СССР. Часть восьмая

 
*Не  про спорт, забежавшие. И  политики вы тут тоже почти не найдёте.
  Поэтому, прежде, чем начать читать, ознакомьтесь с предупреждением на моей странице.

И моё восхищение дождавшимся очередного продолжения)
__________________




  Пулей  взлетел к себе на второй этаж, по пути скинув с плеча спортивный баул у ванной комнаты. Убедительно хлопнул дверью своей комнаты погромче, больше для себя, чем для ещё отсутствующего  в доме Игоря.  Уверенности, что я не перешёл грань не было,  и  хлопок двери об косяк слегка успокоил меня: силы к сопротивлению  еще оставались, что давало неплохой шанс исправить ситуацию и превратить всё в игру. 
   Верхняя одежда вместе с трусами-носками  комком полетела в шкаф: потом рассортирую по полочкам, сейчас на это нет времени. Схватив домашнее, со скоростью застигнутой на месте преступления секретутки, приоделся в  легкие хэбэшные штаны и футболку с модно рваным краем по окантовке ткани. Я тот ещё модник. Глянул в зеркало встроенного шкафа, оценивая образ «вас тут не ждали». Осталось художественно распустить волосы по плечам, и брызнуть на себя смытый  в бассейне  любимый «Givenchy», что  я и сделал. Теперь последний  штрих к антуражу рабочей обстановки.

- Алиса, хватит спать! Включи комп! – негромко крикнул  я невидимой помощнице, и комп, лязгнув чем-то внутри, загорелся  сначала черным с логотипом Майкрософта, а  потом голубым экраном.

- Открой последний проект, Алиса, -  негромко сказал я, садясь  в кресло.

 По мере того, как истекали отпущенные мне Игорем пять минут, пульс только учащался, разгоняя кровь до кончиков чуть подрагивающих пальцев ног, обычно быстро мерзнущих на голом полу. Ожидание неизбежного одновременно возбуждало и нервировало.   
 На что я себя подписал? Надо успокоиться,  внушал  я себе, в первый раз что ли.
  Открыл почту  и попытался  вникнуть в  новые пожелания  клиентки, пришедшие пару часов назад.
  Готический стиль в спальню - капризно требовала дама,  явно путая то, что она на самом деле хотела с  голландским стилем. Но желание клиента, даже дурного, закон! И  я с энтузиазмом святой инквизиции, стал лепить в будущую спальню  мрачные атрибуты средневековья: могильные кресты на обоях  у изголовья кровати, подсвечники-бра в виде сидящих в ожидании жертвы валькирий,  слетающихся к трупу воронов над  столиком с зеркалом  в массивной оправе, не пропускающие дневной свет шторы на окнах, на пол  бросил огромную бычью шкуру,  а самый главный предмет спальни – кровать, подобрал  в  стиле  «а-ля Дракула»  из темного  натурального дуба с резными остроконечными шпилями по углам. Осталось добавить к ней шкаф в том же стиле, что заняло  у меня ещё полсекунды, и поржать над своим творчеством, потому что никуда я такой дизайн-проект слать не собирался: я же не враг сам себе – нового  богатого клиента терять. А  в такой спальне не то что уснуть-проснуться страшно, а даже находиться   людям со слабой психикой  будет категорически запрещено.

  Я уже был готов нажать кнопку «закрыть проект», как  вдруг,  по каким-то мелькнувшим на экране монитора теням и почти неуловимому движению воздуха в комнате, понял, что не один. И, возможно даже, давно не один. Мгновенно пришло осознание того, что пять минут уже давно истекли, пока я тут, увлекшись,  вдохновенно готствовал.
Сколько же  Игорь   наблюдает за мной?
 Навскидку выходило, что прошло минут двадцать с  того момента, как я влетел в свою комнату, а может и больше.  Я  совсем потерял счет времени. Мои пальцы, до этого быстро стучавшие по клавишам, замерли, и поползли к краю стола.    Плечи покорно расслабились и опустились, а спина наоборот выпрямилась. Я скосил взгляд, слегка повернув голову, чтобы    Игорь понял, что его присутствие  замечено.

- Развлекаешься? -  точно  обозначил мои действия  Игорь.

- Работаю, - посмел вякнуть я. 

Игорь промолчал, как мне показалось, зловеще, хотя никаких  угрожающих ноток в голосе  от одного единственного произнесённого слова, я не услышал.
 Может на меня так действовала готика?

 – Я же сказал: срочный  проект!  - неубедительно добавил я  к сказанному, и нервно сглотнул, когда его ладонь легла на моё плечо.
 Какие же мягкие могут быть у него пальцы, подумал я.  Даже, когда будут душить,  непременно отмечу угасающим сознанием их потрясающую нежность.

-   Уложился? -  вдруг спросил Игорь.

-  Что? – не сразу понял  я  его. Куда «уложился»? Я такой позы из кама-сутры что-то не припомню.
 
- В срок, - уточнил Игорь,  - Это же срочный проект. Настолько срочный, что ты  даже кое-что забыл.

А вот сейчас  стало жутко. Его ладонь переместилась ближе к шее, и ощутимо надавила на косую мышцу. В  нескольких сантиметров от сонной артерии.

-  Точно,  забыл, - не мигающим взглядом вперился я в монитор. – Люстру  забыл повесить.

- Не только это, - не удивившись моему ответу, сказал Игорь. – Но уверен, и без неё твой проект будет оценен по достоинству.

 Он слегка перегнулся через меня, и быстро пробежал  пальцами по клавишам свободной рукой. Увлеченный мыслями о скорой кончине от удушения, я  только на последнем  нажатии кнопки «отправить» понял, что  мой, сделанный на потеху готопроект, благополучно улетел к   заказчице.

- Нет, - тихо произнёс я скорбную речь по потере богатой клиентки.

- Да, -  не успокоил меня Игоря. – А теперь не хочешь мне что-то сказать? Или сделать?

