к 75 летию победы Парад победы местного значения

Права на произведение заверены нотариально.

Евгений Паньшин.
Посвящается моему отцу Паньшину Владимиру Дмитриевичу, ушедшему на фронт 17 летним подростком в 1943 году и защитившему  мир  от Фашизма.

К 75 летию победы над Германией.
Основано на реальных событиях.

                Парад победы местного значения.

9 мая 1965 года Парад Победы в нашем захолустном городишке. Мой совсем седой отец инвалид-фронтовик, одетый в старую заношенную солдатскую гимнастёрку без погон и пилотку, привезённую с войны, приехал на парад на своей инвалидной коляске. Я как положено десятилетнему сыну солдата толкаю это трёхколёсное чудо для инвалидов сзади.
На улице очень весело, шумно и людно. Я впервые на таком параде. Чтобы попасть сюда мы проделали десятикилометровый путь из нашего пригорода в центр. Я вообще если честно сказать здесь впервые. Нет, конечно мы с мамой проезжали центр города на автобусе, когда ехали в гости к кому-то из её многочисленных сестёр. А вот чтобы так, в праздник, с отцом - впервые. Я был преисполнен гордости за то, что попал на этот парад, за то, что  вышагиваю сзади инвалида отца, победившего в этой страшной войне, за то, что все эти люди кругом на нас оглядываются, кто с сочувствием, кто ободряюще, кто радостно, желая поделиться весной и праздничным настроением.
Почти все пришедшие на праздник Победы были с флажками и надувными шарами. У меня тоже были свои два шара синий и красный и висели они привязанные к коляске отца около моей вертящейся от любопытства в разные стороны головы. Из динамиков, развешанных на электрических столбах по этому случаю, неслись военные песни. И я второй раз в жизни видел, как плачет мой отец. Но это были слёзы радости за тот мир, что он отстоял.

***
Первый случай когда он плакал, произошёл на моих глазах совсем недавно.
Не первый год мы с моим братом галдели, чтобы нас, как и других детей отправили в пионерлагерь.
Мы с отцом таким же способом как сегодня, поехали в какую-то контору. Кое-как добравшись на своих костылях до нужного кабинета, отец отдал заранее написанное заявление, в котором просил для меня и  брата путёвки. Широкозадая тетка с приплюснутой рожей, сказала.
-Путёвок на этот год нету. Может, будут в следующем году. Заходите.
-Как же я зайду. Я инвалид войны.
-Инвалидов много, думаете вы один такой с войны вернулись. Государство не резиновое. Следующий,- закричала она.
Мы вышли из кабинета. Вместо нас зашёл дядька весь обвешанный орденами и медалями. Отец устало присел на стул и, мы стали случайными свидетелями разговора в кабинете, откуда только что вышли.
-Маш ну ты чо, я просил у тебя восемь путевок в лагерь, а ты только семь дала, к Ивановым племянник приезжает,- проговорил недовольным голосом дядька который только что вошёл.
-Ванечка, ну что ты раскипятился. Сейчас урежем какую-нибудь шарагу и будет путёвка Ивановскому племяннику, причем на всё лето. Иди уже, не мешай работать.
Я вдруг увидел, как у отца перекосило лицо и по нему потекли слёзы. Мужик с медалями вышел в коридор и, его провожала эта тетка.
-Значит говоришь нет путевок?- дрожащим от возмущения голосом спросил отец, пытаясь встать со стула..
-Сказала нет, значит нет. Можешь идти жаловаться, герой хренов, вон посмотри, какие бывают герои,- кивнула она на мужика с медалями и хлопнула дверью.
-Поехали сынок домой. У нас в деревне такая природа,- вытерев фуражкой слёзы, произнёс отец,-  на вот тебе в качестве утешения конфет, и подал мне кулёчек с несколькими подушечками «Дунькиной радости».
Я быстро успокоился в тот раз и уже почти забыл этот случай.
    ***
Неделю спустя.
 Сегодня всенародный праздник День Победы. Проехать сквозь толпу нарядных, весёлых людей было чрезвычайно сложно и я, то и дело кричал звонким мальчишеским голоском «Бип, Бип».  Нас пропускали и мы медленно продвигались к колонне, чтобы увидеть как там всё происходит.
Внезапно напротив нас остановилась красивая машина, отливающая чёрным лаком. Из неё вылез здоровенный дядька в форме, со множеством блестящих орденов и медалей и широкими красными лампасами на штанах.
-Что солдат, не пускают на парад,- обратился он громким командным голосом к отцу, вытирающему носовым платком слёзы.
Отец в коляске, попытался сесть по стойке смирно. Но генерал махнул рукой, мол сиди, чего уж там.
-Ничего товарищ генерал, нам и отсюда видно.
-Где воевал солдат?
-Второй Белорусский, товарищ генерал.
 -О как, значит бок о бок. Я тоже Второй Белорусский. Номер части и звание?
-Телефонист управления второго дивизиона 751 артполка 166 легкой артиллерийской  Эльбингской бригады рядовой…,- отец почему-то помялся глядя на генерала, а потом добавил, назвав себя странным именем,- рядовой Везунчик, товарищ генерал.
Генерал резко повернулся к отцу и спросил.
-Командир полковник Михайленко Михаил Алексеевич?
-Так точно товарищ генерал.
Люди, что стояли поближе стали окружать говоривших плотным кольцом, чтобы услышать хоть что-нибудь из разговора. Парад только готовился, а похоже самое интересное было именно здесь, в стороне от всего.
-Апрель сорок пятого, форсирование Одера, Междуречье, Везунчик - ты!
Генерал долго изумленно смотрел в лицо моего отца, потом схватил его под руки, как пушинку вырвал из плена инвалидной коляски и, прижав себе к себе тихо произнёс:
-Живой, ты всё таки живой, Везунчик, ах ты сукин сын, как я рад тебя видеть,- и по лицу его прокатилась скупая мужская слеза,- помнишь Одер солдат? 
Отец, смущённый порывом высокого начальства, пытался как-то отстраниться, но генерал прижимал его к себе, твердя:
-Жив солдат, жив. Я так рад, что ты выжил тогда в той мясорубке. А где ордена твои и медали Везунчик. Я помню, лично вручал тебе свой орден Красной звезды.
-Да вот товарищ генерал, пацаны,- отец нежно погладил мою вихрасто-ушастую голову,- в войну играли, да растеряли. У них своя Победа. Им надо было награждать своих героев.
-Чем тебя страна отблагодарила за труд воинский солдат?
-Две Красные звезды, медаль за Отвагу, медаль За победу над Германией и одна юбилейная.
-Василий,- окликнул ординарца генерал,- слышал какие награды? Подай сюда.
-Так за Германию почему-то нету,- товарищ генерал, ответил Василий из машины,- и потом те, что на парадном мундире они ваши именные.
-Давай ордена, давай две Отваги, солдату они нужнее по кабинетам у бюрократов правду искать.
Генерал сам прикрутил поданные награды на грудь отцу, от переизбытка чувств закусившему до крови губу.
-Вот Везунчик. Носи герой. Это твоё. Это тебе Родина…,- генерал закашлялся, продавливая в себя комок слёз,- пока всё что могу. Ну а ты будущий воин, что запрятался,- позвал он меня и одновременно ординарца,- Василий, а ну подай мне юбилейную медаль.
Когда генерал пристегивал мне медаль на рубашку, у меня от счастья кружилась голова, а десятки мальчишек, что стояли вокруг нас с родителями, завидовали мне самой жгучей завистью.
-Что, прокатиться хочешь?- спросил генерал, подняв меня на руки. От волнения я кажется лишился языка, а только усиленно утвердительно кивал головой,- давай в машину, поедем парад принимать. А ты герой живи, тебе его ещё надо человеком вырастить.
-А у меня ещё брат есть,- наконец прорезался голос у меня.
-Тем более, такой богач. Сколько герой времени на генеральских непромокаемых?
Отец, почему-то засмущавшись, задрал рукав гимнастёрки. Под ним были настоящие командирские часы.
-Ещё пятнадцать минут до начала товарищ генерал. Как реликвию храню.
Генерал сверил время по своим часам, близнецам этим и сказал:
-Тогда всем в машину. Праздник у людей, они тоже не могут ждать. Потом поговорим. Василий, транспорт героя поставь под дерево, наверное никто не позарится,- приказал генерал ординарцу, имея ввиду инвалидную коляску отца и помог ему пересесть в свой автомобиль.
Трудно описать чувство гордости, с каким я ехал среди толпы улыбающихся людей, а потом стоял на скамейке, у городской трибуны, рядом с отцом, и генералом и махал маленькой ручкой, проходящим мимо радостным людям и думал, что вот какая мы сильная страна и нам никто не страшен.
Когда генералу дали слово он сказал непонятные мне тогда слова:
-Товарищи! Победа над фашизмом продемонстрировала всему всю мощь и силу нашей страны. За истекшее двадцатилетие мы не только восстановили разрушенные немецко-фашистскими захватчиками города и села, промышленные и сельскохозяйственные предприятия, но и первыми в мире совершили рывок в космос и обогнали многие мировые державы по ведущим показателям. Своей героической борьбой наш народ не только отстоял свою Родину, но и помог народам Европы освободиться от фашистского рабства.
Этот большой человек долго ещё говорил с трибуны, а мне было просто хорошо.
После парада, отказавшись от всяких приглашений, генерал был у нас в гостях. Мама суетилась, подавая всё самое вкусное, что могла позволить, а брат подрался со мной из-за медали.
Взрослые сидели выпивали, а мы играли рядом.
-Давай расскажи о себе,- попросил генерал у отца,- пока они курили.
-Да вроде и рассказывать нечего товарищ генерал. После Одера война считай, через несколько дней окончилась и, нас отправили на японскую войну. Там я и повоевать толком не успел. Помню, ехали на машинах, а по нам смертники с вышек стреляли.
-Это там вторую Звезду получил?
-Да товарищ генерал. Помните я у снайпера его винтовку забрал. Так вот я тех смертников, что наши колонны не пропускали, за полчаса пощёлкал как орехи.
-Молодец сынок, горжусь тобой,- похвалил генерал и они с отцом выпили ещё понемногу коньяка.
-Потом заняли какой-то посёлок. Я как всегда при штабе, трубку держу, да связь тяну. В этот раз достался нам под штаб огромный дом на три этажа. Ну, вот только мы обосновались, приходит наш особист и забрал мои документы для какой-то сверки. Только он вышел в коридор, как в нас бомба здоровая угодила. Так бы я и остался под руинами, да только в штабе документы были страшной важности. Ну, вот вместе с ними и меня откопали через три дня, посмотрели вроде живой и в госпиталь. Долго я по всей стране в гипсах со сломанным позвоночником мыкался. А документов никаких. Всё вместе с особистом нашим сгорело. Вроде как подлатали меня, а когда в пятидесятом  демобилизовался дали мне солдатскую книжку, ни то, ни сё. Там из наград две медали записаны. Куда я только не писал, везде молчок. Оно и понятно, после войны не до меня, неразбериха кругом. А через год ноги отнялись.
