Восьмирогий Олень. Глава 1

Я откинулся на скамеечке, любуясь текстом на свитке. Вроде неплохо вышло, про себя прочитал строки ещё раз, убедившись, что вышло так, как задумывал. Согласен, стихотворение восхваляло Иль-хана, довольно льстивое, но главнее ведь красота стиля, можно даже под музыку декламировать. Деликатное покашливание отвлекло меня, повернул голову и увидел слугу, облачённого в украшенные серебром одежды, с большим тюрбаном на голове.


- Простите господин мой, - прислужник поклонился, - вас уже полчаса ожидает достопочтенный первый писец Солнцеликого Иль-хана Великолепного, благородный Ихлук Аль Абдаллах.


- Почему же ты раньше не доложил? – воскликнул я, поднимаясь, - за подобное заслуживаешь десяти палок по пяткам!


- Оставь в покое этого несчастного, - послышался весёлый голос и в комнату вошёл Ихлук, (высокий широкоплечий юноша, облачённый в охотничий костюм), - всем известно, что тебя нельзя беспокоить, когда сочиняешь свои вирши, можно и чернильницей в голову получить. Оттого я и просил Мухаммеда не рисковать своей драгоценной жизнью. И вовсе не скучал всё это время, обнаружил, что ты купил себе новую рабыню, довольно миленькую, и с удовольствием с ней поболтал. Когда окончательно тебе надоест, может, продашь её мне, готов дать целых десять серебряных дирхамов.


- Осторожнее с этой девицей, - я поморщился, - есть подозрение, что она суккуб. Жениться тебе надо, за первого писца любая пойдёт с радостью. Тем более, наш Светоч Мира терпеть не может холостых мужчин, мол, таковые могут забраться в его гарем и перепортить всех наложниц.


- А то женатые сластолюбцы не способны на подобное безумие, наш Солнцеликий обладает идеальным вкусом, и подбирает самых прекрасных дев тварного мира, - фыркнул мой собеседник, - к тому же, не всем так везёт, как тебе, а выбирать недостойную не хочется. Впрочем, прибыл не за этим. Ты слишком много работаешь, не желаешь отправиться со мной на охоту, развеяться немного? Мне говорили о каком-то совершенно необыкновенном олене с серебряной шерстью и восемью рогами на голове. Полагаю, если поднесёшь его голову и шкуру Повелителю Мира, получишь немалую награду.


Незваный, хоть и всегда желанный гость всё одно сбил меня с возвышенного настроя, понял, что не смогу больше сочинить ни строчки. А ничто так не настраивает на поэтичный лад, как небольшая прогулка с интересным и остроумным собеседником. К тому же, люблю свежую дичь к обеду. Немедленно приказал слуге подать мой охотничий костюм и арбалет. Из далёкого Кхитая привезли особенный, маленький, без приклада, но многозарядный, с крохотными отравленными стрелочками. Идеальный вариант для не очень меткого стрелка, вроде меня.


Обычно, никогда не выхожу из дома без нескольких телохранителей. Завистников хватало, к сожалению, тем более, мой острый язык многих противников Иль-хана обидел, уже несколько раз подсылали убийц. Однако, рядом с Ихлуком мог не бояться никого. Юноша был сыном моей кормилицы, вместе росли и учились, в том числе, и драться, знал, сколь он хорош. К тому же, у Светоча Мира даже писцы являлись грозными бойцами, способными защитить своего повелителя от любой опасности. Второй причиной, отчего пошли вдвоём, было подозрение, что приятель желает потихоньку сообщить что-нибудь важное, услышанное во дворце правителя. Солнцеликий был хоть и Столпом Законности, но весьма капризным. Сегодня ты его любимец, осыпанный сокровищами и милостями, завтра кладёшь голову на плаху палача, а случайно уцелевшие твои родичи и знакомые отправляются просить милостыню или сразу бегут в пустыню к диким кочевым племенам. А поэты вечно ходят по лезвию сабли. Ведь любую аллегорию можно объяснить двояко и самую тонкую лесть представить, как смертельное оскорбление. А уж если кто-то показал Мудрейшему из Правителей портрет моей жены и он возгорелся, возжелал её, меня не спасут и все ангелы небесные. Пока не покинули столицу, писец болтал о всяких пустяках, казался весёлым и беззаботным и лишь очень внимательный наблюдатель мог приметить, что его нечто беспокоит. Я любовался золотыми куполами с полумесяцами на шпилях, стройными белыми башнями, многие из которых спроектировал и выстроил мой отец, старался выглядеть беззаботным. Соглядатаи Иль-хана, следившие за каждым из вельмож или хоть сколько-нибудь влиятельными людьми, могли заподозрить, что мы – заговорщики, задумавшие нечто недоброе. Наконец, миновали медные ворота. Стражи поклонились нам низко, не посмели задавать вопросов. Тем более, костюмы и оружие говорили о том, куда именно направляемся. Уверен я, многие надеялись поймать оленя, живым или убить и снять шкуру, дабы поднести дар Повелителю и получить за это награду.


