Чёрные клоуны. Скальский - 6

                сборник «ЕСЕНИН. ГИБЕЛЬ»
         (материалы к прокурорской проверке)
       http://www.proza.ru/avtor/mirzoyan&book=9#9

начало –
http://www.proza.ru/2019/09/24/189
http://www.proza.ru/2019/09/29/143
http://www.proza.ru/2019/10/22/271
http://www.proza.ru/2019/09/30/153
http://www.proza.ru/2019/10/26/117
*

... пятый номер «Англетерра», около 18.00
Есенин спит...

                Гори, звезда моя, не падай,
                Роняй холодные лучи.
                Ведь за кладбищенской оградой
                Живое сердце не стучит.

Это написано за четыре месяца до гибели, 17 августа 1925–го.
Сейчас 27 декабря.
Звезде не падать осталось уже меньше двух часов.
Есенин спит...
*
... и тут в пятый номер вернулся Эрлих.
Вернулся – и давай врать...
*
Эрлих:
- «К шести часам остались втроём:
Есенин, Ушаков и я.
Устинов ушел к себе «соснуть часика на два». Елизавета Алексеевна тоже»...
*
… Эрлих написал это два раза:
28 января 1926 –го, в письме к Валентину Вольпину, для «Памятки о Есенине»
и повторил в 1929–том в книге «Право на песнь»...
*
Два года уголовное дело № 89 лежало в Доме Герцена, в музее Есенина
и каждый мог прочесть в протоколе допроса Устинова,
что обед закончился между 17:00 и 18:00
и ушли они от Есенина все четверо –
вот зачем Эрлих лжёт?...
*
... да все они врут.
Но описывая четыре последние дня Есенина,
Эрлих лжёт как–то особенно  –
то Есенин у него вскакивает в пять утра, будит Устиновых,
и сидя у их кровати, рассказывает начало своей поэтической карьеры.
*
То Есенин 347 шагов едет на извозчике,
то забывает адрес поэта Клюева,
у которого был пару месяцев назад –
http://www.proza.ru/avtor/mirzoyan&book=14#14
Ну и разумеется, глядя на рассвет за окном,
Есенин читает собственные стихи:
- «Синий свет, свет такой синий…» –
дальше Эрлих недоговаривает.
Потому что следующая строчка:
- «В эту синь даже умереть не жаль...» –
короче, Есенин всё уже давно решил –
исполнить главную мечту всей своей жизни –
повеситься...
*
... вся эта ложь Эрлиха,
вкупе с некоторыми его стихами,
например, такими:

                Финскому ножу
                В этой грубости единства –
                Меж приятелей, подруг,
                Я тебе молюсь, воинственный
                Опекун, товарищ, друг.
                Каждый молодость расплескивал,
                Но не каждому, как мне,
                Сталью узенькой поблескивал
                Ты в полночной тишине.
                Ночкой тёмною, томительной
                Ты мне дан и до сих пор
                Всё хранишь свой блеск живительный
                Голубых, родных озер.
                Что ты мне? –  Стальное зеркало,
                Где душа, любовь и я?
                Просто–ль узенькая дверка
                В тёмный дом небытия?
                Враг узлов, нарезчик мудрости,
                Будь оградой в жизни сей
                От врагов – утехи юности,
                От мучителей друзей.

или такими:

                Много слов боевых живёт в стране,
                Не зная, кто их сложил.
                Громче и лучше на свете нет
                Песни большевика.
                И этой песне меня научил
                Мой первый товарищ Выборнов Михаил,
                Председатель Рузаевской ЧК.

возбудила особенно горячие головы подозревать его чуть не в убийстве Есенина –
раз оду финскому ножу пуукко сложил, значит, запросто мог и убить.
Головы менее горячие, подозревают его в соучастии в убийстве.
Головы похолоднее – в сексотстве с ОГПУ.
*
Вот поэтесса Виолетта Баша:
                - «Слабый поэтик, втереться сумей
                К гению в круг! Вольф, каких ты кровей,
                Волчьих никак? ГПУшных никак?
                Ну а предать для волчары – пустяк!»
*
... где–то всплыло фото Эрлиха в форме с погонами капитана(!) Госбезопасности –
якобы получил, пока служил в пограничных войсках...
*
... какой «капитан»!
Капитан ГБ в то время – это армейский полковник.
Абрам Беленький, чекист с двадцатилетним стажем,
член Коллегии ВЧК, начальник охраны Ленина, потом высших руководителей государства,
потом особоуполномоченный при председателе ОГПУ и т.д. и т.п. –
был расстрелян в чине майора госбезопасности. 
Вениамин Герсон, личный секретарь Дзержинского, расстрелян в звании майора.
Блюмкин расстрелян в звании капитана...
*
... не был Эрлих никаким «капитаном ГБ» –
это фото с погонами, скорее всего, с проб какого–нибудь фильма –
в тридцатые годы Эрлих активно начал работать в кино, писать сценарии –
«Волочаевские дни» братьев Васильевых сняты по его сценарию (совместно с Бартенёвым).
*
                ...
                Мне дал отец
                Гусиную походку
                И низкий рост.
                Но я живу - стоймя.
                Чтоб не солгать,
                Я кляп вбиваю в глотку*.
                И я молчу*.
                И в этом честь моя.

