Глава 5. Часть III. Патрисия

- Да тут миозит на лицо!

С этих слов Игорь начал осмотр одного из двух пациентов, которых ему любезно «вручила» новая знакомая Патрисия. Это был мальчик двенадцати лет, лежавший на кушетке без сознания. Патрисия подарила двоим врачам медицинский справочник и велела поставить диагноз за неё, и, видимо вопреки занимаемой должности, по уровню ответственности она не уступала брату и ушла на обед, сев за стол в уголке комнаты. Гера, что удивительно, молчал. Настолько сильно заинтересовала его врачебная практика.

Лиза без спешки подняла пациенту руку, и та, лишившись поддержки, упала вниз.

- А я ставлю на миастению и миалгию. Да, госпожа Патрисия?

Госпожа Патрисия, зевая, развернулась.

- А, что? Нет, это не миозит.


- Я же говорила!
- Но где ты здесь увидела миастению? - Уверенность Лизы сдуло порывом профессионализма. - Вы бы хоть рефлексы для начала проверили. Да он просто об дерево головой ударился. А кто вас учил?

- Степан Никитич Убивалко. - Хором ответили оба.

- Ску-ка смер-тна-я! - Патрисия снова зевнула. — Правда Гера?

- Само собой.

По выражению лица Геры Патрисия быстро догадалась, что слова его не столь правдивы, сколько уклончивы.

- Эй, ты чего?

Гера усмехнулся. Но смех его был недалёк по разнице от собачьего скуления. А  после он развернулся на половину оборота и пропел что-то на непонятном языке. Сестра положительно покачала головой.

Патрисия, в силу физиологии, прилично уступала своему брату в росте. Чтобы точно понимать, каков рост Патрисии, и закончить на том, рост её колебался от ста шестидесяти трёх до ста шестидесяти пяти сантиметров вечером и утром. Она была ниже Аюны ровно на один сантиметр. И именно от Патрисии Аюне досталась слегка поджатая губа.

Дабы внести ясность, коей по мере завершения повествования суждено закончится, характеры Геры и Патрисии почти не различались, и обоим присуще как тактичность и чувство такта, так и чувство меры. Но здесь нужно учесть, что Патрисия не любила разговаривать. Она любила слушать. И вступала в разговор обычно когда одна из тематических частей его доживала последние минуты.

Гера взглянул на полку, прибитую к стене прямо перед его головой, повёрнутой в сторону. Глаза Геры слегка блеснули на свете.

- Подожди, это же австрийские сигары!

- Прямо из Праги. Это полка с конфискатом. Не забывай, чьи дети учатся в гимназии напротив. Какие дети — такой и конфискат. Тут много всего. Вот рядом коньяк из Бельгии. Зачем они всё мне несут?

- Открывай сигары.

Время внезапно остановилось. Гера в жизни не просил подать ему сигарет. Он не пил и не курил. Игорь и Лиза уже разочаровались в своём пациенте и подумывали взяться за лечение Геры, в его случае от чего угодно.

Аюна, прежде сидевшая возле Виктора Фёдоровича за белой шторкой,  мигом встрепенулась, вылезла и показала голову. Патрисия достала пачку сигар, но не спешила отдавать её Гере.

- Ты… Ты же не куришь?

- С такими родственниками я скоро и вовсе запью. Всё открывай.

В новенькой, почти ни разу не открываемой коробочке, лежали в толстой, покруговой четырёхслойной обёртке двадцать сигар. Изначально их было на одну больше. Гера, достав из кармана миниатюрное огниво для фонаря, поджёг сигару и решил её закурить.

Он не смог продержаться дольше двух секунд. Лицо Геры налилось то ли кровью, то ли свинцом. Тонкие клубы дыма возвышались над столом. А Патрисия тем временем просто ухватывалась и чуть не свалилась на пол.

- Опять французский табак… Виктор Фёдорович, вы как там?

- Всё отлично... господин Гера! - «Что у вас не спроси — всё отлично» - тихо проговорил Гера. - А что со мной... случилось?

