Глава 5. Часть IV. Хорошей войны не бывает

- А ещё, господин Гера, у него в щеке была какая-то елда.

- Елда, мой друг, Артём Петрович, - это некоронованная королева Англии Джейн Грей, простоявшая возле престола девять дней, никому ненужная.  Очередное следствие причины. Разберёмся по дороге.

На обратной стороне парадных дверей в Никольской усадьбе на стекле вырезаны следующие слова: «Уважаемые воры! Меня зовут Гера. Я крайне признателен вам за развитие товарно-денежных отношений без денег. Вынужден сообщить, что в этом доме на двадцать четыре вещи наложены двадцать четыре проклятия. Любое использование украденной вещи по прямому назначению приведёт вас к неминуемой и по возможности долгой  мучительной смерти. Одумайтесь и идите работать. В ином случае, пусть потомки запомнят моё послание как эпиграф вашего упорства».

Эпиграф не эпиграф, но Геру, как всегда, никто не слушал. Пока хозяин дома был вынужден отправиться в отъезд, именуемый в народе «ссылкой», из его усадьбы украли две вещи. Тот самый фонарь и фарфоровый чайничек. И что же вы думаете? Первый засмотрелся на огонёк фонаря, ненароком перестал дышать и умер. Второй решил выпить чаю и захлебнулся, ни разу прежде в жизни не поперхнувшись водой.

- Так значит «живой щит».

Гера, пройдя через две дипломатические академии, в жизни не брал в руки учебник «теория освобождения заложников». Такого учебника не существовало по простому объяснению. За всё время развития коммуникации и с пугающей скоростью нарастающего сближения наций, не появилось на свет человека, создавшего перечень положений для построения тактики переговоров в    ситуациях со взятием в заложники гражданского населения; слишком уж разрозненным среди дипломатов считался и описательный характер возможных исходов.

Но переговоры при подобных условиях признавались самыми сложными. Учитывая непредсказуемый, а в переговорах «непредсказуемо» синоним слова «ошибочно», характер развития событий, обычный анализ происходящего с точки зрения самых продвинутых переговорщиков, здесь единогласно признавался неверным. Люди, находящиеся на грани смерти, считают, что их всех спасут. На самом деле, при построении планов, нацеленных на наступление, в расчёт защиты не берётся сто процентов заложников. Чудом считается спасение уже половины. Приемлемым — хотя бы десять процентов.
 
Рядом с Герой не сбивала темпа Патрисия.

- Что будем делать?

- Я не знаю. Сейчас стоит надеяться только на Артёма Петровича.

Командование временно перешло к Артёму Петровичу, единственному человеку знающему, где находится вход в сеть отопительных тоннелей. Время поджимало. Виктор Фёдорович с Аюной забаррикадировали двери на первом этаже, но надолго ли? Сам Виктор Фёдорович, услышав имя Альцид Лура, мигом протрезвел и принялся за дело.

- Они вывели почти всех детей. И собираются штурмовать это крыло. Папа, что-то ещё нужно?

- Больше ничего. Артём Петрович!

- Да, да господин Гера, сейчас! Помогите ка мне сдвинуть эту стенку.

Внизу раздался хруст дерева. Топот, холод, крики ворвались в гимназию.
 
Послышались произвольные выстрелы, видимо для устрашения. Гера не дрогнул. Открыв проход первым, он пропустил Артёма Петровича.

- Внутрь быстрее! Я подожду.

Дважды повторять не пришлось. Звуки усиливались, крики становились отчётливее, превращались в слоги, слова, предложения. И когда все скрылись за тайным проходом, рядом с Герой осталась непоколебимой лишь его сестра.

- Я тебя не брошу. Да, ты задержишь их, но нужно ли это сейчас, Гера? Побежали!

- Подожди.

Топот усиливался. Штыки орудий гремели. Лицо Патрисии бледнело с каждой секундой. Сердце её билось без отдыха. И она всерьёз подумала, что Гера сошёл с ума. Он начал читать первые строчки какого-то стиха.

- От осени до осени жизнь сладкой не приходится… Ты мне веришь?

- Я умоляю тебя, Гера, Сайтко мне этого не простит… Кончено, верю. Только к чему это?

Их голоса пересеклись, наложившись друг на друга по принципу полифонии.

- Тогда не с места!

И тут Патрисия поняла замысел брата. Раздались первые аккорды их триумфальной победы. Скрежет голландской металлической лестницы, которая держась на «честном слове».

- Пора!