 Вот и вторая ладонь Игоря   нашла себе место на другом моём плече, и теперь  я был  плечевым держателем двух его ладоней. Секунд на двадцать. Он всегда делал паузы, чтобы я мог морально  подготовиться к предстоящему.
 Закинув мысли о  потере репутации в клиенткой среде в дальний угол  мозга, я  решил сосредоточится на  своих ощущениях. Как ни  странно, не смотря  на   перспективу быть  задушенным,  тепло его рук подействовало на меня  успокаивающе и   давало чувство защищённости.
 А когда я себя так чувствовал, то всегда наглел.

- Я разве мало сделал? –  с вызовом спросил я, провоцируя Игоря к действиям. Хватит уже этих пугающих  прелюдий! Либо души, либо люби!

- Достаточно. И сделал, и наговорил! – огласил вердикт Игорь.

 Треск ткани раздираемой надвое  модной футболки, и без того пострадавшей от фантазии дизайнера, огласил  начало  сессии и наметил  перспективу в будущем посетить  мой любимый бутик  с рваными  футболками. Взамен этой, остатками которой мне связывали руки за спиной, предварительно приподняв  с кресла и наклонив вперед. Я не сопротивлялся, давая  ему возможность затянуть узел покрепче. Если руки начнут неметь, то дам ему  знать  об этом каким-нибудь способом.

  Закончив с руками, Игорь  крутанул кресло, разворачивая к себе лицом.  Я едва успел стереть  с него легкое разочарование:  почему–то ожидал, что меня  сейчас впечатают мордой в  клаву, сдернут  штанишки и грубо отымеют по самые  Игоревые яйца.  Легко  же я думал отделаться после всего, что наговорил.  Прежде чем установить визуальный контакт с Игорем, мельком взглянул на свою постель, с разложенными на ней  в беспорядке девайсами. Судя по всему, меня ждет совсем другой сексуальный сценарий, который я заслужил по праву наглости дерзить и не  понимать прямых указаний.
 Что мне точно не удалось скрыть во взгляде,  так это еле сдерживаемый восторг от предстоящих событий, план которых легко читался в принесенных из спальни Игоря предметах.  Видимо для того, чтобы повысить градус плохо скрываемой радости и развеять всевозможные сомнения, Игорь  резко схватил меня за волосы и с тихим:

- В стойку, -  выдернул  из кресла, и направил мое тело  прямиком на расстеленную  заранее постель.
 
 Рыбка по имени Серёжа, пролетев в воздухе пару-тройку метров, плюхнулся на постель,  и резво проплыл  по шелковистым простыням до самого изголовья, и если бы не подушка, мягко  приветствовавшая мою голову, возможно,  встретил бы  утро с  хорошей шишкой на лбу. Закончив движение, я развернулся  к нему, и лег спиной прямо на связанные руки, всем  видом давая понять, что не собираюсь выполнять его распоряжение.    Хотя бы потому, что это не интересно - взять и так быстро сдаться. Плюс еще боль от  дернутых волос раззадорила меня и разозлила, вызволив  так нужную в этот момент энергию, чтобы проявить  непокорность.  Ту, что даст Игорю  возможность действовать   оправданно жёстко настолько, на сколько я могу выдержать, не произнося давно оговорённого  стоп-слова.

 Подхватив  за лодыжки мои ноги, Игорь всё тем же сильным рывком избавил меня от последней защиты перед его варварством -  моих домашних штанов. Участь их в  процессе снятия была более счастливой, чем у предыдущего предмета одежды, целостность тканевых структур была сохранена, и перспектива бутика домашних штанишек даже не замаячила.  Проследив  полёт штанишек куда-то в угол комнаты, и убедившись в их благополучном приземлении,  я согнул  в коленях   ноги и раздвинул их.   Старый заезженный трюк постельных игр неожиданно для меня подействовал на Игоря. Он замер,  разглядывая давно открытые для него  тайны,  взгляд смягчился и потеплел. Еще немного,  и он произнесет что-то на вроде   «шлюшка ты моя», и про сессию можно забыть. Нет, вечер не будет   безвозвратно испорчен,  и я получу все предназначенные мне оргазмы, но   это будет тот случай, когда последующее разочарование от упущенной возможности превысит полученную радость.  Сам же Игорь  втайне будет жалеть, что расслабился и не дал мне желаемого, хоть и постарается скрыть это.   Не хочу получать извиняющих поцелуев после!- мысленно запротестовал я. Нужно  срочно всё вернуть в прежнее русло!  Что, по сути, является  плёвым делом для такого гадкого интригана, как я.

- Только попробуй! – заявил я, не уточняя, чего же именно не стоит  со мной пробовать. Может пятки щекотать.

 Заявление о неприкасаемости возымело на Игоря должное действие. Забрезжившая было нежность во взгляде сменилась  подчеркнутой строгостью и холодностью, как бывает у человека, который принял неприятное для себя решение и теперь должен его исполнить. Но этот образ был лишь иллюзией, лишь маской для придания весомости его словам, чтобы я  на какое-то время забыл, что это игра и поверил ему.  А он умел быть убедительным в том, что делал, даже когда играл.

 Игнорируя сказанное мной, Игорь взял один из флоггеров, лежавших на кровати,  и слегка подбросил, будто примеривался: подойдёт ли он для нужных манипуляций. Затем другой рукой обхватил все хвосты флоггера и  пропустил через  сжатый кулак, словно хотел убедиться, что их длина достаточна для наказания  боттома. Дело в том, что чем длиннее хвосты, тем больше техник с ним можно было провести от амплитудной порки до тычковых, самых безопасных ударов, следы от которых пройдут уже к утру. У этого хвосты были не менее полуметра, а значит меня ждало невероятное разнообразие от их применения.

- Ты думаешь, я играю, милый? –  почти ласково спросил Игорь, заканчивая проверку флоггера и взглянув на меня.

 Удивительно,  но именно так я и думал.
 До этой секунды. 
 По богатому жизненному опыту   я знал: опасность не  там, где тебе явно угрожают, к  ней хотя бы можно   морально или физически подготовиться, а там,   где она  тщательно скрыта под   безжалостной улыбкой, кажущимся спокойствием, негромким голосом  или под мнимой проверкой девайса.
 Я еще раз прокрутил в голове все события этого вечера: Пашка, невнимание к желанию Дома,  неучтивость и неповиновение.
 Похоже, я заслужил смерти.  Ладно, это я загнул.
 
