Пламенный цветок

                Впервые за последнюю неделю январское утро порадовало прозрачным воздухом. Может быть, и солнце появится?
                Я направляюсь к Манежу. Как тонкое стекло, звонко треснул под ногами лед.
                В холле сразу увидела Марину и ощутила свет, что всегда исходит от нее. Кудрявые волосы стали короче, и теперь она  еще больше похожа на француженку. Тёмные глаза лучатся при виде меня, и  нежное тепло к этой хрупкой внешне, но стойкой женщине захватывает меня. Марина – человек, не только создающий красоту (моя подруга – архитектор), но знающий и понимающий искусство. Её душа тонко чувствует эмоции людей, она искренне радуется их счастью и глубоко (до слёз) сопереживает горестям.
 
                Сегодня мы увидим выставку мексиканских художников Фриды Кало и Диего Ривьеры. Зашли в зал. В центре – "Сломанная колонна", известная картина необычной и талантливой художницы. Организаторы выделили эту работу, поместив её в центр экспозиции; по обеим сторонам - вазы с крупными подсолнухами.(Марина рассказывает мне, почему именно подсолнухи)
                На этом автопортрете вместо своего сломанного позвоночника Фрида изображает дорическую колонну. Каменной колонне не под силу выдержать те физические и душевные страдания, что посланы Фриде, и она ломается. Гвозди, символ физической боли и душевных страданий, впиваются в тело. Но Фрида сильна перед всеми ударами судьбы. С юности верна она своему девизу: "Дерево надежды: стой прямо". И она твердо стоит. Я смотрю на нее, она – на меня. Происходит удивительное соприкосновение и соединение с её временем, которое пронизывает меня.         
                Я понимаю её призыв и чувствую одобрение, что тоже выстояла.
                В этой картине – невыносимая боль и невероятная сила духа. Кто так мог сказать о боли? О боли души и тела? Она - Фрида Кало.

              ***

                Время её жизни похоже на тонкий лёд, что в любую минуту мог сломаться. Оно дало трещину ещё в детстве. В шесть лет девочка переболела полиомиелитом, напоминавшим о себе всю жизнь хромотой: одна нога стала короче и тоньше.
                Но разбилось время в тот день, когда она попала в тяжелейшую аварию: автобус, в котором она ехала, столкнулся с трамваем. Среди травм,  полученных восемнадцатилетней девушкой: сломанные ребра, ключица, позвоночник, множественные переломы правой ноги, проткнутый железной балкой живот и матка. Никто не верил, что она выживет. Фрида вышла из комы, но последствия аварии повлияли на всю её жизнь. И самое страшное – она не могла иметь детей.
               
                Год Фрида провела в постели. Она страдала от боли, но попросила отца принести кисти и краски. Он сделал специальный подрамник, позволявший писать лежа. Под балдахином кровати прикрепил большое зеркало, чтобы Фрида могла видеть себя. Позже она запишет: "…в зеркале можно поймать взгляд, отражающий момент физического или психического мучения. Образ в зеркале поразителен – он… не чувствует нашей боли".
               
                Первой картиной был автопортрет, это определило основное направление творчества. "Я пишу себя, потому что много времени провожу в одиночестве и потому, что являюсь той темой, которую знаю лучше всего", - её запись в дневнике. Ему она доверяла откровенные, оголенные мысли, наполненные поэзией любви, боли и душевных страданий.
                Ни на одном автопортрете Фрида не улыбается: серьёзное лицо, сросшиеся густые брови, чуть заметные чёрные усики над плотно сжатыми чувственными губами. Идея её картин зашифрована в деталях, фоне, фигурах, появляющихся рядом с ней. Сюжет наполнен большим количеством смыслов. Я пытаюсь их понять.

                ***

                Творчество Фриды Кало основано на мексиканской культуре и искусстве народов доколумбовой Америки. Оно метафорично, богато символами. Её художественный стиль иногда характеризуют как наивное искусство или фолк-арт. Андре Бретон относил её творчество к сюрреализму.
                "Искусство — аналог крови в социальном организме человечества", - записала художница в своем дневнике. В её работах – кровь, боль и… любовь к жизни. 
                Она знала силу боли. За сорок семь лет – тридцать две операции. Большую часть отведенного ей времени жизни она провела прикованной к постели.

                Мы знаем, легче переносить страдания, когда есть любимый человек. Фрида и Диего… Их отношения сложны для восприятия некоторых, не всегда понятны им самим, но накал чувств таков, что, любя страстно, они приносили друг другу и счастье, и боль. "Голубка и слон", – так говорила о Фриде и Диего её мать, это сравнение подхватили остальные. Диего не изменил свою жизнь любвеобильного человека и после свадьбы встречался с другими женщинами. Она тоже влюблялась в других. Но он оставался для неё всем. В дневнике появляется запись: "С тобой я несчастна, но без тебя не будет счастья".