- Главное, чтобы Мудрейший не заподозрил некий намёк, узрев восемь рогов, - улыбнулся мой спутник, - по слухам, не все из его двух тысяч жён верны. Только вчера казнили шестерых стражей евнухов, мол, плохо сторожили или брали взятки.


- Оттого я единственный человек в столице, у кого лишь одна жена, - я улыбнулся, - коли не оказывать второй половинке должного внимания, она начинает скучать и искать сердечных дружков на стороне. А наш Горный Пик, имея столько красавиц в гареме, успевает разве что чмокнуть в щёчку каждую, а этого совершенно недостаточно.


- Осторожно, друг мой, за такие слова можно лишиться языка, - подмигнул мой спутник.


- В этой стране, чтобы сохранить язык, необходимо молчать, - я пожал плечами, - к тому же, мы в пустыне, разве, что шпионы научились зарываться в песок именно в тех местах, где проезжаем.


- Я слышал, Величайший из Мужей выписал особых птиц, умеющих запоминать и повторять любые слова, велел их отпустить, чтобы порхали по округе и слушали, а после отлавливать и записывать за ними, - писец кашлянул, - так что, будь вдвойне осторожен. По городу ходят нищие оборванцы и распевают стишки весьма мерзкого содержания, позорящие наш Столп Закона. И известен лишь один поэт, способный сочинить такие.


- Мой род, верно, служит Иль-ханам вот уже две сотни лет, - я возмущённо фыркнул, - надо быть последним глупцом, чтобы губить себя, оскорбляя Источник Милостей, тем более, слышал эти вирши, они не так и хороши. Если бы я возжелал подобным образом покончить с собой, уж постарался сочинить куда более остроумные и красивые стихотворения, достойные пера придворного поэта.


- Но, злопыхателям так просто убедить Повелителя в обратном, - вздохнул Ихлук, - а у тебя соперников больше, чем у кого-либо. Талантливым верят, а верных опасаются. Разве не дед твой, ценой собственной жизни, спас от гибели отца нынешнего правителя? Если кто-то вправду замыслил сменить властителя, прежде всего, должен озаботиться тем, чтобы убрать столь опасного вельможу и оставить Венценосного без защиты. Тем более, казнь или высылка славного и любимого народом поэта многих возмутит и напугает.


- Благодарю тебя за предупреждение, - я поклонился, - буду иметь в виду. Я уже послал собственных слуг, дабы выловили нищих и вызнали у них, кто же придумывает гадости. Нет лучшего способа оправдаться, чем предоставить Солнцеликому преступника.


- Главное, чтобы не оказалось, что злодей велик и могущественен, - мой спутник нахмурился, - я слышал юный наследник трона, Великая Луна, весьма интересовался стихосложением и кропал что-то в тиши собственной комнаты.


- Я сам его учил, - я вздохнул, - стиль не похож совершенно. К тому же, мальчика больше интересуют лошади и собаки, чем трон. Не родись он у главной жены Иль-хана, заделался псарём или конюхом.


- Или же юноша хочет, чтобы все так думали, дабы не лишиться своей головы, - не согласился писарь, - три его брата уже умерли и весьма подозрительной смертью. Поговаривают о яде. К тому же, сделавшись Первым из первых, он всё одно сможет заниматься любимыми животными, ведь есть мудрые визири, казначеи, военачальники и прочие достойные люди, опытные вельможи и царедворцы, чей долг служить и сохранять государство. И Повелителю ни к чему и даже вредно вникать во всё лично.


