Серый автомобиль манифест антифутуризма

«СЕРЫЙ АВТОМОБИЛЬ»: МАНИФЕСТ АНТИФУТУРИЗМА

«Бойтесь автомобилей! Это орудия дьявола!»


Многоплановая, сложная новелла А.С. Грина «Серый автомобиль», подобно призме, преломила в себе ключевые темы «Fin de siecle».

Герой рассказа, до предела утомленный лживой повседневностью Эбенезер Сидней, ненавидит людей, презрительно аттестуя человечество как скопище идиотов [1]. Человек без прошлого (нам мало что известно о биографии Эбенезера, кроме того, что он «не выезжал из Аламбо лет пять и никогда не был в Америке» [1]), Сидней напрочь лишен и веры в грядущее. Стремительный вихрь технического прогресса, воплотившийся в футуристическом свете фар и исступленном визге проносящихся автомобилей, не в состоянии увлечь Сиднея, равно как и унести из его уставшей души негативные чувства  и противоречия. С недавних пор Сидней по-луддитски начал подозревать, что существование автомобиля «не так уж невинно, как полагают благодушные простаки, воспевающие культуру или, вернее, вырождение культуры, ее ужасный гротеск…» [1].

Глупцы не преминули войти во вкус новых веяний и с декадентской псевдоутонченностью тут же принялись превозносить стремительный уклад новой жизни, в свою очередь, объявив «странного» Сиднея дикарем, маньяком и параноиком. Эбенезеру с его фаустианской, доиндустриальной логикой категорически претит искусственное нагнетание темпоритма во имя пустых скалярных величин.

«Именно то, что совершается медленно, – утверждает Сидней, – именно это наиболее ценно. Быстрота агента компании, совершающей торговые обороты, увеличивает количество, но не качество достигаемого» [1].

Увлекающая быстрота жизни в действительности есть не что иное, как быстрота падения. Вектор современной киберкультуры суть бешеный бег по кругу, подобно полету МКС по круговой орбите на первой космической скорости.

«Вы скажете, что быстрое движение ускоряет обмен, что оно двигает культуру?! Оно сталкивает ее. Она двигается так быстро потому, что не может удержаться» [1].

В начале 1960-х гг. с высоких трибун раздавались восторженные возгласы о покорении «Нового фронтира» – космоса.  Упоенные умопомрачительным успехом, массы ринулись за призраком (пост) индустриальной повседневности. Толпам американцев буквально вскружило голову от перспективы обладания персональным компьютером, оснащенным микропроцессором и выходом в глобальную сеть Интернет [2].

Однако пресловутой «информационной революции»,  предсказываемой футурологами, так и не случилось. Наоборот, сбылись самые мрачные прогнозы «сумасшедшего технофоба» Сиднея. По сей день мы мечемся в порочном круге пустых брендированных гаджетов, благополучно позабыв о полетах в другие галактики. Глобальная сеть из информационно-познавательного пространства по большей части превратилась в сервис услуг [3]. Взамен космических аппаратов, бороздящих необъятные просторы Вселенной, цукерберги подсунули нам потребителей, бесцельно скроллящих картинки с условными котиками.

Современные технократы на огромной скорости вынуждены нестись в circulus vitiosus бессмысленного усложнения «социального дизайна», а отказ от забега якобы угрожает цивилизации откатом в архаику. Однако за пределом вихрей бессмысленных торопливостей не может быть ничего, кроме пустоты.

Далеко не всегда оправданное, зачастую бездумное наращивание производственных мощностей вычислительных машин, подстегиваемое конкурентной логикой рынка, приводит к тому, что условным домохозяйкам «впаривают» многозадачные системы,  потенциал которых  не может быть реализован в полном объеме. Механический темп новейших ЭВМ (тактовая частота) противоестественно опережает присущий обывателю размеренный внутренний ритм.

Ложная жизнь, описывая бешеные круги, заражает людей «той лихорадочной насыщенностью, которой полна сама, и нарушая их все более и более спокойный внутренний ритм громом движения, до крайности удаленного от истины» [1].

Пресловутые машины, эти чрезмерно пестрящие новомодные устройства – «все это было брошено судорожною тенью на полотно ради краткого возбуждения зрителей», этих безучастных клакеров, «пришедших на час и уходящих, позабыв, в чем состояло представление, – не без злорадства отмечает про себя расположившийся в синематографе Сидней. – На моих глазах энергия переходила в тень, а тень в забвение. И я отлично понимал, к чему это ведет» [1].

«–  Берегитесь вещей! Они очень быстро и прочно порабощают нас»,  – безуспешно пытается предостеречь окружающих от преждевременных восторгов по поводу «металлических уродцев» Сидней.  Однако толпа, ослепленная технической бутафорией, незыблема в своем наивном цинизме.

