Рождённая в пурпуре 15

Во время танца, лорд Элленборо молчал. Меня это удивило, ведь обычно танцующие пользуются удобным случаем, чтобы лучше познакомиться друг с другом. А мой партнёр молчит, словно воды в рот набрал. Возмутительно!

- Милорд, могу я вас спросить?

- Я вас слушаю.

- Вы всегда молчаливы, или только сейчас, со мной?

Его тонкие губы дрогнули в улыбке.

- О чём желаете поговорить?

- На любую тему, которую предложите.

- Вот как! Я очарован не только вашей красотой, но и вашим умом.

"Как банально, - подумала я, услышав очередной комплимент, - ещё один скучный тип". И тут заметила, что у него слегка дрожжат руки, а под маской невозмутимости проглядывает беспокойство. Да он же нервничает и боится не понравиться мне!

Невольно польстило, что взрослый мужчина, который вдвое старше, волнуется, как юнец.

Поэтому, когда танец закончился, а барон отвёл меня к маме, я улыбнулась ему.

Он сразу приосанился и рассыпался в комплиментах.

Лорд Эдвард Элленборо оказался человеком не глупым и образованным, но замкнутым и необщительным. Его интересы крутились вокруг политики. Но, несмотря на то, что был вдовцом (его первая жена леди Октавия, дочь маркиза Лондондерри умерла четыре года назад), довольно высоко ценился на ярмарке великосветских холостяков. Ему принадлежали имения - Бридж-хаус в графстве Лестершир и Саутэм-хаус в Глостершире, а кроме этого барон слыл в официальных кругах многообещающим политиком.

Мы стали часто встречаться в свете. Барон неизменно приглашал меня на два танца, произносил несколько вежливых фраз и постоянно оказывался там, где бываю я. Его присутствие стало уже привычным.

Сдержанное поведение лорда Элленборо начинало раздражать. Хотелось растопить это холодное сердце. И, кажется, мне это удалось. Во всяком случае, нанёс визит нам и с одобрения родителей начал сопровождать меня на светские рауты.

Балы и другие светские развлечения отнимали много времени, однако я всё же находила время, чтобы общаться с интересными людьми. Одной такой знакомой стала миссис Мэри Риддел — тётка Уильяма Бэнкса, моего старого друга из Дорсета. Её мужем был — не очень умный, слывший в молодости красавцем, сэр Уолтер Риддел. Он известен тем, что промотал огромное наследство. Занимался какими-то темными спекуляциями, спуская приданое супруги.

Мне понравился её весёлый, непосредственный характер. Миссис Риддел писала стихи и прозу, с ней мы беседовали о литературе. И не только. Эта седовласая дама делилась воспоминаниями, как она, в восемнадцать лет, будучи молодой женой и матерью годовалой дочки, впервые увидела поэта Роберта Бёрнса.

- И какое впечатление поэт произвёл на вас? - заинтересовалась я.

- Он показался мне гигантом. Такой мужиковатый и массивный. Настоящий медведь. Но стоило заглянуть в его колдовские чёрные глаза, которые сверкали, когда он говорил, то моментально попадаешь под его невероятное обаяние.

Красив, образован, остроумен, пользовался успехом у женщин. Соблазнил служанку своей матери. Она родила ему дочь, оставила девочку ему, а сама уехала. В том же году он познакомился с дочерью богатого подрядчика мистера Джорджа Армора. От связи с ним девушка родила близнецов — мальчика и девочку. Однако её родители аннулировали шотландский брак Бёрнса и своей дочери. Внучку оставили себе, а внука отдали матери Бёрнса. Роберт Бёрнс уехал в Эдинбург. И там к нему пришёл успех, как к поэту. Получил прозвище - «Бард Каледонии». Начали приглашать его в дома местной знати. Там он заводил интрижки со многими женщинами. Это и Элиза Барнет, дочь лорда Монбоддо, и герцогиня Гордон — великосветская красавица, которую в Шотландии просто обожали. Ей прощали даже то, что она в тридцать семь лет могла танцевать до утра, пить не пьянея и обыгрывать всех в карты. Говорят даже покойный король, всегда мрачный и унылый, оживал при виде герцогини. И много других дам и служанок, которые вступали с ним в связь. Одна из служанок родила от поэта мальчика. Да и с Джин Армор Бёрнс изредка встречался, хотя у него в это время появилась новая любовница, жена адвоката, взявшая себе имя «Кларинда», а поэта называла «Сильвандер», когда они писали друг другу любовные письма.

