Тёмная ночь под буддийскими веками. Ольга Ланская

Разбудил рывок к телефону, на твоё – далекое, неведомое, но явное – почти крик! – ожидание звонка.

Я села, сжимая в пальцах крохотное золотое тельце твоего мобильника, и, видимо, еще в полусне спрашивала себя: "Отчего же я так давно не звоню тебе? Отчего?! Что случилось, что я не звоню тебе?"

Черной сажей замазала глубины дворов-ущелий черная ночь, и только в бледном, как выцветший синий платочек небе, горела та вечная звезда, на которую так часто смотрели мы перед тем, как закрыть распахнутые в ночь окна.

Тогда ты был рядом, а не в том, непостижимом бесконечном, откуда и разбудил меня... "У Бога нет мёртвых..."

Большеглазая Принцесса уже держит в зубах маленький мячик и готова к игре, пробежке, танцам.

– Уже ночь, Принцесса! – смеюсь я. – Какие танцы?!

Но ее невероятные – Боже, как дурно это слово в приложении к таким глазам, как мало! – горят так, что не видны буддийские серые веки, и ее тибетская шерсть, готовая к прыжку, живой  волной замерла над паркетом.

Я встаю, мы оба смеемся, бежим на кухню заварить кофе, а, может быть, и перекусить немного: жарко, Принцесса, как и я, почти ничего не ест.

Я уговариваю ее на кусочек куриного паштета – зачем их так солят?– и меня заливает ощущение, что жизнь прекрасна.

 Она невероятно прекрасна, когда знаешь, что впереди – вечность.


("Миниатюры". Ольга Ланская. Санкт-Петербург)