                ***

                Я пересекаю границу времени  и погружаюсь в мир Фриды, насколько это возможно. Я смею думать, что немного понимаю ее. Но моя уверенность слишком тонка и призрачна. Всё-таки мы все носим маски, в разных жизненных ситуациях используя разные. И открываем их только перед самыми дорогими людьми. Фрида откровенна до такой степени, что шокирует некоторых зрителей.
       
                Энергетика её автопортретов притягивает. Красивая, волевая, с магически печальным взглядом – я заворожена. Живая. Чем больше смотришь в её глаза, тем ощутимее боль. Она о ней говорит открыто, но меру её не осознать: таких страданий хватит на несколько человек, а она справляется одна.
                Чем безнадежнее, тем ей сильнее хочется жить. 
                Чем более хрупко здоровье, тем сильнее она кажется внешне.
                Чем страшнее боль, тем роскошнее образ: ярче одежда, массивнее украшения, больше живых цветов в ободке. 

                Последние слова Фриды из дневника откровенны до предела: "Я весело жду ухода и надеюсь никогда не возвращаться". От них - холод и понимание того, как невыносимы страдания этой женщины.

                Как предчувствие, как видение того, что она не могла наблюдать, явилась ей её картина: изображение лица в лепестках подсолнуха. Марина рассказывает мне, что Фрида взяла нож и в ярости распорола своё полотно… А во время кремации, вспоминает Сикейрос, языки пламени обхватили  волосы Фриды, и они дрожали, как лепестки подсолнуха возле лица, только алые. Мистика…

                Ненадолго останавливаюсь возле картин, где физически ощущаю страдание, безысходность и тонкую нить ускользающей жизни. Испытываю потрясение, сочувствие и сопереживание. Заметила, что и Марина старается не задерживаться около них. У нас есть причины сделать акцент не на этих работах.

                Я возвращаюсь к  картине "Цветок жизни (Пламенный цветок)".
Пламенный цветок Фриды - олицетворение чувственности и сексуальности, женского и мужского начала. Это то, что приводит к гармонии, зарождает новую жизнь. Фрида не могла выносить ребенка из-за аварии, перевернувшей её жизнь и погрузившей в вечную печаль, и она показывает пустое чрево цветка любви, а вверху – сноп огней от разрывающейся боли. Красный цвет – цвет боли и любви.
                Диего Ривера – её любовь и боль, её страсть и нежность, её счастье и страдание. Его имя в дневнике встречается чаще других слов. Она ищет те, что смогут выразить её чувства к нему. Невыразимые, как считает она.

… В слюне

в бумаге

в затмении

Во всех строчках

Во всех красках

во всех кувшинах

В моей груди

снаружи, внутри…

ДИЕГО в моих устах в моем сердце в моем безумии в моем сне в промокательной бумаге в кончике пера в карандашах в пейзажах в еде в металле в воображении в болезнях в витринах в его уловках в его глазах в его устах в его лжи

Она находит те слова, что говорят о её любви к Диего:

Диего — начало
Диего — мой ребенок,
Диего — мой друг
Диего — мой отец
Диего — мой возлюбленный
Диего — мой супруг
Диего — моя мать
Диего – мой сын
Диего — я сама
Диего — вселенная

                Кто так  мог написать о любимом? Она – Фрида Кало.

                ***
                Тучи, как солдаты, выстроились в каре и пытаются не пропустить даже тоненький лучик солнца. Сырой холод обнимает нас. Серый тротуар. Серые дома. Люди в темной одежде. Зимняя печаль. Не хватает яркого цвета в развернутом пространстве.  Отчего же тепло в душе?
                Один смелый лучик прорвался сквозь свинцовое небо и высветил чью-то белую шапочку, розовый шарф, бирюзовую куртку; в сияющей витрине магазина – платье с крупными яркими цветами. Цветок! Пламенный цветок! Иногда он бледнеет, сохнет, дрожит под порывами житейских бурь… Но пока мы живы, он в нас. Это наша душа, наши мечты, желания, надежды. Боль преодолевается, печаль переходит в воспоминание, пока жив пламенный цветок.
                У каждого он свой. У Марины он яркий и тёплый, сильный и стойкий.

                Я оглянулась.  Некоторое время назад мне казалось, что Манеж перенесся в Мексику, теперь же он вновь в Москве. Я находилась в другом времени и измерении и возвращаюсь в настоящее. Время – это движение луча из прошлого в будущее. Сейчас я ощущаю только отдельный момент его – наше с Мариной общее. А рядом много таких временных отрезков. С некоторыми мы созвучны, от других отталкиваемся. Время Фриды и мое - разное. Но объединяет его понимание ценности жизни, его неповторимости, радости и горечи.

                Как обычно мы долго сидим в кафе и говорим, говорим… Нам с Мариной всегда не хватает времени. Оно с нами чувствует себя комфортно и не спешит нас разъединить. Я думаю о Фриде, в душе которой пылал пламенный цветок до последней минуты её пребывания на земле, и о том, как важно в минуты испытаний не чувствовать своего одиночества.
                Я обнимаю Марину и ощущаю тёплый свет, идущий от неё и согревающий меня…