- Вымышленными аркадскими именами пастухов и пастушек, - улыбнулась я. - И чем закончился их роман?

- Бёрнс бросил Нэнси Мак-Лиоз (Кларинду), когда из письма родных узнал, что родители Джин Армор после новой беременности дочери от поэта выгнали её из дома.

- Жестокий поступок с их стороны, - я осудила Арморов. Мои родители так бы никогда не поступили.

- Бедняжка родила двух дочек, девочки и месяца не прожили. Сердобольные люди приютили их мать на мельнице. Бёрнс поступил порядочно.  Он женился на подурневшей и сломленной Джин Армор. Когда его спросили, почему так поступил? Бёрнс ответил: «Чтобы иметь под рукой женщину с которой можно спать, когда пожелаешь, не рискуя получить проклятие — незаконнорожденных детей».

- Как-то противоречит тому, что он делал.

- Однако с женой ему повезло. Джин стала верной женой, хорошей хозяйкой и матерью десятерых детей, четверо из которых умерли. Восхищалась мужем и прощала ему измены. Он не умел, да и не хотел ничего скрывать. Влюбчивый поэт выставлял их напоказ в своих стихах, письмах и в разговоре.

- Поразительно то, сколько в этом человек энергии! Бёрнс успевал заводить сразу несколько романов почти одновременно, гулять с приятелями в тавернах, выполнять обязанности чиновника, заниматься семьёй и писать вольнолюбивые стихи.

- Да, он был именно таким. Мы подружились с ним. Нет, у нас не было любовной связи, только дружба между мужчиной и женщиной. Однажды мы поссорились из-за пустяка, как кажется сейчас. А тогда… я очень сильно на него обиделась. Говорят, что после ссоры он писал на меня злые эпиграммы. Я их не читала. Помирились мы незадолго до его смерти. Он умер в тридцать семь лет. Страдал ревматизмом. Но скорее всего, здоровье поэта подорвали его неукротимый нрав, пылкое, горячее сердце, безудержная жажда жизни и мятежная душа.

Старая леди замолчала, а подумала, что между мною и поэтом много общего. Вот только два похожих по характеру человека не смогут быть вместе. Так может, спокойный и рассудительный лорд Элленборо — моя судьба? Барон явно ухаживал за мной, но признание в любви от него я получила в виде записки.

«До недавнего времени я и не подозревал, моя дражайшая мисс Джейн, как сильно я вас люблю. Скучаю каждый день и каждый час».

Вот и вся романтика. Сэр Эдвард ещё многого не подозревает, а главное, что за моим безмятежным видом и мечтательным взглядом голубых глаз, скрывается беспокойный ум и пылкий нрав.

На другой день после "признания в любви" барон попросил моей руки у родителей.

По их лицам я видела, что они польщены. Подходящая партия для их любимой дочери. И когда поинтересовались моим мнением, решила не огорчать своих близких.

На моё приданое – платья, обувь, перчатки, чулки, нижнее белье – родные потратили тысячу фунтов.

Перед алтарем я появилась в белом с серебром платье. Мою причёску украсили жемчужины, а шею - ожерелье из сапфиров и жемчуга. Ведь жемчуг считается символом веры, здоровья, добродетели, богатства и семейного счастья, а сапфиры - дарят обладателю любовь к истине и способность отличать ее от лжи.

Во время церемонии, которую проводил брат барона - епископ, мой жених стоял с непроницаемым лицом. И только по её по окончанию, он облегчённо вздохнул и улыбнулся.

В свадебное путешествие мы поехали в Бат, а я рассчитывала, что отправимся в турне по Европе. Сэр Эдвард сослался, что дела в парламенте не позволяют ему надолго покидать столицу.

Бат так Бат!