Недетское детство. Потомки должны помнить об этом

            У меня не хватало духа писать о сестричке: садилась за компьютер, и тут же глаза застилал сырой туман. Я знаю, что нельзя плакать при воспоминании об ушедших из жизни близких, потому что мы причиняем им этим не радость, а боль.  Всё знаю! Всё понимаю! Но слёзы почему-то оказываются сильнее меня.

       Мы с Надей были так близки по духу, характеру, по отношению к людям, как, мне кажется, иной раз не бывает даже у близнецов. А ведь между нами 12 лет разницы. И вот уже 20 лет смотрит на меня Наденька с небес, переживает за меня, но при неистребимом желании   помочь мне,  увы! ничем не может.

       Надя родилась в Москве в 1929 году. Папа, Цветков Сергей Иванович, был членом   ВКП (б). Честно работал, вкладывая в труд всю силу, душу и умение, как ему было свойственно с детства. Вместе с женой радовался такому подарку, как рождение первой доченьки – Нади.

       Почему я начала свой рассказ о членстве папы в партии? Да потому, что это один из отчаянных моментов  в жизни моей сестры. Почти всю сознательную жизнь она страдала от того, что не была крещёна.

      Большевики этого не допускали, а тут ещё началась «чистка» в рядах партии. Папа в это время находился в командировке, в Баку.  Вернувшись в Москву, узнал, что он уже не «активный боец партии», а никто. Естественно  ни Надя, ни я  не в курсе подробностей этого события.

      Только со слов мамы, знаем, что по возвращении папы из командировки нашу семью навестила Землячка (она в то время курировала Замоскворецкий район) со своими «сотоварищами». Она извинилась перед папой, просила вернуться в «оплот» советской власти. Но папа отказался: он был законопослушным гражданином и не мог смириться с тем, что вот так, походя, можно вышвырнуть из организации человека, не только не поговорив с ним, но, даже не зная, где он и жив ли, в конце концов.
 
       Жизнь шла своим чередом. Впереди папу ожидали три войны: финская, польская и Великая Отечественная, участие в восстановлении Сталинграда, куда он был направлен сразу же по освобождении города и руководящая должность на  московском заводе  по ремонту высокоточного оборудования. Да ещё воспитание трёх дочерей и семейные дела с любимой женой.

       Папа с Надей стали для мамы настоящими сиделками, заботились о ней до последней минуты её жизни, скрашивая тяжёлую горечь её заболевания – рака крови. Папа пережил нашу мамочку на 19 лет, занимаясь только детьми, внуками и правнуками.

       Мечта Нади всё-таки сбылась: она была приближена к Богу. И помогла ей в этом я, хотя всю жизнь было наоборот.

       Я узнала (правда намного позже этого события), как она в морозный день, считая недостойной войти в храм, всю церковную службу  простояла  на улице возле Елоховской церкви и молилась за успешное проведение операции. В этот момент решался вопрос моей жизни или смерти. Такой «подарок» я получила по вине врача, проводившую операцию по поводу гнойного отита. Не знаю, как уж ей удалось занести инфекцию, которая обернулась тяжёлым мозговым заболеванием.

        Спасали меня в полном смысле этого слова всем миром. Вокруг операционного стола стояли многие отоларингологи московских клиник (на языке медиков – это «показательная операция»). А сохранили меня для этой жизни -  Тамара Фёдоровна Сидорчук, заведующая отделением, и приехавшая ей на помощь заведующая отделением ухо, горла, носа и речи больницы на «Соколиной горе» Ирина Яковлевна Яковлева. Благодарность моя к ним – вечна!
   
       Естественно, что такие «болячки» не проходят бесследно. Мучили головные боли. В один из таких моментов я поступила на лечение в московскую больницу №70.  Неподалёку виднелся купол храма Рождества Иоанна Предтечи. Это была судьба!