                И я – поэт.
                Мне водкой печень рвали.
                Желчь разливалась
                И седел висок.
                И нет такой
                Чернейшей из печалей,
                Которой бы не знал я назубок.
                ...
После публикации этого стихотворения в журнале «Звезда» №2 за 1931 г.
две выделенные звёздочками строчки, попали в аналитический обзор цензоров Агитпропопа,
направленный в ЦК ВКП(б) с формулировкой:
«вражеская вылазка Эрлиха, которому якобы зажимают рот и не дают писать» –
всё – «враг» - Эрлих попал в чёрные списки.
И фамилия его уже засветилась в соответствующем ведомстве,
капитаном которого он, якобы, являлся.
*
Но ещё раньше, в 1929-том, Эрлих отдельной книгой издал свои воспоминания о Есенине «Право на песнь».
«Право на песнь» – это цитата из статьи Троцкого, зачитанной в январе 1926–го на траурном вечере памяти Есенина.
В 1929-то Блюмкин был расстрелян за то, что привёз в СССР бумаги Троцкого,
а Эрлих – рисковый парень, на государственные деньги открыто Троцкого цитирует, тиражом 4200 экземпляров.
И это, конечно, заметили, кому надо.
*
Один умник–расследователь отыскал в списках соседней «Астории»
такую же фамилию
и теперь даже в Википедии Вольф Эрлих значится «ответственным дежурным по «Астории» –
общежитии в котором жил партбомонд Ленинграда –
глупость из глупостей!
*
Никакой Эрлих не «капитан» и не гэпеушник, и не «ответственный дежурный», и не «волчара», и даже не сексот.
Эрлих в 1925–том – юнец. Мальчик. Мальчик и поэтик. В худшем случае - волчонок.
И роскошь думать, что он убил Есенина,
или был соучастником,
могут себе позволить только те,
у кого много лишнего времени на это. 
Но Эрлих врёт.
А раз врёт, значит рыльце в пушкУ...
*
Воспоминания Эрлиха о Есенине похожи на древнегреческий логический парадокс лжеца,
он же – парадокс Эпименида–критянина,
или на его позднюю разновидность – парадокс Пиноккио:
у Пиноккио имелось свойство:
когда он лгал (говорил неправду),
его нос тут же заметно увеличивался.
Что будет, если Пиноккио скажет: «Сейчас у меня удлинится нос»?
Если нос не увеличится - значит, мальчик соврал,
и нос будет обязан тут же вырасти.
А если нос вырастет – значит, мальчик сказал правду,
но тогда почему вырос нос?
*
Но нос вырастает не у Эрлиха,
носы растут у тех, кто подозревает Эрлиха в убийстве Есенина –
ибо они утверждают: ведь выросли же на Эрлихе погоны.
*
Точку в этой софистике может поставить только суд,
Ибо только суд может признать человека виновным.
Но также – суд может и влепить иск –
миллионов, этак на сто каждому,
авторам (и издателям) пылких версий, будто Эрлих убил Есенина –
за клевету.
(были бы потомки Эрлиха порасторопнее, давно бы уже озолотились).
Но Эрлих врёт.
И потому носы растут у тех,
кто не желает разобраться
почему Эрлих лжёт...
*
                Между прочим
                Здесь плюнуть некуда. Одни творцы.
                Спесиво.
                Сидят и пьют. Что ни дурак – творец.
                Обряд все тот же. Столик, кружка пива
                И сморщенный на хлебе огурец.
                Где пьют актёры – внешность побогаче:
                Ну, джемпер там, очки, чулки, коньяк.
                Европой бредит, всеми швами плачет
                Недобежавший до крестца пиджак.
                И бродит запах – потный, скользкий, тёплый.
                Здесь истеричка жмётся к подлецу.
                Там пьёт поэт, размазывая сопли
                По глупому, прекрасному лицу.
                Но входит день. Он прост, как теорема,
                Живой, как кровь, и точный, как затвор.
                Я пил твоё вино, я ел твой хлеб, богема.
                Осиновым колом тебе плачу за то.
*
Эрлих:
- «Часам к восьми и я поднялся уходить. Простились»...
*
... то есть – 20.00 – Есенин ещё жив.
Не спит, остался сидеть с Ушаковым.
А как же Семёнов?
Устинов уже давно, полчаса назад, должен был придти будить Есенина –
они же «сверили часы»...
*
Помахивая портфельчиком, Эрлих идёт по Большой Морской к Невскому.
Жизнь удалась – и девушка у него есть,
да не просто девушка – поэтесса, член Союза поэтов,
восемь стихов уже в сборниках опубликовала.
И отец у неё бывший владелец типографии,
после национализации арендовал её у советской власти 
и можно теперь Эрлиху печатать там свои книжки.
А главное – у него в кармане лежит сложенный вчетверо листок с восьмистишием,
единственным в русской поэзии написанным кровью Есенина «до свидания, друг мой, до свидания...»
и посвящённым ему, никому не известному начинающему поэту –
жизнь удалась, Эрлих теперь по колено в бессмертии.
Возбуждённо помахивая портфельчиком, Эрлих доходит до Невского...

