Блок. Иммануил Кант. Прочтение

53. Иммануил Кант






*

                Сижу за ширмой. У меня
                Такие крохотные ножки..
                Такие ручки у меня,
                Такое темное окошко…
                Тепло и темно. Я гашу
                Свечу, которую приносят,
                Но благодарность приношу.
                Меня давно развлечься просят.
                Но эти ручки… Я влюблен
                В мою морщинистую кожу..
                Могу увидеть сладкий сон,
                Но я себя не потревожу
                Не потревожу забытья,
                Вот этих бликов на окошке
                И ручки скрещиваю я,
                И также скрещиваю ножки.
                Сижу за ширмой. Здесь тепло
                Здесь кто то есть. Не надо свечки
                Глаза бездонны, как стекло.
                На ручке сморщенной колечки.
                18 октября 1903







     Биографы пишут о Канте: «Это был слабенький мальчик, с нежным, бессильным телосложением, с плоской, вдавленной грудью», «человек со слабым здоровьем, причинявшим ему всякого рода беспокойства и затруднения при умственной работе».

Но…
     «
     Связка этого стихотворения с Кантом не является изначальной. В письме от 20 ноября 1903 года Блок писал Белому:

     “…и вот женился, вот снова пишу стихи, и милое прежде осталось милым; и то, что мне во сто раз хуже жить теперь, чем прежде, не помешало писать о том же, о чём прежде, и даже об Иммануиле Канте, как оказалось впоследствии из анализа стихотворения «Сижу за ширмой»”.

     Из этого ясно, что стихотворение оказалось связанным с Кантом уже после его написания – при “анализе”. В момент же его написания оно определялось переживаниями Блока в начале его супружеской жизни.
     …Кенигсбергский философ многократно появляется в следующем письме Белому, и на него надеваются разные юмористические маски – Кантик, Кантище… Поэт приписывает философу роль городского сумасшедшего, пользуясь для этого символами Петербурга и элементарными идеями кантовской философии. Блок рассказывает о воображаемой сцене, в которой двое в колпаках, ухмыляясь провозят Канта по улицам Петербурга во время наводнения; философ путешествует в ящике на ялике, на котором написано: “Осторожно!!!”. На перекрёстке Кант высовывает “головку” (та же лексика, что и в стихотворении “Сижу за ширмой. У меня...”) и говорит чушь: о наводнении – что “нынче хорошая погода” и о пространстве-времени – что к вечеру собирается доплыть в Кенигсберг. Источник этого образа, возможно, стоит расшифровывать фонетически: странно подобранные слова ящик и ялик оба содержат в себе авторское ‘я’. В этом письме Блок приписывает изображённому им Канту тот же комплекс ощущений, что и в своём стихотворении: изолированность от мира, неадекватность пространству и времени, особое качество инфантильного тела.
Кантовские категории чувствительны к миру, но не к телу. Блок был прав в своём “анализе” (ему, вполне вероятно, помогли тут друзья): сингулярность тела не вписывается в категории; его “ножки”, “ручки”, “морщинистая кожа” выделены из пространства-времени особой “ширмой”.
          (Эткинд А.М. Хлыст: Секты, литература и революция. М.: НЛО, 1998
     »
    
     Добавлю, что и у Андрея Белого в его «Второй симфонии» книга Канта «Критика чистого разума» является едва ли не действующим героем.
     Напомню, что Блок накануне своего объяснения с Любовью Дмитриевной был на грани сумасшествия от тоски по ней и был готов на самоубийство… Но… «…мне во сто раз хуже жить теперь, чем прежде…»

    Персонаж "карлик маленький", "черный человечек" - сквозной по всему трехкнижию, всеобщий слуга, бессильный свидетель рядом происходящего ежедневного ужаса, в чьи служебные обязанности входит останавливать время и гасить свет.

"Стихи о Прекрасной Даме":

             "Безмолвный призрак в терему,
              Я - черный раб проклятой крови.
              Я соблюдаю полутьму
              В Ее нетронутом алькове.

                Я стерегу Ее ключи
                И с Ней присутствую, незримый.
                Когда скрещаются мечи
                За красоту Недостижимой.

                Мой голос глух, мой волос сед.
                Черты до ужаса недвижны.
                Со мной всю жизнь — один Завет:
                Завет служенья Непостижной.               .
                18 октября 1902

Распутья:

               " По городу бегал черный человек,
                Гасил он фонарики, карабкаясь на лестницу.
                Медленный, белый подходил рассвет,
                Вместе с человеком взбирался на лестницу...

                ...

                Ах, какой бледный город на заре!
                Черный человечек плачет на дворе.
                Апрель 1903"

   
               В непробудном сне Царевны
               ...Предо мной
 
               ...Исполинский карлик тянет
               Руки к лунному лучу.
              Апрель-май 1904.
    (Из черновика одного из последних (пред-предпоследнее) стихотворений книги "Распутья" - об одном из вариантов краха его Миссии, где "Царевна сама" оказывается русалочьим мороком:

                "...И Царевна, гостю рада,
                Встанет с ложа сна…

                ...И его, дрожа от страсти,
                Руки заплетут.
               
