Юность мушкетеров Глава IV Новое знакомство

 
Глава IV

Новое знакомство

    Суд, признав шевалье де Шарона виновным в оскорблении графа де Рошне, приговорил его к   штрафу в двести экю.  Но так как обвиняемый не мог заплатить и четверти суммы, судьи, посоветовавшись, приговорили его к заключению на неопределенный срок в крепость Отцов-кармелитов, в надежде, что кто-нибудь заплатит за него недостающие деньги.

Де Шарона втолкнули в камеру средневековий крепости и захлопнули дверь; он осторожно шагнул вперед и, вытянув руки, содрогаясь от страха, когда под ногами проскальзывали крысы, на ощупь отыскал в потемках грубо-сколоченный стол, а затем и такой же стул, а потом и неудобно-твердую кровать, засыпанную сеном.

Так он провел целый   день в непроглядном мраке; ночь ему не принесла никаких изменений. Лишенный внешних впечатлений, де Шарон постепенно утратил представление о времени. И когда на следующее утро в замке щелкнул ключ и перепуганные крысы с визгом разбежались по дырам, он вскочил с надеждой. Сердце забилось, в ушах зазвенело, как будто он лишился света не несколько часов, а на целый год.

Дверь отворилась, пропуская в камеру слабый свет от фонаря, показавшийся де Шарону ослепительным. Главный тюремщик принес кусок хлеба и кружку воды. Шевалье шагнул вперед. Он был уверен, что его выпустят отсюда.  Но прежде чем он успел, что-нибудь сказать, тюремщик сунул ему хлеб и воду, повернулся и молча вышел хлопнув дверью.

Де Шарон топнул ногой. В который раз он чувствовал ярость. С каждым мигом он все больше и больше утрачивал представление о времени. Темнота казалась ему бесконечной. Жизнь как будто бы закончилась.

Так прошло два месяца, когда в камеру снова явился тюремщик, теперь уже в сопровождении конвоира. Де Шарон оставаясь безразличным, посмотрел на них, защищая глаза от непривычного света.

— Пожалуйте, — грубым, деловитым тоном произнес тюремщик.

— Куда?

— Куда хотите.

— Иными словами меня выпускают? Сегодня? Совсем выпускают?

— Выпускают, выпускают, можете не сомневаться.

— О, Боже! Спасибо!

Де Шарон в волнении схватил тюремщика за руку, но тот сердито вырвал ее.

— Пожалуйте, — повторил он так же холодно.

Де Шарон вышел первый, тюремщик последовал за ним. И тут шевалье озарило:

— Но, позвольте, ежели меня выпускают, стало быть за меня заплатили все деньги?

 — Стало быть заплатили, — повторил с неохотой тюремщик.

— А вы не подскажите кто это сделал?

— Какой-то аббат.

— Аббат… — с удивлением повторил де Шарон, силясь, припомнить кто бы это мог быть.

«Неужто дядюшка?» — подумал он.

До высоких тюремных ворот он шел следом за тюремщиком, а потом не попрощавшись с ним, один спустился к реке, где его уже ждали. В ту пору, когда он спускался по каменным ступенькам на улицу, навстречу ему бросился слуга в суконной рубашке и фетровой шляпе.

— Господин де Шарон! Я так счастлив, так счастлив!

— Ах, ты еще здесь? — спросил далеко недружелюбно де Шарон, — Пошел вон! Ну?

— Госпо-дин де Шарон, — взмолился Глюм, — Госпо-дин де Шарон!

— Иди! Иди! Подобру-поздорову! Я больше не желаю тебя видеть.

— Как же так, господин, я же ваш слуга? Если вы считаете, что я провинился перед вами, то побейте меня.

— В мире нет столько палок, чтобы побить тебя. Ты оставил меня в трудную минуту. Мне не нужны такие слуги.

— Простите меня, господин, я испугался Рошне; ведь он меня уже не раз ловил на воровстве, — оправдывался Глюм.

Шевалье молчал.

— Я ждал вас целых два месяца. Сказали, что пока вы не выплатите штраф, вас не выпустят.

— Так кто же это сделал?  — спросил де Шарон тем же глухим голосом.

— Он.

Глюм показал  на иезуита с красивым лицом и благородной осанкой. Тот тут же улыбнулся, поклонился и поспешно приблизился к ним.

— Здравствуйте, месье де Шарон. Очень рад, что вас уже выпустили.