-Ну, так в министерство обороны бы написал. Ты же не в воздухе жил. Ты в госпиталях лежал.
-Писал и туда. Везде один ответ,- махнул отец расстроенно,- хорошо военкомат квартиру двухкомнатную дал, как фронтовику.
-Ладно солдат, это вопрос не одного дня. Скажи, что у тебя сейчас не решается.
-Да вот хотел мальцов в пионерлагерь отправить, а там такое жульё,- в очередной раз махнул рукой отец,- жопы разъели и смотрят на людей как на пустое место. А путёвки только блатным.
-Я иногда думаю, что товарищ Сталин не тех расстрелял. Эх, поднять бы его сейчас на месячишко. Не переживай. После праздника решим. Вспомни как дрались на Одере Везунчик?- спросил отца генерал, наливая ещё коньяк…

***
Двадцать лет назад. Конец апреля 1945 года.
Директива № 130 Ставки Верховного Главнокомандования командующему войсками 2-го Белорусского фронта на проведение операции с целью форсирования реки  Одер.
№ 11062 6 апреля 1945 г.
Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:
1. Подготовить и провести наступательную операцию с целью форсировать р. Одер, разгромить Штеттинскую группировку противника и не позднее 12–15 дня операции овладеть рубежом: Анклам, Деммин, Мальхин, Варен, Притцвальк, Виттенберге.
2. Главный удар силами трех общевойсковых армий с двумя танковыми и одним мехкорпусом нанести из района севернее Шведт в общем направлении на Штрелитц.
На участок прорыва привлечь три артиллерийские дивизии и создать плотность не менее 150 стволов от 76 мм и выше на один километр фронта прорыва.
3. При благоприятных условиях использовать успех войск 1-го Белорусского фронта для свертывания обороны противника по р. Одер, действуя частью сил из-за правого крыла 1-го Беллорусского фронта.
4. Общевойсковую армию второго эшелона, танковые и механизированный корпуса ввести после прорыва обороны противника для развития успеха на главном направлении.
5. Побережье Балтийского моря от устья р. Висла до Берг-Дивенов и участок Берг-Дивенов, Альтдамм прочно прикрыть частью сил фронта.
6. Разграничительная линия и ответственность за обеспечение стыка с 1-м Белорусским фронтом согласно директиве Ставки от 1.4.45 г. за № 11053.
7. Начало операции согласно полученным Вами лично указаниям.
Ставка Верховного Главнокомандования
И. Сталин. Антонов.

       ***
Наконец то наступление. Слишком уж затянулась подготовка. И вот приказ. Наисекретнейший.  О нём Везунчик узнал в силу своей приближённости к штабу. Такая уж доля связиста, знать много и молчать, как рыба об лёд. Недаром у всех охотников за языками самой ценной добычей, если это не документы и не старший офицер, являются связисты. Бойцы завидуют. Вроде служба не пыльная, сиди при штабе и ори в трубку –«Первый, первый – Я седьмой», но это только на первый взгляд. А как связи нет, то марш её восстанавливать.
Район закрыли. Передвижения строго по пропускам.
Понаехали офицеры всех мастей.
Начали проводить учёбу по организации связи при форсирования рек. Нам-то не впервой, только недавно с Вислы. Остальным ещё учиться да учиться. В тетрадках писать ничего нельзя. Вообще всё устно.
Занятия проводились в перелеске, под раскинутыми сверху маскировочными накидками, подальше от глаз посторонних. Вокруг солдат выставлены посты охранения с целью, недопущения на места занятий посторонних. Человек триста телефонистов, собранных со всех подразделений, слушали наставления специалистов прошедших через форсирование рек.
Везунчик, которому едва исполнилось восемнадцать, был уже больше года на войне и успел побывать в разных передрягах. Он слегка припоздал и теперь сидел сзади всех, рядом с разухабистым кавалерийским связистом в папахе и в пол уха слушал, как старший лейтенант из батальона связи, молотил о новых приёмах прокладки телефонных линий под огнём противника. Все это он уже слышал и проделывал неоднократно и, теперь сидел и разглядывал девушек-телефонисток, сидящих впереди него.
Они, по причине военного обличия, короткой стрижки, молодой худобы – были примерно все одинаковы и внимательно слушали офицера. Усталый майор особист, который сидел сбоку, рядом с командирами полков и, казалось, не думал вообще ни о чём, на самом деле из под полуприкрытых век внимательно наблюдал за собравшимися и мысленно сортировал их на категории. Вот прибежал и затих сзади шалопай, сбежавший на фронт в семнадцать лет. Не сиделось ему дома.
Вдруг спустя минут десять в воздухе что-то изменилось. Особист буквально нервами и телом почувствовал произошедшие метаморфозы и с удивлением оглянулся по сторонам. Как будто ничего не произошло. Связисты, рассыпавшись, также сидели, кто на голой земле, кто на плащ палатках и слушали, или делали вид, что слушали, то о чём им толкует старший лейтенант. Внезапно майор вдруг осознал, что среди всех этих солдат, только в облике двоих слушателей произошла внезапная перемена. Это тот припозднившийся пацан и девица-телефонистка из соседнего полка, за которой он уже неоднократно пытался приударить, но всегда получал резкий отпор. У него в душе даже сложилось к ней большое чувство симпатии, но до конца он ещё не мог понять, то ли она ему нужна как женщина, то ли ему нужны с ней отношения. И вдруг такая история.
Эти двое сидели красные как раки и, невооружённым взглядом было видно, что их связывало нечто больнее, чем просто случайная встреча на одной поляне. «И что она нашла в этом сопляке»?- подумал майор.
Везунчик очень хорошо знал майора особиста. Он постоянно наведывался к ним в подразделение и задавал на первый взгляд безобидные вопросы. «Как каша с тушёнкой, не пересолёная сегодня была?», «Подворотнички давно старшина выдавал?», «Не помешала политинформация к службе готовиться?» и прочую казалось бы дребедень, но на самом деле с далеко идущими выводами о быте солдат и влиянии его на боеспособность. Ну а если были конкретные нарушения, тут держись. Потому Везунчик сидел тише воды, ниже травы и, подражая особисту, выставив лицо в сторону докладчика, взглядом перебегал  по ладным девичьим фигурам в ушитых под фигуру гимнастёрках.
Неожиданно сердце его забилось в таком ритме, что всё происходящее заволокло как пеленой. Везунчик перестал вдруг соображать. В десяти шагах прямо перед ним, сидела его землячка Верка Фролова. Ошибки быть не могло. Помимо очень знакомого профиля и непослушной белокурой прядки волос, выбившейся из под пилотки, сзади на её обветренной от непогоды, но не потерявшей своей притягательной силы девичьей шее, находился ромбик из пяти небольших родинок. Четыре по углам, и одна в центре. Другого такого ромбика за всю свою короткую жизнь Везунчик не встречал ни у кого. Однажды он даже поцеловал в это место девушку на каком-то празднике, за что получил по голове портфелем. А ещё чуть раньше  ему довелось соприкоснуться с её по-девичьи маленькими грудями.
Дело было два года назад. Они возвращались с посиделок и решили подшутить над семидесятилетним  колхозным конюхом  Митрофаном, сделав ему стукалочку в окно. Поперёк дорожки натянули проволоку, чтобы создать Митрофану препятствие, если он вдруг погонится за шутниками. Потом отмотали нитку со шпульки, привязали к ней гайку, а нитку привязали за верх рамы. Теперь если отойти подальше, размотать нитку и залечь в кусты, можно оттягивая и отпуская её стучать гайкой по стеклу.
Митрофан видимо пришёл с работы не в духе и что-то громко выговаривал жене, стуча кулаком по столу и, тут как на грех по стеклу раздались частые удары гайки. Он и сам по молодости баловался подобными играми, но то ведь сам, и уже далеко не молодость, а тут председатель отматерил за то, что жена проспала на утреннюю дойку, словом налезло одно на другое. Он схватил топор и, не слушая увещеваний жены, выскочил в темень. Детвора как галчата кинулись врассыпную. Везунчик тоже побежал, но, как оказалось, взял немного не туда и попав на собственную проволочную растяжку, кубарем покатился на землю. Упал на что-то живое, шевелящееся и хихикающее. Девушка нисколько не закрывалась и, у Везунчика сложилось впечатление, что она твёрдо знала, кто на неё приземлился. Выставив вперед руки, он нащупал под собой вздрагивающие от смеха девичьи грудки и как-то разом осознал, за какие части тела он держится у лежащей под ним девушки и в этот миг остальной мир перестал для них существовать. Лишь только  импульсы тока переходили от одного к другому. Он от волнения пожал эти грудки, как бы говоря «Приветствую тебя повелительница моих снов» и вдруг на них упало что-то тяжёлое, дурно пахнущее табаком, потом и скверно ругающееся.
-Я не понял,- наконец дошёл до них сквозь пелену первого прикосновения, голос колхозного сторожа Паняя,- может обниматься в другое место побегёте.
Молодёжь моментально испарилась, а на Паняя со всего маху шлёпнулся. Митрофан
-Убью суки,- орал он во всю мощь своих легких и замахнулся топором на сторожа.
-Ты убивать убивай, только топором не маши,- спокойно ответил ему Паняй,- а то колхоз сторожа лишится, а Нюрка моя, тебе последние колокольцы отчекрыжит.
-А ты какого чёрта здесь делаешь? Ишь сопливые, решили над самим Митрофаном посмеяться.
-А ты что за гусь? Вспомни сколько мы крови попили по молодости людЯм в деревне.
Везунчик и его «подружка по несчастью» выпорхнули из западни и растворились в ночи. А Митрофан и Паняй, ещё долго сидели на земле у натянутой проволоки, вспоминая свою молодость. 
С тех пор прошло много времени, а Везунчик и Верка ни с кем даже словом об этом не обмолвились. И вдруг такая встреча.
Верка сидела и смотрела вперёд, но иногда поворачивала голову вбок и её огромные как блюдца, и бездонные как голубизна неба глаза, немного скашивались назад и, тогда было понятно, что Везунчика она заметила давно. Видимая часть лица и шея Верки покраснели от волнения. Он сам, не замечая ничего вокруг, быстро написал на листке из блокнота: «Привет Недотрога. Поверни свои бездонные блюдца-глазищи назад, а то я скоро прожгу спины остальных телефонисток и, меня отдадут под трибунал. Это я  Везунчик. Как всё кончится, приходи к скрипунку, это метров пятьдесят вниз по реке» и, толкнув сидящую перед ним телефонистку с крупной мужеподобной фигурой, недобрым азиатским лицом и сержантскими погонами, дал ей записку, показав глазами, мол, передай  вперёд.  Девушка не поняла о чём идёт речь и развернула послание. Внимательно прочитала его, затем развернулась назад всем корпусом и прошипела ему прямо в лицо:
-Ну, ты, сопли оботри сначала, а потом пиши письма, таким как я девушкам,- и бросила лист ему на колени,- ишь Везунчик нашёлся.