                И потом обманут — вскинут
                Руки к серебру,
                Рыбьим плёсом отодвинут
                В струйную игру…"
        )

 
Во втором томе:

   Ещё один морок, герой представляется себе Зигфридом, а карлик:

                "Поет, краснея, медь. Над горном
                Стою – и карлик служит мне;
                Согбенный карлик в платье черном,
                Какой являлся мне во сне.

                Сбылось немного – слишком много,
                И в гроб переплавляю медь...
                4 июля 1904"

вот только Зигфрид ковал меч, а не гроб...


   В голубой далекой спаленке
   Твой ребенок опочил.
   Тихо вылез карлик маленький
   И часы остановил.
      ...
   Стало тихо в дальней спаленке -
   Синий сумрак и покой,
   Оттого, что карлик маленький
   Держит маятник рукой.
             4 октября 1905"

А здесь? Кому он служит здесь?

                "В пустом переулке весенние воды
                Бегут, бормочут, а девушка хохочет.
                Пьяный красный карлик не дает проходу,
                Пляшет, брызжет воду, платье мочит.

                Девушке страшно. Закрылась платочком.
                Темный вечер ближе. Солнце за трубой.
                Карлик прыгнул в лужицу красным комочком,
                Гонит струйку к струйке сморщенной рукой.
                ...
                Будто издали невнятно доносятся звуки...
                Где-то каплет с крыши... где-то кашель старика...
                Безжизненно цепляются холодные руки...
                В расширенных глазах не видно зрачка...
                ...   
                В переулке у мокрого забора над телом
                Спящей девушки – трясется, бормочет голова;
                Безобразный карлик занят делом:
                Спускает в ручеек башмаки: раз! два!
                5 марта 1904"   

а здесь он только смотрит, он только наблюдает, он только складывает знания на невидимую полку своей невидимой библиотеки:

                "В кабаках, в переулках, в извивах,
                В электрическом сне наяву
                Я искал бесконечно красивых
                И бессмертно влюбленных в молву.

                ...Я спросил старика у стены:
                "Ты украсил их тонкие пальцы
                Жемчугами несметной цены?
 
                ...Но старик ничего не ответил,
                Отходя за толпою мечтать.
               
                ...А вверху – на уступе опасном –
                Тихо съежившись, карлик приник,
                И казался нам знаменем красным
                Распластавшийся в небе язык.
                Декабрь 1904


и спустя три года его дама, его госпожа стала более презентабельной: :

                "...
                И вот – ее глаза и плечи,
                И черных перьев водопад...

                Проходит в час определенный,
                За нею – карлик, шлейф влача...
                И я смотрю вослед, влюбленный,
                Как пленный раб – на палача...

                Она проходит – и не взглянет,
                Пренебрежением казня...
                И только карлик не устанет
                Глядеть с усмешкой на меня.
                Февраль 1908"
                (Я миновал закат багряный...)

*

А.А. Блок. «Полное собрании сочинений и писем в двадцати томах. ДРУГИЕ РЕДАКЦИИ И ВАРИАНТЫ»:
 
     «
     Заглавие    Испуганный (Иммануил Кант) (Т3)
     Заглавие    Иммануил Кант (к юбилею) (Д)
     Заглавие    Испуганный (ВМИ, 12 (НР I2))
     »

Из Примечаний к данному стихотворению в «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах» А.А. Блока:
«
    ...в письме Блока к А. Белому от 13 октября 1903 г.: «Можно бояться сознательно   т о ль к о    о д н о г о: своего ужаса( ... ) Только этот испуг страшен. Он ведет к неизгладимому. Войдите к такому испугавшемуся. Он сидит за ширмой, весь почерневший, у него скрещены ручки и ножки. Они так высохли, и из лица, некогда прекрасного, стало "личико", сморщенное, маленькое. И голова ушла в пле<ш»; герой этот- "старый от рождения лгун".
     Эта картина, созданная за пять дней до написания стих. "Испуганный", совпадает с ним темой и образностью. Как свидетельствует А. Белый, темы "Испуганного" и Канта совпадают: Блок "пишет о страхе: что страх перед страхом есть самый действительный страх; таким страхом испуганным он считает философа Канта; он все возвращается к Канту как к испугавшемуся на веки веков; темы страха и темы Канта не раз повторяются; ( ... ) А(александр) А(лександрович) посвящает свои стихи Канту; рисуется Кант весь в тенях, скрещивающий и ручки и ножки; химера преследует Блока; творит он мифологему о Канте" (Андрей Белый. Воспоминания о Блоке // Эnопея. 1922. М 1. С. 183-184).
     Следует, однако, учесть, что стих. "Сижу за ширмой ... " вначале самим Блоком не ассоциировалось с Кантом. Ср. в письме А. Белому от 20 ноября 1903 г., где Блок говорит, что он пишет стихи «даже об Иммануиле Канте, как оказалось ВПОСЛЕДСТВИИ из анализа стих. "Сижу за ширмой"»(Курсив ред.).
»