— Как я понимаю, своим освобождением я обязан дядюшке? — холодно спросил бургундец.

— Дядюшке? — удивился иезуит. — Какому дядюшке?

— Моему дядюшке, аббату Дюбуа.

— К сожалению не имею чести быть знакомым.

— Но как! — удивился бургундец, — Разве вы не явились по его повелению?

— Если я явился по чьему то повелению, то это повеленье несомненно   Господа. Я ведь мог не проходить по этой улице и не увидеть, как страдает здесь слуга ваш. Я подошел к нему и расспросил отчего он плачет, на что тот ответил, что вас посадили в тюрьму и держат здесь который месяц. Узнав причину задержания вашего я внес всю сумму и вот вы здесь.

От услышанного де Шарон расцвел.

— Спасибо, друг, пока я жив, мне не забыть  услуги вашей. Как вас зовут, отец мой?

— Для Бога брат Доминик, а для людей шевалье де Рамис.

— Шевалье де Рамис, очень рад знакомству! Откуда вы?

— Из аббатства Жюмьеж.

— Тем удивительнее наша встреча, ведь оно, если я не ошибаюсь, находится в Нормандии!  Должно быть и в самом деле вас послало сюда Проведение.

— Ваш слуга говорил, что вы направлялись к г-ну де Монтале, стало быть вы мушкетер?

— К сожалению нет, но очень мечтаю об этом, и поэтому сейчас направляюсь  в резиденцию.

— В таком виде, к капитану королевских мушкетеров?!

Де Шарон посмотрел на себя, и должен был признать, что в этом случае де Рамис был прав.   

— У меня нет другой одежды.

— Тогда вы  поедете со мной и  я вам дам все, что вам нужно…

— Нет, де Рамис, ни за что, — попытался возразить бургундец,   — Я и так вам обязан, помилуйте. К тому же у меня свой принцип, ни у кого никогда ничего не брать даром, кроме как у королей и принцев.

— Но не хотите же вы предстать перед г-ном де Монтале  в истлевающей  рубашке и разорванных штанах?

Оглядев обветшалый костюм де Шарон должен был признать правоту слов аббата.

— Послушайте, шевалье, — тем временем продолжал тот, — если вы и впрямь такой гордец, то возьмите у меня все это в долг.

— Боюсь, что этот долг будет слишком велик для меня.

— Я не спешу. Когда вы сделаете карьеру военного и у вас появятся большие деньги, то тогда может быть   вы вспомните о бедном служителе Божьем и заплатите те крохи, с коими тот с вами поделился.

Де Шарон улыбнулся.

— Вы возвращаете мне надежду, де Рамис.

— Так что, согласны?

— Согласен.

— Тогда садитесь в карету и едем.

Де Шарон поблагодарил аббата и через несколько минут они уже быстро катили по узкой горбатой мостовой, и де Рамис стал разъяснять бургундцу дальнейшие его действия, которые тот должен был выполнить для достижения своей цели:

— Сейчас мы едем ко мне в гостиницу. Там я дам вам одежду, лошадь, деньги.

— Это сколько же я вам уже должен?

— Об этом потом. Теперь послушайте, что требуется от вас: сейчас мы  пообедаем, после чего вы сядете на подаренную лошадь…

— Но, де Рамис… — хотел было возразить де Шарон против подарков, однако тот продолжал говорить, словно не услышав его возражений.

— … и отправитесь на улицу Фоссэсуар – в том месте  находится трактир, где любят посидеть гвардейцы короля и кардинала. Там, ровно в шесть часов, вы найдете рослого мушкетера, с очаровательной внешностью, который будет сидеть недалеко от окна и непременно есть баранью ногу. Этого господина зовут Жак де Бово-дю-Риво де Шастелль   д’Аваллон. Обратитесь к нему и аудиенция к г-ну де Монтале у вас в кармане.

Через несколько минут де Рамис и де Шарон прибыли в гостиницу, в которой вместе сытно отобедали.  После обеда добродушный аббат обеспечил юношу лошадью, одеждой и 400 экю в придачу. За проявленную заботу де Шарон был безгранично признателен своему новому другу, обещая вернуть ему долг, как только он получит деньги.

  Сразу после обеда он попрощался    с любезнейшим аббатом и, вскочив на коня, отправились на поиск трактира.