Сидевший рядом белокурый кавалерист чуть не подавился от смеха и, толкнув Везунчика в бок прошептал:
-Смотри какая фифа из вагона.
Со стороны зашикали на них. Особист насторожился на своём посту у дерева. Расстроенный неудачей солдат прямо сверху листа сделал приписку. «Передайте письмо пожалуйста вон той девушке» и вновь толкнув девушку сержанта, передал ей лист бумаги. Та прочитала приписку и презрительно хмыкнув, отправила почту дальше. Письмо пошло гулять по кругу, вызвав смущение в рядах слабого пола, но в руки Верки так и не попало. Сам Везунчик от неудачи спрятался за широкую спину «почтальонши» и боялся высунуться оттуда. Девушки же, которые прочитали письмо, начали интенсивно оглядываться в поисках отправителя, потом пожимали плечами и передавали лист вперёд. Почему-то каждая считала свои глаза бездонными блюдцами и после отправления послания дальше, доставала маленькое зеркальце и долго критически смотрелась в него.
 Наконец письмо достигло места дислокации  особиста. Он ловко выхватил его из рук очередной владелицы небесных блюдцев, развернул, внимательно прочитал и сунул в свою папку с секретами.
Скоро настал перерыв и старший лейтенант читавший лекцию подал команду
-Смирно.
 Все вскочили со своих мест.
-Разойтись, оправиться.
Связисты, было направились в разные стороны, как раздалась команда майора особиста.
-Отставить разойтись. Всем смирно. До меня здесь письмо шифрованное докатилось. Оно конечно фронт и всё такое, но… надо разобраться. Кто это писал?- Майор поднял вверх листок с посланием.
Все молчали оглядываясть кругом.
-Хорошо, поступим по-другому. Везунчик и Недотрога ко мне.
Вокруг засмеялись, а майор подал команду:
-Отставить смех. Телефонист второго дивизиона, первого артполка ко мне.
Везунчик подбежал и только стал докладывать, как подошла Верка и, опустив голову тоже представилась.
Майор долго молча смотрел на парочку, потом сказал:
-И что ты в нём нашла?
-Вы о ком товарищ майор,- ответила телефонистка, а сама покраснела, как рак.
-Да вот,- ответил он, усмехнувшись и, протянул письмо,- случайно ко мне вместо тебя попало.
Верочка прочитала и, сдерживая улыбку ответила.
-Так это же мой земляк. Из одной деревне мы.
-Оно и видно. Вон прятался сзади как шпион. Кстати, почему Везунчик. У тебя что, фамилии нет?
-А ему всегда в жизни везёт. Вон даже на войну сбежали впятером, а доехал только он один.
-А остальные?
-Тех поймали на железке и по домам вернули.
-А ты как сюда попала?
-А я за ним. Пропадет он один,- хитро улыбнувшись, ответила девушка.
-Хорошо последний вопрос, что такое скрипунок?
-Аааа,- засмеялась звонко телефонистка,- это у нас в деревне мост так называют, он всё время скрипит. Вот мы и остальные мосты так зовём.
-Конспираторы. После занятий вам на свидание два часа и марш по подразделениям. Наверное есть о чём поговорить?!- тихо произнёс майор и добавил громко,- свободны Недотрога и Везунчик.
Находившиеся поблизости связисты с завистью смотрели, как они сели под деревом и пока был перерыв, о чём-то перешёптывались. Лишь угрюмая сержант «почтальонша» презрительно скорчила мину на широком монгольском лице. А красавчик-кавалерист притащил кустик георгина в вазе из гильзы крупнокалиберного пулемёта и без обиняков заявил:
-Поздравляю. Но какое же это свидание без цветов,- и вручил счастливой Верке подарок.
Однако перерыв ещё не окончился, как прибежал расстроенный посыльный, порыскал глазами по собравшимся и, увидев у Верки цветок, побежал его отбирать.
-Вы с ума сошли,- причитал он,- украсть цветы из землянки командующего,- я не знаю, что с вами сделают…- он не договорил.
Сзади его приобнял лихой кавалерист и отвел в сторону. По их отчаянной жестикуляции было понятно, что каждый был при своём. Посыльный со страданием на лице смотрел на Веркин цветок, а кавалерист тыкал пальцем ему в грудь и что-то втолковывал. Наконец посыльный махнул обречённо рукой и побрёл вон.
-Слышь,- крикнул кавалерист,- я у реки видел одуванчики, может это тебя утешит.
Посыльный сразу повеселел и убежал в указанном направлении.
Начались занятия. Пришел старенький майор оружейник и стал рассказывать собравшимся об особенностях германского легкого оружия, показывая на образцах как им пользоваться.
Везунчик и Верка сидели плечом к плечу. Сидели молча, ничего не говоря. Но, даже со стороны было видно, какие импульсы энергии гуляют между ними. Особист, как и большинство других поглядывающий искоса в их сторону, с иронией думал, «если сейчас к ним поднести электрическую лампочку, наверное она загорится».
А в это время майор оружейник думал кого вызвать для демонстрации того, что он только что объяснил.
-Товарищи солдаты, кто желает рассказать об устройстве фаустпатрона и как им пользоваться.
Выйти не желал никто.
-Ну что же тогда пойдет, рядовой…,- поскольку никого он здесь больше не знал, то сказал,- рядовой …эээ Везунчик.
Все вокруг засмеялись, а вызванный не сразу понял, что назвали его. Он в это время думал о Верке и, очнулся лишь тогда, когда она толкнула его локтем и показала глазами  на майора.
Везунчик встал.
-Вы слышали о чём я только что говорил?- недовольным голосом спросил майор.
Как на уроке Везунчик оглянулся по сторонам. Все молчали, боясь навлечь на себя грозу и быть самим вызванным для ответа. Покрутив головой, он вдруг увидел в руке майора немецкий гранатомёт – фаустпатрон.
-Фаустпатрон?- полувопросительно  сказал он.
-Да молодой человек – фаустпатрон. Так что я о нём сейчас говорил? Что вы знаете о его устройстве?
Лишь неделю назад Везунчик по глупости пытался разобрать такую  вещицу и обязательно бы подорвался, если бы нажал на спусковой механизм. Получив от командира взвода сапёров подзатыльник, он вдобавок получил и инструкцию как пользоваться этой адской машиной. На прощание лейтенант сказал:
-Все что создано убивать, должно убивать противника и не хрена это разбирать, пацан,- и уходя, добавил ещё подзатыльник.
Сейчас Везунчик вышел к столу и взяв у майора фаустпатрон, процитировал лейтенанта, который кстати, подорвался на мине через день.
-Я так думаю товарищ майор, что всё, что создано убивать, должно убивать, и не чего это разбирать. Это мне товарищ генерал так сказал,- добавил он и взяв из рук майора гранатомёт в течении нескольких секунд изготовил его к стрельбе, наведя в сторону офицеров, которые тут же отскочили в стороны, не дожидаясь пока он выстрелит.
-Таааак,- тихо сказал сразу побледневший офицер,- теперь аккуратно передаём оружие мне и отвечаем устно.
Везунчик опустил прицельную планку гранатомёта, чем заблокировал выстрел и передал его в руки майору.
-Никогда не направляйте оружие в сторону людей, молодой человек.
-Не понял товарищ майор?
-Я имел ввиду не направляйте оружие в сторону своих товарищей. А в целом действия ваши грамотные и рассуждаете не по годам здраво, товарищ Везунчик. А сколько максимальная дальность полёта этой гранаты?
-До ста метров товарищ майор.
-А сможете управиться с этим оружием?- и майор подал солдату немецкий автомат.
-Так здесь совсем просто товарищ майор. Были бы патроны.
Он вставил магазин в автомат и передернул затвор.
-Автомат к стрельбе готов.
-Ну что же, садитесь. Это касается всех. Вы связисты. В любое время можете оказаться окружёнными неприятелем, поэтому должны уметь пользоваться его оружием.  Кто ещё сможет так же быстро подготовить это грозное оружие к бою?
Из всех сумел только шустрый кавалерист.
А Везунчик вновь сидел у родного Веркиного плеча и каждое нечаянное соприкосновение их рук вызывало неведомую ранее истому.
Особист только покачивал головой, глядя на влюблённых.
Наконец всё окончилось. Бойцы отправились по подразделениям, а Везунчик и Верка к заветному скрипуну.
-Давай искупаемся, предложила девушка.
-Так народ кругом.
Действительно всего в каких-нибудь ста метрах находились в лесу тысячи людей, готовых вступить в смертельную схватку.
-Ну и что мы быстро, пока рядом никого нет.
Ещё через пятнадцать минут они, пахнущие водорослями, сидели под мостом и говорили тихими голосами, боясь прикоснуться друг к другу.
-А как ты меня нашла Верка? Я же знаю, что мы не случайно встретились.
-А я с мамкой твоей переписываюсь и попросилась сюда, поближе к тебе. Я знаешь какая хитрая. Наверное, как наша кошка. Она самое хитрое на свете животное.
-Вот бы не подумал.
-А я вот подумала. Я часто про нас с тобой думаю, после того случая у дядьки Митрофана. Я представляла себя кошкой.
-Сейчас что ли?
-Ой, не сейчас конечно. Сейчас я сама перед тобой. А вот ночами представляю, что я как кошка…которая от радости встречи…по ногам…вскарабкиваюсь…по брюкам… по гимнастерке…
-А я терплю это кошачье племя,- тихо смеясь, сказал ОН.
-А я лезу в самое лицо…и трусь головой…о щёки…нюхаю губы…тычусь носом в глаза…щекочу тебя усами…ОЙ, как мне хорошо милый мой Везунчик,- проговорила Верка, почувствовав как его руки, проникли ей под непросохшую одежду и начали путешествовать по её разгорячённому телу,- господи наконец-то свершилось. Как я долго ждала этого мига.
-Я тоже долго ждал этого мига,- вторил его голос.
-Только тебя ждала милый,- и приникла долгим поцелуем к его губам, которые шли к ней навстречу.
Внезапно она откинулась на плащ палатку, увлекая ЕГО на себя, раскинув перед ним своё тело. Руки их скользили по телам друг друга и, иногда встречаясь, крепко сжимались в объятиях, непонятных всему остальному миру. Тела сплелись в любовном танце и не хотели расцепляться. Раздался сладостный стон прощания с девичеством. Мир для них превратился в сверкающую радугу, среди всей этой войны и разрухи.