 Но неприятный холодок  в груди выбелил мне лицо и участил дыхание. 

 Интересно, можно ли запороть до смерти  конкретно этим девайсом, стал размышлять я, чтобы немного отвлечься. Наверное, можно. Если долго и упорно пороть,  я умру от голода или обезвоживания, потому что это займёт уйму времени. От таких идиотских мыслей  захотелось рассмеяться,  но вместо смеха из моего горла вырвался какой-то  то ли хрип, то ли всхлип.

     Неожиданно Игорь отбросил взятый минуту назад длиннохвостый флоггер, сулящий мне массу разнообразных ощущений,  перевел взгляд на тяжелый кругло плетёный кнут и,  не мешкая, тут же взял его.
 
 Всё-таки  смерть, подумал я, холодея внутри еще сильнее.
  Таким кнутом точно можно забить до неё.
 
Больше на инстинкте, чем от страха, я оттолкнулся пятками  от поверхности и отодвинулся, сбегая от неминуемой участи на  пару десятков сантиметров выше к изголовью.

- Думаешь, ты заслужил чего-то другого? – холодно спросил меня Игорь.

Я уже не думал, а был уверен в том, что он не шутит. Пора включать саба. Может, тогда он простит меня, и я выживу.

- Да, я заслужил  всё, что  ты приготовил для меня,- сказал я, вложив в интонацию голоса всю степень своего раскаяния. – И готов понести  самое суровое наказание, которое ты выбрал.

И покорно опустил взгляд, ожидая ответа.

 Кажется, неплохо получилось. Искренне. Правда, слегка пафосно, как будто я на сцене, а он король Лир.
 
 Слушая мою речь, Игорь проделывал тот же трюк с  кнутом, что и со флоггером: измерял  его длину через сжатый кулак. Если бы  на внешней стороне ладони был бы дисплей, он  сейчас показал бы восемьдесят сантиметров.

- Не знал, что ты ходил в театральный кружок, -  негромко сказал Король Лир, явно удовлетворенный измерением кнута.

- Не ходил, - посмел уточнить я и напомнил. - Это мой природный талант.

 И как только я произнёс последнее слово, то сразу понял, что выдал себя с головой. Игорь  оценил мою  самоуверенную глупость  кривой усмешкой, и даже с тенью  жалости посмотрел на меня.

- Твой талант спасет тебя от этого? – спросил  Король Игорь и, резко  взмахнув рукой, щелкнул кнутом в воздухе.  – Или, может, вернёт тебе память?

 От  громкого звука, набор  оправдательных слов в моей голове рассыпались, как карточный домик. Я онемел.  А вот  телесная память, наоборот,  подсказала, что нужно делать.
Я перевернулся на живот, и замер, уткнувшись головой в подушку. Если будет слишком больно, можно будет схватить зубами ее край, чтобы случайно при  сильном экшене не прикусить себе язык.

- Уже лучше, - заметно мягче сказал Игорь.  - И память потихоньку возвращается. Но не вся.

 Он коснулся кнутом моих лодыжек, и слегка толкнул их. Намёк я понял сразу и, подогнув ноги, встал в стойку, использовав  головой подушку, как единственную опору для этой половины тела, так как руки были по-прежнему связаны бывшей  когда-то футболкой.  Покорно замер,  показывая своей неподвижностью, что полностью готов к употреблению - хоть к порке, хоть к *бле.

- Прямо не верю своим глазам! Моя шлюшка всё-таки помнит, о чём я просил.

  Я  тут же сильнее прогнулся в подтверждении его слов, и реакция на  «шлюшку» не заставила себя ждать: яйца  подтянулись, а член заметно увеличился, заменив свое безвольное болтание в упругое покачивание.

  Игорь взял долгую  паузу, показывая не только свою власть надо мной  и то, что только он будет решать, когда начать сессию, но и давая мне время насладиться этим моментом неизвестности, своей покорностью  и повиновением.  Ожидание нисколько не раздражало меня,   недавний страх заменила настолько сладкая истома, что, казалось, коснись он меня чем-то ещё кроме кнута, я тут же кончу.

 - Но и моя память меня не подводит, милый, - наконец, произнёс Игорь.  – Поэтому не жди сегодня пряников. Ты получишь за всё сполна, не сомневайся.

 Страх снова стал проникать в мое сердце неприятным холодком, но окончательно победить предкайфовое состояние не смог. Выделившиеся за это короткое время эндорфины праздновали победу.
  Чтобы Игорь не сомневался в моей покорности в принятии его решения, дальнейшие манипуляции над моим телом я вынес молча. Он развязал  руки, чтобы тут же зафиксировать их с помощью наручий в изголовье кровати - теперь я не смогу коснутся своего члена. Затем натянул на  мои глаза плотную повязку и лишил меня возможности хоть иногда  видеть, какой  девайс будет следующим. В рот вставил упругий силиконовый кляп-шар и закрепил его ремешками на затылке. Сжимать челюсти в особо яркие  моменты сессии с ним во рту я бы смог, а вот прикусить язык вряд ли, что меня  только обрадовало, так как подушку из-под моей головы он убрал.  Но и сказать стоп-слово, если Игорь переоценит в процессе экшена мою выносливость, я теперь не смогу.  Невозможность контролировать тело ли, процесс ли,  лично меня  всегда пугает и заводит  одновременно. Хоть Игорь был очень опытным Домом, всё же вероятность ошибки и превышения полномочий  оставалась. Особенно сегодня,  когда я  столько накосячил  в один вечер.
   Смесь ужаса, гибельного восторга, чего-то ещё неуловимого, когда  власть человека  превышает  твоё собственное «я»  и остается только покорно принимать всё, что тебе на сегодня уготовано… Например, утягивающийся  кожаный ошейник, ловко застегнутый  только что Игорем на моей шее.

 Чёрт! 