- Если узнаю об этом, что же, с юным принцем у нас очень хорошие отношения, - я погладил бородку, - только на прошлой седмице поднёс ему редких щенков, доставленных аж из Гардарики, а на последнее день рождение скакунов, украденных у кочевников, что способны скакать несколько суток подряд, быстрее ветра. Пожалуй, стоит закрепить дружбу, поднеся ещё и ту наложницу, что тебе так понравилось. Она девственна и при этом, очень хорошо обучена, способна доставить удовольствие мужчине сотней разных способов.


- Лучше подыщи красивого юношу, - возразил Ихлук, - последнее время Луноликий выказывал отвращение к женщинам и отзывался о них весьма и весьма неодобрительно.
Хоть тема разговора и была важна, но оказалась исчерпана, я покрутил головой, отыскивая что-нибудь интересное, и обнаружил у дороги старика, сразу приковавшего к себе моё внимание. Чернокожий с выкрашенными в фиолетовый цвет волосами и бородой, острыми ушами, облачённый в незнакомые одежды, мало подходящие для странствий по пустыне. Рядом с ним лежали длинный лук и прямой короткий меч.


- Пусть солнце вечно светит у вас над головой, - обратился я к страннику, - в первый раз вижу кого-то, выглядящего столь необычно. Могу узнать, откуда явились и к какому роду племени принадлежите?


- Дню я предпочитаю ночь, - возразил старец, - принадлежу к народу дроу, что обитает очень далеко отсюда. Странствую в поисках новых знаний.


- Я слышал о таких существах от купцов и путешественников, - я нахмурился, - вы – бессмертные альвы, что предпочли перейти на сторону зла. Разве дроу стареют в принципе?


- Нет ничего вечного в этом мире, - чернокожий вздохнул, - а мне уже много – много – много сотен тысяч лет. Помню этот мир, когда он был ещё юн и свеж.


- Как нам повезло, - обрадовался я, - наверняка, мудрость ваша и осведомлённость во многих вопросах бесконечны, вот с кем можно провести дни и ночи в беседах!


- Не обольщайтесь, - дроу скривился, - не все, кому довелось прожить долго, накопили мудрость, и знания мои совсем особого рода. Опасаюсь, что вы ужаснётесь и поспешите изгнать или даже попробовать прикончить, как случалось много раз прежде. Прошу, задайте один вопрос и убедитесь в правоте сказанного.


- С созданиями, служащими тьме, я прежде не встречался, - я прикусил нижнюю губу, - лучше обсудить нечто невинное, скажем… что вы думаете о дружбе?


- Одна из придумок людей, вершина недостижимая, о которой они мечтают, из той же серии, что и «любовь», - старик усмехнулся, - на самом деле, так называемые, друзья лишь используют друг друга в собственных целях. Стоит исчезнуть надобности в ком-то и дружба заканчивается благополучно. Спешу уточнить, что не всегда под выгодой подразумевается нечто материальное. Приятно провести с кем-то время, это тоже вариант использования.


- А как же случаи, когда один друг жертвует всем, даже жизнью, ради другого? – воскликнул писец с живостью.


- Люди, порой, столь сильно верят в собственные заблуждения, что умирают за них, - тёмный альв вздохнул, - вспомните историю, когда глупцы шли на костёр ради веры или правителя вовсе недостойного. Самые искусные лжецы способны обмануть самих себя.


- Вас послушать, так и любовь это просто способ сэкономить на наложницах, - хмыкнул я.


- Разумеется, - согласился странный собеседник, - вы, люди, не желаете признать, что являетесь, всего лишь, лысыми обезьянами, лишившимися разума. Обычное размножение, когда та или иная самка подходит конкретному самцу, возвели до степени священного действа. Выдумали романтику. Отличный повод придумать яркие мифы, написать стихи и картины, изготовить скульптуры. А ведь выбираете вторую половинку по запаху.


- Благодарю вас, что предупредили заранее, столь мрачного злослова долго выдержать невозможно, - я передёрнул плечами, - неужели, говорить гадости доставляет удовольствие? Не успеешь и оглянуться, как и про Правителей начнёте говорить недопустимое, услышат шпионы и нас обоих казнят.