Совсем недалеко под деревом стоял особист и жевал травинку. Сказать, что он завидовал этому ушастому пацану, нет, этого не было. Просто он дожил уже до седых волос, а еще ни разу, никто не тронул его сердце так, как было это сейчас у этих двоих «сопляков» и от этого ему было немного обидно.
Из лесу вышел патруль. Остановились около майора, узнав его. Прислушались.
-Товарищ майор, там ведь это…,- чуть не заржал один из бойцов и показал руками неприличный жест.
-Там любовь,- тихо ответил майор,- завтра штурм и кто знает, доведется ли ещё им увидеться. Шли бы вы дальше.
-Есть товарищ майор,- шёпотом ответил старший и, патруль исчез в лесу.
Ещё через три часа началось всеобщее наступление.
Началось форсирование двух рукавов реки Одер и Междуречья общей шириной почти четыре километра.

***
Через день после начала наступления что-то там застопорилось.  Подводные кабели связи перебило. Собрали сборную команду и отправили тянуть воздушную линию через всё Междуречье.
  Везунчик.

Двадцать человек загруженных под завязку продвигались гуськом по болотине, в холодной воде в тумане. Воды было по пояс. Первые несли шесты с рогатками, для того чтобы не утонул телефонный провод и втыкали их на расстоянии примерно тридцать метров один от другого в болотину. Следующие за этими людьми телефонисты разматывали провод. Их было семеро. Из них четверо несли по две катушки. Один впереди разматывал провод и вешал его на рогатки, предпоследний нёс сумку с инструментом и два полевых телефона . последний, старший  лейтенант был надсмотрщиком. Он нёс ещё один телефон и боезапас на семерых телефонистов. Люди как могли тихо продвигались по Междуречью Одера затопленному немцами и тянули связь артиллерии с командным пунктом штурмовой дивизии. Иногда под ногами попадались обрывки уничтоженного кабеля связи, который они меняли сейчас, потому что без связи даже нечего было и думать о прорыве. Немцы настолько глубоко закопались в землю, что одними солдатами их оттуда не выкуришь. Команде предстояло проложить над водой почти три километра телефонного провода за два часа.
Под ногами то и дело попадались мертвяки, и немцы и наши. Трупы ещё не успело тронуть гниение и пока не было специфического трупного запаха. Видимо сказывалось то, что лежали они совсем недавно и, вода была солёной и холодной.
Неожиданно впереди раздался хлопок взрыва и поднялся фонтан воды. Кто-то из наших напоролся на мину. Сразу сбоку заработали пулемёты. Хорошо, что ещё не совсем рассвело и был туман, полоса которого с перерывами закрывала пойму Междуречья. Пули шлёпались немного поодаль. Чуть дальше в стороне упали с десяток снарядов и снова всё затихло. Наверное, немцы подумали, что это был шальной снаряд, случайно залетевший в эти места.
Мимо телефонистов прошли два бойца, неся на плащ палатке раненного солдата, без сознания.
-Что у него,- тихо спросил старший лейтенант.
-Ноги. Обе ступни как ножом срезало. Перетянули култышки и в расположение,-  Ответил один из солдат.
-Сдайте его в лазарет и немедленно назад. Да и по полной патронов несите с собой. Сколько сможете, столько берите. И замену ему ведите.
Солдаты исчезли в предрассветном тумане, ориентируясь на проложенный провод, хорошо отошли от батареи всего с километр. Пока говорили, вся команда продвинулась дальше. Ступать след в след не было никакой возможности. Поэтому ставя рогатки, они без разбора шли вперёд, соблюдая лишь направление. Рядом, параллельным курсом, тянулись противотанковые бетонные надолбы, торчащие из воды на метр в высоту. 
Не дошли солдаты до противоположного берега совсем немного, как из залива подул лёгкий ветер и стал отгонять туман в сторону. Слева от группы туман ещё стоял стеной, а справа метрах в ста пятидесяти темнел вражеский берег, откуда неслись пулеметные очереди из закопанного в землю ДОТа. Одновременно начали палить невидимые, но наверняка управляемые корректировщиком огня, пушки. Не прошло и пяти минут, как половина личного состава была убита и плавала в воде.
Метрах в ста впереди сквозь остатки тумана, виднелся берег, куда команда телефонистов тянула так нужную сейчас связь. Хуже всего было то, что с рассветом активно заработал снайпер. Бойцы лежали в холодной воде и наверху были видны только их головы.
-Вот суки не дадут дотянуть линию до берега. Давай Везунчик бери новую катушку, несколько рогаток для провода и пока там ещё не совсем рассеялся туман, на спине, плыви  к берегу,- прокричал командир,- мы постараемся прикрыть тебя отсюда. Оставшиеся, мухой спрятались за убитых и прицельно ведём огонь - половина по снайперу, половина по амбразуре дота. Патроны берегите. Неизвестно когда помощь придёт. Давай пацан, постарайся дойти.
Старший лейтенант привстал на прощание, махнул рукой и, упал в воду. Рядом, снесённая осколком, упала половина его головы. Кровь вокруг окрасила воду.
Везунчик остолбенел. На войне очень трудно привыкаешь к смерти близких тебе людей. Да и как сказать. Убивают много. За день вроде познакомишься, станешь близким другом с солдатом, а на завтра смотришь, уже полковой писарь заполняет на него похоронку. А человек за эти сутки стал тебе родным и, на сердце появляется ещё одна маленькая ранка.
Из ступора его вывел крик сержанта:
-Что бл…встал как…хрен. Не видел ни разу, как человека убивают? Приказ никто не отменял. А ну марш выполнять, а вы все за убитых и отвлекаем огонь на себя.
Тут же раздались первые выстрелы солдат пытающихся помешать прицельному огню и, действительно эта разрозненная пальба группы прикрытия сбила прицельный огонь снайпера, скрывающегося в опоре разрушенного железнодорожного моста и двух пулемётов «поливавших» огнём из бетонного ДОТа. 
Везунчик в это время как торпеда продвигался, ставя  рогатины и навешивая провод на них провод. Временами он упирался в железобетонные надолбы и, спрятавшись за ними, осторожно выглядывал в сторону боя. Немцы видимо потеряли его из поля зрения и, теперь весь огонь перенесли на группу его прикрытия. Прошло не меньше двадцати минут, прежде чем он добрался до берега.
Трясущийся, худющий в своей насквозь мокрой форме, но живой и главное с действующей связью, Везунчик наконец перекатываясь сумел-таки доползти до траншеи наблюдательного пункта, свалился в неё  и из последних сил на четвереньках, потащил катушку разматывая провод к блиндажу где расположился Командный пункт. Вокруг рвались снаряды и свистели тысячи пуль, но на земле были естественные укрытия и за ними можно было спрятаться, в отличии от того места, из которого он только что прибыл. Бойцы сидели в ячейках и не могли поднять головы из-за такого мощного контрнаступления.
-Связь заказывали?- радостно и устало вытирая лоб, спросил он, вваливаясь в командирскую землянку
-Я тебе покажу заказывали,- над ним стоял огромный генерал,- где тебя чёрт носит. Ты видишь, наши батареи бьют по пустым площадям. А самих нас в дерьмо втоптали. Где я тебя спрашиваю наш артиллерийский щит. Придумают же такое красивое понятие дерьмом назвать.
-Какое понятие товарищ генерал,- спросил Везунчик, вставая на ноги.
-Щит переводится с языка союзников на русский как дерьмо. Дерьмовая у нас поддержка. Я вас всех бездельников под трибунал отдам,- гремел генерал.
-Извините товарищ генерал. Там так стреляют. Еле дошёл.
-Меня не волнует твоё-еле. Ты должен был хоть живой, хоть мёртвый стоять здесь пятнадцать минут назад. Под трибунал пойдёшь после боя.
-Есть под трибунал, товарищ генерал,- отвечал Везунчик, лихорадочно прикручивая концы провода к телефонному аппарату.
Наконец покрутив ручку, передал трубку генералу.
-Это первый, - заорал тот. Как слышите. В напряжённой тишине раздался голос командира артполка.
-Первый, первый, третий на связи.
-Немедленно перенесите огонь на два сантиметра в сторону родины от заданной ранее точки. Бьешь в белый свет как в копеечку. Там нет ни одной живой души.
-Есть, перенести огонь товарищ пер…,- связь оборвалась.
Генерал в сердцах бросил трубку.
-Немедленно восстановите линию,- приказал он Везунчику,- Дайте ему двоих провожатых для прикрытия.
-Мне бы аппарат мой. Товарищ генерал.
-Телефонист, немедленно пересоедините провода на коммутатор, а лучше дайте этому разгильдяю, который не может установить настоящую связь, резервный аппарат, тот который воды не боится. 
Занавеска отодвинулась и, раздался радостный голос Верки:
-Везунчик, это правда ты? 
 -Что знаешь его?- смягчаясь, спросил генерал.
-Мы с ним из одной деревни,- покраснела девушка,- я присматривать за ним обещала его мамке.
-Он что ребенок, присматривать за ним?
-Так он в семнадцать лет из дома сбежал на фронт. А я за ним попросилась следом. Вот вчера только встретились,- ответила телефонистка и опустила глаза.
-Тебе что правда семнадцать лет?- спросил недоверчиво генерал,- то-то я смотрю ты как курёнок.
-Никак нет товарищ генерал, уже полгода как восемнадцать. Я год как партизан при части воевал. Товарищ полковник всё грозился домой прогнать.
-Ну, раз восемнадцать, тогда слушай боевую задачу. Связь должна быть у меня непрерывная ещё как минимум восемь часов. Не будет связи, не обижайся, обоих нас под трибунал и к стенке поставят, а главное Одер мы не форсируем и те тысячи, что уже полегли, будут не отмщены. Понял сынок. Как ты сказала его зовут?- генерал обернулся к юной телефонистке.
-Везунчик мы его зовём. Он там пролезет, где другие…
-Ну, вот и хорошо Везунчик,- прервал он начавшийся было поток эмоций телефонистки,- давай не подкачай,- и крепко пожав солдату руку, добавил двум бойцам, стоящим сзади с двумя телефонными катушками каждый,- головой отвечаете за него. Он сегодня наша единственная надежда. Всё поняли?
-Так точно,- ответил пожилой усатый солдат,- как своё дитя будем беречь.
Солдаты вышли из блиндажа, а генерал вдруг хватившись, приказал майору,
-А ну-ка верните этого Везунчика,- через минуту солдат стоял посреди землянки по стойке смирно.
-Возьми солдат, в воде согреет,- сказал генерал, подавая фляжку,- здесь спирт.
-Да что вы товарищ генерал, я не пьющий.
-Бери. Сам не пьешь, солдат согреешь. 
-Есть товарищ генерал, а можно я у вас вон тот шланг возьму?