- Вы, Виктор Фёдорович…

- Вы, Виктор Фёдорович умерли. - По сравнению с Герой, у Патрисии и правда не хватало манерности в речи. Она проговаривала каждое слово не меняя интонацию. - А Аюна вас… как это сказать… воскресила. Я остановила кровь и зашила рану. Через пять часов от неё и следа не останется. Я говорила тебе, Гера, что твоя дочь будет Агилисткой.

- Кем? - Послышались два голоса за шторкой.

- Агилисткой. - Повторила Патрисия. - Четыре мира. Ты на пятьдесят процентов - юнтарка, подобно мне. На двадцать пять — баллетианка. И на двенадцать с половиной дважды — ирвиндка и нома-ариентардка. Из людского поколения есть ещё Джантарцы, а их тут большинство. Гера  - балеттианен и юнтардец. А Сайтко… Кстати, Гера, Сайтко тоже жива. И Ринго.

Гера поперхнулся чаем.

- Я уже догадался. Наливай коньяк.

- Не налью, пока ты не скажешь, как нашёл меня здесь. Я понимаю, мы виделись четыре месяца назад, и всё же?

- Я увидел тебя в окне. Ты стояла на втором этаже. Вышел из кареты и увидел тебя.

Человек с тростью, главный ненавистник всего западноевропейского и всех ценностей приверженцев западных идей, свободно говорил на всех европейских языках. Как сказано изначально, Геру называли «самым честным вором России». Он мог подделать документы, но в каждом из них, у нижнего правого уголка, подписывался на иностранном языке: «При полном участии Генгеля Ланера». Он никогда не обманывал людей. Гера играл в азартные игры. Более того, Гера выиграл Никольское в карты. Но он никогда не был шулером. А вот если его противник позволял себе излишнюю ловкость рук, Гера отбрасывал стопку карт на пол и поджигал игральный стол, бесследно пропадая. Стоимость столов Гера возмещал. Правда та сумма была в разы меньше выигранной за всё время. И несмотря на свои победы, Гера осуждал игроков в карты и иные азартные развлечения. «Вы сначала поживите столько, сколько живу я, а уже после беритесь за бубнового короля-турка».  Вот и сейчас Гера сказал правду.

Патрисия Ланер выглядела на двадцать пять лет. Голова её в сравнении с братом, что не мало важно, чуть-чуть уступала в размерах. Причёску условно поделим на две части. К первой относилась прямая чёлка и такие же волосы, прикрывавшие виски и доходившие аж до подбородка. Позади волосы стягивались в пучок, и после расходилась на две хорошо различимые части по разные стороны. Локоны на концах закруглялись.

- Гос-па-ша, Па-па-ри… Ох… Вы ведь чем-то, ух… болели?

Патрисия кивнула головой.
 
- Да. Потом я выздоровела. Хотя, признаюсь, болела очень серьёзно. И должна была умереть…

И хотя Патрисия с Герой из-за душевной схожести раньше жили мирно, образ жизни Патрисии отличался от постулатов Геры… во многом. Начать здесь стоит прежде всего с того, что Патрисия пила спиртное. И нередко. Она всё же, в силу привязанности к роду и предписанной сдержанности, не страдала зависимостью.

Но Патрисия жила в нескольких местах. И где бы не появилась сестра Геры, он замечал на её столе весьма сомнительные напитки. Вместе с ними часто появлялись весьма сомнительные люди, пытающиеся породниться с Герой. Тем не менее, Патрисия никогда не была замужем.

Единственным, кому удалось выдержать разговор с Герой, стал человек по имени Рамиил. В будущем, после долгой жизни на юге Кавказа, Гера припишет ему кличку «Рафик». Гера породнился с другом Патрисии ещё во время её болезни. И именно в то время, когда Патрисия со дня на день должна была умереть, Рамиил признался Гере, что хочет увести Патрисию в свою семью и пробыть с ней до самой смерти. Гера, после шести часов уговоров, согласился. Возможно, даже к сожалению Рамиила, помощь Патрисии нашлась спустя два дня.

Рамиил провёл с Патрисией один вечер. За тот вечер бедный Рафик решился всей еды в доме. День спустя, Патрисия вернулась домой, а Рамиила Гера порой замечал пройдя только три улицы от жилища.