                Вошь
                Она была в те дни кичлива и горда.
                Её неукротимая орда,
                То строилась в полки, то просто так – ордою
                Что день, ползла на штурм, брала высоты с бою.
                И песни громкие о ней слагал поэт,
                И даже ленинский её почтил декрет.
                И смерть её была… но путь держа к победам,
                Мы снова напоролись на беду:
                Я молча по Литейному иду,
                А вошь в бобрах – идёт за мною следом.

Эрлих шёл, помахивая портфельчиком,
как вспомнил, что забыл портфель...
*
Эрлих:
- «С Невского я вернулся вторично: забыл портфель...»
*
... нет, нет, не портфель забыл Эрлих –
паспорт Есенина.
Даже в такой мелочи – ложь.
Но эта ложь ещё понятна –
чтобы долго не рассказывать,
как Есенин написал ему доверенность на получение 640 рублей
и завтра утром  Эрлих должен получить эти деньги,
а без паспорта Есенина ему их не дадут...
*
... Эрлих вернулся.
Дверь не закрыта на ключ.
В номере темно.
Есенин спит...
*
... да вот не тут–то было.
Эрлих:
- «Ушакова уже не было.
Есенин сидел у стола спокойный, без пиджака, накинув шубу, и просматривал старые стихи.
На столе была развернута папка.
Простились вторично....»
*
... значит, по Эрлиху, около 20.30 Есенин, так и не поспав,
вовсю бодрствует и пишет стихи.
И Устинов, «сверив часы», уже час, так и не пришёл его будить около 19.30.
А Устинова не суетится с закусками и не вымыла тарелок.
А как же писатель Сергей Семёнов? –
от уже должен был притопать со своим запретным самогоном...
*
... Устинова говорит, что Есенин уснул,
Лазарь Берман сказал, что Есенин  спал с хабариком,
Вацлав Скальский (со слов Устинова) уверяет, что Есенин лёг поспать –
И только у Эрлиха – Есенин не ложился...
*
... сейчас почему–то принято считать,
что версия убийства Есенина родилась в перестройку,
время развала страны, всего и вся, разгульное и нездоровое.
Соответственно и Эрлиха стали подозревать тогда же.
Это противоборствующие стороны –
убили Есенина, не убили –
вешают лапшу и дезу, разрушая версии оппонентов.
*
Слухи о том, что Есенина убили, поползли сразу же после гибели –
в сквере перед «Англетерром» около 11.00 утра
уже собралась небольшая толпа из жителей «Англетерра», «Астории», работников Ленсовета
и сотрудники ГИНХУКА – института художественной культуры,
который был на площади напротив, в доме Мятлевых.
Ну и извечные зеваки
И в толпе вовсю уже муссировался слух об убийстве.
Но люди Мессинга,  опасаясь стихийного митинга,
выставили оцепление милиции
и примерно к 14.00 прекратили все слухи,
официально объявив самоубийство...
*
... ещё раз вспомним –
в этот день несколько человек Сталина во главе со Скворцовым–Степановым приехали утром из Москвы
и при поддержке сотрудников ленинградского ОГПУ
стали снимать с постов ВСЕХ главредов газет и журналов – людей Зиновьева,
потом примутся за секретарей парторганизаций –
в эти дни город бурлит, идут бесконечные партсобрания,
люди Сталина кричат из зала вдове Ленина Крупской –
«богородица» и «старая дура» –
захват Сталиным Ленинграда начался.
А тут ещё труп в «Ангелетерре».
И слухи уже ползут – кто съел гуся в пятом номере...
*
... зиновьевскую ленинградскую оппозицию усмирил в декабре 1925–го Скворцов–Степанов.
Сталин потом, в 31–ом его именем назвал в Ленинграде... городскую психиатрическую больницу №3.
И более ничего.
Вероятно, этим намекнув на весь этот дурдом тех дней.
*
Художник Василий Сварог–Корочкин оказался в пятом номере «Англетерра» около 15.00.
