Глава 4. Часть II. Блаженный Виктор

- Эх, как же было весело! В следующий раз я так повеселюсь только в двадцать девятом году следующего столетия![1] Чем же воронка отличается от обычного отверстия, господин Игорь?

В полукруглой комнате одна из стен заканчивалась доской. Большую часть учебного кабинета занимали ряды столов, возвышающихся к верху. Пятнадцать минут назад Гера объявил что-то схожее с комендантским часом. Он, за две с половиной минуты, прервал работу собственного базара навечно. Бесконтрольная скупка ручек типа «Московское перо» привела к резкому поднятию цен на все группы товаров. Гера дождался момента, заключив с мальчиком, потерявшим все деньги, договор о купле продаже в долг того самого стола и поднял цены на ручки. К тому моменту он продал половину ручек по более низкой цене и выкупил стол, отдав все деньги мальчику. Оставшаяся половина попала в долговую яму в мгновении ока. Гера согласился простить ребятам долг, если они перенесут стол на третий этаж в этот кабинет.

- Она уменьшается?

Гера поставил на стол стопку книг. Каждая верхняя книга была меньше предыдущей.
 
- Воронка — это то отверстие, диаметр которого пропорционален высоте этого отверстия. Взгляните на стопку книг. Должен предупредить вас о серьёзности ситуации. Мы имеем дело с перевёрнутой воронкой. Проще говоря, воронка сужается очень быстро, и по прошествии двух недель мы не сможем выйти из этой комнаты.

Даже у Аюны пересохло горло. Серьёзнее некуда.

- И как с ней справиться?

- Не гоните лошадей. Пусть лошади погонят вас. - Гера нарисовал на доске дощечку с непонятными символами и продолжил. - Вы же русские люди!

Гера говорил спешно, но приемлемо. Внятно и чётко. Он выражал всю мощь русского языка через сочетания шипящих звуков. Повернувшись к доске, Гера начертил три символа, ранее вырезанных на дощечках.

- Это что… Магия? Нечисть? - не вполне ясно спросила Лиза.

Ответ не заставил ждать.

- Нет. Девочка чего-то боялась и думала, будто это существо живёт под землёй. Учите библию. Перед вами один из сильнейших оборонительных символов. Печать Нотуса. Благо в библии о ней несказанно не слова. Сама печать появляется в «откровении», но прямо печатью Нотуса не называется. Шумеры считали её воскрешающей печатью. Единственное, чем можно объяснить смерть двух детей, это воскрешение какой-то нечисти. В итоге мы и правда имеем дело с нечистью. - одной особенностью мыслительного процесса Геры являлось полное отсутствие собственного мнения и лишь опора на факты. - Я надеюсь, это минимум скалькар[2].

На доске появились три одинаковых символа. Внешне они напоминали три буквы «ж» с закруглёнными краями. Все три символа соединялись верхней горизонтальной чертой.
- И как его убить? - вопрос задали все, но с разной громкостью.

Гера не поворачивался к ним. Но даже не смотря на слушателя, этот человек умел завлекать людей и оставаться с ними на некой дистанции, которая уменьшалась по мере того, как голову Геры охватывала частичка безумия, и в глазах его взыграли огоньки.
 
- Никак.

Пара секунд прошла в тишине, пока не возразил тот, от кого возражения не ждали. Игорь.

- Погодите, то есть ты разглагольствовал полчаса о защитных знаках и магии лишь ради того, чтобы сказать: «Мы столкнулись с тьмой и она нас убьёт»!

- Вот и объяснять не пришлось. - Гера говорил всегда абсолютно безразлично о понятных ему вещах. А точнее обо всём. - Скалькары способны создавать временные воронки. Я уж не говорю вам о пространственных. А для создания воронок необходимо время. Скоро убьют ещё одного человека. Ведь нужно время взятое в залог…

Казалось, порой Гера и сам не понимал о чём говорил. Да и чему тут казаться? Временами так и было. А между скачками человека с тростью из стороны в сторону, из верхнего левого в правый нижний угол комнаты, Игорь не переставая махал руками в знак протеста. И в тех протестах доводы его обретали все больше смысла.

- Это абсурдно. Ладно, про воронку я поверил. Но про «время в залог». Ты где витаешь там? А? Как тебя и звать-то…

После получасовой лекции Геры началась полнейшая катавасия. Десять минут без перерыва Игорь бегал по кабинету с книгой по часовой стрелке. Сам Гера, на пять минут дольше, бегал с книгой против часовой стрелки. Оба пытались понять, по какому принципу сужается воронка. Сил на проверку не хватило и оба улеглись на пол параллельно ножкам стола.

