Мой двор

Мой двор..."Детство мое...чистота моя...". Мое  место силы и по сей день, потому что, слава Богу, ничего в нем не изменилось: те же железные радуги, качели, песочницы как и тридцать с лишним лет назад. Все те же деревья, те же лужи весной, тот же воздух - воздух детства. Мой огромный остров добра в прямом и переносном смысле, потому что двор мой большой, настоящий, а не современная маленькая детская площадка с одинокой пластмассовой сине-желто-красной горкой.

     Огромное количество воспоминаний связано с этим местом: и игры, и радости, и обиды, и ссадины, болячки, синяки - всего не перечесть. Гонки на скорость на велосипеде "Салют-С" (приставка "С" потому что он был складной),  эксперименты езды "без рук", преодоление горок и поребриков, зимний каток прямо во дворе, который заливался специально для нас неравнодушными родителями при участии ЖЭУ. Огромная голубятня в середине двора, и восемь прекрасных белых голубей, которые ровно в двенадцать часов дня совершали ритуальный, красивый полет над верхушками домов, а мы, задрав головы к небу, пели им "летите голуби, летите, для вас нигде преграды нет", зимние горки, катание на ледянках до обморожения щек и покрывшихся сосульками ватных штанов и валенок, кручение "солнышка" на железных качелях, полное отсутствие страха, что можно упасть и покалечиться, потому что вера в то, что ты можешь быть космонавтом гораздо сильнее страха. А летние свадьбы во дворе, когда всей гурьбой бежишь на зов автомобильных непрерывных гудков с криками "тили-тили тесто, жених и невеста ",  и танцы возле подъезда молодоженов, вместе с гостями под выставленный в окошко динамик, общая радость и веселье под современные песни того времени: под группу "Комбинация", "Ласковый май", “На-На”, под супершлягер “Дожди” Игоря Корнелюка, который хором подпевал весь двор, и эхо домов разносило “подожди дожди дождии”, и неизменный медленный танец новоиспеченных супругов под Аллу Пугачеву.

      А игры во дворе, которые  придумывались молниеносно, и в секунду воплощались на детской площадке. Одной из любимых, была игра «в магазин». Бетонные кубы, «шедевр» перестроечного дизайна, служили нам магазинным прилавком, на который  выставлялись самодельные красивые куличики, сделанные из завезенного на детскую площадку песка янтарного цвета, украшенные листиками и цветочками. Деньгами в “магазине” являлись разноцветные стекляшки от кефирных, пивных и прочих бутылок. Зеленые и белые осколки были мелкой монетой, коричневые крупнее, самой крупной «купюрой» считалось фиолетовое стекло, которое найти было очень трудно, видимо, бутылки от вина не так часто бились. Винное стекло было толстое, прочное  и равнялось ста рублям. Купив куличики, мы аккуратно складывали их на обрывки картонных коробок и уносили в свое «жилище». В «магазин» можно было играть бесконечно, потому что «продавец» всегда менялся, и пока каждый не побывал в этой роли, игра не заканчивалась. А игра в "секретики" в той же горе привезенного песка, когда делаешь песочную горку, верхушку которой украшаешь стеклом, под которое кладешь тот самый "секретик": цветной фантик от любимой конфеты, или просто красивый листик или цветочек. “Казаки-разбойники” - игра, в которую мы играли вечерами на территории закрывшегося после рабочего дня детского садика, потому что там было много закоулков и было интереснее бегать. Но было одно “но” - злой сторож, однажды все-таки спустивший на нас сторожевых собак ( так быстро я еще никогда не перелезала через забор),  “Двенадцать камушков”, когда ты должен мячиком разбить камушки, “Банки-палки” - игра, для которой требовалась банка от "Мальвы" и кусок лыжной палки. Иногда были и хулиганские игры: в одном из подъездов, в квартире на 3 этаже был музыкальный звонок, который играл 7 разных мелодий. Мы дожидались ухода хозяев этой квартиры на работу, и звонили к ним в дверь 7 раз, чтобы послушать по кругу все мелодии. Игры в летние каникулы не прекращались до тех пор, пока не начинало темнеть, и комары не начинали поедать тебя заживо, а на утро начинался новый день, и снова все по кругу.

       Особенно шумным всегда было воскресенье во дворе: в разных углах, где стояли турники,  выбивали от пыли ковры, по центру двора, где были натянуты веревки, кто-то развешивал белье, которое развивалось на ветру, удерживаемое прищепками, и по всему двору разносился запах свежести.

И все дети знали основное правило, что рядом с бельем играть нельзя, потому что оно чистое. Так же как и правило о том, что ни при каких условиях нельзя уходить "за дом". Игры "за домом" были запрещены родителями, потому что для них ты пропадал из поля зрения, а за домом уже дорога. И если ты случайно или по какой-то самой крайней надобности уходил "за дом", ты старался как можно быстрее сделать все дела, связанные с этим пространством, потому что внутри у тебя все останавливалось как только ты заходил в арку, казалось, что на той стороне тебя поглотит горящая лава, и ты сгоришь заживо. А неизменные лавочки во дворе у подъезда, которые всегда были заняты бабушками - главным штабом по советам "идите играйте в другом месте" или "не рисуйте мелом классики у подъезда". У нашего подъезда с бабушками всегда сидели еще дядя Петя со 2 этажа, который очень смешно (нам казалось смешным) переставлял правую ногу, опираясь на палочку,  и дядя Миша Яшин, мой сосед, которые рассказывали много историй из своей молодости, и лишь однажды они заговорили о том, как они прошли всю войну, оба дошли до Берлина, и дядя Петя пошутил, что он как "память" носит осколок в правой ноге, " так с ним и помру"....

    А еще мой двор знаменит одной деталью: именно в моем дворе появилась та самая, знаменитая на всю Казань «Арка Цоя», с которой усиленно боролся наш ЖЭК, закрашивая надписи и портреты, но ровно за ночь все возвращалось на круги своя, свежие строчки из песен и свежие портреты певца красовались на коричневых стенах! А после  гибели кумира в арке стали появляться свечи и свежие гвоздики, которые бережно лежали на бордюре, чтобы не мешать въезжающим во двор машинам, и с аркой перестали бороться, она стала маленьким музеем, в котором всегда горела свеча. Как арка канула в небытие, я уже не помню, но до сих пор, все само собой называют ее аркой Виктора Цоя.

        Сотни, сотни воспоминаний, которые невозможно объять и упорядочить, потому что говорить об этом с холодным разумом невозможно, только в превосходной степени, с растекающейся по лицу улыбкой, с трепетом в сердце и с щемящим чувством, что время не остановить, ведь "секундная стрелка бежит что есть мочи путем неуклонным своим", но я счастлива от того, что мой двор жив, и все так же молод, потому что как и почти 40 лет назад из него доносятся звонкие детские голоса, и мой сын тоже залезет на ту же железную радугу, прокатится на той же карусели, будет лепить куличики в той же песочнице, и однажды, через много лет,  так же вспомнит каким большим и прекрасным был двор уже Его детства...