У меня особая неприязнь к таким аксессуарам. Удивительно, но  практически это единственная вещь из БДСМ-штучек, которая по-настоящему унижала  и выбешивала меня. Я ненавидел чувствовать себя питомцем, сродни   собаке или хомяку!  Дело не  в том, что   я не любил  животных,  а в их  приручённости, когда каждый момент их жизни (жрачка, секс, прогулки,  сон) был определен заранее, вне зависимости от того, хотят они этого или нет.  Игорь прекрасно знал это, и раз ошейник на мне,  сомнений не осталось:  я действительно сильно  провинился перед ним  и обманчивое спокойствие, негромкий голос, даже шутки, скрывают  его настоящие эмоции.
   
 Прикрепление к лодыжкам распорки, не дающей мне  сомкнуть ноги, никак не повлияло на мое состояние: подумаешь, ещё одно ограничение, почти несущественное в моем положении.

 И пока я подавлял эмоции - из-за слегка давящего  на шею ошейника, вздыхая и шумно сопя, - на член, вернее под самый его корень, Игорь ловко поставил  утягивающее кольцо в виде петли с зажимом.
 
Отлично!  Какой чудесный, бл*, вечер. Под контролем даже  мой  оргазм, и теперь  я не смогу кончить даже случайно - например, при трении  головки  о ткань простыни, - что мне не раз удавалось.  И сегодня  Игорь, в зависимости от того как пойдёт сессия, моего поведения  на ней,   может дать  мне кончить только по своему  личному усмотрению или  по милости к моим мукам. 
 Хотя вряд ли... Раз на мне ошейник -  по понедельникам не подают.

  По шуршанию ткани,  я понял, что  Игорь загнал под  живот небольшой валик, чтобы, когда я лег на него,  самой выступающей моей частью  была задница, и хвосты флоггера, например, или другого девайса,  могли захватить, как можно больше  поверхности  кожи этой части  тела. Без  всяких  тычков со стороны Игоря, я покорно лег на предложенный предмет. На мой  взгляд, я  был подготовлен для порки как нельзя лучше, пока не почувствовал ладонь Игоря, смазывающую мои ягодицы каким-то маслом.  По  донёсшемуся до моих ноздрей  приятному запаху, похоже, это была смесь эфирных масел виноградной косточки и чайного дерева, так как именно  его аромат был слышен лучше.
 Не знаю можно ли похолодеть еще больше, чем  до сего момента, но я это сделал.  Антисептик перед поркой означал, что пороть меня будут   бесконечно долго, нещадно, возможно до самого сабспейса*.

 Я замычал, дернулся, и так как из всего зафиксированного, мог шевелить только пальцами рук в наручах,  зашевелил  ими, отчаянно показывая, что не готов к такому повороту событий. Только не в понедельник!
Я же не приду в себя до среды! До дня рождения Пашки! Не надо сегодня!

Мой телесный протест  был замечен, наверно, сразу, но Игорь дал мне  шанс смириться, вмазывая в это время вокруг ануса гелевую смазку, и только убедившись, что я всё так же пытаюсь сказать что-то пальцами, принял меры.

 На спину лег, пока что просто лег, хвост кнута.
 
- Не усугубляй,  - тихо сказал Игорь,  - а то начну  прямо с него.
 
 Я прекратил в то же мгновение, ещё до окончания произнесенной  Игорем фразы.  В которой, кстати, нашел  утешающей для себя фактор, что кнут в сессии будет не первым. Нашелся и еще повод порадоваться жизни: любрикант  в анусе. Меня-таки вознамериваются трахнуть!

 Я тяжело и шумно  вздохнул, показывая,  что   смирился  и принимаю все, что мне предстоит испытать, но всё же  прошу сочувствия к моим страхам и будущему страданию.

 - Вот и умничка, - похвалил Игорь.  – Всегда бы так.

 Какое-то время ничего не происходило, я слышал только шорох  чего-то, и  стук девайсов друг об друга. Скорей всего Игорь переодевался в более удобную, не мешающую движению рук одежду из легкой хэбэшки, так как ему предстоит долгая работа, и он может вспотеть.
  Пока  же потел только я - от страха.

 А стук означал, что Игорь решает с чего   начать разогрев.

  От ожидания  какие-то мрачные образы, маячившие в голове, исчезли,  и образовалась  пустота, требовавшая себя  заполнить  чем-то  позитивным.  Ведь, если   подумать,  беспомощность и неизбежность вовсе не угнетали меня, наоборот, наполняли моё существование смыслом: дав  Дому наказать себя, как он решил, я  полностью искуплю  свою вину,  и буду чист и безвинен, аки ангел. До следующего раза.

 Ни о каком раскаянии речи никогда не стояло. Иначе всё теряло  глубокий  смысл наказания и очищения.
 
- Ты меня сегодня очень расстроил, Серёжа, - с укором  сказал Игорь и что-то рассекло воздух. Сейчас угадаю что.

 Обжигающий обширный удар, охвативший почти всю поверхность кожи на заднице.
 Все-таки флоггер!  Хвостов девять, не меньше.

 Я вздрогнул, но не сильно, больше  с непривычки, чем от неожиданности или боли. Второй удар пришёл почти стразу, из чего я сделал вывод, что Игорь порет с двух рук. Точно вспотеет.

 Во второй руке тоже был флоггер, но с более короткими и жесткими  хвостами. Стоило им коснуться кожи, как Игорь резко дергал руку назад, отчего создавало впечатление  впившихся в задницу  острых спиц, что было намного больнее, чем первый удар. Удары сыпались  один за другим, чередуя «поглаживание», как я мысленно назвал первый удар, с   жалящими осами  второго. Никаких сверхъестественных усилий по сдерживанию своей реакции  на разогревающий экшен я не предпринимал, достаточно больно было только первые несколько минут, а сейчас, кожа как бы «задубела», как я называю, когда  при достаточно монотонных  ударах она «привыкала» к боли, и теперь лишь больше разгоралась красным от приливающей   крови. Но я не потерял чувствительности - стоило Игорю  чуть изменить силу удара или попасть хвостом в еще не совсем «отдубленный» участок, как я невольно дергался, сжимая пальцы  рук в наручах в кулак.
Но всё это было более чем терпимо, и кровь бодро бежала не только к месту приложения хвостов, но и к ограниченному кольцом члену, которое пока почти не мешало мне, так как было привешено  с большим запасом. Роль кольца ещё  не наступила, и была в том, чтобы дождаться своего  часа и заставить меня вымаливать у Игоря возможность кончить. Иногда  кончики хвостов залетали под мошонку, жаля тонкую кожу яичек и доставляя пару не самых приятных секунд. И когда я уже почти было решил, что все эти залеты случайны, вдруг получил удар по яйцам кожаной полоской стека.