И ему разрешили сделать несколько зарисовок для «Красной газеты», где он подрабатывал.
Сварог (со слов журналиста И.С. Хейсина):
- «... этот Эрлих что–то ему подсыпал на ночь. Ну... может быть и не яд, но сильное снотворное...»
*
... «снотворное»...
Стало быть, ещё один человек, уже четвёртый,
подтверждает, что Есенин спал.
А снотворного, конечно, никакого не было...
*
... Есенин просто заснул...
*
Но прежде всех, подозревать Эрлиха в соучастии в убийстве гр. Есенина,
станут не дилетанты и сплетники,
а агенты 1–го Убойного Отдела УГРО Пётр Громов и Фёдор Иванов.
Это - к вопросу о добросовестности оппонентов в споре: убили - повесился...
*
... паспорт Есенина Эрлих, даже в темноте, думается, нашёл быстро.
Но вместе с паспортом, скорее всего, он прихватил и револьвер Есенина –
ему девушку поздно ночью потом провожать.
Думаю, здесь достаточно доказательств, что револьвер в «Англетерре» был –
«Поэты и бульдоги» – http://www.proza.ru/2017/06/26/1112
*
Визит Эрлиха подтверждает и Устинова,
хоть она уже и спала как полчаса у себя в комнате:
- «Поздно вечером накануне заходил к нему поэт Эрлих.
Есенин встретил его в пальто и быстро с ним попрощался.
У мёртвого Есенина был найден надрез локтевого сухожилия правой руки (локтевой мускул).
Видимо, решившись на самоубийство,
Есенин или хотел умереть от потери крови, надрезая сухожилие,
или хотел отрезать себе отступление в жизнь.
Видимо, Есенин, услыхав стук Эрлиха, чтобы он не увидел пореза у него на руке,
накинул пальто.
Рана была неглубока: от бритвы «Жилет»....
*
... так вот почему, оказывается, спящий Есенин встретил Эрлиха в накинутом пальто – раны скрыть.
За полчаса уже успел поцарапаться лезвием бритвы...
*
Кстати о бритве.
Эрлих (утро 27 декабря):
- «Побрились. Сначала я его, потом он меня.
Я стою, перетираю бритву... »
«Жилет» не перетирают, перетирают опасную бритву.
*
Устинова:
- «Рана была неглубока: от бритвы «Жилет».
Своевременно Эрлих взял с собой все запасные ножички от бритвы,
чтобы не дать возможности Сергею Александровичу повторить утренний опыт писания стихов кровью»...
*
... так револьвер превратился в «ножички», то есть лезвия.
Значит, ещё до обеда Эрлих, из самых высоких побуждений,
втихаря и «своевременно» стянул лезвия.
А чем же тогда Есенин резался?
Ну, да Устинова не бреется...
*
... да что ж они все так врут–то?!
Безбожно врут.
А главное – бездарно.
Не резал утром Есенин себе ничего –
он поцарапал обо что–то запястье левой руки –
царапины были неглубокие, крови было немного,
ну и не пропадать же добру –
заточил спичку и написал в блокноте восемь строк «До свидания, друг мой, до свиданья»,
которые окажутся последними в его жизни.
В статье «Рука Есенина» я покажу вам укрупнённое фото этих двух царапин.
Прокурорская проверка в 1992–ом выясняла,
сколько крови нужно на восемь строк?
Оказалось немного – пару капель.
Только вот для чего они это выясняли?
Не резал себе Есенин ничего – поцарапался -
а потом охмурял свою таинственную В.
Но об этом – другая история.
*
В 1987–ом  фильм о Есенине начал снимать замечательный режиссёр неигрового кино Николай Владимирович Обухович
и к сожалению по состоянию здоровья его не закончил.
Но он разыскал (вместе с Э.Хлысталовым) и снял интервью с полковником милиции в отставке  Г.П. Евсеевым -
в 1925-том молодым сотрудником УГРО, который месте с Громовым и убойщиками выезжал в «Англетерр».
Евсеев, в кадре, подняв руку:
(цитирую по фонограмме фильма)
- «... так если б он на трубе повесился! –
опустил руку и показал на пол:
- «Он же на батарее повесился»...
*
Что это? Старческая аберрация памяти? Шестьдесят два года прошло...