Рукоять трости на сей раз полностью упёрлась Гере в руку, и он, точно по замыслу, изо всех сил ударил ей об половицу. Та, подчиняясь законам физики, подскочила и слегка задела лестницу. Этого «слегка» хватило с лихвой, чтобы верхний болт конструкции лестницы окончательно вылетел, подбивая на схожую учесть остальные. Ну а далее раздался оглушительный грохот. Патрисия замолчала.

- Невероятно… Лестница.

Гера усмехнулся.
 
- Знаешь, мне кажется я и правда сошёл с ума. Я начинаю уважать голландских литейщиков. - Гера сейчас и не осознавал, что восемь лет назад он и не мечтал увидеть улыбку своей сестрёнки. - Но не расслабляйся. Волос, отделяющий нас от смерти, стал длиннее. При том не забывай: волос — не верёвка. Побежали!

Прошло мгновение, и часть несущей стены второго этажа встала на место.  А ещё через секунды послышался крик Патрисии. Вход в тоннели начинался с широкой лестницы, которую в суете побега никто не заметил. Вся группа Геры повалилась на пол, отделавшись лёгкими ушибами. Никто не кричал, лишь шептался. И для многих оставалось непонятным произошедшее за стеной. И всё это в полной тьме.

- Погодите, я зажгу фонарь.

Тоннельная лестница хоть и была возведена без нареканий, находилась достаточно низко. Полутени из коридора сюда не попадали. И когда яркий свет пролился на самую низкую часть подземных путей, Гера увидел нелепейшую ситуацию и одновременно страшную.

Виктор Фёдорович, Аюна, Игорь и Лиза не говорили, потому что вцепились в друг друга с бешеной силой и могли только стонать похрипывая. Виктор Фёдорович упал на Аюну, но она и не подумала взвизгнуть. Гера спустя секунду пришёл к выводу, что его дочь начала душить Виктора Фёдоровича инстинктивно. В какой-то момент разум Аюны взял над инстинктами верх и её беспорядочные движения стали конкретными. Так Аюна перешла в позицию полного захвата лёжа. Она, как питон, пережала двумя руками шею Виктора Фёдоровича на выдохе, проделав захват через его руки и скрутила своими ногами ноги Виктора Фёдоровича, прижимая его к земле. Если бы у Аюны в руках был бы нож, то в такой позиции она могла бы убить любого врага.

- Аюна, отпусти его, отпусти!

Извилины в голове Аюны, игнорируя мышечную память, пришли в работу, и та быстро отпустила Виктора Фёдоровича, чьё лицо слегка посинело. Пока Гера пытался объяснить остальным произошедшее, Виктор Фёдорович жадно глотал воздух литрами.

- Простите…

- Да, простите её, Виктор Фёдорович. Аюна с детства очень боится темноты. Она не специально.

Виктор Фёдорович ответил почти шёпотом, прокашливаясь.

- Нет, она молодец, господин Гера. Будь на моём месте кто-нибудь из армии Лура, ваша дочка им бы и шанса не оставила. Такие приёмы у нас во время похода изучали в разведывательных войсках. И кто её научил-то?

Гера проговорил следующую фразу с нескрываемым чувством гордости.

- Я научил. Времени было много.

- Правда? - Патрисия упала между Игорем и Лизой. - Ну, да, точно. От матери в ней не меньше.

- Ладненько, вставайте. Где-то здесь точно должны стоять камины. И как же тут холодно.

На радость Гере, из темноты вышел человек, прекрасно ориентирующийся и ходящий по этим тоннелям даже без спички. Артём Петрович.

***

- И так, друзья, что мы имеем?

Гера мучился надеждами, наклоняя голову всё ниже и ниже к углям. И вот, настал тот момент, когда Гера и вовсе почти лёг вровень к земле, а половицы, вернее остатки их, уходящие под почву, и без того слабые, разломились на две части, будь проклято нормальное давление.

- Опустим войско Лура, за себя не волнуйтесь. И так Виктор Фёдорович, начните. Ещё раз. Что вы видели в морге?

В сравнении двух начальников Виктора Фёдоровича, бывшего и нынешнего, безусловно побеждал второй. Геру отличало чрезмерное сострадание и вера в силы взятых им под опеку людей. Лура каждый раз, встречаясь с Виктором Фёдоровичем, начинал с рассказа о правительстве Франции. Главный шпион  серчал о решении вышестоящих начать тайное противостояние с Россией. Альцид называл Наполеона не более чем дураком. И с этой мыслью Гера был солидарен, но Лура представлял Россию невероятно отсталым государством, получившим обширные территории благодаря удаче, чем лишь вызвал у Геры десятиминутный приступ смеха.
 