 Бл*дь!!!

Я чуть не слетел   с валика, настолько сильно  дернулся  от  резкой боли и неожиданности.

- Ты что-то сказал? – поинтересовался Игорь. - Или мне послышалось?

 Ага, сказал.

 Бл*дь!!! А не ах*ел ли ты бить по яйцам, дорогой!!! Их у меня не десять штук, знаете ли! Да, так и сказал. Прям через силиконовый шарик во рту. Но Игорь меня прекрасно понял.

- А ты думал, что я буду пороть тебя пока ты не кончишь, сука?

 Сам сука, по яйцам бить! Ответил я.
 
И куда делать моя покорность и смирение спрашивается?
Игорь тоже это заметил и влупил  по яйцам ещё раз.

Сука!!! Взревел я.

У меня даже выступили слезы из глаз, но я этого не замечал, просто повязка стала отчего-то мокрой.

- Мне кажется  то,  что я слышу, мало похоже на  «Спасибо», - издевательски произнес этот садист и третий удар не заставил себя ждать.

– Слога  не хватает. Давай попробуем вместе: Спа...

Сука!

Удар стека.

-...си...- 

Сука-а!

Ещё удар.

- ...бо!

И на посошок.

Бл*дь!!!

 Больше ударов не последовало.

 Он   чувствовал  границы моих возможностей и взял паузу, давая мне время прийти в себя. Как только я прекратил   то ли выть, то ли рыдать, Игорь подошел к изголовью и поменял повязку  с глаз на сухую, а   затем, расстегнув ремешки, снял кляп-шар. Если он считал, что был момент перебора, то  всегда старался дать  шанс выйти из сессии.  Я мог прекратить  свои мучения одним  стоп-словом и  всё бы кончилось. Но показать    Игорю,  что я настолько  слаб, что не могу вынести его  наказания, я не желал категорически.  Слишком ударило бы по моему самолюбию. Я считал, что многое могу выдержать, особо, что касается физической боли и даже гордился этим.

 Падумаешь, по яйцам бил! Не разбил же. Уже и не болят почти. Мышка не бежала, яичко не разбилось, и мальчик промолчал. 

 Игорь подождал немного, чтобы  не только дать мне время отдохнуть, но и в точности  убедиться, что я  не передумал, затем  с  безжалостным сожалением произнёс:

- Малыш, ты умудрился расстроить меня прямо во время сессии. Никакой благодарности   за   урок   почтения своего Дома.   Но…- он выдержал театральную паузу.-…. у тебя сейчас есть возможность исправиться.

-  Это был урок?!   - взвился я.-  Почтения? Отбить мне яйца? Не, почему же, я очень благодарен!  У меня  в ближайшем супермаркете еще пару десятков лежит. Бейте сколько угодно, не жалко! Достаточно почтительно и вежливо сказал?

 - Конечно, - подтвердил Игорь. – Я даже передумал насчет пряников.

- Звучит угрожающе, - обрадовался я.

 - Я так же подумываю,  а не слишком ли ты много говоришь, и всё не по делу? – спросил Игорь и, судя по звякающим друг об друга ремешкам, взял в руки кляп-шарик.

- Обещаю говорить «спасибо» за каждый пряник в мою сторону, - быстро сказал я,  не желающий больше смиренно молчать.

- За пряник-то любой скажет...- заметил Игорь, но надевать кляп не стал. Значит, ждет от меня в процессе не только мычания.

 Расположившись  сзади, он жестом заставил встать  меня с валика повыше, на  нужный ему уровень.
Забыв о недавней боли, я услужливо выгнулся для  принятия  его «пряника». Ожидая, что он сначала подразнит  вход головкой, вынуждая меня ерзать от нетерпения, приготовился к  игре. Но Игорь выбрал другую тактику, и вошел сразу, на всю длину, пока его яйца не столкнулись  легким шлепком с моими «воспитанными». Пряник получился с перцем, и я шумно выдохнул.

- Не нравится, малыш? – заботливо спросил Игорь, и довольно сильно хлопнул ладонью по раздраженной от  порки ягодице.

- С-с…- зашипел я. – С-спас-сибо…

- Гмм… Делаешь успехи, -  похвалил Игорь, начиная   плавно двигаться во мне. 