Нет, нет – с памятью там всё было в порядке...
*
... а сейчас – прочтите вот это:
 (орфография оригинала)
- «Расписка
Я, милиционер Каменского ГОМ (городского отделения милиции),
даю настоящую расписку в том,
что я обязуюсь выполнить правительственное задание
и выполнение его хранить как государственную тайну.
Если я нарушу эту настоящую подписку
то буду привлечён к высшей мере наказания расстрелу в 16 часов 30 минут 4 июня 1962 года»...
*
... это расписка милиционера, участника Новочеркасского расстрела 1962–го года,
всего лишь стоявшего в оцеплении.
Можно, конечно, говорить о страшном облике ВЧК-ГПУ-КГБ,
но спецслужбы всех стран работали и работают одинаково,
хоть в России, хоть в Африке
и расписки у них почти одинаковые.
И были, и есть.
*
Подписка!
Подписка о неразглашения тайны следствия (предварительного расследования),
или много серьёзнее – подписка  о неразглашении гостайны -
вот почему все они врут -
люди Мессинга поработали –
ранним днём 28 декабря они объяснили всем, кто был в пятом номере,
что можно говорить, а чего нельзя.
*
А скрыть-то надо было всего несколько вещей:
а. кто съел гуся,
б. Есенина видели живым после 20.00
в. ну и что Есенин сам. (версии - на вкус каждому)
*
Их всех заставили подписать такие подписки -
и Эрлиха, и Устинова, и Устинову, и Дмитрия Ушакова.
И таинственная В. подписала.
А воспоминания–то писать надо.
Вот они и выкручиваются,
лгут, как чёрные клоуны.
*
И все, кто побывал в номере Есенина с 24 по 28 декабря 1925–го года
тоже подписали такие бумажки.
Будете читать поэта Клюева, который плёл про Есенина, якобы пророческие небылицы,
в частности, что Есенин, перед тем как повеситься, хотел его убить –
помните –
подписка!
*
Или сосед Клюева по квартире художник Павел Мансуров,
который был в пятом номере пару часов 25–го числа,
потом уверял, что ушёл от Есенина в пять утра 28–го декабря –
подписка!
*
Они всё это врут, чтобы скрыть время гибели Есенина,
чтобы скрыть, что произошло в пятом номере «Англетерра».
Хотя, самое парадоксальное –
никто из них НИЧЕГО НЕ ЗНАЛ,
что случилось с Есениным.
Кроме одного: УГРО расследовало убийство: Есенин – не сам.
*
Они всплывут, всплывут потом, эти подписочки.
Всплывёт и отчёт людей Мессинга,
и фотографии - и висящего Есенина, и вынутого из петли,
которые утром 28 декабря 1925–го сделал штатный фотограф УГРО,
прибывший в «Англетерр» вместе с Громовым и его операми.
Просто тем, кто допущен в подобные архивы –
а. – по барабану, (пока приказа не получат)
б. – не знают, где в том море бумаг они хранятся.
*
Единственный человек, кто не лгал, был Сергей Семёнов.
Он просто не написал ни слова...
*
... но Семёнов ещё и не пришёл.
Он ещё только собирается, к Серёге Есенину, в «Англетерр»,
со своей самогонкой...
*
... пока только коло 18.00
Есенин спит...

                Вези меня извозчик
                По гулкой мостовой
                А если я усну
                Шмонать меня не надо...

А всё уже - почти приехали,
остался час, полтора...
Эрлих ушел окончательно и не вернётся...
Есенин спит...
В номере темно, свет выключен, дверь на ключ не заперта –
заходи, кто хочешь
и делай, что хочешь... 
*
... и сейчас - начнётся лебединая песня ещё одного чёрного клоуна – Вацлава Скальского,
писателя, которого никто и никогда не читал...
*
                продолжение - http://www.proza.ru/2019/11/03/255

*
Серия книг «Есенин. Гибель. (материалы к прокурорской проверке)»
издательство «Бёркхаус» - https://vk.com/berk_shop
Книга первая «Ночь» -
http://www.berkhouse.ru/blank-2/есенин
*