Российские Альпы

Борис Родоман

РОССИЙСКИЕ АЛЬПЫ

Из истории географических
открытий и закрытий

        Благодаря мореплаванию очертания материков стали известны географам гораздо раньше, чем внутриконтинентальные области. Картографированию континентов долго мешали различного рода препятствия, труднопроходимые для путешественников, и отсутствие точных приборов, отчего значительно позже были установлены высоты местности и закономерности строения рельефа.
        К тому моменту, когда европейцы посетили Америку вторично (викинги высадились в Северной Америке в 1000 г., а Х. Колумб и его спутники – в 1492 г.), знания европейских учёных о России были ещё весьма смутными. На лучшей для того времени карте Центральной и Восточной Европы, опубликованной в 1491 г., из новых российских объектов была отмечена лишь одна Москва, остальное взято у древнегреческого астронома и географа К. Птолемея, работавшего в Александрии во II в. На его картах в центре нынешней России помещались какие-то загадочные Алаунские горы.
        Картографирование нашей страны началось при участии иностранцев в XVI в., и вскоре в Западной Европе были изданы карты России с надписями на русском, немецком, голландском и латинском языках. При Петре Первом  составление карт стало регулярным и диктовалось прежде всего военными нуждами. В начале XIX в. от картографов требовалось представить не только размещение разных объектов, но и характеристику рельефа, особенно крутизну склонов, чтобы можно было проводить манёвры, определять проходимость и видимость. В равнинной России военачальники очень любили и ценили «высоты» (выдающиеся возвышенные точки местности). В борьбе за обладание ими было положено огромное количество недорого стоивших солдатских жизней. Наконец в достопамятном 1812 г. из Генерального штаба выделилась Военно-топографическая служба.
        В 1816 г. под руководством астрономов и геодезистов, академиков К.И. Теннера (1783 – 1860) и В.Я. Струве (1793 – 1864) была измерена дуга меридиана от устья Дуная до Северного Ледовитого океана длиной в 25 градусов и 20 минут. «Дуга Струве» помогла уточнить размеры земного эллипсоида; на её основе была развёрнута триангуляция – сеть треугольников, позволяющая путём измерения одной линии и множества углов определить координаты любых точек на земной поверхности. Географические карты стали гораздо точнее, так как создавались теперь с применением геодезии. Высокого искусства достигли картографы в зарисовке мелких форм рельефа и склонов, используя штриховку и отмывку, т.е. изображая холмы и горы как бы отбрасывающими тень при косом освещении. Этот приём и сегодня используется в туристских и школьных картах, хотя учёные предпочитают более точный способ – горизонтали (изогипсы). Но возможностей для повсеместного вычерчивания горизонталей в начале XIX в. ещё не было. Во времена наполеоновских войн высоты над уровнем моря не были точно измерены, а потому и представление о возвышенностях и низменностях в равнинных странах было весьма приблизительным.
        Как ни странно, но до начала XIX в. европейские географы считали само собой разумеющимся, что все великие реки начинаются в больших горах. Это очевидный факт в Западной Европе, Азии, Америке; значит, то же должно быть в истоках Волги и Днепра. Убедившись в чрезвычайной равнинности Московской земли, иностранные географы всё же предполагали, что она лежит на высоком плоскогорье. Ну разве нельзя вообразить, что на пути от Варшавы до Москвы земная поверхность очень постепенно и неприметно для путешественников повышается на несколько тысяч футов, т.е. на километр-другой по вертикали?
        Вводила в заблуждение и русская зима: обилие снега и льда европейцы привыкли видеть в Альпах. «Хочешь снега – иди в горы», говорит итальянская пословица. Четырёхмесячный снежный покров, лежащий в России на широте туманного и дождливого Лондона, объясняли возвышенностью. Тогда ещё не было ясных представлений о морском и континентальном климате, сформированных планетарными циркуляциями атмосферы и океанскими течениями. Климатические различия упрощённо связывали главным образом с географической широтой и высотой местности. Кто мог подумать, что исток Волги возвышается над Мировым океаном всего лишь на сотню саженей (228 м), да и над Каспием не намного больше (на четверть километра)?
        Миф о горах в центре России окончательно развеяли… паровозы! Они не выносят подъёма больше чем на 50 м на километр пути. Во избежание крутых уклонов и поворотов и по экономическим причинам, дабы избежать дорогих земляных и мостостроительных работ, трассу железной дороги искусно «вписывают» в рельеф местности; прежде, чем утвердить проект, надо сделать тщательную топографическую съёмку. В связи со строительством  железных дорог в Европейской России в середине XIX в. было проведено нивелирование – определение высот точек земной поверхности относительно других точек и над уровнем моря. Этим уровнем в России считался так называемый «нуль Кронштадтского футштока» – черта на особого рода рейке, помещённой в колодце, сообщающемся с водами Финского залива.
        Выдающийся российский геодезист и картограф, академик, генерал-лейтенант А.А. Тилло (1839 – 1899/1900) изготовил карту Европейской России в масштабе 10 вёрст в дюйме (в 1 см 4,2 км) на 82 листах, содержащих более 50 тыс. высотных отметок; на этой основе он же составил в конце XIX в. первую гипсометрическую карту в масштабе 60 вёрст в дюйме (в 1 см 25,2 км), дал название Средне-Русской возвышенности, обнаружил Окско-Донскую и Мещёрскую низменности.
        В результате топографических съёмок наследницей Алаунских гор на топографических картах оказалась Валдайская возвышенность. Благодаря холмам и лесам её климат чуть суровее, и снега здесь выпадает больше, чем под Москвой и Петербургом, однако на горы, даже такие невысокие, как Жигули, она не похожа; не тянет она и на звание кряжа, вроде Тиманского и Донецкого. Если и были здесь когда-то горы, то в древние геологические эпохи, задолго до появления людей. Остатков этих гор едва хватило на то, чтобы повлиять на распространение скандинавских ледников и заставить их отложить больше моренного материала, но мелкие ледниковые формы рельефа почти не повторяют доледниковых возвышенностей и впадин. А так хочется увидеть хоть какое-то подобие гор! И такое место для «географического воображения» нашлось.
        Самая прямая в России железная дорога Петербург – Москва всё же делала в одном месте странную петлю – не потому, что карандаш императора Николая Первого наткнулся на палец, державший линейку. Дорога пересекает «Веребьинский овраг» – глубокую, почти горную долину реки Веребьи, оказавшейся для путейцев более трудным препятствием, чем Мста и Волхов. Петлю ликвидировали (спрямили) в 2001 г., но и новое пересечение Веребьинской долины, по высокому мосту, впечатляет.
        В жаркий солнечный полдень в середине апреля, когда в Москве и Петербурге уже высохли тротуары и люди оделись по-летнему, на холмах Валдая ещё лежит сплошной снежный покров. Блеск снегов и густые ели напоминают об Алаунских горах – никогда не существовавших Российских Альпах.

        Опубликовано: // География (прил. к газ. «Первое сентября»), 1995, № 9 (71), с. 6.

        Подготовлено для «Academia.edu» и «Проза.ру» 13 января 2020 г.