Персональный ангел...
Было уже темно – припозднилась на занятиях по английскому. Программа усложнялась, требовалось больше знаний, чем могли дать в школе.
Шла по плохо освещённым улицам уездного городка и с опаской оглядывалась, ощущая всё сильнее тревогу.
Вскоре сзади, где-то слева за полосой деревьев, послышались осторожные крадущиеся шаги.
Прибавила шагу, стала почти бежать на цыпочках, чтобы стук туфелек не выдавал местоположения. А вот потом что случилось, не могла точно вспомнить.
Какой-то непонятный звук, глухой стук, невнятные вскрики, словно зажатые чем-то плотным. Затем, ощущение парения в воздухе, будто вспорхнула над землёй…
Очнулась на скамейке на выходе из парковой зоны. Как сюда добралась, не понимала, только ошалело лупала синими глазищами и вертела кудрявой головой из стороны в сторону.
– Шею вывихнешь, Нюша. Притормози с осмотром…
Чей-то знакомый голос раздался сзади.
Замерла, стиснула кулачки, собралась с духом и медленно обернулась – Лёха. Выдохнула с облегчением:
– Козявкин… Ты откуда здесь появился? Когда приехал из столицы?
– Кузовкин я.
Отряхнулся, поправил курточку из замши, пригладил взъерошенные длинные волосы цвета спелой пшеницы, характерным жестом закинул чёлку вправо.
– Большая уж… Всё коверкаешь фамилию, как девчушка сопливая…
Обошёл скамью, встал напротив, склонился, заглянул в лицо внимательно.
– Так и есть – нос мокрый. Давай-ка… как всегда… помогу…
Ворча, достал носовой платок и стал вытирать, словно и впрямь кроха лет трёх.
– Ну, выдохни резко… Ещё разок… Порядок. Бежала быстро или плакала? – сложив платок, краешком отёр следы слёз на щеках, вздохнул. – Испугалась сильно? Прости, чуть не опоздал…
– Козявкин… ты как здесь оказался? Я редко так хожу… – обалдело расспрашивала, дрожа голосом и тощим тельцем. – Что вообще случилось?
– Ничего. Забудь. Порядок.
Плюхнулся рядом, вытянул длинные ноги физкультурника, поднял руки над головой, захрустел суставами, разминаясь или отвлекая.
– Устал что-то… Забегаловки уж позакрылись… Есть охота…
– Нашёл проблему, – фыркнула, вдохнула пару раз всей грудью. – Айда к нам домой. Бабуля тебя враз закормит пирогами!
– Пироги на ночь… Растолстею, летать не смогу… Нарушение диеты спортивной, – скривил красивые губы, покосился грешным серебряным взглядом.
– Будешь привередничать, вермишелевым супом из пакетика накормлю! – ткнула его в бок острым локотком, встала, оглянулась – никого, тишина. – Подъём, студент!
Подал руку, милостиво позволил поднять с ворчанием «тащи его тут, дылду», обнял девочку за плечи и повёл прочь из опасного места.
Он приехал давно, позвонил к ней домой, бабушка и рассказала, где Анютку искать. Решил встретить, обрадовать, когда обратно пойдёт. Заметил сразу, что за девочкой идёт взрослый мужик. А дальше – дело техники и ловкости. Рад был теперь, что приехал и спас кроху от большой беды, если не трагедии.
Аня была сестрой его друга и одноклассника, что погиб два года назад в горах – сорвался при восхождении. То ли крюк плохо закрепил, то ли опыта не хватило. Теперь уже не спросишь. И не встретишь. Даже не позвонишь. Осталось помнить, скорбеть и держать слово. Пообещал ему как-то, что будет оберегать сестру, если что-то случится. Случилось.
Вот и берёг, как зеницу ока. Чувствовал на расстоянии, что с нею беда! Сам удивлялся, но бежал, ехал, летел, едва тревога поселялась под сердцем. Поражался только: «Словно Костя рядом появляется и толкает! Не могу игнорировать».
Сегодня тоже посчастливилось успеть и спасти.
– …Ты так и не рассказал, когда приехал.
– Правда? Прости, – пожал плечико, прижал к боку сильнее. – Есть несколько деньков свободных. Решил развеяться.
– Насмешил он! – рассмеялась звонко. – Ага… Заскочил… За полтыщи километров… Трепло… – хихикая, теплым комочком прижалась.
Невольно замедлив шаг, вскинула большие глаза снизу, заглянула в мужское лицо.
– Колись, Козявкин… Девушку здесь нашёл? К ней прилетел?
– Ага… Так тебе и скажу… Что б ты ей волосёнки выдергала? Э нет, сестрёнка… Не поведусь…
Она как-то стихла, немного отстранилась, сердито дёрнула плечиком.
Отпустил, но ни слова не сказал.
Так и пришли к ней домой молча.
Открывая знакомую калитку, беззвучно вздохнул: «Ревнует? Выросла, кроха наша. Идёт время, Костян…»
– Не отморозим мы носы, баба Люба!
– Довольно и двух одеял, Любань! Хорош суетиться…
Гость и дед Сергей Иванович отмахивались от суеты и внимания.