Расспросив у встречных дорогу, де Шарон отправился на  улицу Фоссэсуар и остановился под вывеской «Золотая подкова». Привязав лошадь невдалеке от входа, де Шарон вошел внутрь харчевни, откуда  пахло восхитительной жареной бараниной и курицей.

  В трактире юноша огляделся и увидел всё так, как говорил ему аббат: возле окна сидел весьма крупный рослый мушкетер, с аппетитом    глодающий баранью ногу. 

«Черт возьми, как угадал аббат», — подумал де Шарон, направляясь к его столу.

  Господин д’Аваллон, был судя по всему, большим модником: на нем была надета бежевая куртка с бардовыми рукавами, которую дополняли чулки, перевязь и пороховница синего цвета.

Де Шарон подошел к нему и задал вопрос:

— Вы месье д’Аваллон?

    Обращение де Шарона оказалось настолько неожиданным, что д’Аваллон с трудом не поперхнулся.   Заглотнув непрожеванный кусок, он оглядел юношу с ног до головы и, вытерев губы батистовым платочком, сказал весьма недружелюбным тоном:

— Для начала не месье, а виконт де Бово-дю-Риво де Шастелль   д’Аваллон...

— Я это учту на будущее...

— Затем, — перебил его мушкетер, — назовите ваше имя и скажите толком, что вам от меня угодно.

— Меня зовут шевалье де Шарон, меня прислал ваш друг...

— Позвольте, позвольте, — вторично перебил его виконт, — вас зовут шевалье  де Шарон?

— Да, — растерянно, ответил юноша.

— И вы приехали из Бургундии, из графства Дижон?

— Да, — повторил юноша, но на этот раз смелее. — Но откуда вы это знаете?

—  Я тоже из Бургундии. Мой отец был дружин с вашим отцом с месье Бертраном де Шароном, и часто мне о нем рассказывал, покуда был жив. А как теперь ваш отец?

— Он тоже умер, полгода назад, — с горечью ответил бургундец.

— Жаль, — произнес не менее огорченно д’Аваллон. — Ну, а вы, что здесь делаете?

— Мне посоветовал к вам обратиться, ваш друг аббат де Рамис.

— Де Рамис! То есть вы хотите сказать, что знакомы с месье де Рамисом?

— Да.

— И он посоветовал вам обратиться ко мне?

— Да.

— Чем я могу быть полезен?

— Представьте меня г-ну де Монтале.

— Вы меня, конечно, извините, достопочтенный шевалье, но с какой стати, да и в качестве кого я вас представлю?

— В качестве умелого бретера, желающего стать королевским мушкетером.

— А рекомендательное письмо у вас есть?

— Нет.

— Тогда оставьте надежду.

— Тысяча чертей, но почему?! А... вы боитесь поручиться за меня?

— Не в этом дело, просто как бы вам это сказать:  вы еще очень  молоды, вот.

— Но мне уже семнадцать лет!

На это д’Аваллон улыбнулся.

— А в фехтовании я и вам не уступлю! Вы можете проверить это. Прошу!

Скинув плащ, бургундец выставил шпагу вперед и прокричал:

— Прошу вас к бою, сударь!

— Тиши, — произнес д’Аваллон, оглядываясь по сторонам, — успокойтесь, шевалье.

— Нет, нет, месье д’Аваллон, вы мне не верите, Поэтому я требую удовлетворения!

— Хорошо,— сказал д’Аваллон, окончив трапезу, — если вам не терпится свернуть себе шею, тогда пойдемте со мной в одно местечко, тут недалеко.   Только будьте добры, идти от меня на расстоянии пяти шагов.

— Зачем еще? — возмутился де Шарон.

— Так нужно, сейчас вы все поймете.

Выйдя из трактира, д’Аваллон, несмотря на свою увесистость, ловко сел в седло и, подстегнув своего испанского жеребца, гордо зарысил по улице Фоссэсуар. Следом за ним ехал на овернской лошадке его слуга Патрик, а еще дальше них   —  Шарон.

Невзирая на всю браваду, он на протяжении всей дороги, с опаской поглядывал на будущего противника. Хорошо развитые плечи и мощные руки виконта, говорили о его ловкости и нечеловеческой силе, а азартный блеск в глазах – о непоколебимости в решении.

Вскоре на повороте первой аллеи, перед де Шароном открылась огромная и просторная площадь. На ней находилось два всадника, облаченные в плащи королевских мушкетеров.