Сам Гера, вероятно, по природе своей, не мог сердится на любого человека либо же событие дольше пяти минут. Для него ругань по поводу и без не представляла необходимости, ведь «более глупого занятия» по мнению Геры найти нельзя.

- Тогда я увидел только лишь воду и сразу побежал к вам. Вы помните, вы были там. А теперь дело зашло в тупик… Ведь…

- Вы хотите сказать, что именно я завёл дело в тупик, Виктор Фёдорович? - Гера поднялся не до конца. Опершись  на колено, он впервые посмотрел на своего друга снизу. Виктор Фёдорович еле слышно ответил: «Да» - Неслыханная дерзость.

- Я знаю, и вы знаете. Нам не выйти отсюда, господин Гера. Это вы привели нас сюда. Всё кончено. Вы постоянно говорили со мной загадками. И вот результат. Ваш результат. Так может вам тоже когда-нибудь помолчать, не затыкая другим рты. Вы взялись за это дело, а я не знаю впредь, что делать… - Виктор Фёдорович ждал от друга любого объяснения. - Вот и ищите сами своё ключевое слово…

- Да, господин Гера. - поддержал Виктора Фёдоровича Герасимовский. - Я ничего не понимаю.

Но Гера ответил просто. Уже обычным тоном.

- Всё верно, Виктор Фёдорович. У меня нет слов к оправданию. Ведь всю ту неразбериху, увиденную вами, устроили три человека. С одной фамилией. Господа Ланеры, подойдите ко мне.

В костре запрыгали искры. После три тени появились на стене. Они стали частью друг друга, слились воедино. Объяснение начала сестра Геры.

- Я начну, с ваше позволения. История, в которую вы попали, Виктор Фёдорович, началась с меня. Мы встретились с Герой четыре месяца назад, спустя восемь лет вынужденного расставания. До того нас свела вместе связь с вашим бывшим начальником. Я тоже работала на него. Под прикрытием, естественно. Но всё же.

Лиза с Игорем стояли дальше всех. До них очередь ещё не дошла. Виктор Фёдорович открыл глаза шире, затем открылся и рот.
 
- Под чьим прикрытием?

- Под прикрытием Геры. Более того, Виктор Фёдорович, вы живы благодаря мне. Вас ведь чуть не расстреляли? Правда? Дело в том, что Альцид знает намного больше обычных людей. Он член двух десятков тайных обществ. Однажды, в 1826 году, Лура встретился с Герой на постоялом дворе. У них завязалась философская беседа. И мой братец, идиот, - Гера едва заметно хлопнул Патрисию по голове, — загадал ему загадку, которую загадывал недавно вам, Виктор Фёдорович. Альцид отгадал её, а на Геру обрушился шквал врагов. И мне пришлось выйти из тени, начав с Герой переписку. Хотя то было не моё решение…

Расследование сдвинулось вперёд. Между тем, Виктор Фёдорович начинал осознавать, какие великие махинаторы стояли перед ним. Ничего подобного и присниться сумасшедшему не может. Рассказ продолжил Гера.

- В этой  истории есть четвёртая и пятая немаловажные фигуры. Мой брат, Ринго, вместе с матерью моей прекрасной девочки. Сайтко. Они, как оказалось, жили на квартире в самом центре Франции.

- Представить только… - Артём Петрович удивился больше Виктора Фёдоровича. Бывший французский шпион прекрасно понимал, сколько переселенцев из всех стран мира жили в Париже.

- Получается, господин Гера, ваш брат и супруга общались с вами через сестру, а сестра…

- Через меня. - Вперёд вышла гордая Аюна. Повод для гордости был колоссальный. - И мы вместе думали над вашим освобождением, Виктор Фёдорович.

- Проще говоря, каждый из нас внёс в ваше освобождение свою лепту. Я не умею обманывать людей, Виктор Фёдорович. Вы тоже не умеете лгать. В этом и есть наша схожесть.

Виктор Фёдорович замер. Под описание плана действий Ланеров подходило лишь одно слово. Гениально. Просто гениально. В конце всего, Виктор Фёдорович уже с трудом выдавил из себя  последние предложения.

- Вы невероятный человек. Поставили на уши всех французских гадов. Но не буду ли я для вас лишним грузом?

- Вы знаете, чем груз отличается от противовеса? Мы Ланеры. Мы все невероятны, Виктор Фёдорович. И мы все выживем. Господа, у меня есть одна интересная задумка… Артём Петрович!

- Выход рядом, господин Гера!