  Первые толчки, сделанные с нужным мне темпом, сразу   вызвали  желание и заставили быстро налиться кровью член, которые  до этого  слегка расстроился  и подупал после нанесённой обиды его сестренкам. От такого  начала у меня даже закралась мысль, что на этом сессия кончилась и дальше меня ждет  только  рай, как вдруг в какой-то момент рука Игоря, нырнув между нашими телами, ловко поджала мне кольцо-петлю под яйцами, заперев отток крови.  Теперь без его   разрешения мне не кончить, и  стал понятен жест освобождения моего рта: молить о пощаде. 
 Да, не вопрос.
 До полного отваливания члена  от пережатого кровотока у меня еще есть семь-восемь минут. Туча времени.
  Видимо, чтобы я не слишком долго раздумывал на текстом мольбы, темп толчков увеличился до состояния «драть, как сидорову козу»,  и желание кончить возросло в геометрической прогрессии.  Игорь обладал удивительным  даром драть в таком темпе   бесконечно долго для моего восприятия времени в такие моменты, как будто не уставая,  и без всякого желания кончить самому. Увлеченный массажем моей простаты головкой Игорева члена  и подбором слов мольбы, я неожиданно обнаружил, что мне стало не хватать воздуха. Шею ощутимо сдавливал ненавистный мне ошейник, явно  утянутый только что стальными пальцами моего личного палача.
  Значит, времени у меня ещё меньше, хотя  я  хороший ныряльщик и умею надолго задерживать дыхание. Теперь, вместо того, чтобы наслаждаться движением члена в своей заднице, я, уже основательно подзадохнувшийся, стал ловить мгновения, когда при максимальном толчке рука Игоря чуть ослабляла давление на ошейнике и я мог  с хрипом ухватить ртом кубик-другой воздуха в свои  одуревшие от его нехватки легкие. Желание жить и вздохнуть полной грудью стало бороться от  с никуда не девшегося за это время желания кончить.
  Я ошибся, ему не нужны были мои  мольбы. Кляп был убран лишь для того, чтобы по звукам моего дыхания он мог понимать в сознании я или нет. Мне было немного досадно, что выбран именно такой способ удушения: ошейником. Я бы предпочел его пальцы, всегда с коротко остриженными ногтями и с мягкими подушечками на кончиках — пальцы человека, никогда не знавшего тяжелого ручного труда. Но от пальцев остаются следы, которые могли и не сойти к среде. А вот  контроль был, на мой взгляд,  лучше и надежнее.
 
     Время сжималось, вместе с моими полупустыми легкими,  не желавшими довольствоваться тем, чем мне удавалось их заполнить в короткие промежутки  времени.  В какой-то момент, я даже перестал ощущать с какой силой долбиться в меня член Игоря, хотя он и не  останавливался ни на минуту. Сейчас ему было достаточно легко это делать, так как от приближающейся асфиксии мышцы сфинктера  максимально расслабились. Появилось интересное ощущение, что член Игоря как бы  увеличился в длину,  и он входит в меня чуть ли не с яйцами. Мой собственный  разрывало от переполнявшей его спермы, а легкие от нехватки воздуха. Я уже не знал от чего умру. Было  чувство, что Игорь потерял самоконтроль и не видит,  что я на грани и вот-вот потеряю сознание.  Возрастающий шум в ушах стал давить на барабанные перепонки. Это шумела кровь, бежавшая по кровотокам спасать самое важное в организме – мозг, пока остальное находиться во власти другого человека.
  Может ли темнеть в глазах даже с повязкой на голове? Может. За секунду до полного выпадения меня из реальности,  Игорь на выходе, рывком, который я почти не чувствую, срывает кольцо из-под яиц и снова таранит меня членом до упора.
 Апокалипсис  сегодня.
 Сорванное кольцо действует наподобие чеки, и меня, как гранату разрывает мощным оргазмом, сечёт  токами по всему телу, наполняя сладостью каждую клетку. Судороги выворачивают мышцы, стреножит ноги и без того обездвиженные распоркой, а пальцы в наручах сжимаются в кулак.  В раю воздух без надобности, и я без сожаления расстаюсь с последними его остатками в легких через  протяжный стон. Замечаю краем сознания, что   ему ничего не мешает вырваться наружу: ошейник расслаблен и больше не давит на кадык.  И пока длился оргазм, я не сделал ни одной попытки вдохнуть в себя живительного газа, купаясь в восходящих токах сладострастия, и  толчками извергая из себя потоки семени. Опустошенный, обезвоздушенный, налегке, я забываю, что надо дышать: мой личный рай  манит  меня  там остаться. Еще мгновение и я...

 Громкий шлепок  по ягодице, больше звуком, чем тактильно, возвращает меня  с небес на землю, и я с хрипом  вдыхаю воздух.  Боль  режет расправившиеся легкие, и кислород  в них безжалостно сжигает  остатки недавней эйфории: покинутый рай мстит   и я захожусь кашлем. Мне  совершенно не нравиться такое мучительное окончание «пряника»,  и последние приступы кашля я выдаю нарочито громко и возмущено: мол, до чего ты меня довел, сука, я чуть не сдох.

-  Снова малыш  на сцене,  - замечает мою игру Игорь, и, дождавшись, когда я закончу, добавляет:  - Ты опять чем-то недоволен?

-  Ещё как доволен. Может тебе ещё и «спасибо» сказать,  - выдавил я, недовольно поерзав бедрами по своей же, вытекшей из меня,  сперме, намекая на то, что валик хорошо бы сменить.

 По паузе, выглядевшей сначала как подготовка к ответу и ставшая секунд через тридцать оценкой моей несдержанности и все той же  неблагодарности и  непочтения к Дому. Сережку  воспитывать, только ж портить! Это бесконечный процесс, бессмысленный и беспощадный.

 Игорь молча поменял подо мной валик,  и добавил второй под грудь, что означало только одно - сессия будет продолжена.

 Да я и так это знал. Свою часть пряника Игорь  ведь не забрал, и как будто даже не хотел,  и по той неспешности, с которой он вытаскивал из-под меня валик, он как будто  никуда  и не торопился.   А впрочем,  чего ему торопиться - я весь в его власти.   
  Его несуетливость расслабила меня,   опасно успокоила,  и дала время на необходимый отдых, которым я максимально воспользовался, мысленно проверяя себя  на повреждения. Их было  не так уж много: слегка побаливающие яйца, всё ещё горящая от порки задница и покинутый рай. Там же. 
   Дыхание полностью  нормализовалось, я даже позволил себе заскучать в ожидании и вздохнуть глубже обычного, но не напоказ, чтобы  снова не быть обвиненным в театральности. Не видевший, что происходит вокруг меня,  с интересом ловил  звуки,  доносившиеся  сзади и пытался угадать, что делает сейчас Игорь.  Шуршание, щелчки, легкий стук   будили моё воображение. Вот его  палец снова у моего ануса, наносит свежую порцию любриканта. Задерживается чуть дольше, чем нужно, дразня вход  и даже немного  проталкиваясь внутрь.  Приятно, но не возбуждающе.   Слишком рано требовать от меня этого, поэтому не парюсь за свое  сексуальное бесчувствие. Палец бесцеремонно лезет вглубь, достает до орешка простаты и гладит её.
   Прислушиваюсь к своим ощущениям... Эмм... Снова приятно, но не более:  рай несмотря на открытые  двери,   не желает  просыпаться.  Не совсем понимаю, для чего весь этот цирк – неужели он думает, что  после апокалипсиса,  я могу  еще что-то выдать.  Не удержался и показательно зевнул. Сзади послышался сдавленный  смешок.

