Тихие лучи

Слово, что много столетий
лежало под камнем,
звук обрело и ростком
пробивается к солнцу.
Это не шелесты платья Медичи.
Это не парусный шёлк на фрегате.

Слово, печатью сокрытое, может,
волшебником, может быть,
 Господом Богом,  к свету восходит,
так зверобой, так душа к воскресенью
(скорей бы) из мёртвых.

Слово, что мы узнавали
Только по ноте, по знаку, по взгляду,
 вдруг прорастает по жизни сосудом
на высохшем сердце.

Я помолчу. Пусть звучит в эту ночь тишина,
вкрадчиво, искренне и нескончаемо трепетно.
Хочешь войну? Мне по духу война не близка.
Хочешь халву? Мне шербет предпочтительней белый.
Стрелка часов на другую скоро наступит,
ты тишину потеряешь уже безвозвратно.
Ты тишину обретёшь, но, скорее, другую,
смачную, липкую и не особо приятную.
Бывают прелюбопытные странности,
из которых однажды составится прошлое:
Город.  Ночь, как горошина тёмная
или чёрный бриллиант.


Слушай… Мы только сегодня счастливее многих
в этом уюте тиши откровенно-свободном.
Давай чуть-чуть помолчим. Ведь слово,
пусть нежное-нежное,
здесь всё же выглядит неким кощунством:
мы с тобой все-таки знали его изначально,
Только молчали о нем. И только мечтали.
И вот теперь всё становится ясно:
там, где оно там и центр Мирозданья.

Сегодня что-то случится
в неведомом, нерешительном «нечто».
Так. Между прочим. Сияет,
лучится вместо того, что
зовётся реальностью здесь
и  того, что знакомо нам с детства.

Детство...
Луч, что ложится на жизнь
и подсветку её составляет;
свет неизвестный, но близкий,
что мнится больному в бреду.
Луч – выстрел. Дерзкий. Но долгий,
как летаргический сон.


Он?! Шаги.

Слышишь, удаленье, нет, приближенье?...
Растрёпана. Кинута. Иглами утыкана,
как ваяние мага дикого, то есть, кукла его.
Несколько игл расползаются под кожей
 головастиками,  мальками  крокодильими,
(для иглы – одно и то же. ) Прямо – душа.
 Разве избежать ей иглы
обоюдоострой и не имеющей ушка?
Мертва?! Жива!
 Но не та, что прежде.