– Ступай уж…
– Нет, курить не будем, честное комсомольское…
– Не засохнут твои веники от дыма! Всё, оставь нас, женщина…
Еле спровадив, мужчины устроились на раскладушках, посмеиваясь и перемигиваясь:
– Какой сервис…
– Как в спортивном пансионате…
– Любит…
Поговорили до полуночи, повспоминали знакомых, повздыхали.
– Ну, Лексей, говори начистоту. Что случилось сегодня? У Нютки-то руки ещё дрожат. Что на этот раз?
– Не стоит волноваться, Сергей Иванович. Небольшой инцидент. Справились. Сколько ей ещё туда ходить?
– Всё. Отходилась. Не пущу больше! На дом будем приглашать репетиторов. Баста. Пойду на вторую работу. Есть на примете место хлебное. Знакомец недавно уволился по здоровью.
– Я могу…
– Забудь. Помощь не приму. Не заикайся даже. Учись давай. С Нюшкой будет ажур и порядок.
Через три дня провожали всей семьёй, нагрузили консервами-вареньями, обняли на прощание.
– Звони часто, Лёшенька. Письма пиши! Читать будем вслух за чаем! – женщины утирали глаза.
– От сороки… Он что, на войну едет? Окститесь! – дед осерчал даже. – Не слушай их, родной. Приезжай. Рады всегда. Свой давно уж…
Анна уехала в столицу, поступила в престижный ВУЗ, зажила другой жизнью. Несчастья, что так щедро сыпались на юную голову, незаметно закончились, стала о них забывать. Пока зимой не случилось такое…
В тот вечер задержалась в библиотеке: готовила доклад, изучала уйму книг, перебирала бумаги…
Опомнилась – темно. Ругнулась, проворчав «опять по темени в общагу ехать», собрала холщовую сумку, набила её конспектами и книгами, взгромоздила увесистую ношу на худое плечо. Постояв, с грустью вдруг вспомнила Лёшу: «Эх, Козявкин… Ты в своей Америке засиделся… Говорил, обмен, ненадолго… И не звонил давно…» Посопев, тяжко вздохнула и поплелась прочь из притемнённого зала – скоро закрытие.
Шла по безлюдным гулким переходам, передёргиваясь от знакомого чувства опасности, оглядывалась, прислушивалась – тихо и пусто, никого. Благополучно добралась до ярко освещённого вестибюля, одеваясь, долго возилась возле большого зеркала, оттягивала выход на улицу. Рыкнув на себя «трусиха ты, Нюшка», вышла, попрощавшись с вахтёрами – смена.
Доехала до своего района спокойно.
Вышла на остановке, осмотрелась, покосившись на таксофон, передумала звонить на вахту – дежурная нынче вредная. Покачав головой, пошла в общежитие, косясь на тёмные подворотни и громады зданий. Осталось пересечь сквер.
Там всё и произошло: поспешные шаги, удар в спину, резкая боль в плече от сдёрнутой сумки и… уже знакомое с детства ощущение полёта! Теперь не закрыла от ужаса глаза и ясно видела: заснеженная дорожка сквера вдруг уплыла из-под ног и стала уменьшаться в размерах, потом панорама наклонилась, будто самолёт заложил вираж. Онемев от увиденного, скосила глаза и не поверила им – Лёша. Его лицо совсем рядом. И странный мягкий шум.
Опомнилась, когда почувствовала под ногами твёрдую поверхность, опустила взгляд – на земле. Лишь тогда ощутила крепкие руки у себя на талии. Рассмотрев, поняла, что парень обнял, как родную. Немного отстранившись, обернулась и лишилась дара речи: за плечами Алексея беззвучно шевелились два крепких крыла серого цвета. Настоящие.
Глубоко заглянув в поражённые девичьи глаза, грустно улыбнулся, убрал руки, выпрямился, гордо поднял иконописное лицо. Крылья не сложил, не спрятал, так и колыхались едва-едва.
– Ты… Козявкин… Лёшка… – с трудом просипела. – Ты умер?.. Когда? – из глаз хлынули слёзы.
– Нет. Я всегда был с ними.
Отступил на пару шагов, протянул руки, любовно отёр соленую влагу с девичьих щёк, пожал тонкие плечи ласковыми пальцами.
– А теперь мне пора. Загостился здесь. Будь предельно осторожна, Нютка. Я далеко живу, могу просто не успеть. Прощай…
Выпустив плечи, мягким рывком взмыл в ночное небо и исчез, как облако, только шёлковый звук перьев ещё миг был слышен в вышине.
Анна с громким рыданием рухнула в снег, раскачиваясь из стороны в сторону: «И ты улетел, родной… И ты меня бросил… Одна я теперь… Совсем одна… Сирота…»
На дорожке вдали показались люди, подбежали, стали поднимать рыдающую девушку, звонить куда-то, кого-то вызывать…
Ничего не видела и не слышала. Земные звуки всё ещё заслонял шелест крыльев ангела. Её персонального ангела, к которому была приписана уже не первую жизнь и сотню лет. Целую вечность…
Январь 2020 г.
Рисунок из Интернета. «Нежность». Жаль, автор не указан.
http://www.proza.ru/2020/03/04/1337
Свидетельство о публикации №220012700994