«– Какие же это вредные черты? – спросил Томас. – Жизнь делается сложнее, быстрее, ее интенсивность возрастает беспрерывно. Этой интенсивности содействует техника. Не возвратиться же нам в дикое состояние?» [1]

Компьютерной культуре, в отличие от космонавтики, вопреки всем надеждам так и не удалось достичь вожделенной «скорости освобождения» [2]. Современные торговцы «опиумом для народа» – секта «Свидетелей непогрешимого маркетолога Джобса» и Tesla-агнцы «Святого Маска» – погрузили нас в непрекращающийся круговорот брендов,  где основные нововведения год от года пролегают в основном в сфере дизайна. Отказ от подобной стратегии грозит падением спроса, что чревато кризисом перепроизводства и с очевидностью приведет капитализм к «схождению с орбиты». Весьма прискорбно осознавать, что прогресс в условиях рынка является побочным явлением, суррогатным продуктом погони за прибылью. В таких условиях остается лишь отчаянно дожидаться, когда какой-нибудь баснословный «денежный мешок», одуревший от скуки, решит проспонсировать частные полеты до Туманности Андромеды.

                ***

Однажды, когда мы с Цунэтомо вместе шли по дороге, он сказал: «Не похож ли человек на искусно сделанную куклу марионетку? Человека смастерили на славу, потому что он может бегать, прыгать и даже разговаривать, хотя за ниточки его никто не дергает. Но не суждено ли нам рано или поздно быть гостями на празднике Бон? Воистину, все в этом мире — суета. Люди часто забывают об этом».

Хагакурэ

                ***

Создатели снятого в 1988 г. по  мотивам гриновского рассказа фильма «Господин оформитель» отказались от критики наступающей механистической цивилизации, сконцентрировавшись на рассмотрении древнего мифа о Пигмалионе.

Непреходящий сюжет о взаимоотношениях художника-богоборца и его ожившего творения стар, как сама человеческая история. Но разве Бог вдохнул жизнь в прах земной лишь только для того, чтобы его творение породило еще более совершенное создание – механическую куклу? [4] Автомобиль, по мнению Сиднея, несомненно, обладает душой – ровно в той степени, в которой «мы наделяем его этой частью нашего существа».

«Принимая автомобиль, вводя его частью жизни нашей в наши помыслы и поступки, мы безусловно тем самым соглашаемся с его природой: внешней, внутренней и потенциальной. Этого не могло бы быть ни в каком случае, если бы некая часть нашего существа не была механической; даже, просто говоря, не было бы автомобиля. И я подозреваю, что эта часть сознания нашего составляет его сознание» [1].

Платон Андреевич, исполняя заказ ювелира, сам того не ведая, бессознательно вложил в свое творение бездуховную любовь к дорогим бирюлькам [5]. «По образу нашему и подобию нашему» – вспомним еще раз утверждение Сиднея о том, что машина одухотворена ровно на столько, сколько изначально было заложено в нее создателем. Уже полубезумный Эбенезер довольно точно подметил червоточину современного общества:

«Я полумертв сам, движусь и живу, как машина; механизм уже растет, скрежещет внутри меня; его железо я слышу».

Все мы – ублюдочные дети эксплуататорского, несправедливого строя, а посему нет смысла обвинять машину, созданную «по образу и подобию своему» в собственных же пороках.

«– Ксаверий, чувствуешь ли ты что-нибудь?» – спрашивал один из героев гриновского рассказа «Золотая цепь» у механического болвана.

«– Я – Ксаверий, ничего не чувствую, потому что ты говоришь сам с собой» [6] – таков был ответ машины.



                ****

Новеллу о сером автомобиле и ее экранизацию «по мотивам» объединяет тема неотвратимо надвигающегося безумия. Сидней, как и его экранный прототип – художник-оформитель Платон Андреевич, одержим загадкой таинственной женщины. Кинопостановка нарочито мистична: кукла-манекен фантастическим образом оживает и во главе дьявольской кавалькады гонится за своим создателем на сером ландо. «Бойтесь автомобилей!», берегите себя, - любил предостерегать А.С. Грин своих конфидентов, однако так и остался навсегда непонятым современниками и потомками пророком [6].

                ***

В анамнезе у Платона Андреевича надломленное здоровье, подорванное за годы забвения употреблением морфия, однако нельзя однозначно заключить, что это безумный морок, порожденный истощенным мозгом некогда известного художника.

Платон Андреевич, раздираемый противоречиями, никак не может определиться, кого он видит: свою натурщицу, умершую много лет назад, либо женщину, поразительно похожую на его несчастную модель. Загадка, впрочем, может быть разрешена безо всякого дешевого мистицизма: своенравная природа наконец-то явила создателю тот самый идеал, великолепно предугаданный творческим гением во мраморе и глине, но до поры тщательно скрываемый. К сожалению, расшатанные морфием и баснословным карточным выигрышем нервы художника не выдержали роковой встречи – рассудок несчастного окончательно объяли темные воды безумия.


               
1. Грин А.С. Серый автомобиль // https://litresp.ru

2. Марк Дери. Скорость убегания: киберкультура на рубеже веков // https://profilib.org

3. Инна Кушнарева. Ко всему приделать лайки http://www.intelros.ru/

4. Александр Кондаков-Беззубцев. Смерть Пигмалиона / Литературно-философский журнал «Топос» // http://new.topos.ru/article/6702

5. Господин оформитель (1988). О фильме: Владимир Гордеев "...на патефон надета пластинка, гои сидят и слушают Стинга..." / Александр Грин – человек из Несбывшегося // http://www.newfoundglory.ru

6. Варламов А. Александр Грин. М.: Молодая гвардия, 2005 // http://grin.lit-info.ru/