Одним из них был красивый мужчина, лет двадцати пяти-тридцати. Его черные опускающиеся на плечи локоны и прямой с горбинкой нос, говорили о его южном происхождении. А невозмутимость и открытость во взгляде, отображали и смелость, и хладнокровие.

  С первого взгляда де Шарон определил, что перед ним человек большой порядочности и благородства. Этим человеком был некогда богатый пэр Прованса, а ныне бедный мушкетер королевского дома граф де Гермон.

Второй - осанистый молодой дворянин, верхом на прекрасной испанской лошаде. Он так прямо и так твердо держался в седле, точно его поставил тут часовым сам начальник полиции мессир Вуайе д'Аржансон. Звали его шевалье Лафонтен.

Позади них стояли два лакея.

«Все ясно, — подумал де Шарон, глядя на них. — Это секунданты господина д’Аваллона. Что ж, если я умру, то по крайней мере от руки мушкетера».

— Господин де Бово-дю-Риво де Шастелль   д’Аваллон, — обратился он к виконту, — Я в Париже недавно и из знакомых имею только аббата Дюбуа и месье де Рамиса.  Поэтому вы не будете против если я воспользуюсь вашими секундантами.

Д’Аваллон рассмеялся.

— Вы, что, всерьез подумали, что я – потомок друга вашего отца примет от вас, необдуманный вызов? Да, вы просто оскорбляете меня!

— Но тогда зачем вы пригласили меня сюда? — осведомился бургундец.

— Минуту терпение, де Шарон, сейчас вы все узнаете. Постойте пока здесь, а я перекинусь несколькими словами со своими друзьями.

Бургундец остался на месте, тревожно следя за действиями мушкетера.  Между тем д’Аваллон подъехал к де Гермону и Лафонтену, и что-то им тихо сказал.  Те перекинули свой взор на побледневшего юношу,   и их губы скривили усмешки.

— Вы изволите шутить, виконт? — тихим голосом спросил де Гермон.

— Нашли время для шуток, нечего сказать, — в ярости дополнил Лафонтен.  — Через четверть часа здесь уже будет Жилло.

— А с чего вы взяли, что я пошутил? — почти обиженно проговорил д’Аваллон. — Я между прочим на полном серьёзе предоставил вам этого юношу в качестве свидетеля. В конце концов, чем он вам не нравится? Да, он  юн, но по его словам очень отважен и ловок.

— Он обезумел, — вырвалось у Лафонтена.

— Вы верно запамятовали, виконт, что свидетеля никто не освобождает от дуэли, — бесстрастно, напомнил провансалец, — а этот юноша — всего на всего ребенок.

— Хорошо! Что мне оставалось делать? — спросил  д’Аваллон. — Да, другого свидетеля я не нашел, а этот пришел и, можно сказать, сам напросился.

— Если вам, и впрямь не удалось найти подходящего человека, — проговорил Лафонтен, — позвали бы лучше Форбьена.  Он в гвардии человек новый, и его вполне могли бы принять за свидетеля.

— Я предлагал ему, — со стыдливостью произнес д’Аваллон

— И что же он? — осведомился Лафонтен.

— А он мне ответил, что не может предоставить такую услугу, потому не далее четверти часа назад принял слабительный чай.

— Вот незадача!

— Очень славно, — вздыхая, сказал де Гермон, — сейчас этого юношу ранят или убьют, что вероятнее всего, а нам с вами, господа, придется втроем драться с пятеркой разъяренных бретеров. И помяните мое слово: доложат о нас, как о четверке необузданных головорезах. Может отложим всю эту затею?

— Де Гермон, но отступать как—то… — поспешил возразить Лафонтен.

— Что бы там ни было, а я лично предлагаю драку, — ответил д’Аваллон.

Де Гермон удовлетворенно кивнул,  снова  посмотрел на молодого человека и кликнул:

— Эй, юноша, подойдете-ка сюда!

Молодой человек, поняв, то эти слова относятся к нему, приблизился с самым что называется непринужденным видом. Он конечно же слышал разговор трех друзей, но до времени решил не показывать виду.

— Не знаю, чем закончится для вас дуэль, — обратился с сочувствием граф, — но как я слышал, вы сами на нее напросились, так что   не держите на нас зла, если что.

От услышанных слов де Шарон задрожал от ярости. Он с радостью сцепился бы с этой компанией шпагой если б ему так не приглянулись де Гермон своей аристократичностью, и Лафонтен своей утонченностью.    Он решил сдержать свою прыть и доказать свою храбрость на деле.

