные деньги. Самый большой взнос сделал «Лукойл», мы договорились с Алекперовым в Волгограде. В финансировании приняли участие около 170 компаний и организаций республики, сотни простых граждан. Особенно трогательно участие в этом наших пенсионеров, которые откладывали со своих скудных пенсий личные деньги на это святое дело.

Корр.: Мне казалось, что было много с вашей стороны усилий, чтобы у самых богатых пробудить, так сказать, «чувства добрые».

Ю.С.: Частные взносы – все были добровольные, и организации некоторые сами жертвовали. Ну, уговаривали и убеждали, но давить – нет, не пришлось. Люди относились с пониманием, даже фирмачи. Стройка для Сыктывкара была большая и по темпам быстрая – но духовная, и шла она без насилия, принуждения не было.

Корр.: Перед прилетом Патриарха в 96-м году вы сказали в интервью прямо в аэропорту, что вот в Мичуринском парке стоит баптистский храм, а нужно, чтобы в центре города был собор!

Ю.С.: Действительно, одним из побудительных мотивов был тот, что получилось у нас совсем не здорово. Хотя Павел Кобзарь развил большую инициативу и подключил к строительству и город, и Совет Министров. Молодец он – собрал людей, и они туда вложили средства, это его заслуга, что тот храм стоит. Но никто из власть имущих не задумался о том, что для русских людей главная религия – православие, и православный храм должен быть заглавным! И вот он стоит. Хотя у него было много противников, например, Владимир Александрович Торлопов писал, зачем такой храм строить, лучше бы эти деньги по деревням по маленьким церквушкам, ах, сколько бы у нас было верующих.

Корр.: Общественное мнение – меч обоюдоострый. Я тоже до последнего времени, пока не увидела, сколько в соборе по праздникам людей, не понимала, к чему он, такой огромный. А вот в Вербное воскресенье там яблоку негде было упасть.

Ю.С.: Вначале там немного было людей, потому что люди отвыкли – и вдруг появился центр. И каждый дорогу к храму прокладывает свою. Я там часто проезжаю мимо и вижу, что в субботу и воскресенье приезжают люди издалека, детей привозят... Это и духовный центр, и украшение города, куда и просто отдохнуть душой, полюбоваться храмом едут люди. Его ведь вся Россия строила. Вы не одна такая, чье неверие нам удалось разрушить. Меня и за кардиоцентр полоскали, что я его для себя строю и четыре человека там будут лежать, – а теперь там нет мест, и у медиков нет возможности принять всех желающих. Руководитель должен аккумулировать в себе потребности народа, а принял решение – дальше уже не обращай внимания на нападки ни слева, ни справа, иначе никогда ничего не будет создано.

Корр.: Как вы думаете, а Стефановская просветительская традиция сейчас продолжается?

Ю.С.: Есть духовные школы, есть Стефановские чтения, в которых принимает участие интеллигенция, – и дальше каждый на своем месте несет это в души других людей. А вы хотите, чтобы в каждой школе Закон Божий ввели? Так у нас ведь отделена Церковь от государства.

Корр.: А как вы к этому факту относитесь?

Ю.С.: У государства и Церкви есть общая цель – человек. Мы в Конституции провозгласили социальное государство, то есть государство для человека, а не «человек для чиновников». В Церкви это тоже главное – забота о человеке. Только мы говорим о нравственности, а Церковь – о духовности. Духовное и нравственное – это в определенном смысле синонимы. Приличный человек, благородный, порядочный, богатый духовно – он и государству нужнее. От духовного человека в обществе больше отдачи, пусть и кажутся высокопарными такие слова, но ведь духовный человек не только для себя живет, а, по большому счету, наоборот.

Корр.: А вы могли бы согласиться с утверждением, что 1917 год – это катастрофа, а сейчас – время покаяния?

Ю.С.: Если строго и конкретно говорить: в чем мне каяться за семнадцатый год или вам? Вы в этом участвовали?

Корр.: У меня одна из бабушек была революционеркой, но я даже не о ней говорю, а о России.

Ю.С.: Россия – это мы. Да, было время, когда все развалили, – страшнее не придумаешь. Не трагедия, а вандализм просто-напросто. И вот наступило время, когда мы здесь и за все отвечаем – и за то, что было. Но расписывать, как ужасно все было, и ничего не делать для людей – это не покаяние, а болтовня. Меня в детстве крестили в маленькой церквушке с колокольней на воротах, и я Церковь уважаю. Но для меня главное – что это нужно людям. Еще работая в обкоме, я стал Церкви помогать. Можно эту советскую систему называть совковой, но это была система и духовного воспитания. Пусть она была как кривое зеркало, но она была! Вот когда ничего не стало – пошел разгул. А Церковь сохранилась, и народу она нужней! И государству нужно ей помогать, потому что Церковь сама что сделает!? Она разрушена и поставлена на колени. Ну, придет священник просить, ну, даст ему кто-то эту копейку, и вот попробуй, возроди храм... Для меня этот момент истины наступил давно, в Усть-Неме. Там местные учительницы организовали церковную общину и начали восстанавливать храм. Приехали ко мне и, зная, что у моей жены, Галины Ивановны, там дед служил, на эти педали надавили.