-Зачем тебе,- не понял генерал, уставившись на оставшийся ещё от немцев тонкий, чёрный шланг, валяющийся в углу. Видимо с его помощью качали бензин.
-На места соединений проводов одевать, дополнительная изоляция не нужна. Хлеб размочил и как пластилином края забил, ни одна вола не затечёт. Главное быстро.
-Бери конечно и ступай. Да и вот, возьми,- добавил генерал, снимая с руки командирские часы,- можешь с ними хоть в огонь хоть в воду. Герметичные. И помни восемь часов ты должен любой ценой жить и держать связь.. 
-Есть товарищ генерал,- лихо ответил Везунчик и выскочил на улицу.
-Надо было ватник ему дать,- задумчиво проговорил генерал,- хотя зачем ему ватник, если через пять минут он снова будет в воде.
Перебежав по окопу, телефонист и двое его телохранителей выглянули наружу. Метрах в пятидесяти отсюда начиналась полоса тумана, переместившегося несколько ближе к берегу, но до неё предстояло ещё дойти или доплыть. Выбрав момент, когда обстрел немного затих, они выскочили из окопа и побежали к берегу, возле которого плавал щит размером два на метр, брошенный видимо после переправы станкового  пулемёта. Это облегчало задачу переноски имущества, но едва солдаты бросили на щит катушки и амуницию и ступили на воду, как рядом почти одновременно пропели две пули и оба бойца сопровождения с дырками в голове упали, один на мелководье, а второй на катушки с проводом, что лежали  на щите.
Схватив веревку, привязанную к плоту, Везунчик шлёпнулся в воду и, загребая, стал продвигаться к ближайшему противотанковому бетонному надолбу. Справа от головы шлёпнулась пуля, две секунды спустя слева от головы шлёпнулась пуля. «Всё,- подумалось солдату,- кончилось моё везение, вон гад как пристрелялся, осталось выстрелить по центру. Сейчас моя очередь и остановился, вжавшись в воду так, что на поверхности остался один нос и пилотка. Но выстрела не было. Он открыл глаза и приподнял от воды голову. Перед самым его носом торчала бетонная чушка, сантиметров тридцать шириной. Что за ней ему ничего не было видно, но и тому, «охотнику» тоже мешала эта преграда.
Переведя дыхание, Везунчик стал подтягивать за верёвку плот с убитым и катушками. Сразу вокруг плота и в него зачмокали пули. Видимо снайпер пытался повредить телефонный провод, чтобы невозможно было его использовать для ремонта связи. Верхним двум катушкам досталось сильно. Из них во все стороны торчали обрубыши провода, поврежденного выстрелами. Зато две другие, что лежали внизу и были надежно прикрыты телом солдата, оставались невредимыми.
Снайпер от злости выпустил в это мертвое тело несколько пуль и затих, выжидая, когда связист сделает ошибку. О том, что он не успокоился, говорили бурунчики, возникающие от пуль при малейшем движении воды в районе плота.  Везунчик попытался прикрывшись им передвигаться по воде, которая была около метра глубиной, но «охотник» устроил настоящий тарарам. Оказалось, что у него был ещё и пулемёт и, наверное, вагон патронов, которые он совсем не жалел. Бедный убитый солдат, получил ещё с десяток «смертельных» ранений.
В конце концов, лязгая зубами, Везунчик затих и стал думать, как ему быть. Потом стал лазить по карманам. Обнаружилась на поясе фляжка со спиртом и шланг, взятый в землянке. Чтобы как-то сбить дрожь, он открутил пробку и сделал первый в жизни маленький глоток спиртного. Рот сразу опалило огнём. Он закашлялся и тут же едва не поплатился за это жизнью. Место стоянки с двух сторон впритирку прошили две пулеметные очереди и если бы не этот бетонный надолб, ему была бы крышка.
Но та капля спирта, что достигла его желудка, сделала своё дело. Дрожь прошла, а мысли упорядочились. На ум пришёл рассказ отца про индейцев, которые преодолевали водные препятствия с помощью трубок камыша. У него не было трубки из камыша, зато был шланг. Поднырнув, он попробовал подышать через него и, тут же нахлебался воды. Шланг привык быть свернутым в рулон и не хотел раскручиваться.  Мысли в голове солдата летели со скоростью света. Он снял с винтовки шомпол и, достав из кармана свой НЗ - маленький моточек медной проволоки, примотал им шланг к шомполу. Теперь получилось замечательно, теперь шланг был прямой. Держась за надолб, он опустился на самое дно и попробовал дышать. Получилось отлично. Неизвестно как на это отреагирует снайпер, но выбирать было не из чего.
Оставалась ещё очень большая  проблема. Его всё время выталкивало из воды и нужен был какой-то груз, чтобы притопить своё тело. Тогда Везунчик, рискуя быть ежесекундно убитым, стянул одну из верхних, уже непригодных к работе, катушку с проводом, вес которой был без малого пятнадцать килограммов и отмотал от неё метров пятьдесят  провода, чтобы хватило без выныривания проплыть до следующего  бетонного надолба. Прикрепив один конец этого провода за плотик, второй себе за пояс он опустился под воду, положил себе на грудь катушку, телефон и карабин, а в рот вставил шланг и, стал перебираться таким образом по дну, ориентируясь на заранее отмеченный бетонный столбик, который стоял метрах в десяти от предыдущего.
Время, казалось остановилось. Вот уже должен быть злосчастный столбик, а его всё не было. Чтобы не поддаваться панике, он  взял немного вправо, потом влево и вперёд. Никакого столбика не было. Тогда он открыл газа. Вода была мутная, щипала глаза, но учитывая, что глубина была не большая, можно было видеть на небольшом расстоянии. Всё дно на сколько хватало зрение было устлано слоем убитых наших и немецких солдат. Целиком убитые встречались редко. В основном это были отдельные фрагменты человеческих тел, изувеченных взрывами снарядов и, при малейшем движении они начинали кровоточить, окрашивая воду. К горлу подкатил комок тошноты. Он только что досыта нахлебался этого компота.
С трудом расталкивая останки людей, Везунчик неожиданно уперся головой в надолб, но выныривать из спасительной воды не стал, предстояло выяснить в какой стороне засели фрицы. С этим он справился за минуту, потянув за телефонный провод которым был привязан его плот и осторожно выглянул из воды, стараясь не наделать кругов. И тут же вокруг шлёпнулось несколько пуль. Нашёл-таки его снайпер. 
До спасительного тумана было еще метров тридцать и всего два надолба. До снайпера метров сто пятьдесят. Если побежать, то его убьют в первые три секунды.
«Кстати, сколько времени на наших генеральских»?-  подумал связист и, не вынимая руки из воды, поднёс её к поверхности. Стрелки весело продолжали свой путь. Оказывается с тех пор как они покинули окоп, прошло всего одиннадцать минут. «Выходит время может останавливаться, если конечно часы не врут». Вставив в рот свой «дыхательный аппарат», он нырнул в воду, открыл глаза и огляделся. Для реализации задуманного нужен был солдат в нашей форме. Один труп в ватнике и гимнастерке советского солдата подходил по комплекции.
Снайпер понял маршрут его движения, от столба к столбу и стал методично простреливать эти участки. Поэтому, Везунчик теперь положил на катушку которая покоилась на его груди, голову убитого солдата, а его тело пристегнул к себе ремнями, одел ему каску и, не трогая плота с имуществом, как мог быстро стал передвигаться по дну на спине, отталкиваясь руками и ногами. От движения, голова солдата-мишени приподнялась и «поплыла» над водой. Даже в воде было слышно, как в каску ударяются пули.
Но «голова» плыла и плыла, приводя в неистовство  снайпера. На счету этого «Охотника за головами» было девятьсот девяносто девять убитых противников. А этот тысячный доходяга никак не хотел умирать. Вот он проплыл еще один столб и не останавливаясь двинул дальше. До полосы тумана ему оставалось ещё метров пятнадцать – двадцать и это заставило снайпера поторопиться. Он схватил пулемет и открыл шквальный огонь по плывущему человеку. На секунду движение пловца замедлилось, а потом хотя и медленно, но продолжилось. Стрелял снайпер до тех пор, пока ствол не стал клинить от перегрева. А солдат всё плыл и плыл, пока не скрылся в полосе тумана. Стрелок суеверно перекрестился. Такое в его жизни случилось впервые, чтобы вот так безнаказанно «мишень» уплывала от  НЕГО.
Везунчик решил не останавливаться у столбика на который натолкнулся  и ободрённый успехом двинулся дальше. Пули монотонно шлепались в тело, что прикрывало его. Неожиданно вместо одиночных шлепков о воду, посыпался целый град пуль. «Нервничает, пулемет взял», пришла отстранённая мысль и следом за ней острая боль в левой руке. Ощупав её другой рукой он нашёл пулю, которая наполовину вошла в мышцу и, застряла в ней, потеряв силу. Не теряя времени, солдат просто выдернул пулю из себя, задержавшись на долю секунды, понимая, что промедление смерти подобно и двинулся дальше. Наконец провод, связывающий его и плотик, кончился, и он осторожно выглянул из воды. Вокруг стояла пелена тумана. Это радовало, но беспокоила рана. Она сильно кровоточила и болела. Прежде всего, нужно заняться ей.
Везунчик снова опустился в воду и приподнял тело убитого человека. Это был немец. За спиной у него висел ранец. Наверняка там должна быть медицинская аптечка, если конечно не вымокла. К его разочарованию содержимое аптечки превратилось в труху. Однако бинты нашлись. Предусмотрительный солдат использовал выданные ему презервативы не по назначению, напихав в них перевязочные материалы и какие-то порошки. Везунчик не церемонясь разорвал зубами резинку, трясясь от внутреннего озноба, достал бинт, открыл фляжку и спиртом не жалея промыл рану. От боли едва не взвыл. После этого присыпкой засыпал место ранения и замотал бинтом. Посмотрел на часы  прошло еще шестнадцать минут. Он чувствовал себя виноватым перед генералом и потому спешил.
Потом потянул за провод, связывающий его с плотом, и со стороны снайпера сразу послышались выстрелы. Теперь стрелок хотел перебить провод и всю операцию превратить в ноль. Не добившись успеха, он начал поливать свинцом место предполагаемого нахождения Везунчика, который спрятался за бетонный надолб. Снайпер считал, что при стольких попаданиях, противник не должен был выжить. А этот не убиваемый не только выжил, но ещё и пытается починить линию связи.
Везунчик оставил плот у надолба за которым только что отсиживался и пошёл искать товарищей. Одну катушку, генеральский телефон и карабин захватил с собой. По дороге трижды путался в колючей проволоке, прикреплённой к столбам. Пройдя метров сорок, он нашёл свою группу прикрытия. Все они были убиты выстрелами в лоб, примерно в одно и то же место. «Как же он в меня не попал?» как о постороннем подумал его мозг, а сам телефонист в это время усиленно искал глазами провод. Шесты с рогатками стояли недалеко и, даже оборванный провод на них был. Другой его конец находился где-то по дороге к позициям артполка. Зачистив концы и присоединив аппарат он покрутил ручку и тут же услышал голос Верки.