 — Пока у нас есть время, — воспользовался этой передышкой виконт обращаясь к своему земляку из Бургундии, — не угодно ли вам знать по какой причине мы деремся?

— Горю от нетерпения, — ответил де Шарон.

— Ну тогда слушайте: в роте гвардейцев кардинала, с которыми как вам наверное известно мы, мушкетеры, отчаянно враждуем, служит некий гвардеец Жилло. Этот Жилло имеет шитую золотом перевязь для шпаги. Многие из роты, в том числе  и я,  подозревают, что перевязь эта  шита золотом только спереди. Поэтому мы решили, как говорится, вывести Жилло на чистую воду. Мы знаем, что скоро он пойдет по этой дороге. Нам крайне необходим свидетель того, чтобы было кому подтвердить наши слова.  И этим свидетелем волею судеб станете вы.

— Что ж, — радостно проговорил бургундец, — для меня честь служить таким людям, как вы.

— Похвально!

— А вот, кстати, и наши друзья, — сказал де Гермон.

Действительно, на повороте той же аллеи мушкетеры увидели своих противников, которые выходили из наемных карет. Это были упомянутый нами  Жилло, маркиз де  Монсель, шевалье Кюзак, граф Ла Пейри и шевалье де Брюи.


Увидев их, д’Аваллон тут же спешился,  и передав поводья Патрику и велел тому ступать домой. Тоже самое сделали и его друзья.  Лишь де Шарон не отдавал никому распоряжений, так как еще не имел крова, куда бы можно было бы отправить лошадь и как он думал слуги, кому можно было доверить сию миссию. Поэтому он только спешился и вел свою лошадь под узды.

Тем временем три мушкетера  направился  на встречу Жилли, Монсель, Кюзаку, Ла Пейри и шевалье де Брюи. Когда расстояние между ними сократилось до десяти шагов, те и другие сняли шляпы раскланялись с изысканной учтивостью, приблизились на несколько шагов с непокрытой головой и так любезно улыбаясь при этом, что в глазах прохожего они сошли бы за добрых друзей.

 — О! Г-н Жилло! — первый воскликнул д’Аваллон, — Как я рад вас видеть!

— А я уж как рад, г-н д’Аваллон, — ответил в свою очередь Жилло.

— Раз уж наша радость взаимна, — продолжал д’Аваллон, — вы не будете против, если мы прогуляемся с вами?

— Отнюдь, г-н д’Аваллон, я сам хотел предложить вам это.

 — В таком случае идемте. Только для начала  с вашиго позволения отправлю своего слугу домой

После этих слов д’Аваллон взял под руку Жилло и повел его по улице Жакоб. За ними шли все остальные.

В какой-то момент, незаметно от Жилло, д’Аваллон подал де Шарону знак, после чего тот ускорил шаг. Видя, что юноша уже не более чем в десяти шагах от них, д’Аваллон внезапно остановил своего приятеля, и все еще не раскрывая своего замысла, сказал:

— Послушайте, что вы все время ходите в плаще, да еще в такую жару? Вы не боитесь свариться?

— У меня еще не прошла простуда,— замямлил Жилло, — отчего меня постой знобит и морозит. Я ведь вам об этом уже ни один раз говорил, любезный д’Аваллон.

— Все это вздор, любезный господин Жилло,— отмахивался виконт,—  нельзя простудиться в такую жару. Вы верно перегрелись оттого вас и знобит. Снимите-ка скорее плащ и вы сразу увидите, как вам станет легче. Вы позволите, я вам помогу?

— Ну что, вы! Ведь я простужусь...

— Вздор.

Несмотря на протесты со стороны гвардейца, д’Аваллон одним движением снял с него плащ, чем и обнажил позорную сторону его перевязи.

— Ну вот другое дело. Правда теперь хорошо?

Вслед за словами д’Аваллона раздался гомерический смех мушкетеров.

 — Посмотрите, господа, — обхохатывался де Шарон, — перевязь-то и впрямь золотая!

— Ах, боже мой, вы же меня обесчестили — ахнул Жилло. — Отдайте мой плащ.

Пытаясь вырвать из руки д’Аваллона свое одеяние, Жилло еще больше того раззадорил.

— Ха-ха-ха! Этот цыпленок, даже не может забрать у меня свой великолепный плащ, — также зубоскалил виконт. — Ах, да, я совсем забыл, вы ведь еще не здоровы!