 - Я тебя всё-таки запишу в театральный, повысишь  уровень.

 - Спасибо, -  ляпаю я.
 
 - За это не говорят «спасибо», - снова вернул свой суровый тон Игорь.

-  Да? А  что говорят?  Фенита  ля комедия?   Явление второе?  Кушать пода…
 
 Кляп-шарик оборвал мое выступление на полуслове,  звякнув на затылке ремешками, а   палец заменил анальный вибратор, пока выключенный. Интересный ход. Он решил перепоручить мой будущий оргазм  секс-машине?

- Много  говоришь  и всё не по делу, - пояснил свое действие с кляпом Игорь. – И не надейся, что ты снова заслуживаешь пряник, дорогой.

 Это был не пряник, а дырка от бублика!  Возмущенно сказал бы я, не будь прочно запечатан  кляпом от подобных дерзновенных в моем положении  речей.
 
- Ты снова умудрился расстроить меня,  - голосом  отца Гамлета сказал Игорь. - Знаешь, это уже бьёт все рекорды твоего   непослушания и непочтения. Сегодня ты просто превзошел самого себя.

 Его ледяной тон  впечатлил  меня и, пытавшийся вырваться смешок застрял где-то между кляпом и гландами. Многословие Дома никогда не было хорошим признаком: он готовит что-то действительно серьезное, по сравнению с которым  секс с асфиксией покажется рождественским пирогом.  Возня пальца в анусе  всего лишь  проверка, чтобы я  ни на что не отвлекался, был полностью выжат и  прочувствовал   назначенное в полной мере. 

 На спину     легла тонкая, но, насколько я помнил, прочная ткань.   Ужас сковывает меня,  выдавая  мой страх  легким дрожанием рук в наручах и  враз покрывшим мое тело холодным потом. Мышцы сфинктера непроизвольно сжимаются, отчего, наверняка смешно, дёргается в заднице анальник.

  - Придется прибегнуть к самой суровой мере. Другого  выхода из создавшейся ситуации я не вижу… - медленно произносит Игорь. Настолько медленно, что  у меня создается впечатление, что он дает мне шанс  всё остановить,  подав  какой-нибудь  знак.
 
 Мысли шарахаются друг об друга, не давая мне  принять правильное решение. Остановить? Продолжить?

  Неожиданно действия Игоря,  тщательно закрепляющую на мне ткань, чтобы она случайно не слетела во время экшена,   возвращают мне уверенность в своих силах и  убеждают в его нежелании меня калечить.

 Выдержу. Я сильный. Выносливый. Ужас предстоящего остается, но уже не отягощённый  страхом непоправимого.

- Десять, - объявил  приговор Игорь. – Думаю, именно настолько ты сегодня наговорил и наиграл.

«Много-о!» Жалобно промычал я.
 На слух вышло, как  «Ого!», что, впрочем, не меняло сути.

- Заметь, дорогой, что это всего лишь за твою грубость, а за твое пренебрежение к моим желаниям в клубе  ты ответишь  позже…

 Я  почти не слушал его. Десять ударов! Я уже на пятом ломался, и терял контроль над собой, а тут - десять!
   Впечатленный цифрой, я не задавался вопросом, почему именно сегодня Игорь решил  походить по грани моих возможностей,  и сосредоточился на том, чтобы вынести испытание.  И  не знаю,  чего бы мне больше хотелось в этот момент, чтобы он скорее начал, и все было  в прошлом, или чтобы  продолжал тянуть время и  вещать свои претензии ко мне, большей частью надуманные, чем всерьёз. Когда было всерьёз, Игорь не играл  в  палача, а  я в непокорного раба.

 Несколько  профессиональных ударов бывшего спортсмена, и я валялся на полу, с единственным желанием, чтобы он меня добил.  Но этого так и не произошло в далеком прошлом. С тех пор много изменилось и в нём и во мне, и, возможно, стоит отдельного  рассказа, поэтому не буду вдаваться в подробности и вернусь к настоящему моменту моего  ожидания  продолжения сессии.

- Я буду считать, - немного мягче, чем за минуту назад,  сказал Игорь. – Чтобы ты знал, сколько тебе осталось,  в обратную строну.

 Спасибо!  Благодарно ответил я мычанием.

- Не сомневался, что ты оценишь мою заботу, - отозвался он.

 Я  закрыл глаза, хотя и так ничего не видел. Пожалуй, я готов. По еле слышному шороху справа от меня   я   понял, что Игорь занял удобную позицию для удара.
   Размах, сопровождающийся неприятным свистом и  жесткий хвост кнута лег мне на спину. Если бы не защитная ткань, кожа разошлась бы красным рубцом.  Впрочем, от обжигающей боли ткань  не спасала, и я  изо всех сжал челюстями силиконовый шарик-кляп, стараясь не выдавить ни  звука. 
 Мне удалось.

- Девять.

 Несмотря на то, что я  отлично  справился с первым ударом, Игорь дал мне необходимое  время приготовиться к следующему. Как он определял, готов ли я, не знаю, может по дыханию  или красноречивости  шевелящихся пальцев в наручах.
 От гнетущей тишины рассекающий воздух свист  кажется громче предыдущего,  и хвост кнута ложится где-то рядом с первым, взрывая нервные окончания  клеток кожи нестерпимой болью. Удар был сильнее и я, приняв его мощь,  чуть не выдал  себя стоном, но снова сдержался, сжав челюстями шарик до состояния эллипса.
   
- Восемь.