- Тем более, они иного и не заслуживают, - кивнул чернокожий, - вот подумайте сами, не являются  ли самый ярким доказательством, что вы – обезьяны? Главные самцы, жаждущие получить всех самок и бананы себе, а так же банановые рощи, принадлежащие соседям. И жадность их, не есть ли страх перед возможным голодом? Вы почитаете себя мудрыми и просвещёнными, однако, действуете, подчиняясь звериным инстинктам. Впрочем, в одном я ошибаюсь, ибо человеки куда хуже своих четвероруких предков, ибо склоны убивать просто так, из одного лишь удовольствия. Не для еды, защищая близких и жилища или надеясь получить что-то нужное. И охотиться за вещами вовсе бесполезными, такими как золото, серебро и драгоценные камни. Или вот взять сказочного оленя… Даже не представляя, с чем дело имеете, не задумываясь о последствиях, гоняетесь за ним, мечтая отнять жизнь невинного.


- О, вы что-то знаете о чудесном восьмирогом? – оживился я, мечтая, заодно, и сменить сколькую и неприятную тему.


- А ещё поминали о неких разговорах, якобы, желали познать нечто новое, - тёмный альв вздохнул, - стоило произнести заветное слово, и позабыли обо всём. Разве это не свойство безмозглой мартышки? Она может звать себя философом, строить важную особу, но покажи банан и больше, ни о чём думать не сможет. Телесное важнее духовного. И шанс подольститься к мелкому правителю городка, выросшего средь пустыни, важнее, чем познать тьму тем великих истин. Но, поведаю о том, чего так хочешь. Служу я тёмным силам, жаждущим погубить как можно больше душ человеческих. И для этого создают они подходящие приманки. Тот, кто узреет восьмирогого оленя, немедленно утратит способность видеть истину, и всё будет представать перед ним в самом худшем свете. Ложь, даже самая очевидная, покажется правдой, а правда ложью. Ещё хуже, коли попробуешь поохотиться за адским животным, ибо непременно умрёшь сам в муках. И уж конечно, нет существ, более склонных ко злу, чем богачи и царедворцы. Ваши души для демонов всех мастей, угощение наиболее лакомое.


Приложил дроу к губам два пальца, свистнул и поднялся вдруг вихрь, вокруг тела остроухого возник небольшой ураган и исчез чернокожий, а вдали, в нескольких десятках шагов, явился вдруг олень с серебристой шерстью и восемью рогами. И поняли мы вдруг, что не сможем больше ни есть, ни спать, ни получать удовольствие от общения с жёнами, коли не добудем зверя. Потянули узду, завопили, подбадривая коней, и понеслись за странным созданием. Не ведаю, сколь долго скакали, писец раз за разом натягивал лук, однако стрелы его, до того не знавшие промаха, не попадали в цель. Я не спешил, поджидая подходящего мига, и вот поднял арбалет, отправил в полёт ядовитый болт. Споткнулась жертва и полетела кувырком. Подскакали мы, трепеща от радости, но труп вдруг почернел, принялся растекаться мерзкой жижей, которая ещё и испарилась, осталось лишь пятно на земле, будто от костра, запахло серой.


- Шайтан! – произнесли мы одновременно, зато и наваждение спало.


- Не будем рассказывать о произошедшем, - Ихлук сглотнул, - стыдно признать, что поддались тёмным чарам!


- Согласен, - кивнул я, - неизвестно, казнят  ли нас как демонопоклонников или просто осмеют. Пусть лошади отдохнут, а после продолжим охотиться, теперь на животных из обычной плоти и крови. Может, и добудем что-нибудь.


- Меня немного беспокоят слова тёмного альва, - мой спутник нахмурился, - неужели, теперь превратимся в двух безумцев, а после умрём?


- Всё в руках Аллаха, - я поднял глаза к небу, - если оставит нас без своей милости, сгинем благополучно, но разве в силах смертного изменить свою судьбу?


- Чтобы не случилось, помни, - писец посерьёзнел, - я – твой искренний друг и всё делаю во благо, как бы странно и жутко это не выглядело.


- Всегда считал тебя своим сводным братом, - кивнул я, - и верю больше, чем самому себе, чем родной жене, единственный, к кому повернулся бы спиной.