О прошлом ни слова

    После весенних проливных дождей, май, на своём излёте, радовал солнечными днями, теплом и запахом цветущей акации. Этот аромат насыщал сладкой ноткой воздух шахтерского посёлка Ганзовка, построенного пленными солдатами вермахта.
После окончания Великой Отечественной войны комсомольцы откликнулись на призыв правительства восстановить послевоенный Донбасс; и молодёжь со всей огромной Страны Советов приехала на работы в шахтах. Тем, которые приехали с семьями давали комнаты в первую очередь, а остальные, работая и влюбляясь, обживали дома комсомольскими свадьбами, рождением и крещением детей, в порядке очереди. Квартиры, в основном, были коммунальными – по две-три семьи. Старались с соседями жить дружно, насколько это вообще возможно в условиях большой скученности жильцов на небольших квадратных метрах жилплощади. Но деревенская молодежь, выросшая в хатах пятистенках с многочисленными братьями и сестрами, а в войну в землянках, была рада своему уголку невиданного счастья.

Во дворе было шумно: девочки играли на тротуаре в «выбивного» и попискивали от ударов мячом; женщины незлобиво переругивались на бельевой площадке из-за нехваток веревок для просушки вещей, периодически покрикивая на мальчишек, которые играя в прятки, запрыгивали в угольные ящики, и вылезали оттуда покрытые угольной пылью с ног до головы, как их отцы после смены в шахте.

Мужчины в беседке играли в домино. Эта игра пользовалась популярностью у мужчин двора, привлекая простотой правил, но самое главное - выплеском эмоций, как игроков, так и зрителей.

Петр Сергеев впечатал толстыми пальцами последнюю костяшку в столешницу и закричал:
-  Победа!
Окончание игры ознаменовалось гоготом зрителей, стоном разочарования проигравших и криками торжества победивших, в которых потонули все остальные уличные звуки.

Сергеев был невысокого роста, плотно сбитый природой, с рябым лицом и наметившейся лысиной в жидких волосах. Он подпрыгивал от радости, напоминая футбольный набивной мяч.

Петр перевез свою семью на Донбасс несколько лет назад. Поначалу жили как все - в коммуналке - деля квартиру с двумя молоденькими учительницами. Но жена его Надя, женщина характера скандального, прямо таки невыносимого для совместного проживания на одной территории, доводила девиц своими придирками до слез, а однажды чуть ли не в драку полезла. От греха подальше Петр подсуетился – где надо пошептался, где-то подмазал - и получил отдельную двухкомнатную квартиру на новом посёлке. Попробовала Надя и здесь перед соседками норов свой показать, но в этом дворе с её скандальностью считаться не стали. Здесь были все молодые жёны - деревенские простые девчата - давшие моментальный отпор, не церемонясь и не выбирая выражений.
- Победа, победа – радовался  Петр.

В этом момент один из зрителей, новый жилец из соседнего дома, подскочил к Петру и, ухватив его за грудки, приподнял к своему лицу. Незнакомец был выше коротконогого Петра.

- А я ведь узнал тебя, лейтенант. Что, гнида, думал, никто не узнает тебя? А я сразу… сразу… Ему ведь двадцать было… а ты его… до смерти… - из сбивчивого крика совсем не понятно было чего хочет мужик.
От яростного мужского крика перепуганные дети сбились в стайку; женщины подбежали к мужчинам, чтобы предотвратить возможную драку и при необходимости увести домой своего мужа. Растерявшаяся вначале кампания, пришла в себя и из соседнего двора прибежали на шум парни, чтобы утихомирить своего соседа:
- Э-э-э, Иван, ты чего взбеленился? Отпусти человека.

Новый жилец начал сбивчиво рассказывать, что Сергеев когда-то был охранником в лагере  и забил до смерти заключенного - молодого парнишку. Все молча слушали.
Сергеев зашелся в крике, что всё это поклёп.
- Не верьте ему. Врёт всё, врет. Я – моряк, а не вертухай. Я на корабле по морям плавал. Ничего не докажешь, - кричал он.

Участковый уполномоченный капитан Ярунов Анатолий Михайлович в кои-то веки пришел домой пообедать, выкроив себе полчаса отдыха. Участок у него был сложным. Парни на поселке собрались горячие: бывшие фронтовики, бывшие заключенные, солдаты после демобилизации. А так как на поселке были две пивные, два буфета и столовая, то стычки в питейных заведениях случались довольно часто. С драчунами капитан особо не церемонился – если после его грозного окрика драка не прекращалась, то он пускал в ход свои кулачищи. Роста Ярунов был под два метра, неохватные плечи, а сила в руках такая, что он запросто хватал за шиворот разгоряченных спиртным шахтёров и сталкивал их лбами. Капитан редко составлял протокол на драчунов, понимая, что ярость, которая помогла победить в войне и трудиться в тылу, дает о себе знать до сих пор несдержанностью и агрессивностью. Наказывал только тех, кто был зачинщиком конфликтов несколько раз. За это его уважали одни и побаивались другие.

