Акция Блокадный хлеб - как циничный аттракцион

Зимой прошлого года мне в руки попалась книга «БЛОКАДНАЯ ЭТИКА» Сергея Ярова. Это книга написана на основе дневников, писем и воспоминаний блокадников. «Скорбные и горестные записи тех, кто запечатлел блокадный кошмар».
Чтение было под стать моему состоянию – я свалилась с тяжелым бронхитом, а еще как назло выключили отопление. Голову немного вело от высокой температуры, тело ломило от приступов кашля, но тем не менее, я не могла понять почему ужасы, описанные в книге, меня не цепляют. Нет сочувствия, сопереживания. Нет понимания ситуации. И тут до меня дошло, что сытый, привыкший к комфорту и даже лени современный человек понять этого не в состоянии.
Да, мы с нашим пищевым благополучием и тщательной гигиеной, даже осознать не способны, как люди жили в условиях блокады.

Вот я - в теплой пижаме лежала под двумя одеялами и прихлебывала горячий чай. В комнате были комфортные плюс 14. Я знала, что в шаговой доступности есть туалет, ванная и куча еды. Я в любой момент могу встать и заварить себе чай. Я неделю могу не выходить из дома, питаясь запасами.
А тогда: «Нет дров, нет сил, чтобы их принести, нет тепла. Нет воды – истощенным горожанам, которым трудно дойти до колонок и проруби, приходится всячески ее сберегать, использовать только для питья и приготовления пищи».

И вот зимой года нынешнего в стране проводится странная акция «БЛОКАДНЫЙ ХЛЕБ», приуроченная к 75-летию Великой Победы. В ходе её сытые розовощекие ребята-волонтеры, «ряженые блокадниками», раздают прохожим кусочки обычного черного хлеба, разрезанного на блокадные пайки в 125 грамм. Прохожие не думая, чаще ради забавы, берут. Так же не думая, съедают. Обычный дарницкий или бородинский фабричный хлеб. Ничего общего не имеющий с блокадным, из опилок, жмыха и прочих отходов.
Впрочем, если любой из нас денек посидит на такой пайке, то хуже не будет.
Мы все, за редчайшим исключением, сытые и упитанные. Даже модельки и фитоняшки не исключение. Потому, что 12-15% жира в организме и крепкие развитые мышцы не идут ни в какое сравнение с голодной дистрофией.
Тогда этот термин этот был запрещен, истинное положение дел в городе на Неве скрывали. Состояние крайнего (алиментарного) истощения деликатно называли «ленинградской болезнью».

 «Мимическая сцена – как едят хлеб в Ленинграде: закрывает ломтик, оглядывается, отламывает кусочек с ноготок, – и его еще раз пополам, кладет в рот, откидывается на стуле и с неподвижным лицом ждет, когда крошка растает во рту… И опять к куску».
«…с отвращением писала об одном знакомом архитекторе, который делил хлеб на 50 кусочков, складывал их в две коробки, по коробочкам рассыпал мизерными порциями сахар, «мельчил» и другие продукты».

Если у тебя на завтрак каша и перепелиные яйца, на обед курогрудь с брокколи, а на ужин кефир, то ты сыт. Если ты съедаешь каждые два часа по листику салата, ломтику авокадо и горсти орешков, то голодная смерть тебе не грозит. Ты получаешь полный набор витаминов и микроэлементов. Самое страшное для тебя не упасть в голодный обморок, а сорваться с диеты и захомячить шаурму.
У по-настоящему голодного человека нет сил бегать полумарафоны, приседать со штангой и заворачивать ноги вокруг шеи. Нет сил на многочасовой шоппинг и тотальную уборку в квартире. На многочасовые фотосессии и примерки. На полуночное бдение за компьютером и походы в кино.
У человека блокадного не было интереса даже к базовым житейским радостям. «В городе мрачно, холодно, темно, и не превратиться в «кисель» помогало только это – относиться ко всему безразлично и не страдать».

Мы живем в тучное время. И нам не понять время смертное.
Я, как и многие из вас, не могу позволить себе стейк форели за 1000 руб, но вполне могу купить суповой набор из красной рыбы. Суп получается дивный. Да, мне, ковыряющей мясистый форелевый затылок мельхиоровой вилкой, не понять, что такое отнимать у крыс сухие селедочные головки.
«В пищу шло все: столярный и обойный клей, олифа, дуранда (жмыхи), отруби, ремни из свиной кожи, гнилые, почерневшие капустные листья («хряпа»), желуди. Ели листья комнатных цветов и свечи. Промывание «сладкой» земли на месте сгоревших Бадаевских складов стало обыкновением – копали ее сами или покупали на рынке. Существовала даже особая такса: верхний слой этой земли, наиболее насыщенный сахаром стоил 100 рублей, нижний – 50 рублей».

Мы, с виноватой улыбкой поедающие «блокадный» хлеб, ничуть не лучше безобразницы Бузовой, облизывающей тарелку на камеру.
Мне эта акция кажется циничным аттракционом, не имеющим ничего общего с памятью о великих страданиях ленинградцев. А что думаете вы?
У меня всё.
Цитаты, приведенные в статье, взяты из книги Сергея Ярова. «Блокадная этика. Представления о морали в Ленинграде в 1941–1942 гг».