-Алё, Алё, Везунчик это ты. Ой, говорит первый, настройщик, как рояль.
-Эххх рояль наш весь разбит,- устало проговорил телефонист, иду искать другую струну.
-А как люди, первый спрашивает?
И тут же голос генерала открытым текстом.
-Как там дела сынок? Скоро говорить начнём?
-Товарищ первый докладываю. Группа сопровождения погибла я один. Ищу обрыв.
-Ищи сынок, ищи. На тебя Родина мать смотрит. Отбой.
Везунчик закинул провод на шест и, шест странно наклонился. Он потянул шест на себя. Всплыло тело солдата первой группы сопровождения. Шест ему воткнули прямо в сердце. Хорошо хоть мёртвому. Потому что во лбу у солдата, как и у остальных была дырка от пули. Далее ещё пять шестов подряд были вбиты в грудь наших солдат. Переставляя шесты в грунт, Везунчик вешал провод валявшийся в воде на «рогатки» и, держась за него, брёл в сторону артполка. Метров через сто вдруг послышалась немецкая  речь. Говорили двое. Солдат  отошёл в туман и присел за бетонным надолбом. Катушку с кабелем и телефон повесил на колючую проволоку. Осторожно перезарядив винтовку, одел на неё штык. Немцы шли не скрываясь. Один снимал с шестов провод и наматывал его на руку, а второй просто шёл рядом, рассказывая что-то весёлое.
Пройдя мимо, они его не заметили и, он выстрелил сзади  в того, что шёл с пустыми руками. Солдат упал, а второй начал удивлённо разворачиваться. Везунчик не перезаряжая карабин, воткнул как учили, немцу штык между рёбер. Тот так и умер с удивлённым выражением лица. Забрав у немцев автомат и ранец, солдат нашёл в нём сухой паёк и стал с остервенением грызть галеты, продвигаясь теперь с дополнительной ношей, рулоном снятого немца провода и вновь его развешивал на шесты. Однако провод кончился метров через двести. Дальше был большой прогал, где не было даже шестов. Привязав конец к бетонному надолбу, он пошёл искать другой конец провода, находя и втыкая по дороге вешки.  Другой конец провода нашёлся метров через сто. Подсоединившись к нему, Везунчик с радостью отметил, что дальше связь не нарушена.
-Что Везунчик, приветствовал его полковник. Есть ещё кто живой?
-Никак нет седьмой. Все плавают пузами кверху и наши, и ихние.
-Сколько нужно времени, чтобы всё заработало?
-Теперь уже быстро. Одна нога здесь другая там. Осталось тело перенести.
-Давай быстрее переноси своё тело, а то война кончится.
Никогда ещё не спешил Везунчик так быстро как сейчас. Ладони и пальцы его кровоточили истыканные концами проводов и колючей проволокой. Еще двадцать минут  потребовалось на то, чтобы всё соединить и получить скупую похвалу начальства.
Везунчик расслабился. Но зря. Не прошло и сорока минут, как по той же дороге шли два новых немца и теперь один кусачками перекусывал провод, а второй выдёргивал шесты и бросал в воду. Оба насторожённо оглядывались. И все равно появление русского солдата было для них шоком. В мгновение ока телефонист выпустил в них пол магазина автомата и деловито как на стройке рабочий кладёт кирпич, стал присоединять обрывок к новому проводу с катушки. Инструменты  немцев он забрал себе. Таких хороших у него ещё не было.
-Опять приходили,- доложил он сначала генералу, а потом полковнику,- порвали провод. Извините за задержку,- а сам подумал.
-Провода у меня больше нет. Если придут ещё, связь больше нечем восстанавливать. Надо что-то делать.
Через час подоспела новая группа немцев, совершив то, о чём он только что думал.
Расстреляв и этих солдат, он бегом кинулся к своему плоту, который стоял где-то в впереди.
Внезапно туман стал рассеиваться, пришлось до головы опуститься в воду и перебираться по-собачьи. Полоса тумана заканчивалась, а плота всё не было. Вот наконец и он, только стоит привязанный к столбу метрах в пятнадцати  на совсем чистой воде. Тумана там как будто и не было. Невдалеке зашлёпали по воде пули. Где-то дальше во всю гремел не стихая ни на секунду бой. Нужно было немедленно что-то предпринимать, но что?
Везунчик развернулся и обречённо пошёл назад, не зная, что предпринять. Неожиданно он зацепился за колючую проволоку, прикрученную к надолбу и, всем телом упал на убитого фрица, который плавал в воде. И пока падал к нему пришла спасительная мысль, «А что если связь пустить по колючей проволоке прямо по бетонным противотанковым столбам».
Вернувшись в исходную точку, он взял два куска проволоки и прикрутив их к аппарату, вторые концы зацепил за целый провод. Сразу услышал Веркин голос и площадную брань генерала.
-Ты что сопляк там играешь с нами. Немедленно восстанови связь.
-Товарищ первый, я не виноват. Они всё время высылают людей и уничтожают то, что я протянул.
-Так найди и уничтожь фашистов и место откуда их присылают. Как я по-твоему должен воевать.
-Есть товарищ первый. Можно я сначала связь восстановлю.
-Давай сынок, давай, давай,- Голос генерала стал просительным. Он там понимал, что здесь все идёт совсем не просто. Но и там у него всё застопорилось из-за отсутствия поддержки артиллерии и, потому для жалости не было места.
На всё ушло минут тридцать. Везунчик бегал вдоль столбов, поднимал над водой два ряда колючей проволоки, находил места окончания разных кусков, зачищал, делал скрутки, подсоединял. И делал контрольные дозвоны. Связь была немного хуже, но понять о чём идет речь, было можно.
-Верка,- тихо проговорил он на последнем отрезке,- если меня убьют, доложи, что я связь пустил по колючей проволоке. Провод у меня кончился. Поняла Верка.
-Поняла Везунчик, передам обязательно. Только ты живым возвращайся. Я мамке твоей обещала живым тебя домой привезти.
-Постараюсь Верка. И это, слышишь,- над водой повисла напряжённая тишина,- я люблю тебя.
-Я тебя тоже люблю Везунчик миленький.
-Отставить сопли,- послышался свирепый голос генерала,- где связь …вашу мать.
Наконец телефонист дошёл до места последнего обреза, едва успел соединить два последних конца, как чуть не напоролся на новый патруль. Присел в воду и отполз от немцев в туман, а они поплелись дальше. Наконец немцы увидели, что на шестах висят одни обрезки проводов, поговорили по-своему и повернули к себе. Вопрос куда к себе? Значит у них неподалеку база, а скорее всего это тот самый ДОТ из которого палили по Везунчику и группе прикрытия. Он осторожно подсоединил аппарат к линии связи и услышал, как его тихонько вызывает Верка.
-Везунчик, Везунчик ответь. У нас связь восстановлена. Везунчик, Везунчик ответь.
-Верка, ты чего орёшь на всё болото, я живой. Иду приказ выполнять.
-Ой, товарищ генерал,- радостно завопила телефонистка,- он живой. Есть сохранять секретность, товарищ первый.
-Верка, ты не уходи ни куда. Я вернусь.
-Миленький, да куда же я уйду? Я тебя буду ждать.
-Вот всё. Жди,- по взрослому, сказал мальчик-воин и отключился. 
Аппарат за ненадобностью повесил сзади бетонного надолба.
И тут снова пришли немцы. Они пришли не от берега, а из глубины тумана. Их было четверо. Увидев невдалеке оборванные провода, они развернулись и разделившись по двое ушли назад.
-Да сколько же вас здесь бродит,- пробормотал связист и побрёл в сторону, где по его мнению должен был быть ДОТ.
По дороге он поправлял на шестах обрезки провода, чтобы было видно, что связи нет. Вдруг что-то вспомнив, он присел и стал шарить по дну. Наконец приподняв убитого немца к поверхности воды, снял с него две гранаты. Затем приподняв по очереди еще два трупа, снял с них ещё четыре штуки. Как пользоваться немецкими гранатами их обучали и, теперь он с благодарностью вспоминал старичка майора, который терпеливо, преодолевая нежелание солдат к таким наукам, учил их пользоваться чужим оружием.
Он снова ощутил внутренний озноб и, открутив пробку с генеральской фляжки, сделал глоток. В желудок вновь упал уголёк и стал разгораться там. Дрожь улеглась. Клацанье зубов прекратилось. Везунчик брёл по воде и вдруг увидел, что уровень воды резко понизился. А потом и вовсе послышалось чавканье, но прислушавшись, он понял, что чавкает не грязь под ногами, а у него в сапогах. Когда переобувался, прямо на него из тумана вынырнули два фрица. Они прошли буквально в трёх шагах, не заметив солдата, о чём-то говоря и показывая пальцами туда, откуда он только что пришёл.
Невдалеке затарахтела мотопомпа и, страшно закричал человек. Немцы, что только что прошли мимо засмеялись, а из тумана раздалась русская речь:
-Говори сука, где ещё проложена связь на болоте? Отвечай иначе включу ещё раз и, ты лопнешь.
Включился и выключился мотор, снова раздался похожий на звериный крик и резко оборвался.
-Ааааааааааааааааааааааааааааааааааа.
-Что сука не передумал?
-Убей гад. Ты же наш, русский. Зачем мучаешь?
-Сталин тебе наш. А я за свободную от большаков Россию воюю.
Везунчик вскочил и, выпустив в ту сторону всю обойму автомата, побежал вперёд размахивая гранатой, неумело по-мальчишечьи матерясь. Немцы лежали убитые.
На земле перед ДОТом лежал его недавний знакомый телефонист-кавалерист,  в разодранной до низа гимнастёрке, со спущенными до колен штанами, а между окровавленных ног в него был воткнут шланг, соединённый с водяным насосом. Руки и ноги его были привязаны к металлическим штырям, вбитым в землю. Живот связиста был раздут до такой степени, что казалось, ткни пальцем и он взорвется. Рядом лежал солдат в форме РОА и вопил:
-Не убивайте я свой. Я русский.
-Здорово Везунчик,- простонал узнавший его красавчик кавалерист. Давай кончай нас обоих. Этот гад накачал меня водой и порвал все кишки. Не тяни, не могу больше… облегчи страдания,- застонал он.
-А ну вставай, к стене,- приказал Везунчик власовцу и направил на него автомат с пустым рожком.
Тот встал у стены, уцепившись за мокрые в причинном месте штаны.
-Что самому не хочется подыхать? Веди к входу в богадельню.
