Микрорассказ Физиономистика

- У Вас какой-то бзик на объяснение всего, что Вам попадает под руку. От происхождения жизни до причин старения, от сомнамбулизма до отклонений от психической нормы. Скажите честно, есть ли какие-то события, за объяснения которых Вы бы не взялись.
- Есть. Люди с которыми я непосредственно, тесно общался, относились ко мне по-разному. Чаще всего не очень хорошо в душе, поскольку понимали, что они мне не очень интересны. Мне в моей жизни очень интересны были единицы при том, что я довольно тесно общался с сотнями и даже тысячами, и практически ко всем относился хорошо. Но есть люди, которые ко мне относились необычно хорошо, что я объяснить просто не в состоянии.
- Можете привести примеры?
- В бакинском университете был преподаватель органической химии Гаджиев. Такой крестьянского вида дядечка с большой полоской черных усов под носом. Он плохо говорил по-русски, был как-бы ничем непримечателен. Но мне он был почему-то очень симпатичен. Я чувствовал, что это - человек очень порядочный. Я познакомился с очень симпатичной и весёлой девушкой, несколько дней подряд бы гуляли под луной на бакинском бульваре. А придя домой около полуночи, я вспомнил, что у меня завтра экзамен по органической химии. Всю ночь, чтобы не заснуть, я пил крепкий чай. К утру мой язык от чая был тёмнокоричневого цвета. На экзамене я кое-как ответил на первый вопрос билета. Чувствовал, что во-вот засну стоя у доски. Гаджиев посмотрел на меня как-то по-домашнему тепло и сказал, что он ожидал, что я отвечу на пять, но он ставит мне четыре. Остальные вопросы он пропустил. Между мной и Гаджиевым не было ничего личного. Я был просто одним из сидельцев на ёго лекциях. Передо мной он поставил две двойки студентам, которые намного лучше меня отвечали по билетам. Отношение ко мне Гаджиева я ни тогда, ни сегодня объяснить не могу.
- Интересно! А можете ещё привести пример?!
- Заведующим кафедрой аналитической химии в бакинском университете был доцент Дзоцотти. Кажется осетин по-национальности. Однажды мы с моим другом Володей Маркевичем и моей душевной подругой Норой Карапетян, запершись в комнате нашей квартиры, выпили огромное количество самодельного вина, которое я купил на базаре. Нельзя сказать, чтобы мы сильно опъянели, но были весьма хорошо напитые. Нора предложила завершить наш праздник походом на последний сеанс в кино "Вэтэн" через улицу от нашего дома. В зале кинотеатра  было всего несколько человек. В течение всего сеанса мы не смотрели на экран. Я рассказывал последние анекдоты, довольно громким голосом и мои друзья громко хохотали и визжали. Когда зажёгся свет, мы обнаружили, что за два ряда впереди нас сидел доцент Дзоцотти с супругой. На следующее утро у нас были практические работы по аналитической химии. Преподаватель почему-то запаздывал, а мы почему-то бесились. Молодые были. Я поднял толстопопую Нору на руки и бегал с ней по лаборатории. Она хохотала, этой ей очень нравилось. И вдруг оказалось, что я направил свою ношу задницей с отвисшей юбкой в направлении откуда-то внезапно возникшего Дзоцотти. Я быстро сбросил ношу, сделал себе серьёзное лицо. На следующий день был коллоквиум. Дзоцотти очень любил коллоквиумы. Нора оказалась в числе двоечниц. Дзоцотти ей сказал: "ЛеОнид (так он меня почему-то называл - ЛеОнид) тоже любит брать всё от жизни, но ниже пятёрок никогда не опускается!". Меня поражало необъяснимая симпатия по отногению ко мне, которую я ничем объяснить не мог и не могу. Было ещё несколько примеров необъяснимо хорошего личного отношения ко мне.
- Честно говоря, эти Ваши примеры мне не очень понятны. Отношения между людьми столь многогранны, необычны и малопонятны, что ничего особого в приведённых Вами примерах я не вижу.
- А я вижу. У меня с этими двумя преподавателями не было никаких личных контактов. Их отношения ко мне базировались на чистой физиономистике. А я всю жизнь выделял людей только на основе физиономистики. Никакие другие качества людей для меня не играют такой роли. И меня самого всю жизнь это очень удивляло. Я могу всё это объяснять, но сам в эти объяснения не верю.
- Ну, тогда понятно!