Корр.: Вы ведь об отце Дмитрии Спасском говорите, расстрелянном в 1918 году и недавно канонизированном?

Ю.С.: Да, о нем. И мы туда сначала съездили с Феликсом Григорьевичем Кармановым, семьей. А потом полетели на самолете, о.Иоанн взял хор человек шесть, и строители еще с нами были. С утра о.Иоанн проводил там с хором службу, и полная школа набилась людей! Впереди в три-четыре ряда стояли бабули, а дальше – и зрелые люди, и молодежь. Некоторые молитвы пели все, десяток молитв – треть зала, кто пел, кто шептал, а бабули – все до одной молитвы пели, всю службу. И там не только усть-немские были, приплыли люди на лодках за 50-60 километров детей и внуков покрестить. И, проведя службу в школе, священник освятил и памятник погибшим в Великой Отечественной войне. И все это было государственное дело. Вся деревня высыпала, вся, а это глухая деревня. И мужики ко мне подходят, говорят: «Ты не поверишь, Алексеич, такой ты устроил день, уже вечер, а еще никто не пил». Святое дело! И государственное. Все говорят, что не знают, как с «Троей» бороться – вот так и бороться!

Корр.: Но вот православную культуру не стали в школах вводить!

Ю.С.: А почему нужно ее вводить по приказу в каждую школу? Церковь – это не та система, где приветствуется насилие.

Корр.: Вы верите в то, что человек сумеет самоопределиться в тех условиях и в том состоянии, в котором он находится сейчас?

Ю.С.: Да, пусть человек сам себя найдет. Мы не построим сегодня общество, если будем человеку внушать, каким он должен быть. Мы просто должны создавать такие институты, где человек мог бы реализовать свои внутренние положительные потенции. Потому что рядом присутствует среда, побуждающая как раз к реализации всей гадости, которая тоже есть в человеке, в каждом. Только в одном это задушено и придавлено... Вот откуда вдруг появилось желание рубить наотмашь недавнее коммунистическое прошлое, вождей этих всех? Все, кто об этом говорит, мизинца не стоят ни того же Ленина, ни того же Сталина. И вот небрежно писака какой-нибудь...
Корр.: Вы имеете в виду, что это были люди с сильной волей?

Ю.С.: Это были умные и талантливые люди. Зло тоже требует таланта.

Корр.: Вы сами сказали это слово – «зло».

Ю.С.: А кто мне докажет, что это зло не было оправдано в интересах основной массы людей. Кто? Плохо одному или плохо миллионам? Понятно, что и слеза ребенка... Это все понятно. Но если страдают миллионы? Кавказскую войну у нас развязали, а ведь всего-навсего 8 человек надо было Горбачеву в свое время прижучить, когда начинался армяно-азербайджанский конфликт, и все было бы до сих пор тихо. А теперь там война.

Корр.: Философ Иван Ильин сказал, что задача государства – не построение рая, а недопущение ада на земле.

Ю.С.: Совершенно верно сказал.

Корр.: Но у нас-то был ад.

Ю.С.: Кто вам сказал? Может, у нас больший бы был ад, если бы мы этого не сделали. В людях может проснуться и зло, п добро, но Церковь – один из институтов добра, высокой морали, отношения не только к Богу, но и человека к человеку. В некоторых странах, и у нас при царе-батюшке Церковь входила в государственную систему, потому что государство имело нормальную идеологию.

Корр.: Юрий Алексеевич, у меня к вам был еще один вопрос – почему вы приняли такой государственный герб? Там ведь, у этой птицы, Зарни ань, на груди богиня языческая.

Ю.С.: Этот герб прошел все геральдические экспертизы, и идея там взята из древнепермского звериного стиля.

Корр.: Хищная птица – это символ власти?

Ю.С.: Это птица сильная, она – берегиня, оберегает людей от того, что может им угрожать. А воробей с синичкой и чижик-пыжик сделать этого не смогут при всем желании. Лосиные головы в гербе в этом – символ силы, самостоятельности, мужества и способности к самовыживанию. Ну и Зарни ань – она ведь для древних коми была богиней, и в этом символе отражена местная история!

Корр.: То есть как политик вы понимали, что для создания суверенитета внутри России нужен коми символ, потому что этот народ – основа нашей республики. И было принято политическое решение.

Ю.С.: Все гербы – это политическое решение.

Корр.: Но вот на гербе Москвы – святой Георгий, а на нашем мог бы быть святитель Стефан.

Ю.С.: Там не просто святой Георгий – а с копьем и на коне, смысл тот же, что и у нас, защитник людей.

Корр.: Святой Георгий на московском гербе копьем поражает змия – символ зла.

Ю.С.: Вот он и охраняет любимую Москву, и кто к ним придет, от Георгия погибнет, не дай Бог сунутся. Ну а волны и рыбки по всей Волге в гербах?