Власовец повел Везунчика к бронированной двери  в ДОТ.
-А теперь кричи, чтобы открыли и, можешь быть свободен.
Власовец что-то прокричал по немецкому. Стальная дверь открылась. Напротив стоял фашист. Везунчик оттянул сзади штаны власовцу, засунул в них гранату со снятой чекой и толкнул его внутрь ДОТа, а следом забросил туда ещё гранату и отскочил за дверь. Раздались приглушённые толщиной бетона взрывы, крики и всё стихло.
Везунчик оглянулся. Кавалерист с мольбой смотрел на него.
-Ну, понимаешь, не могу я по своим стрелять,- проговорил он несчастному  оправдываясь.
-Эххх вояка. Дай автомат.
Везунчик подобрал автомат убитого немца и передал смертельно раненному бойцу.
-Иди, не смотри. Ты, правда Везунчик. Целуй свою лупастую, за всех нас.
Везунчик отвернулся. Сзади раздался выстрел. Он не стал смотреть на мёртвого кавалериста, а зашел внутрь ДОТа. Зашёл вовремя. Из люка около стены показалась голова немца. Выхватив из-за пояса гранату, он подбежал и несколько раз ударил его ей по голове.  Солдат посыпался вниз. А в потолок ДОТа из люка ударило с десятка два пуль.  Вниз полетела граната. Послышался глухой взрыв и стоны. И вновь выстрелы. Задраив люк, Везунчик выскочил наружу. Где-то рядом должен быть запасной выход.
Выход нашёлся в десяти шагах сзади и, он успел вовремя. Металлическая бронированная дверь начала открываться. Не размышляя, Везунчик лёг напротив и как только наружу выглянул первый немецкий солдат, он бросил внутрь одну за другой две гранаты. После взрывов послышались крики и автоматные очереди. Закрыв снаружи броне дверь и подперев её вырванным из земли взрывом обломком бетонного надолба, он устало сказал:
-Всё господа мрази, вам пиндес. Я вам сейчас устрою весёлую жизнь. Я вас сейчас травить как крыс буду. Вы только не уходите никуда.
Изнутри били пули о металл двери.
Однажды в детстве, в деревне, Везунчик с дедом спустились в погреб за картошкой и едва не поплатились за это жизнью. Полчища крыс, забравшихся сюда из многочисленных нор, даже не подумали убегать. Агрессивные зверьки бросились на «кормильцев» и стали их кусать. Эту территорию и еду находившуюся здесь, они считали своими. Когда люди выбрались  наружу, дед нашёл старую телогрейку, облил её соляркой, поджог и бросил вниз. Солярка быстро погасла, а вот вата, находившаяся внутри телогрейки,  продолжала тлеть ещё два дня, разнося губительный дым по всем норам. После этого случая, крыс у них не было лет пять.
Вспомнив это, Везунчик пошёл искать телогрейку, но вместо неё нашёл ватный матрац и распотрошил его. Из мотопомпы слил бензин и, облив им вату, открыл люк в ДОТе. Оттуда тотчас раздались выстрелы. Тогда он бросил внутрь пропитанный бензином матрац и следом последнюю гранату. Но от её взрыва бензин не воспламенился. Тогда он сорвал со стены керосиновую лампу «Летучая мышь», прибавил огонь на фитиле и бросил её вниз. Матрац зачадил чёрным как смоль, едким дымом. Солдат закрыл люк и, взяв автомат, пошёл к запасному выходу. Изнутри в дверь колотили чем-то металлическим и слышался сильный кашель. После нескольких выстрелов в дверь, стуки затихли.
Везунчик оглянулся. За то время пока шёл его личный бой, ветром из залива туман  отодвинуло от прибрежной полосы и, теперь его фальшивая линия связи обнажила свои художественным образом болтающиеся обрезки проводов. Фашисты могли гордиться. Они «не допустили» связи артиллерии с командным пунктом русских. А русский восемнадцатилетний мальчишка-телефонист тоже был горд собой, он сумел обмануть их и пустил связь по обходной линии. Ещё его самосознание терзала мысль, «Очень жаль, что никто не узнает, что он в одиночку сумел уничтожить вражеский ДОТ с несколькими десятками солдат».
Но у него был ещё один личный враг, которого необходимо было уничтожить как самую последнюю тварь.  Снайпер. Он убил всех его товарищей. Убил хладнокровно. Целясь в одно и то же место на голове. Сейчас он вёл себя достаточно тихо. Лишь изредка постреливая из своего укрытия. Позиция его была метров за пятьсот отсюда.
Везунчик собрал несколько обойм для своего трофейного автомата, две гранаты и пошёл навстречу судьбе. Идти пришлось по открытой местности, потому он взял правее, чтобы до времени не попасть под губительный обстрел. Но тихо подойти к позиции стрелка не получилось.
Метров за восемьдесят до бывшего моста, где окопался снайпер, он напоролся на огневую точку немцев, которые и не думали сдаваться. Выставив в его сторону пулемёт, они открыли шквальный огонь. Он залёг в воронку, на дне которой лежали убитые немцы и, высунув наружу автомат, стал посылать в сторону огневой точки, короткие очереди. Учитывая, что расстояние было небольшое, метров двадцать пять, немцы тоже спрятались от его огня. Желая узнать, почему затих огонь, он выглянул из своего укрытия, и моментально скатившись по откосу на самое дно воронки, залез под убитого совсем недавно немца. Кровь из него ещё не вышла полностью и ручейком лилась на связиста. Он успел вовремя. Совсем рядом взорвался снаряд фаустпатрона, осыпав всё вокруг осколками.
Не теряя времени, Везунчик вылез из-под спасительного трупа и, вскарабкавшись наверх, выглянул из воронки. Прямо на него смотрела болванка ещё одного снаряда гранатомёта. Поскольку вернуться он бы уже не успел, то просто дал длинную очередь целясь в гранату, и попал. Она взорвалась. Рядом с детонировали ещё несколько гранат.
-Вот вам суки фейерверк,- заорал он и кинулся в атаку, однако ворвавшись в окопчик, увидел, что атаковать больше некого.
Около покореженного пулемёта лежали три изувеченных тела фольксштурмовцев. Четырнадцатилетние мальчишки решили стоять до конца. Рядом с их трупами лежало с десяток фаустпатронов и много гранат. Пополнив свой запас, Везунчик собрался двигаться к своей цели, но не тут то было. В бруствер окопчика ударила три пули со стороны снайпера.
Чтобы проверить насколько влип, он приподнял верхнюю часть тела фольксштурмовца над окопчиком, напялив на него свою пилотку со звёздочкой. Немец тут же был «убит» прицельным выстрелом в голову, потом в шею. Из простреленной артерии на Везунчика потоком полилась кровь, делая его похожим на монстра вставшего из могилы. Сняв пилотку с головы немецкого пацана, он обратил внимание, что пуля попала прямо в красную звёздочку. Пилотка была вся в крови, но это была его пилотка и, он одел её себе на голову.
Оттолкнув фольксштурмовца, в который раз мысленно поблагодарив майора оружейника, за то, что тот научил пользоваться немецким оружием, он взял один из фаустпатронов, установил прицельную планку, нацелил его в сторону снайпера и выстрелил навесным огнём. Раздался взрыв гранаты, которая сработала несколько в стороне, а снайпер лишь секунд через десять произвёл ответный выстрел. Сделав ещё четыре выстрела в ту сторону, он посчитал - после каждого выстрела, была задержка ответа примерно на десять секунд. Снайпер боялся осколков.
Везунчик приготовился к броску из опасной зоны. Он взял автомат, поставил рядом оставшиеся четыре фаустпатрона, взвел их все в боевое положение и, сделав с некоторой паузой выстрелы, выпрыгнул из окопчика и за десять секунд успел побить мировой рекорд по бегу на стометровую дистанцию с полной выкладкой. Пробежав эту стометровку, он свалился в воронку от авиабомбы с трудом переводя дыхание.
Снайпер боясь за свою шкуру ответил через десять секунд. Три пули, пущенные им в оставленную немецкую позицию, порадовали Везунчика. Значит, соблюдая осторожность, можно продолжать путь к отмщению.
Туман к тому времени ушёл ещё дальше по Междуречью, обнажив теперь и бетонные надолбы, на одном из которых сиротливо висели его телефонная катушка и такой прекрасный водонепроницаемый телефонный аппарат. Только он успел подумать «Обязательно заберу его после боя», как эбонитовый корпус аппарата разлетелся от очередного меткого выстрела снайпера. Ругнувшись про себя, Везунчик тихо пополз от воронки к воронке, стараясь слиться с землёй. Преодолев отрезок, разделяющий его и снайпера, он оказался позади «логовища».
Посмотрев на часы, он отметил про себя, что время его боя истекло час назад. Прошло девять часов, с тех пор как он простился с генералом, с Веркой. Всего девять часов, а показалось, что прошла вечность. Он отхлебнул еще маленький глоточек спирта, дождался, пока в желудке погаснет лампочка, затем огляделся.
Снайпер действительно знал своё дело. На случай эвакуации у него было целых три пути к отступлению и, четвёртый в ту сторону, в какую стрелял. И вдруг Везунчик опять услышал родную речь. Громким шёпотом говорили двое.
-Что Петьша, наверное пора сматываться, не появится больше твой крестник. Заткнул ты его в этот раз навечно.
-Да он гадёныш у меня так перед глазами и маячит, как предсмертное напоминание.
-Пошли Петьша, иначе придут за нами. Вон мы их скока наклали. Целое болото.
-Ну, пошли, так пошли. Надо будет в гражданку переодеться. Давай ты как корректировщик пулемёт понесёшь, а я винтовку.
Прошло минут десять и, метрах в пятнадцати зашевелились кусты и открылся ещё один замаскированный выход с позиции. Насторожённо оглядываясь по сторонам, вылезли двое гражданских среднего роста и возраста, с короткими стрижками, один со снайперской винтовкой, приклад которой был весь испещрён насечками, а второй с немецким ручным пулемётом. Они прошли метра три, когда Везунчик открыл огонь на поражение. Наводчику пробило переносицу и снесло челюсть и, он свалился, не произнеся не слова. Второму досталось в левую ногу и левое плечо. Он упал на землю и стал трясти какой-то бумажкой, лопоча на чистом русском языке.
-Не убивайте, я свой. Я русский. Вот у меня пропуск.
 -Ага и винтарь с прицелом взял, чтобы лучше поняли.
-Не имеете права убивать, здесь сказано, что те, кто добровольно, им сохранят жизнь.
-Откинь оружие в сторону,- произнёс  Везунчик и после исполнения команды, с автоматом наперевес подошел и ощупал снайпера,- пошли козлина, генералу тебя покажу.
-Как же ты живой остался, тебя что заговорили,- морщась и стоная, спросил снайпер, поднимаясь с земли,- я тебе в голову не менее тридцати раз попал. Вон и пилотка вся дырявая.