Как только он заслышал крики, доносившиеся из беседки - сразу выскочил во двор, и в секунду понял ситуацию. Капитан слышал о случаях, когда сталкиваются бывшие охранники с бывшими заключенными.
Сейчас у него в сейфе в кабинете хранились карточки на всех бывших заключенных, из них пятеро отбывали по статье 58. На этого новенького он завел карточку позавчера – Беленький Иван.

Когда то, в другой жизни, Ярунов служил в лагере. Сидельцы там были разные, но этих – со статьей 58 и всеми её подпунктам - он в то время ненавидел. Над уголовниками не покуражишься - получишь заточку в бок и вся недолга, а этих - предателей Родины, пособников империализма, агентов капиталистических держав, можно было без опасений уму разуму поучить, объяснить, как нужно Родину любить. Потом, когда лагерь, где он служил, расформировали, прибыл в управление за новым назначением и, к своему превеликому счастью, может быть даже не заслуженному, познакомился с девушкой, служащей в канцелярии. Ярунов, сразу понял, что встреча с Люсей – его шанс стать счастливым человеком. На Донбасс приехали супружеской парой. Как то в разговоре жена шепотом рассказала мужу, как она после 1953 года отбирала дела на реабилитацию. В ту пору её потрясло то, что в делах, в большинстве случаев, было несколько страниц: донос, чистосердечное признание подследственного; хотя собственно и следствия никакого не велось, а сразу решение тройки – расстрел или десять лет без права переписки. Поначалу Анатолий к рассказам жены отнесся с сомнением, но зная её искренность и душевную чистоту, поверил и принял правду, с горечью вспоминая свое прошлое и сожалея о мерзких поступках.
 Капитан  Ярунов оттолкнул Беленького от Сергеева и грозно приказал Петру:
- Заткнись, моряк плавающий.
А Ивана отвел в сторону.
- Ты что здесь за судилище устроил, Иван? Назад захотел? – спросил он сурово.
- Да он… - Иван коротко объяснил участковому причину своего срыва, тот спокойно выслушал, а потом сказал:
-  Я знаю кто ты и знаю кто он.
- Меня реабилитировали, - с вызовом ответил Беленький, - сейчас другие времена.

- Реабилитировали тебя два года назад. Времена, конечно, меняются, вот только нутро человеческое остаётся прежним. Вот я сейчас составлю протокол и загремишь назад со всей своей правдой. Запомни, правда как была, так и останется навсегда на стороне сильного. Бывших зэков не бывает, дурья твоя башка, тебе при необходимости и через пятьдесят лет вспомнят, что ты был в заключении. Оглянись вокруг – все мы приехали сюда, чтобы жизнь новую начать. Только побудительные мотивы у всех разные: одни от молодого задора, чтобы силы свои испробовать; кто-то от бедности; кто-то от горя, что близких потерял; кто-то от позора за прошлые грехи и ошибки. Ты посмотри, ведь молодняк вообще не понимает, о чём ты кричишь. Им по комсомольским путевкам повезло от деревенских трудодней оторваться, да паспорта в руки взять. Они рады, что наконец-то деньги в руках держат за свой труд, - капитан увидел, как Иван исподлобья глянул на него озадаченно и прошипел:
-  Да, не зыркай ты на меня. Знаю, о чём говорю.

Ярунов задумался на несколько минут, а потом продолжил:
- А теперь вот что я скажу – никто против Сергеева дЕла открывать не станет. Уж, если сразу не наказали, то так безнаказанным и останется. А если с другой стороны глянуть, то оба вы с Сергеевым были в заключении за колючей проволокой. Два человека в нечеловеческих условиях. Так что радуйся, что из ада живым выбрался. Вон у тебя же жена и ребенок, живи настоящим.
С ребенком на руках жена Беленького стояла поодаль, с тревогой глядя на мужа и ожидая чем закончится конфликт. А жена участкового Ярунова стояла рядом с ней и тихонько нашёптывала слова утешения. Невысокого роста, тоненькая, как девушка, она совсем не походила на мать двоих детей. «Счастье моё сероглазое», - подумал капитан о своей жене.
- Счастье беречь надо, – глядя в сторону женщин сказал капитан Ярунов.

Участковый уполномоченный кивком головы подозвал к себе Сергеева.
- Ну, вот что, Сергеев, моряк на корабле по морям ходит, а не плавает, - сказал он с усмешкой. - Моряку об этом знать положено. А теперь оба слушайте внимательно. Брататься я вас не заставляю, но о прошлом ни слова, чтоб я больше не слышал. Молчите о других, и будут молчать о вас.

С тех пор Сергеев и Беленький держались подальше друг от друга.
Жена Сергеева один раз устроила скандал соседям по пустяшному делу. Решила размяться, так сказать, после долгого молчания:
¬ - Я правду люблю, чтоб всё по-честному было, - кричала Надежда.
И услышала в ответ:
- Правду любишь, говоришь? Вот и заткнись, жена убийцы!
 Она тут же замолчала.

Лицо посёлка с годами менялось. Повзрослевшие дети, а потом внуки стали наградой или наказанием за прожитые годы. Тут уж как судьба определила - у неё за прошлое свои расценки.