— А..! — воскликнул Жилло, — Так вы это специально затеяли. Ну погодите же, сейчас я заберу у вас свою плащ и вам задам, канальи!

После долгого сопротивления плащ порвался пополам, и  Жилло повалился на землю. Приземление оказалось жестким, в результате чего гвардейца обуяла ярость и он подскочил как ужаленный.

— Вы мне за это ответите! Я вас убью, клянусь!

— Хорошо, хорошо, хорошо, — продолжал паясничать д’Аваллон, в свою очередь выхватив шпагу. — Если вам и впрямь хочется со мной поквитаться, то я сию же минуту удовлетворю ваше желание на Лугу клерков.

  — Я к вашим услугам, сударь, — сказал   Жилло и подобно боевому коню, гордо задрал голову.

Затем, подчеркивая важность своих слов достоинством жестов, он запахнул остатки плаща, подкрутил усы, сдвинул шляпу на левое ухо и, уперев руки в бока, закончил только что разыгранную им сцену, высокомерным проходом.  Его спутники покинули место раздора более скромно, но все же с величественным выражением на лице, стараясь, таким образом, вызвать трепет у своих неприятелей.

Итак, оказавшись в квартал Пре-о-Клер, д’Аваллон и Жилло сошлись в яростной схватке.

Одновременно с ними Лафонтен и де Гермон взяли на себя по два противника.

Так как де Шарон, остался без соперника, он кинулся вперед и обрушился сбоку на неприятеля Лафонтена.

— Я к вашим услугам, г-н гвардеец! — проговорил пылко бургундец.

— Что ты там лепечешь, малыш?  — прервав бой, усмехнулся Монсель.

— Я убью вас!

— Вы?  — спросил с презрением Монсель и запрокинул голову от смеха. — Вы меня убьете? Право, на это стоит посмотреть, как младенец убивает гвардейца его преосвященства. Да я подам в отставку если не убью вас.

— Тогда считайте, что вы уже в отставке.

Монселя задели слова де Шарона. Он намотал на руку плащ и гордо взглянул на противника.

— Не знаю, что вы там о себе возомнили, милейший, — начал заносчиво он, — но право слово, мне вас жаль.

— Итак, начнем? — дерзко заявил де Шарон, встав в позу.

— Пожалуй.

Г-н Монсель с достоинством принял приглашение бургундца и их шпаги скрестились. Сделав несколько мощных выпадов в сторону бургундца, гвардеец столько же раз останавливал клинок возле самой его груди.

— Может быть достаточно? — с ухмылкой спросил у бургундца Монсель.

— Нет, — возразил де Шарон, — извольте продолжать.

— Как вам угодно.

На этот раз Монсель пожелал поскорей избавиться от бахвального юноши. Для этого он мощными усилиями попытался завладеть его шпагой. Но де Шарон, в чьей душе кипела кровь от нанесенных оскорблений, крепко сжал эфес и отпарировал  удары в свою сторону. Окончил он изящным выпадом   в бок врага.

Получив столь неожиданный удар, Монсель пытался стоять на ногах, но из-за потери крови рухнул, как подкошенный на землю.

Будучи ни только ловким фехтовальщиком, но и  христианином, де Шарон пришел на помощь к побежденному бедолаги.  Убедившись по неровному дыханью, что гвардеец жив, он отрезал от его рубашки ткань, сложил ее в пять слоев и перевязал ею рану.

Придя в себя, Монсель в знак примирения сломал свою шпагу подал юноше свою руку и попросил проводить до кареты; что, впоследствии, де Шарон и сделал.

Пока наш герой был занят раненным гварейцем,   смелый мушкетер под именем граф де Гермон нанес блистательный удар в бок Ла Пейри, после которого тот пошатнулся и рухнул. Тем временем  граф решил поквитаться с другим своим соперником. Он шагнул на шаг вперед и бросился на врага. Де Бюри попытался отпарировать удар, но не успел, граф сделал обманный финт влево и кончик его шпаги вошел  в бедро шевалье.

Увлекшись фехтованием, де Гермон не заметил как  его недобитый враг Ла Пейри снова поднялся на ноги. Тот  приблизился к нему со стороны и как змея вонзил в его плече стилет.

Сжав зубы от боли и ярости, де Гермон выдернул стилет из  плеча,  отразил им удар де Брюи и тут же сам протаранил своей его шпагой.