      За тяжелобольными ухаживали сёстры милосердия из этого храма. А вскоре я познакомилась с матушкой Анной, которая тоже частенько заглядывала в нашу палату. Как-то разговорились с ней.  И после моего выздоровления мы втроём присутствовали в храме на обряде крещения Наденьки.  Крёстной стала матушка Анна. А я сердцем и душой ощущала то непередаваемое чувство одухотворённости, которое испытывала сестра, когда её окрестили. Учитывая, что она ко всем людям, событиям, явлениям относилась с удивительным почтением, - крещение стало для неё большим праздником.

       Мы очень сдружились с матушкой Анной, полюбили друг друга. Часто встречались в нашем доме или навещали её в обители. В горестные дни болезни матушки Анны, помогали, чем могли. По сей день поминаю её каждый день, как и свою сестру.

       Сейчас мы порою подшучиваем над собой: только положили куда-то книгу или очки, а через минуту забываем – куда. Так почему же так чётко, до малой малости, мы помним, что происходило с нами несколько десятилетий назад?  Может, потому, что пришло время, когда нас трудно  чем- либо удивить?  А то, далёкое, - всегда было непредсказуемым, неожиданным и потому приятным.

       С шестнадцати лет  моя сестричка начала работать на фабрике «Гознак». Но, видимо, полуголодное военное детство, хотя и в это время оно ещё не было достаточно сытным, а главное ответственность за меня, свою младшую сестрёнку, не давали покоя.

     Надя с детства была трудолюбивым и собранным человеком. Когда ей было 14 лет (а это было военное время), мама была вынуждена поехать за город, чтобы добрать остатки не выкопанного картофеля. Она оставила меня со старшей дочерью и попросила отоварить хлебные  карточки. Выйдя из магазина, Надя дала мне в руки французскую булку, взяла  на руки и мы отправились домой.
 
     Какой же ужас испытала сестра, когда заметила отсутствие хлеба в моей руке: потеря для семьи была весомой. Но увидев в зажатой ладошке остаток булки, она испугалась ещё больше: не случиться бы беде - для двухлетнего ребёнка это была чрезмерная норма хлеба. Всю ночь Наденька не спала, время от времени прислушиваясь к моему дыханию.

       Этот случай, видимо, так потряс сестру, что всю оставшуюся жизнь   она старалась покормить меня  чем-нибудь вкусным.

       По окончании первого класса родители направили меня на отдых в пионерский лагерь. В определённые дни из Москвы привозили для нас подарки от родных. Я получала по два: один – от родителей, а второй, тайком от мамы, присылала сестрёнка. Тогда в продаже впервые появились чешские конфеты, карамель. Вот она меня и баловала.

     К сожалению, в тот момент я находилась в том «прелестном» возрасте, когда не соображала, что эти изыски шли за счёт родной сестрички. Много позже мама призналась, что она на самом деле не знала о благотворительности дочери: она бы её остановила. В обеденный перерыв на фабрике Надя могла себе позволить лишь разрезанную на две половинки сайку, смазанную небольшим слоем маргарина. Домашний ужин компенсировал потребности растущего организма девушки, но ведь не в такой степени. А она тратила свои деньги на меня. Вот такая была у меня сестра!

       Когда в 1954-ом году папе выделили участок в садово-огородническом товариществе «Станкостроитель», Надя, засучив рукава, взялась за работу. Учитывая, что  мужчина в доме был один – папа, ей приходилось выполнять тяжёлую работу – таскать доски, брёвна. Но сестрёнка была так одухотворена строительством дачного домика, что всё делала с весёлостью и лёгкостью. И потом так полюбила этот кусочек земли, что, уже, будучи украшенным руками всех членов семьи плодовыми деревьями и кустарником, она сумела озарить его великолепным ковром, «сотканным» из цветов.

     Особенно полюбились сестричке гладиолусы. Она познакомилась со специалистом по разведению этих цветов и ходила к нему на занятия. Клумбы с цветами были действительно необыкновенны, особенно по подбору расцветок, сочетания их друг с другом. А когда поспели первые овощи и ягоды, Надя обучилась консервированию. За что она не бралась, всё делала с любовью и искусно. Это стало  большим подспорьем для семьи.

       Надя была весёлым человеком и умела радовать других. Сдав экзамены в МГУ им. Михаила Васильевича Ломоносова на факультет журналистики, я решила навестить мамочку. Они с папой были на даче. Мамочка была тяжело больна. С 11-килограммовым арбузом я едва доплелась до участка.