Патрисия серьёзно занялась баллистикой и медициной, а затем и иным. В процессе работы, она не раз переходила на жаргонные фразы и смежные ругательства, образцовой дамой по жизни не являясь. Точное число ножей и кинжалов, спрятанных под одеждами Патрисии, она уже и позабыла. Для своих многочисленных нарядов, Патрисия купила отдельный шкаф с замком ради безопасности окружающих. Любое прикосновение к вещам сестрёнки Геры со стороны посторонних могло закончится потерей пальца или руки.

Патрисия любила практичность и целенаправленность. Каждая деталь, каждый отрезок. Всё должно быть полезно. Сайтко и Патрисия стали лучшими подругами. Первая признавала гениальность второй, вторая восхищалась смирением первой в сочетании с необыкновенной живостью ума.

Гера не вмешивался в жизнь сестрёнки, но девушка, умеющая пьянеть с первого бокала, и считавшая это своим главным достоинством, не подходила на роль учителя для Аюны. Патрисии бы и недели хватило, чтобы выбить из Аюны все уроки морали о добре и зле, справедливости и коварстве людей и по отношению к ним, чести и достоинстве, так старательно привитые девочке Герой.

Любой вменяемый человек поспешил бы выпроводить такую девушку из дома и предпринял бы попытку скорейшего бегства куда подольше. Но Гера был связан с Патрисией кровными узами первой степени родства. От неё так легко не убежишь.
На совесть читателя оставляю рассказ о чудесном выздоровлении Патрисии. Без Геры не обошлось. И хорошо. Патрисия подкупала в разговоре своей манерой речи, движениями, более развязанным языком, чем Гера похвастать не мог.

- Тут и бокс инфекционный есть. Хотя он настолько мал, что положи туда вместе юношу с девушкой, и в любом положении покажется, будто бы они занимаются чем-то неприличным. - Гера бы подобного в жизни не произнёс.

По ступеням, ведущим ко второму этажу лечебницы что-то застучало. В голове Виктора Фёдоровича, хоть и одурманенной, этот стук приобрёл черты знакомого образа офицерского сапога. Пройдя через двери из склеенной древесины, пред Герой предстал далеко не офицер. Чуть запыхавшись, поправив брюки, к Гере, тоном былого вояки, обратился человек совсем не похожий на воина.

- Артём Петрович Герасимовский, член первого конного отделения третей части шестой роты восьмой колонны второго ряда пятого батальона четвёртого полка армии графа Миниха, явился с разведывательными данными к господину главнокомандующему!

Улыбка Патрисии слегка сдвинулась в сторону щеки от такого приветствия.

- Хорошие у тебя люди, Гера.

- Артём Петрович до конца жизни будет служить Минихам, а Минихи служат мне. Так что да, это мой человек. Докладывайте, сударь!

- Сегодня утром, после убийства ныне здравствующего Виктора Фёдоровича, во двор гимназии примчалась ваша цель, под шифровкой «извечный дурак». Вместе с ним на перехват ваших боевых сил, в количестве восьми человек, прибыл отряд из сорока единиц.

Гера лишь кивнул в ответ. Затем он убрал кружку с чаем в сторону и с опорой на стул встал на ноги. Его манера показывать на публику нужные знания в самый ненужный момент уже приелась.

- Господа, вынужден предупредить вас. К нам в гости приехал человек, которого я боюсь. Другого глагола я подобрать не могу. И боюсь хуже смерти. Он приехал не к вам, он приехал ко мне. Вы здесь ни при чём, но я не думал, что дело примет иной оборот. Он виновен во всём происходящем. Объясню позже. Сейчас выслушайте меня внимательно. - Гера прокашлялся. - Если в ходе нашего похода кого-либо из вас поймает войско этого человека, то подчиняйтесь каждому приказу. Они дважды не повторяют. Для них вы — всего навсего живой щит, а не военнопленные. И если уж так выйдет… Умрите с честью. Этого человека зовут Альцид Лура, и я никогда не побеждал его в одиночку за время наших встреч. Вот поэтому-то вы и нужны были мне.