 Когда поверженный де Брюи повалился  на землю, де Гермон ощутил как жжет и ноет плечевой сустав. Ухватившись за рану, он услышал позади себя голос Ла Пейри:


— Защищайтесь, сударь!

 Обернувшись, де Гермон убрал свою руку от раны и подбоченился.

— А, это снова вы, неугомонный Ла Пейри! Вы, я вижу, торопитесь покинуть этот суетный мир. Клянусь честью, я вам помогу!

С этими словами граф вытащил из плоти раненого де Брию свою шпагу и снова скрестил ее со шпагой Ла Пейри.

Второй бой оказался сложнее предыдущих: продолжая драку с Ла Пейри   де Гермон ощущал, как его взор застилает туман, переходящий в глубокие сумерки. Он удивлялся, что не только продолжал оставаться в сознании, но и твердо сражаться. В какой-то момент сознание его начало плыть, боль сковала руку, и он сквозь сознание увидел, как шпага Ла Пейри летит ему в грудь.


« Это конец» – подумал де Гермон и смежил веки.

Но в тот миг, когда отважный провансалец попрощался мысленно с жизнью, кто-то повалился на  Ла Пейри и  склонил его к земле.

Только теперь де Гермон разглядел, что его спасителем был представленный д'Аваллоном юноша. Держась на одном своем неслыханном мужестве, де Гермон попытался поднять руку, но не смог; шпага выпала из рук, он отступив к стене и со вздохом начал медленно падать.
 
В этот миг чьи-то руки подхватили его тело. Он раскрыл смеженные вежды и  увидел перед собой того же юношу.

— Держитесь, месье, — проговорил он, —   сейчас я чем-нибудь перевяжу вашу рану

— Благодарю, — превозмогая жуткую боль де Гермон тут же начал подниматься. — Вот как бывает: пророчествовал рану вам, а   получил ее сам. Но, скажите ради Бога, что тот гвардеец, с которым я дрался. Он ранен?

— Я убил его, месье.

— Благодарю...

  Так как вероятность того, что граф потеряет сознание была велика, де Шарон решил не отходить от него до тех пор, пока не окончится бой.

Расправившись, наконец, со своими недоброжелателями, Лафонтен и д’Аваллон также поспешили к раненому другу.

— Что с вами? — спросил с тревогой в голосе виконт.

— Не беспокойтесь, друзья мои, я уже в полном порядке, — уверял граф.

В то время как мушкетеры спешили покинуть Луг клерков, де Шарон подбежал к своей лошади, достал из-под седла запасную рубашку и, разрезав ее на куски, подошёл к пошатывающемуся графу.

— Держите, это поможет на некоторое время приостановить кровь, — сказал он, протягивая мушкетёру лоскут своей бывшей рубашки.

— Ваш поступок несомненно благороден, сударь, но право же, это излишне, — сказал провансалец с уважением глядя на де Шарона.

— Если вы беспокоитесь по поводу испорченной рубашки, то уверяю вас, в запасе я имею не меньше дюжины таких же, — утверждал бургундец. — Так что можете смело распоряжаться ее, как своей.

— Как ваше имя, благородный юноша? — спросил граф.

— Шевалье де Шарон.

— Вашу руку, г-н де Шарон, — сказал де Гермон протягивая ему свою. — Отныне, я ваш друг.

— И я тоже, — проговорил д’Аваллон.

— И я, — последовал примеру, своих друзей, Лафонтен.

Де Шарон о таком счастье и мечтать не мог, и поэтому, не мешкая, пожал все три протянутые ему руки.

Дуэль была окончена. Теперь, чтобы не попасться на глаза жандармов, все торопились покинуть квартал.

— Жаль, что я отправил с Томасом  своего коня, — огорчился де Гермон.

— Куда вам в вашем состоянии коня? — возражал де Шарон. — Вы и мили не проедете прежде чем свалитесь с   седла… Погодите, я раздобуду для вас экипаж.

Сказав это, де Шарон куда-то побежал. Через несколько минут, всем на удивление экипаж уже стоял на Лугу Клерков. Из него вышел де Шарон и начал кликать изнывающего от боли г-на де Гермона.

Тот, держась за ноющее плечо, приблизился к карете, сел в нее и тут же потерял сознание.

Карета быстро заколесила на улицу Вожирар. Де Шарон сел на коня и последовал за ней.




 Продолжение: http://proza.ru/2019/12/26/197