Любовь - это все! Адмирал Эстебан

в начало
http://www.proza.ru/2019/10/27/27
предыдущая страница
http://www.proza.ru/2019/12/09/590
следующая страница
http://proza.ru/2019/12/11/223



    Адмирал Эстебан

 Недавно спущенное на воду, однопалубное судно по имени "Санта-Луиза" шла впереди   испанской эскадры. Ее сопровождали, двигаясь в кильватере, две каравеллы и пять галеонов. "Санта-Луиза", трехмачтовый, 25 метровый корабль уверенно   резала волны бескрайних просторов Атлантики.
Каракка шла, гордо выпучив светлые полотнища шести своих парусов. Ее движителем   являлось прямое парусное вооружение и потому она была по скорости медленнее других судов. Но именно Эстебан давно и по достоинству оценил каракки за надежность во время штормов.
Адмирал, а точнее его сиятельство граф Риккардо де Эстебан, занимающий пост главнокомандующего флота его Величества, Короля Фердинанда, был в бешенстве. Любимый племянник, которому не исполнилось и восемнадцати, покончил с собой и обрек свою грешную душу на вечные мучения. Его не отмолишь. Ведь главная надежда дома Эстебан загублена. Только слегка оперившийся орел разбился об острые камни. Адмирал хрустнул костяшками пальцев и до ломоты сжал челюсти. Казалось, дело не стоило выеденного яйца - девка поймана. При его положении и деньгах это было выполнимо по щелчку пальцев.  Эстебан знал и хотел лишь одного, увидеть и услышать самому лично, как шелудивая блудница хрипит, выпучивая белки глаз. И оскорбленное честолюбие Эстебанов было бы хоть в какой-то мере отквитано кровью ведьмы. Да, это конечно же крошка, жалкая песчинка на весах потери, но она помогла бы уменьшить боль утраты. Ее смерть помогла бы унять шторм бушующий в голове адмирала. Охладить жар, приходящий с закатом и не дающий забыться спокойным сном. Еженощные видения падающего племянника, его окровавленного тела и камней, заляпанных мозгами заставляют адмирала метаться на мокрых от пота простынях.
Ему ничто не помогало избавиться от наваждений, ни вино, ни жестокие наказания моряков. Жар плавил разум, делая взгляд адмирала безумным. И горе было зазевавшимся торговым судам, попавшим ему на пути. Его, тускло блестевшие глаза, вспыхивали адским огнем и начиналась погоня!
Адмирала захватывала, поглощала сияющая серебряная даль. Прохладная рассветная дымка, висящая над водою, рвалась сотнями ритмично движущихся весел.  Тишину пробивали низкие звуки барабанов. Бешеная погоня!  Полсотни облаченных в железо арбалетчиков, полуобнаженных десантников с короткими саблями в руках у правого борта. Кто, побледнев, кто с окаменелыми лицами ждут команды. Все моряки вышколенные и прекрасно знающие свое дело, готовы по команде обрушиться на безвинную жертву. Еще бы, ведь адмирал мигом карал за малейшую оплошность. Дисциплина и выправка на его кораблях, как панцири латников, такая же железная.
Ритм барабана нарастает, а с ним все чаще бичи надсмотрщиков хлещут по спинам, залитых потом и шумно дышащих гребцов. Вот он, вот он борт чужого корабля и пьянящая команда - на абордаж!  И поднимается гвалт!  Со всех сторон нестройно и не метко летят короткие стрелы, ощетинивая собой борта и надстройки. Залп и арбалетчики расступаются, пропуская вперед тех, в чьих руках веревки и кошки, а зубы сжимают клинки. И мелькают лица, и глотки отрыгивают брань. Первым, надо непременно первым запрыгнуть на борт захватываемого корабля. И совсем не важно, закрепились ли суда, или ударившись бортами разошлись. И первый - он же оказывается единственным среди обороняющихся.  Нет времени думать, и закусив до крови губу, первому остается рубить и рубить, отбивая удары каленой стали обороняющихся. И пока его товарищи вторично начинают штурм, первый всем телом чует, как холодящий душу ветерок близкой гибели, липко шевелит кудри на его затылке. Вот на левом плече, лопнула рубаха, оголив надрубленную кость, и кузнечными мехами ходит грудь, жадно вбирая так недостающий мышцам воздух. Еще мгновение…
       Но тут волна своих, и победный клич! О, этот дурманящий миг победы! И где берется сила, и рука сильна, и хочется рубить, и рубить. И обезумевший взгляд, и окровавленная рубаха.  И забыта боль, и раненый сам бежит первым, тесня врага, падающего перед ним на колени, и просящего пощады, сдаваясь…