Корр.: Я поняла вашу позицию. Стефановский собор построен, памятник Ленину остался на своем месте и в новый век республика вошла с принятым в 1994 году гербом. То есть в наших реалиях присутствуют и христианские, и советские, и языческие символы, и никуда пока от этого не денешься. Но вот подрастают дети, и что именно впитают они в первую очередь?

Ю.С.: Я поддерживал открытие и женской гимназии в Сыктывкаре, и колледжа при индустриальном институте в Ухте, и кадетских классов в Воркуте. А что такое кадетские классы? Внушают им преподаватели нравственность и мораль – и дети другие, мальчики за девочек заступятся и не пойдут туда, где плохое. То есть они поставлены в определенные рамки – чему и Церковь учит. Ты ведь не зайдешь в церковь и не запоешь «расцветали яблони и груши». В церкви человек ограничен и должен привыкнуть к этой мысли. Так что, как нас и учили, «свобода – это осознанная необходимость». И никуда от этого не денешься. А белогвардейцы на колокольнях пулеметы не ставили?

Корр.: В братоубийственной войне нет правых и виноватых, потому что зло присутствует с обеих сторон.

Ю.С.: И вот когда закончилась гражданская война, те, кто пришел с нее домой, стали рушить церкви.

Корр.: Так вот, теперь-то закончилась гражданская война или нет? Что нам теперь мешает воспитывать детей так, чтобы они по заповедям Божиим стали жить?

Ю.С.: История не развивается с семи утра до полудня. Все люди никогда не будут жить по заповедям. И люди никогда не жили и не будут жить спокойно. Нет у нас такого опыта на Земле. Вопрос в степени присутствия зла и добра в жизни. Должна быть тенденция увеличения добра, и каждый человек в силу своих возможностей и понимания должен что-то для этого делать. Не нужно забывать, что рядом с нами существуют институты зла: жулье с бандитами, наркотики, проституция, лжемораль и просто идиотизм вроде мадам Стеллы. И помочь человеку сделать правильный выбор должны и государство, и Церковь, и другие общественные институты. Церковь в этом играет важную роль.

Корр.: В православной среде распространено убеждение – во всяком случае, у меня были такие ожидания, – что страдания России, кровь новомучеников дадут всходы и Россия расцветет.

Ю.С.: По-моему, православный взгляд на историю заключается в том, что очищение идет через страдание. Выпало нам испытание, и мы должны выйти из него достойно, а наказание это или просто глас Господень... И, по-моему, никто из серьезных богословов и нормальных священников не делает трагедии из того, что происходит сейчас в России.

Корр.: То есть вы не ожидали чуда и не думаете, что Россия гибнет?

Ю.С.: Я нормальный человек, реалист, и верю в добро, в то, что если мы не сделаем, что задумали, это сделают наши дети...

На фото: 9 мая 1996-го года в день 600-летия со дня кончины свт. Стефана Пермского глава РК Ю.С. Спиридонов и патриарх Алексий II на закладке Стефановского собора в Сыктывкаре


Рецензии
Богоборцы --- начали готовиться к Загробному Миру ----- это НРАВО-УЧИТЕЛЬНАЯ НОВОСТЬ!

НО ---- примет-ли их - Правосудие Бога --- где только ---- Один Судья и Свидетель Содеянного - как Богоборец из СССР жил Ради Привилегий и Льгот для своего Тела и Дома!

" Как бы кто ныне ни относился к личности Юрия Алексеевича Спиридонова, первого Главы Республики Коми, его заслуга в строительстве кафедрального Стефановского собора неоспорима. "

Рюнтю Юри   31.10.2019 11:10     Заявить о нарушении
Юри, этому тексту 15 лет и даже спустя такой небольшой срок лучше видно и добро и зло того времени, ну а когда пройдёт 50, 100 лет?

Мне в этом интервью нравится то, что человек в основном не лжёт, говорит достаточно искренно о своих взглядах и мотивах.

Он то ли забыл к моменту интервью, то ли не учёл, что я как редактор тв-программы "Собор" бывала на тех попечительских советах, где он выбивал деньги на строительство из спонсоров, так что не так гладко всё было, как он обрисовал.

Ну вот такое решение принял человек: вытряхивать из денежных мешков на Собор деньги, а не на социалку, например, или зарплату учителям. И готов за это решение отвечать. По-моему, это в плюс любому руководителю (способность нести ответственность за свои деяния), но в случае со Спиридоновым помогло то, что Москва его прокатила на выборах Главы, и у него перед смертью появилась возможность подумать и оценить свой путь, ну а его преемников просто посадили как опг...

Наталья Чернавская   31.10.2019 11:26   Заявить о нарушении
Через 100 лет ---- уже не будет --- 100 президентов и 100 - армий на планете Земля!!!

Будущие поколения не будут ---- кормить --- 100 Министров Обороны из 100 дружественных стран НАТО!

НАТО ---- исчезнет ---как Дурной Сон для Европейцев.... /я

Рюнтю Юри   31.10.2019 22:05   Заявить о нарушении