- И я говорю об очевидном! Да, Аюна? Аюна!

- Угу.

Аюна с Лизой сидели на крайнем ряду и играли в нарды. В особенности Аюне, не говоря уже о Лизе, было в высочайшей степени всё равно, с какой стороны захлопывается медвежий капкан, потому как на двух игральных кубиках выпала комбинация «пять-шесть», и она молча передвинула две фишки в сторону «дома».

Коридоры пустовали, и даже малейший шум с отрытой дверью услышали все. Правда, малейший шум, точно по велению строительно-ремонтной бригады, чьи руки не дотягивались до ремонта голландской металлической лестницы, сменился грохочущими шагами Инжи Гесса. Вид и  без того неотёсанного мужлана, впредь поддерживала полнейшая растерянность и нелепейшее выражение лица, а в его случае - хари.

- Господин Гера! Беда! Виктор Фёдорович…

- Я же говорил! Я был прав, друзья, я… - Гера умел размышлять на высоких скоростях, но если дела касались чуждых ему людских отношений, Гера превращался в болванку из четырех тканей. - Скорее, покажите где!

- Под каретным мостом!

Каретным мостом называли часть центральной стены учебного здания, через ворота которой проезжали кареты. В спешке, Гера проявил нечеловеческую выносливость и силу. Он, за пять секунд, сделал то, на что бы у человека, как показывает время, не схватило бы и ста лет. Одним ударом трости об какую-то железячку, Гера вклинил на место все болты металлической лестницы и перепрыгнул разом двадцать четыре ступеньки, разбежавшись у ближних перил.

Он, сохраняя спокойствие и сноровку, по дороги успевал говорить с Гессом. Все предложения его были вопрошающими и начинались с сочетания слов: «Какой придурок...».

Группа выбежала во двор и скрылась в полутьме. Там, возле выбитой части несущей стены, лежало знакомое тело. Гера немедля схватил за руку Игоря, оставив Лизу с Аюной позади.

Кладка из гравия окрапилась кровью. Лишь белые усы Виктора Фёдоровича остались чисты. От ключицы до шеи прошло ножевое ранение. Били на один раз. Игорь, видимо вспомнив на кого он учится, принялся искать пульс. Он искал пульс дольше положенного. На шее, за ушами, во рту, около глаза, на животе. Так продолжалось до тех пор, пока у Геры не кончилось терпение. Человек с тростью рывком пододвинул к себе Виктора Фёдоровича. Он обхватил руку Виктора Фёдоровича своей чуть выше запястья и после сдвинул уровень дермы по часовой стрелке, не меняя положения самой руки.

- Вы же так поставите ему синяк.

Гера кивнул.

- Если мы имеем дело с трупом, то я лишь приближаю неизбежное. А это — труп. Минус один.

- Ч-человек?

- Вариант. Скалькары не охотятся днём. Самые смелые выходят к вечеру. Ничего, у меня есть заменитель крови. - Гера проговорил это уже доставая из пальто какие-то гранулы.  - Инжи, как его убили?

- Мы... Мы шли к вам. И я на миг отвернулся, а потом...

- Он умер, Ге... Гем... Ген... Гера! - Наконец, Игорь понял, почему Геру зовут Герой - Зачем мёртвому ваши пилюли! Врачи здесь не помогут.

Если порыться в архивах сумасшедших домов и найти сочинения больных, то на первый план выйдут записи, в которых точка к точке описаны приключения, подобные жизни Геры.

- Я не врач. Я инженер биотехногимии. Работа такая. И ежели вы, мой друг Игорь, были бы равным мне по учёной степени, так знали бы вы, что не движение - это жизнь, а жизнь - это движение. Если простофиля муж сбежал от богатой жены, то он обязательно к ней вернётся за деньгами соответственно. Не переживайте, мы сейчас его воскресим.

- Чего? - все задали этот вопрос, и лишь Игорь продолжил. - Вы собрались второе пришествие устраивать?

Гера покачал головой.

- Многие дворяне до сих пор спорят, было ли первое. А на моей памяти их число за сотню давно перевалило. Я же обещал показать вам чудо. Так тому и быть. Но не я покажу вам его. Госпожа Аюна Генгелина Юст-Ланер, шаг вперёд!

