Блок. Мы шли на Лидо в час рассвета... Прочтение
Мы шли на Лидо в час рассвета
Под сетью тонкого дождя.
Ты отошла, не дав ответа,
А я уснул, к волнам сойдя.
Я чутко спал, раскинув руки,
И слышал мерный плеск волны.
Манили страстной дрожью звуки,
В колдунью-птицу влюблены.
И чайка-птица, чайка-дева
Всё опускалась и плыла
В волнах влюбленного напева,
Которым ты во мне жила.
11 декабря 1903. С.-Петербург
«Лидо (итал. Lido) — цепочка песчаных островов, отделяющих Венецианскую лагуну от Адриатики. Главный остров архипелага (Лидо), находящийся всего в 20 минутах хода на моторной лодке от города, славится своими пляжами. Ежегодно в сентябре на Лидо проходит Венецианский кинофестиваль.» (Википедия)
«С.-Петербург» – это северная Венеция. Для Блока – тоже. Через двенадцать лет он напишет:
«От знающего почерк ясный
Руки прилежной и прекрасной,
На память вечную о том
Лишь двум сердцам знакомом мире,
Который вспыхнул за окном
Зимой, над Ponte dei Sospiri…
15 декабря 1915»
«Ponte dei Sospiri – Мост Вздохов (итал. Ponte dei Sospiri) — название одного из мостов в Венеции через Дворцовый канал — Рио ди Палаццо» (Википедия)
Но оба стихотворения написаны зимой, то есть скорее – в контраст солнечной Италии, чем в подобие.
Возвращаясь к исходному:
«Мы шли…» Мы – это “ты” и “я”, но «Ты отошла». “Я” в одиночестве долго не остался – появляется “колдунья-птица”, “ чайка-дева” – ведьма, если перейти на язык сугубой прозы, которая:
…плыла
В волнах влюбленного напева,
Которым ты во мне жила.
…которая подстраивалась, вплеталась, маскировалась, “плыла” в “твоей” мелодии, в “твоём напеве”…
Это едва ли не первое, едва ли не единственное стихотворение, где осознано и выявлено противостояния «тебя» и «гадалки», тебя и «русской Венеры», тебя и той, которая едва ли не сразу после явления Света, явления Лучезарной 25 января 1901 года повлекла его в темный храм чужих божеств.
Ал. Блок. Из дневников:
«25 января – гулянье на Монетной к вечеру в совершенно особом состоянии. В конце января и начале февраля (еще - синие снега около полковой церкви, - тоже к вечеру) явно является Она. Живая же оказывается Душой Мира (как определилось впоследствии), разлученной, плененной и тоскующей (стихи 11 февраля [«Я понял смысл твоей печали»], особенно - 26 февраля,[«Я понял смысл твоих стремлений»] где указано ясно Ее стремление отсюда для встречи "с началом близким и чужим" (?) - и Она уже в дне, т. е. за ночью, из которой я на нее гляжу. То есть Она предана какому-то стремлению и "на отлете", мне же дано только смотреть и благословлять отлет).
В таком состоянии я встретил Любовь Дмитриевну на Васильевском острове (куда я ходил покупать таксу, названную скоро Краббом). Она вышла из саней на Андреевской площади и шла на курсы по 6-й линии, Среднему проспекту – до 10-й линии, я же, не замеченный Ею, следовал позади (тут – витрина фотографии близко от Среднего проспекта). Отсюда появились "пять изгибов".
«Пять изгибов сокровенных
Добрых линий на земле.
К ним причастные во мгле
Пять стенаний вдохновенных.
…Но ужасней — средний храм —
Меж десяткой и девяткой,
С черной, выспренней загадкой,
С воскуреньями богам.
10 марта 1901»
И ещё напомню, что «незамеченный ею», это его личное мнение, на самом деле…
Л.Д. Из воспоминаний:
«…около Курсов промелькнул где-то его профиль – он думал, что я не видела его. Эта встреча меня перебудоражила».)
Ну и разумеется «курсы» и «средний храм» были в разных реальностях. Как сейчас, в титульном стихотворении, «Лидо» и «С.-Петербург».
Свидетельство о публикации №220010900555