Десятки судов Италии и Англии после встречи с Адмиралом превращались в щепки, окрашивая бирюзовые воды бордовыми пятнами крови умерших.  Его сиятельство граф Эстебан не оставлял следов, тонуло все и суда и моряки, кроме товара. А тех немногих счастливчиков, кому удавалось вырваться из лап грабителей, ускользнуть от удара сабли и не словить стрелу арбалета - их оставляли цепляться за доски. А для чего тратить на них силы. Каждый из флотилии знал, что океан, кишащий акулами, быстро заметает следы.
Распихав по трюмам награбленное, испанская эскадра вновь терялась вдали. Во главе ее, как всегда, грузно раскачиваясь под весом добычи, шла Санта-Луиза. На борту каракки находился сам адмирал Эстебан. Все, кому посчастливилось последнее время видеть адмирала, ни разу не замечали, чтобы он улыбался. Воистину, Санта-Луиза была проклятием моря, ведомая дьяволом во плоти.
Утолив жажду крови утопленными, старый граф на некоторое время успокаивался, но стоило спуститься сумеркам, как вновь наступал приступ безумия. И адмиралу, до хруста собственных костей, хотелось увидеть смерть ведьмы. Только ее стоны под пытками вернули бы Эстебану покой. Он сам желал спуститься в грязные, смердящие разложившейся плотью, наполненные стонами предсмертных мук, подвалы инквизиции. А напоследок, когда ведьма сойдет с ума от мучений, упереть свои жесткие пальцы ей в глаза и услышать пронзительный крик. Но! Произошло что-то невероятное! У него отобрали даже это. Он оперся о носовые перила и прокричал бьющему в лицо ветру:
"Тупые святоши! Вы, несмотря на щедрые подаяния все испортили! Да поглотит вас всех ад! Пусть вам в глотки зальют свинец вместе с вашими молитвами.  Как можно было упустить девку!" лицо адмирала, сделалось, словно вырезанное из камня. С резкими острыми чертами лицо закачалось в иступленном недоумении. "Ка-а-ак?  Как из лучшей тюрьмы королевства можно было упустить опасную ведьму? Мои пьяные матросы и то справились бы с этой задачей. Да-а-а, эти святоши годны только для нудных проповедей - от них сбежит и безногий!" адмирал вновь изменился в лице, оно превратилось в сухую маску с черными кругами под веками. Ледяной пустой взгляд Эстебана равнодушно упирался в косматые волны, что взлохмачивали темно-синее покрывало океана. Видение, возникшее у самой кромки горизонта стало расти и уже через несколько секунд явилось в виде племянника. "Тьфу ты!" сплюнул адмирал, а затем отвесил в адрес инквизиции проклятия. "Вы, сухопутные крысы, роющиеся в затхлых бумагах. Только вы, зачатые в преисподней, смогли загубить такое плевое дело. Что ж, надо всем им воздать по заслугам. Я сам отомщу всем. Мои морские волки, а их в моем подчинение больше тысячи, быстро наведут порядок среди разжиревших и глупых церковных запевал. И пусть все черти мира свалятся на мою седую голову, но род Эстебана, честь дома и фамилии для меня превыше всего!"
       Удовлетворенный принятым решением, Адмирал взял трофейную бутылку вина, добытую из судна шотландских купцов. Слух закаленного в битвах вояки одинаково будоражили две вещи: грохот сражения и звук наполняемого бокала. Морское чудовище сбил сургуч с горлышка и с шумным хлопком выдернул торчащую пробку. Налил в серебряный кубок золотистой жидкости и залпом выпил. Вдох, сделанный вдогонку последнему глотку, сдавил легкие спазмом. Адмирал упал на колени, казалось, в его глотку залили, только что отпущенный им для святош, расплавленный свинец. Хрипя гортанью, он с трудом выдавил из легких воздух. Эстебан задержал вдох на сколько мог, но это не могло длиться бесконечно, и адмирал вздохнул. Как оказалось, второй вдох был безболезненным, как и все последующие. Во рту образовалось приятное послевкусие, а в желудке растекалась опьяняющая теплота. Не прошло и пяти минут, как Эстебан почувствовал себя сильно захмелевшим.
"Ха, черт побери!" промелькнула в его мозгу мысль. Мне в руки попала бутылка шотландского вина.  Надо все забрать себе!" держа бокал в одной руке, а бутылку в другой, адмирал, пошатываясь, вышел на палубу.
Сел в плетеное кресло и погрузился в воспоминания.



в начало
http://www.proza.ru/2019/10/27/27
предыдущая страница
http://www.proza.ru/2019/12/09/590
следующая страница
http://proza.ru/2019/12/11/223