      Вскоре приехала сестричка с огромным тортом в руках. Верх торта украшала большая шоколадная кукла-девочка, на которую в юные годы я не единожды любовалась на прилавках кондитерских магазинов.

     Но второй её сюрприз был ещё более ошеломительным.  «Мы все поздравляем тебя с поступлением в университет», - произнесла она. Я лишилась дара речи. «Надя, ты о чём?  Списки поступивших обещали  вывесить на следующей неделе». Но моя Наденька слов на ветер не бросает: оказывается она забежала всё-таки в канцелярию университета. Сотрудницы первым делом справились об оценках. Узнав, что они отличные, ответили: «Конечно, прошла. Пусть она так же хорошо учится и дальше».

      При всех своих делах и заботах, сама Надя трудилась с большой отдачей: целая кипа Почётных грамот хранится у меня. В цехе она возглавляла спортивный сектор. Была легка на подъём, увлекалась туризмом. Иногда, когда маршрут пролегал по Подмосковью, брала меня с собой. Я была счастлива и горда.
     В 1957 году Наденька принимала участие в Московском Фестивале молодёжи и студентов. Она постоянно находила интересные занятия. Но ведь были ещё работа и дом.

       И, тем не менее, своим встречам с прекрасным я обязана именно ей: театры, поездки на теплоходе, выставки.

      Но всё же самым знаменательным событием в приобщении к искусству стала встреча с Большим театром. Мне было 14 лет, когда я не только увидела это святилище изнутри, но и была потрясена чудом, которое видела раньше только на страницах книг. Шёл балет «Каменный цветок». Это великолепие. Настоящая жизнь, а не игра актёров. Музыка, звучавшая как бы из меня. Всё так потрясло меня, что и сегодня, вспоминаю это путешествие в мир волшебства. Перед глазами вновь и вновь встаёт это чудное видение. Оно настолько очаровало подростка, что даже десятилетия спустя, и естественно после просмотра множества спектаклей в различных театрах, в том числе и в Большом, не заслонило этот всплеск красоты, необычности, сказочности.

       Сестричка органично вписывалась с любой возрастной круг. Её любили дети. Любили взрослые. Я поражалась преданности её любимого пёсика, болонки Джоя. Стоило Наде по делам уехать в Москву или Нару, как Джой тут же ложился поверх покрывала на её кровати, и мог лежать так, мне кажется, сколько угодно. Хотя в семье это не было принято, он отдыхал только на отведённом ему коврике. Потом вдруг резко спрыгивал с кровати и бежал к  воротам дачного посёлка. Я подходила к калитке своего участка, но собаки уже не было видно. Через какое-то время появлялась Надя. Какую же надо иметь привязанность, точнее любовь к хозяйке, чтобы чувствовать её за километр?

        На семидесятилетие Нади, последний день рождения в её жизни, пришли 70 человек. Она и на пенсии умудрялась заниматься общественной работой. Поздравить её пришли соседи по садоводческим товариществам «Станкостроитель», «Связист»  и «Инвалид». Наденька как будто предчувствовала свой скорый уход из жизни. Я  была счастлива, слыша идущие от сердца слова  её подруг и друзей, проживших бок о бок более 40 лет. Прошедших вместе беду и радость. Выходит, никуда не уйти от знаменитого высказывания: «Все мы от земли российской крестьяне».

       Надежда Сергеевна Цветкова – Дитя Великой Отечественной войны. Войны жестокой, не похожей на все предыдущие. Число детишек, проживших «недетское детство» тает с каждым годом.

      Жаль, что наше государство так и не оценило это поколение, придав ему статус «Дети Великой Отечественной войны». Не только за то, что они голодали, теряли родных и близких, погибали, но за то, что в меру сил своих помогали бороться с ненавистным врагом.

      Восстановление разрушенного войной хозяйства, новые города и посёлки, Космос, Целина, Байкало-Амурская магистраль – разве это не их рук дело?
 
      Потомки должны помнить об этом!