-Мамка меня заговорила. Ты руки в гору давай, пока я случайно не нажал курок.
До нашего НП было около трёхсот метров и, всё это расстояние было завалено трупами наших солдат. Снайпер шёл и криво усмехался, а Везунчик еле сдерживал себя, чтобы не разрядить в него обойму.
Вот и окопы. На бруствер выскакивают солдаты и бегут к связисту и его пленному. Не доходя до НП метров двадцать Везунчик приказал :
-А ну стой падаль. На колени встал,- и со всей силы ударил снайпера между лопаток, прикладом его винтовки,- руки за голову поднял.
Власовец смог поднять только одну руку, да и та скоро безвольно упала. 
Вышел генерал, несколько офицеров, среди них усатый особист, а следом выскочила Верка.
-Товарищ генерал задание выполнено,- доложил Везунчик, форменное обмундирование, лицо и руки которого на девяносто процентов были в крови врагов, пилотка прострелена в нескольких местах, а из под неё выглядывали абсолютно седые волосы,- связь продержалась девять часов. А поддержка так и не пришла.
-Была поддержка. Было вас всего сто девять, да не дошли остальные. Всех положили. Спасибо тебе солдат,- ответил генерал, обнимая его, не боясь запачкать свой мундир в крови.
-Связист,- раздался голос особиста, который обошёл их с генералом и встал напротив снайпера,- почему ты бил прикладом этого человека. Тебе приказ доводили о том, что будем под трибунал отдавать за издевательства над гражданскими.
Снайпер стал что-то лопотать по немецкому, тыкая пальцем в сторону Везунчика и показывая листовку с обещанием амнистии.
-Товарищ генерал, он всё врёт, он власовец, он снайпер. Вот его винтовка,- скороговоркой лепил телефонист, показывая оружие врага,- смотрите сколько он наших людей убил.
-У него что, на лбу написано, что он власовец,- прорычал особист,- твоя задача привезти и сдать его куда положено, а мы без сопливых разберемся кто это.
Генерал удивлённо посмотрел в сторону особиста и снайпера, а последний правой рукой из голенища сапога достал финку и, размахнувшись, бросил её в связиста. Откуда ни возьмись, к Везунчику подскочила Верка и, встала на пути летящего ножа, который вонзился ей прямо в сердце. Тотчас вокруг лезвия стало расползаться красное пятно.
-Везунчик миленький. Передай мамке, я тебя защитила,- прошептала она и, закрыв глаза, сползла по нему на землю.
В голове солдата перегорели моментально все, какие были предохранители. Он перезарядил снайперскую винтовку и стал целиться в снайпера, который уже встал на ноги. Но на пути стоял майор особист.
-Не дури солдат. Только посмей выстрелить, сразу под трибунал отправлю.
-Уходите товарищ майор. Лучше в воду идите, посмотрите, сколько там солдат убитых. Это он их всех положил.
А власовец в это время отступал и, хищно улыбаясь, одним глазом выглядывал, из-за головы майора. Дождавшись, когда снайпер выглянет в следующий раз, Везунчик выстрелил. Пуля, слегка поцарапав ухо особисту, вошла в глаз его личному врагу.
-Ты что сука сделал. Ты же меня чуть не убил,- заорал майор, держась за ухо.
-Майор,- сказал генерал,- винтовка немецкая, значит пулю ты получил в бою, а ты солдат, на держи, лично тебе от меня.
Генерал открутил со своего кителя Орден Красной Звезды и положил его в ладонь Везунчика.
-Носи герой орден. Он мне жизнь спас. Видишь осколок, отколол рубин, а должен был мне в сердце войти. А девочку твою мы похороним с почестями как победителя.
Долго ещё сидел окровавленный седой солдат на земле у остывающего тела своей любимой, положив её голову к себе на колени. Рядом лежал убитый его враг глядя в чужое небо оставшимся глазом. И не было слов в мире, которыми можно было уменьшить горе и потерю Везунчика,

***
Двадцать лет спустя. Май 1965 года.
Восстановление справедливости.
Прошло дня четыре после праздника победы.
Мы бегали с пацанами во дворе и играли в лапту. У крыльца остановилась знакомая чёрная машина. Вышел генерал. Мы с братом наперегонки шмыгнули в дом докладывать отцу, генерал не отставал.
-Поехали солдат,- с порога пробасил он,- и вы сорванцы собирайтесь, кататься будем на зависть всему миру.
Через секунду я и брат стояли готовые и, с мольбой в глазах смотрели на отца.
-Куда?- озадаченно спросил он.
-Справедливость восстанавливать.
-Да разве её восстановишь? У них вся власть.
-Власть не у них. Это они возомнили себя ею. Сейчас мы с них овечью шкуру сдерём и посмотрим, что там за волки внутри живут. Давай солдат одевайся.
В машине сидел ещё один дядька с красивыми погонами и толстой папкой с бумагами. Вот на костылях вышел мой отец, следом генерал и посадил его на переднее сиденье.
-Садись герой, тебе место впереди, а вы хлопцы двигайтесь, мне тоже где-то надо приземлиться.
Машину со всех сторон облепили любопытные соседи и вездесущие пацаны, выискивая нас с братом внутри завистливыми взглядами. 
Минут через двадцать мы остановились у уже знакомого мне дома, где отец просил для нас путёвки в пионерлагерь. Генерал с незнакомым дядькой с красивыми погонами вошли в дом, а водитель стал помогать отцу пройти туда же. Мы с братом шмыгнули в подъезд и тут же приникли к знакомой двери подслушивать. Сзади раздалось:
-А ну кыш воробьи.
Это водитель с отцом тоже добрались до двери  и вошли внутрь. Дверь осталась приоткрыта и нам всё было видно и слышно.
Генерал и дядька с красивыми погонами стояли у стола, за которым сидела испуганная широкозадая тётка. Напротив неё сидел тот самый мужик обвешанный медалями и орденами, которому дали путевки на всё лето. В руках он держал кучу красивых листочков. На верхнем я успел прочитать «ПУТЁВКА» написанное большими буквами и нарисован горн. Отца посадили на свободный стул.
-Объясните, на каком основании было отказано в путевке в пионерлагерь детям фронтовика, инвалида и героя.
-Откуда я знаю, что он герой и инвалид войны, много тут таких шляется,- зло произнесла тетка, поняв, что попала в дурную историю и оборонявшуюся как загнанная крыса с отчаянностью и решимостью.
-Вы извините, почему здесь голос повышаете,- спросил мужик с медалями.
-А вы кто такой? От какой организации?- развернувшись к нему, в упор спросил генерал.
-Да я это,- вдруг растерялся мужик и встал,- я потом зайду.
-Стоять смирно! Фамилия, воинское звание, номер части, где воевал, за какие подвиги боевые награды? Для какой организации получили такое количество путёвок,- медленно расставляя слова, потребовал генерал.
-Пропустите меня,- с отчаяньем в голосе произнес мужик с медалями
-Полковник,- обратился генерал к дядьке с красивыми погонами,- что тут у вас за партизаны. А ну стоять смирно перед генералом,- с бешенством в голосе произнёс он.
Мужик бледный как полотно, вытянулся по стойке смирно.
На шум в дверь из другого кабинета прибежал седой старичок в потёртом пиджачке.
-Что случилось товарищи?
-Вот мы пытаемся здесь разобраться что случилось,- ответил генерал и вырвал пачку путёвок, которые почему-то перекочевали в руки широкозадой тётки и она лихорадочно пыталась их порвать,- как вы объясните, что какие-то проходимцы используют то, что дала Советская власть заслуженным людям, в личных целях? Вы полковник немедля выясните, кто этот человек и если всё, что он носит на груди, не имеет к нему никакого отношения, немедленно его арестовать.
Мужик с медалями начал оседать на стул.
-Стоять как стоял, я вас ещё не отпускал,- Генерал вдруг побледнел и ткнув пальцем в грудь мужика с медалями произнёс:
-Покажите вот этот орден. Немедленно.
Трясущимися руками мужик открутил орден и передал его генералу. Тот взял награду, внимательно осмотрел звезду, поколупал пальцем эмаль и побледнев ещё больше, полез в карман и достал служебную книжку.
-На военком сверяй номера,- проговорил он дрожащим голосом,- 75342.
-Так точно товарищ генерал,- проговорил полковник,- а как такое могло произойти, что орден оказался у этого…
-Это он ответит следователю, как обокрал ветерана, героя и инвалида. Этот орден меня от пули спас, а после форсирования Одера, я лично вручил свой орден Везунчику,- генерал указал на отца.
-Почему Везунчику?- товарищ генерал, спросил удивлённый полковник.
-А он один из ста девяти связистов остался в живых при наведении связи когда форсировали Одер и Междуречье и умудрился девять часов поддерживать эту связь под огнём снайпера и ДОТа, которые затем один и уничтожил. Потому и Везунчик. Ну, раз так получилось герой, что моя реликвия у меня, а твои награды вновь у тебя, то если не возражаешь, я свой орден заберу назад.
Отец, закусив губу, согласно закивал седой головой.
-А этого арестовать,- приказал генерал военкому, и достал из кобуры наградной пистолет,- и эту тоже. Награды снять немедленно. Такая мразь не должна даже прикасаться к ним.
-Товарищ генерал не губите,- мужик опустился на колени.
-Вон от меня,- заорал генерал и чтобы как-то снять гнев, выстрелил в воздух. С потолка посыпалась известка.
-Товарищ генерал,- запричитал мужик с медалями,- как на духу, не крал я их. У пацанов на улице за мороженное выменял. И другие медали тоже. Я всё верну.
-Что пацаны, правда ему награды на мороженное поменяли?- сурово посмотрел генерал на нас с братом.
-Нееет,- в один голос заныли мы.
-У нас их старшие мальчишки взяли поиграть и не вернули,- ответил я.
-Ну ладно коли так, а вы вызывайте милицию. Пусть вывернут эту контору наизнанку.
Вдруг широкозадая тетка растолкав присутствующих с криком «Спасите, убивают», бросилась к двери.
На следующий день отец маме сказал, что эта тётка написала на генерала заявление за то, что он в неё стрелял и, его вызвали в Москву. 
Мошенников судили и говорят посадили.
В этом году нам с братом дали путёвки в пионерлагерь. Мы были счастливы.
А еще через год отец скончался от военных ран.
Седьмого января его похоронили.
А десятого января из военкомата прислали бумагу, что найдены все наградные листы отца на ордена и медали и, что его болезни считать результатом полученных ранений  и участия в боях в экстремальных условиях. Генерал своё слово сдержал.
Долго до нас шла правда.

Продолжение следует.


Евгений Паньшин
Тел. +7 9649641048
Моя почта : panshine@mail.ru