Отец за сына

Он очнулся в темноте с мыслью: «А где это я?» За грудиной болело. Хотел шевельнуть рукой, да не смог. Рука оказалась привязанной к койке, а в локтевую вену была воткнута игла капельницы. Кто-то похрапывал по соседству.

- Ясно. Я в больнице, - сообразил он и постарался восстановить в памяти события минувшего дня.

Проснулся он, как обычно, в четыре утра, а точнее ночи, поскольку до рассвета оставалось еще  часов пять. В доме было прохладно. Поеживаясь, включил электрочайник, заварил «Ролтон», умылся, побрился, позавтракал. Прижившаяся  у него, брошенная кем-то из дачников кошка терлась о ноги, напоминая о себе. Покормил и выпустил ее во двор – кромешная тьма, да еще и моросит то ли снег, то ли дождь – не поймешь.

Глянул на часы – пора идти на электричку, а до нее без малого полдесятка километров по узенькой заснеженной тропинке. Эту тропинку протоптал он сам, поскольку на дачах зимой кроме него никого больше не было. Дача была в полутора часах езды от города, и он поспевал туда, как раз, к началу смены. Работал он на конвейере моторного завода – собирал двигатели для тракторов.

Обычно, отработав смену, он успевал заскочить в магазин возле вокзала за продуктами и спешил в вагон. Затем пять километров до дачи в темноте по снегу. Войдя в дом, сразу затапливал печь, поскольку щитовой летний домик быстро выстывал, и к вечеру в нем становилось невыносимо холодно. Кормил кошку, перекусывал сам и ближе к полуночи ложился спать, ведь завтра в четыре утра вставать. Заснуть сразу удавалось редко. Разум вместо отдыха судорожно искал выход из сложившейся ситуации и, провалявшись полночи без сна, он не выспавшийся шел на поезд. Иногда доспать удавалось в поезде, и на вокзале кто-нибудь из пассажиров будил его, толкнув в бок.

В таком режиме он жил уже полгода. Летом, когда ночь коротка, было еще терпимо, а зимой он буквально света белого не видел. Уходил и возвращался в темноте, а на заводе вместо дневного света – яркое сияние люминесцентных ламп.

Рабочий день тянулся как обычно. Доведенные многолетней практикой до автоматизма движения, позволяли не думать о работе, и в мозгу вертелся один и тот же вопрос: «Как я дошел до жизни такой?»

Началось все с того, что однажды сын пришел домой в страшном смятении и поведал, что влез в долги, «счетчик тикает», надо срочно отдать деньги, иначе будет плохо – начнут выколачивать долг, могут и убить. Надо продавать квартиру.

- А как же я? Где мне жить? – спросил потрясенный отец.

- Поживешь на даче, пока все устроится, - последовал ответ.

Делать нечего. Не бросать же сына в беде. Хотелось верить, что все это временно и поправимо. Скрепя сердце, дал согласие на продажу квартиры и с середины лета стал жить на даче.

Жену он потерял давно и растил сына сам. Видимо, что-то он упустил в его воспитании. Непутевый сын с детства не хотел трудиться: школу закончил с горем пополам, о продолжении учебы нечего было и думать. Помыкавшись по разным работам и нигде не задержавшись надолго, он решил заняться собственным бизнесом – что-то там продавать. Набрав кредитов и одолжив денег на стартовый капитал, закупил много товаров, а дело не пошло. Все лежало мертвым грузом, обесцениваясь с каждым днем. Оказалось, не всем дано успешно торговать. Прибыли никакой – одни убытки. Долги росли, и сын захотел попробовать разом решить свои финансовые проблемы. Одолжив еще крупную сумму, подался в казино и за ночь спустил все до копейки.

В былые времена после этого люди стрелялись, но не теперь. Проще выселить отца из квартиры – перебьется как-нибудь. Квартиру продали вместе с мебелью. Отец забрал из нее самое необходимое, но все равно, денег оказалось недостаточно, чтобы погасить долг. «Счетчик тикал» и для спасения сына отец ежемесячно отдавал ему еще часть своей зарплаты. Кто-то бы взялся за ум, устроился на работу, из кожи бы лез, чтобы решить проблему, но не его сын. Он по-прежнему не работал, все искал варианты «крутиться», как он говорил, и отец потерял надежду вернуть квартиру. Отсутствие перспективы выхода из этого жизненного тупика угнетало отца, и он уже долго находился в состоянии глубокой депрессии.

Ближе к концу рабочего дня, он почувствовал острую боль за грудиной, хотел сходить в медпункт, но не бросишь, же конвейер. Терпел и работал, пока не упал. Дальше все вспоминалось, как в тумане. Коллеги вызвали скорую, сделали электрокардиограмму. Врач сказал: «Инфаркт под вопросом», что-то вколол, и отец отключился совсем.

И вот он в больнице. Пока жив, но в груди болит. Вошла медсестра проверить капельницу, заметила, что он очнулся и спросила.

- Ну, как вы?

- Терпимо, - ответил он. – Отвяжите, хочу в туалет.

Сестра, подавая утку, сказала.

- Не отвяжу. Вам еще не скоро можно будет встать. У вас обширный инфаркт.

Странно, но услышав диагноз, он почувствовал облегчение. Наконец-то разорвался этот невыносимый порочный круг, в котором он жил последние полгода.

 Подумал. - А если умру? Ну и ладно. Все равно это не жизнь. Вот только кошку жалко…