Старик Минус и Пёс Авокадо I

    
    Рисунок выполнен Цымбал Галиной


      Солнце начало кланяться терриконам, и скоро должно было спрятаться за ними, когда Павел Матвеевич Минус вошел во двор двухэтажного дома с небольшой вязанкой тонких прутьев, нарезанных в ближайшей к посёлку посадке. Впереди ковылял  приволакивая заднюю лапу,  небольшой собачонка по кличке Авокадо с кудрявой желтой шерстью, словно присыпанной ванильным порошком.

Павел Матвеевич огляделся. На лавочках возле всех трёх подъездов сидели или старушки, обсуждая и осуждая всё, на чём остановилась мысль или взгляд; либо подростки,  которые смотрели что-то  на своих гаджетах и смеялись. Чтобы не мешать первым и не досаждать вторым, он, почтительно раскланявшись со всеми, направился в пустующую беседку под старым ветвистым каштаном.

В молодости Минус был высокого роста, но груз прожитых лет прижал косточку к косточке, и устало опустил некогда могучие плечи бывшего военного. Несмотря на преклонный возраст, Минус не позволял себе расслабиться, придирчиво следил за своим внешним видом – каждое утро тщательно брил своё светлое, как будто подсвеченное изнутри, лицо без старческих пятен; вовремя делал стрижку своим седым густым волосам. Взгляд у него был ясный, только некогда синие глаза обесцветились до серого цвета. Одет он был в светлую рубаху с короткими рукавами и светлые же полотняные брюки. У него был вид человека, который всегда знал своё место в жизни и цену себе.

Старик Минус сел на скамейку, на столе разложил заготовленные прутики, взял стоявшую рядом метлу и погладил голову своего пса. Он находился в том почтенном возрасте, в котором словоохотливость не является недостатком, так как необременительна для окружающих, собеседниками могут выступать самые неожиданные персонажи. Это в равной степени могут быть сосед по дому, телевизор или, как сейчас, дворовый пёс.

Авокадо был псом беспородным, но прибившись к Минусу щенком, был вовремя обучен всем командам, знал много слов и разбирался в человеческой речи. Был вежливым и услужливым: если надо, по команде мог найти Танечкин бантик или ведёрко в песочнице; потерявшуюся кепку Ванечки, а то и самого Ванечку, спрятавшегося в кустах, и тем самым заработать себе похвалу колбасную и словесную, с почесыванием холки. А ещё он был хитроватым. Вот с утра ухватил метлу, да и истрепал её, а когда Минус застал его за этим занятием, пёс, чтобы не быть наказанным, сделал вид, что заболел, смотрел жалостливо, поскуливал и из последних сил волочил заднюю лапу.

- Ну, вот, а теперь, дружище Авокадо, отремонтируем метлу, - сказал старик псу.

Павел Матвеевич начал ремонтировать метлу, и каждое свое движение объяснял собаке.

- Видишь, какой вид болезненный у метлы после поединка с тобой?! Что, братец, стыдно? Орудие труда надо содержать в порядке, - говорил Минус назидательно, - Мы ей прутиков сейчас добавим, чтоб в здоровый вид привести, чтобы голос её зазвучал весело: вжих-ших, вжих-ших. Во, наука!

Авокадо, услышав спокойствие в голосе хозяина, сразу выздоровел, улегся на скамейку рядом с Минусом и, положив голову на лапы, облегченно вздохнул, приготовившись слушать. Старик глядя на него рассмеялся:
- Ты сейчас, Авокадо, деда моего напомнил. Царствие ему небесное. Тот тоже при необходимости и хромым сказывался и косым.

Павел Матвеевич принадлежал казацкому роду, жившему с незапамятных времен в станице под Оренбургом. Его дед Минус Григорий Павлович Минус был жалованным казаком, то есть за свою службу получал жалование. Когда началась Первая мировая война, в составе Оренбургского войска был отправлен на фронт и воевал до 1918 года. Вернулся раненым в ногу, хромал и ходил с палкой, что позволило ему ещё больше имитировать хромоту и сказываться немощным, как перед красными революционерами, так и перед белыми мятежниками. Смена власти и упразднение казачества сказалось на достатке семьи Минусов. Но природная смекалка главы семейства, который  имел деньгУ на черный день, но всю жизнь прибеднялся, спасла его от раскулачивания и расправы. Он всегда твердил что «хлеб да вода – наша еда», а во время гражданской войны жаловался, что в доме «кислянка без каракальки» (это означает щавель без кренделя). Григорий Павлович всю свою жизнь боялся завистников и, оберегая семью, всегда прибегал к  хитрости. Например,  семейство его в драной обувке никогда не ходило, но в новой их тоже никогда не видели. Он приноровился  внешне состаривать обувь - по купленным себе и сыну сапогам или ботинкам жены проходил наждаком, а потом начищал ваксой или гуталином. И если любопытные интересовались новизной обуви, то слышали ответ:

-Не-е-е, это я старье вчера с чердака достал, и весь вечер тачал, а сегодня наваксил. И теперь скажите мне, что они не новые, - радостно рассказывал побасенку Григорий Павлович.

А домочадцам своим наказом наказывал тайну хранить и перед людьми не хвастаться. Такая политика в семье помогла выжить в страшный голод 1921-1922 годов. Григорий Павлович и его два близких товарища с периодичностью в два-три дня на ранней зорьке шли за несколько километров в Бузулукский бор, где ставили силки на тетерева и глухаря. Пойманную дичь там же варили, делили поровну и, возвратившись ночью, кормили тайно свои семьи. Греха людоедства избежали; чужих людей, правда, не спасали, но своих всех сберегли. Страшное время было - каждый сам за себя. К концу двадцатых годов жизнь наладилась – сын Матвей женился, родился внук  Павел, но 1941 году началась война с Германией и мужчины станицы ушли на фронт.

-  Как отец на фронт ушел я сразу отбился от рук;- признался шёпотом Павел Матвеевич своему псу. - Озорничал тогда много, во всех проказах заводилой был и горяч был, если что не по мне – сразу в драку лез. Укороту на меня никакого не было – от деда хромого убегал, от материнских затрещин уворачивался. Так бабка моя взяла на себя процесс воспитания, брала в руки вот такой прут да охаживала по заднице так, что на ней можно было чайник кипятить. А уж как до учебы ленив был! Бывало одни тетради на другие в портфеле менял, на том и вся наука. А потом сразу в один день изменился.

Минус замолчал, вспоминая былое. Мысль полетела быстро, а потом замерла, словно стрекоза над цветком. И вспомнился тот день - самый главный день его преображения.


Продолжение следует  http://www.proza.ru/2020/02/13/1259