Это был, пожалуй, именно тот случай, когда слово «неожиданно» смогло бы объяснить мысли Геры, но абсолютно не подходило к ситуации. Всё не просто замерло. Всё застыло. И Гера, и Аюна. Хотя Аюна не жаловалась на своё здоровье, за последние два дня рассудок её рассыпался настолько, что душа Аюны начала угасать, она теряла интерес к жизни. И Гера понимал это лучше всех.

Когда-то, разговаривая с дочкой и объясняя существование двенадцати миров, он вновь почувствовал самое страшное для него ощущение. Недоверие в семье. Да, не Гера разрушил когда-то существовавший герб рода Юст-Ланеров, но он знал, что его разрушило. Недоверие и противопоставление собственных желаний интересам семьи. Гера и ранее проводил переговоры с до крайности сомнительными личностями, но с недоверием Аюны он ещё не сталкивался.  И подобное, даже не будучи некой изощрённой формой эгоизма, заставило его пойти на некоторые меры, о чём  Гера старательно пытался забыть. Он не желал применять оружие такой мощи. И всё же, чем быстрее развивались события, тем сильнее Гера держал трость в руках.
 
Всё свершилось моментально. Так сильно Гера не страшился ничего в мире. Ничего более отказа от своей дочери помочь ему. Но того не произошло. Аюна резко выбежала вперёд. Она ещё не представляла, насколько то тяжелейшее решение надломит её понимание об этом мире и о душе человека в целом. А Гера знал.
И Гера перво-наперво не отблагодарил свою дочь, а напротив, попытался её отговорить.
 
- Ты готова помочь мне? Это изменит тебя, помни.
 
Аюна присела рядом с отцом.

- Последние, что я сделаю в своей жизни — это подведу тебя. Мы же семья, не забыл?

Гера на какое-то время решился связности в своих мыслях. Его будто подменили. В глазах Аюны он увидел пляшущие огоньки, присущие только ему.  И если же в Гере те огоньки отражали всю неуравновешенность, то Аюна напротив вникала в каждую деталь быстрее обычного.

- Так ты же… Никогда меня не подведёшь. - Гера полностью потерялся в словах. - Подожди, ты мне поверила?

- Я ведь не дядя Ринго. Что нужно делать?


Прежний Гера вернулся по щелчку пальца.
- Да уж, нашла пример для сравнения. Положи свою руку афганским треугольником. Средний палец — на переносицу, указательный — чуть ниже лба, и большой — около щеки. Виктор Фёдорович расстроится, если он не получит свои нарисованные усы.

Гера с Аюной поменялись ролями. Человек с тростью выбил её из колеи.

- И что я должна увидеть? Ты уже делал подобное?

- Один раз. И никто кроме тебя не скажет, что ты увидишь. - Оказалось, Гера умел говорить внятно. - Игорь, такое чудо подойдёт?

Гера наслаждался выражением лиц других людей, говоря правду им прямо в лицо. Но рассказать Аюне историю, в которой описывался тот самый «один раз» с наихудшим из возможных исходов, он не решился. Инжи Гесс поначалу скептически относился к намерениям Геры, но вмешиваться не спешил.
 
- А это законно?

Будь это разговор с Виктором Фёдоровичем, Гера бы точно ответил фразой: «У каждого человека, Виктор Фёдорович, есть право нарушить закон, в определённом месте, времени и обстоятельствах. Лишь мораль способна ограничить закон. И покуда чувство ответственности и любви к ближнему живо в вашем сердце, всякий закон будет носить не более чем рекомендательный характер. Если кончено вас не поймает полиция». Он уже говорил эти слова во время побега из ссылки. Для Аюны Гера ограничился парой тройкой слов.

- Если бы не вмешались потусторонние силы… Нет не сверхъестественные, Игорь! - Гера словно читал мысли. - …Виктор Фёдорович не погиб бы. Мы восстановим порядок вещей.

- Хорошо.

Это были последние слова, которые Аюна смогла вспомнить.

[1] – Речь идёт о биржевом крахе 1929 года, начале «Великой депрессии», разделившим историю экономики США на две части.

[2] - Скалькар — персонаж вандальской мифологии. Имя дословно переводится как «Пришедший из…?». Скалькары возникают на месте сосредоточения боли, ненависти и страданий. Не являются живыми существами. Живут исключительно в темноте, из-за чего внешность их остаётся загадкой.