Глава 5. Часть II. Крамольники

(Действия в этой части происходят одновременно с главой 4.2.)

Инжи Гесс встал вслед за Герой в шесть часов утра. По его приказу Артём Петрович должен был прибыть на место не позднее шести тридцати. Артём Петрович не явился.
Сам Инжи списал столь некультурное поведение на возраст старого бойца, покинувшего поля боя не с первыми, а с последними сединами. Он прошёл через унизительное испытание. Впервые Гесс лично открывал ворота под Каретным мостом. Ровно к семи, по брусчатке единым строем прошлись новые гости.

Они не принадлежали к российской армии. Само их появление здесь уже считалось незаконным. Нескончаемым потоком двигались они вперёд. Десять, двадцать, тридцать. Но Инжи ждал не армию солдат. За ними, объезжая ямы и ухабины, двигалась карета. Человек, сидящий внутри неё, возможно, делил статус с величайшими деятелями Европы, потому как приблизившись к нему, Инжи не задумываясь упал на колени.
 
- Господин Альцид, Генгель Ланер снова начал охоту на вас.

Дверь кареты распахнулась и ударила Гесса по носу. Смрадный запах курева, живой смерти, сопровождал ту персону. Лицо его, неровное, точно изъеденное оспой, уродовала правая щека, выпирающая вперёд, в следствии полной потери половины челюсти, и заменённой внутренним протезом. Зубы с прожжённой эмалью выступали на первый план и только сильнее запугивали смотрящих.

- Я знаю! Перестань скулить, Гесс. Посмотри мне в глаза!

- Что с вами?!

- А ты угадай! Есть в этом мире такая зараза, выбившая мне в прыжке с десяток зубов одноручной саблей в первой оборонительной позиции. Дерётся как танцует, не ступая на пятку. Сайтко Юст-Ланер. Нет, ещё одной встречи с этой семейкой я не переживу в одиночку. Посему пришлось притащить собственное войско.

Армия не останавливалась. Они хоть и оделись в русские мундиры, на русских никоим образом не походили. Турки, болгары, немцы, естественно французы, испанцы, поляки, из которых большую часть несуществующей страны, по правде говоря, представляли евреи, шведы и, вероятнее всего, если присмотреться повнимательней, два-три русских.

Инжи Гесс поднялся.

- Генгель Ланер настолько опасен?

- Судя по предыдущим нашим встречам, более чем. Исходя из честности моего рода перед потомками, осмелюсь сказать, что он пережил весь мой род, и людей, задолго до его появления. Был бы Гера человеком, мы бы победили даже впятером. Но человек с тростью не человек. Упоминания о нём, друг мой, имеются во всех свешенных книгах. Лишь титул свой он нам открыл. Когда-то Генгель задал мне загадку: «Имена их похожи на слух. Из семи знаешь ты только двух. Ну а третий стоит между ними, двести лет до начала - поныне». Михаил, Гавриил, Рафаиил, Уриил, Рагуил, Саракаил, Селафиил. Была ещё и Варахиил, но та, к счастью, погибла. Мы считали, будто они — ангелы, а они — Юнтардцы. Существа из иных миров. И имена их не имена. Титулы. Любое юнтардское имя оканчивается частицей «эль» или «иил». Переводится «эль» как «равный среди...». А имя Генгель переводится как «равный среди первых». Мы боремся с существами из иных миров. И пока что проигрываем.
Инжи усмехнулся, но сказанному поверил.

- И сколько же ещё нам бороться?

- Столько, сколько нужно.

В силу недавно появившихся анатомических особенностей, из тридцати пяти букв русского языка Альцид не выговаривал двадцать две. Для обоих иностранцев русский язык стал проблемой задолго до «путешествия» к северу Европы. Но они были вынужденны на нём говорить.

- Существует двенадцать миров, восемь подпространств и две полузамкнутости. Двенамирная карта. Со времён Лангобардов мы знаем правду. Мут, Ирвинд, Нома-Ариентард, Джантатта, Юнтард, Мират, Акконт, Селеказн, Риппа, Шиноран, Динортат и, конечно же, Балетта. Эксперимент с печатями удался?

- Не совсем… Мы провалились. Сотворить что-то похожее смогли двое. Для одного состряпали легенду, вторую выкинули на дороге. И работали мы по вашим книгам.

- Я не удивлён. Печать Нотуса нанести очень сложно. Гера сам-то не вполне понимает, с чем столкнулся. Каждое слово в мире имеет силу. Сказанное или написанное. А какую силу имеют книги… Ты говоришь, думаешь, чувствуешь и делишься этим с другими, не понимая, что ты меняешь мир. Любое чувство может принять форму. Словно поток, касается оно камни. Словно камень, брошенный в реку, всколыхнёт её. У Геры болела сестра. И Гера возненавидел смерть. И победил. Желание Геры спасти сестру случайно победило саму смерть. И обрело форму, всколыхнув мир. Гера не даст нам продолжить эксперименты. Почему вы сами открыли ворота? У вас же есть сторож.

- Артём Петрович сегодня не смог прийти.

Но на Альцида Лура эти слова впечатления не произвели.

- Да хоть сто! Я уверен, он переметнулся на сторону Ланеров. Если появится - застрелим. И забыл сказать вам, выводите детей из здания Гимназии.

Инжи Гесс на правах труса умрёт дважды. Первая его смерть наступила после этих слов.
 
- Вы собираетесь их убить?

- Ну а как же я могу упустить возможность использовать такой военный материал. Мы построим «живой щит». Гера попытается пойти на переговоры, иначе мы воюем не с Герой.

- А Виктор Фёдорович? Армию мы вашу от Геры скроем. Что с ним?

- Мой ответ ничего не изменит. Виктор соратник Геры.

В ту минуту дверь лицея распахнулась. Виктор Фёдорович, не помышляя обнаружить целое войско, выскочил наружу. Усы его колыхались на ветру, да и сам Виктор Фёдорович приплясывал, шагая вперёд.

- Господин Инжи, простите за…

«О, Господи...».

Они встретились взглядами. Он и сорок два человека. Шершень против пчёл. И страх Альцида перед Виктором Фёдоровичем даже в такой обстановке легко  объяснялся. Альцид был бывшим начальником Виктора Фёдоровича. Начальником, бросившим своего подчинённого.

- Доброго вам здравия, Эпис-Маус. И смерти.