 Пытаюсь по голосу угадать, с какой силой будет третий удар, есть ли в нем намек на жалость или что-то, что  даст  мне надежду на неё. Обнаруживаю, что мои глаза давно открыты, видимо ещё после первого удара, а  я из-за стягивающей повязки  не осознал этого.
  Третий   почти застает меня  врасплох, хотя  Игорь снова дал  время на отдых. Ощущение было,  что удар хвоста пришелся по тому же месту, хотя это невозможно. Чувствую, как под тканью разбухает полоса кожи, наливаясь невыносимым огнём. С мыслями  пройдёт ли это к среде, с  жалостным мычанием снова  сжимаю шарик–кляп челюстями. Наверно, слишком тихо или   мой стон срезонировал  с его безжалостным:

- Семь.

 Игорь меня не слышит, или  делает вид, что не слышит и злится на мое упрямство.
Мне прилетает сразу.  Нестерпимая боль  раздваивает меня на  до и после,  отделяя желание выжить от   игры  в непробиваемого, давя последние остатки гордости.
  Вместо того, чтобы расслабиться, дать  обжигающей боли разойтись  по телу и погаснуть хотя бы  вполовину,    я делаюсь жестким, как палка и вытягиваюсь в струну.  Дыхание сбивается, и от невозможности управлять им,  не выдаю ни звука,  даже не сжимаю челюстями шар, потому что  рот открыт в беззвучном крике.

- Шесть.

 И  снова  Игорь  не дает  мне времени.  Жесткий хвост кнута   бьёт с  протяжкой напряженную  спину и режет её огненным кинжалом пополам. Если бы не ткань,  на месте удара было бы уже видно мясо. Я чувствую, как из-под лопатки что-то течет… Кровь или пот? Болевой порог превышен, и я теряю контроль над собой:  обмякаю, распадаюсь на атомы, из-за рта тонкой струей вытекает слюна.

- Пять.

 Мне уже всё равно.   
 Хоть сто, тысячу ударов, можешь  вообще до смерти забить… и трахать труп, если нравиться.
 Мысль о сексе с трупом,  заставило меня задуматься, а возбужден ли сейчас Игорь,  раскачивается ли его член из стороны в сторону вверх-вниз или влево-вправо, когда он  размахивается для удара? Вот бы посмотреть на это.  Словно угадав мои  мысли, с глаз  сползает повязка, и я встречаюсь  с внимательным взглядом Игоря. Проверяет, не потерял ли я сознание.   Легко фокусирую на нём взгляд,  и даже пытаюсь втянуть обратно вытекшую слюну.

 Бесполезно. 

 Игорь молча вытирает ее влажной  салфеткой,  затем поднимает защитную ткань и смотрит,  как  обстоят дела.  Хмыкает.  Трудно сказать, впечатлило ли его увиденное, но он решает мне помочь вынести испытание и  несколько  раз пшикает   из баллончика со спреем с охлаждающим эффектом, тем самым, что используют спортсмены при травмах. Облегчение  наступает после первых же звуков вырывающейся из баллончика струи.

  Это же просто спасение! И  бесконечное блаженство остывающих раскаленных углей  на спине!
    Пользуюсь моментом: тем, что   Игорь  достаточно близко, и тем, что  я,   благодаря искусственному холодку,  быстро вернул контроль над собой. Выворачиваю голову, но не для того чтобы промычать «спасибо»,   а  чтобы увидеть его член.  Так  и есть, возбужденный,  обвитый разбухшими венами, терпеливо ждёт своего часа.
 
 Щелчок. В заднице завибрировал анальник.
 
Я совсем забыл про него!  С чего это вдруг такой подарок? Совесть заела? 

 На фоне  кипятка на  ягодицах и догорающих углях на спине, вибрация  с воодушевлением отложенной казни была воспринята организмом. А превратившийся  во время последнего акта сессии в безвольно болтающийся отросток член, стал   приобретать свои гордые размеры. Хотя до полноценной эрекции было ещё далеко. Мне вдруг стало так спокойно, даже весело и кайфово,  словно впереди  меня ждал  только    бесконечный оргазм, а не еще пять ударов кнутом.
  На самом деле  я был в предтрансовом состоянии,  и до   пикового не хватало тех самых, отложенных ударов. Чувство времени я уже потерял -  явный признак близкого сабспейса.  Попав в  безвременье,  без всяческого сопротивления поплыл   по кайфовым волнам навстречу к  расширяющемуся на горизонте искрящемуся шару. Как же он ярок!  Даже больно на него смотреть…

- Четыре.

 Ослепителен!  Его свет выедает мне глаза! На это невозможно смотреть! Слезы самопроизвольно текут по щекам,  размывая очертания шара и спасая меня от слепоты! Но как же он прекрасен!
 Вдруг я понимаю, что могу достать этот  волшебный шар, и тяну  к нему руки!  Еще немного и я...

    - Три.

 Он у меня в руках! Нереальный, переливающийся всем цветами радуги, жидкий как расплавленный металл и такой же  обжигающий.  Несмотря на ослепляющий свет,  не могу  и не хочу оторвать от него взгляда,  пусть и затуманенного слезами.
  Вдруг шар начинает расти прямо  сквозь мои пальцы, обволакивая их сверкающей субстанцией,  постепенно поглощающий всего меня в свое огненное  недро расплавленного ядра.
 
- Два.

 Я внутри шара, в полыхающем  мареве пожара, в невесомости окутавшей меня лавы огня, вибрирую  вместе со  звуком включенного на максимум анальника. Шар продолжает увеличиваться, всё быстрей и быстрей.

- Один.

 Шар взрывается, осыпая меня сверкающими осколками, впивающимися по всему телу в кожу.  Но боли нет, есть только ощущение  расходящихся искрящих потоков по всему телу, дрожащих  от усиливающейся вибрации.  И она становится всё сильнее, словно потоки, стекающиеся в определенное место, питают её, превращая  дребезжащую вибрацию в совершено четкие толчки-волны.  Потерявший контроль над собой,  вне времени  и пространства, цепляюсь сознанием за единственный выживший в этом  сверкающем аде  инстинкт. Он дает шанс выжить и выбраться из глючного тумана в своём уме. Мне  нравиться, что для этого не надо сосредотачиваться и собирать всю свою волю в кулак. Она бесследно растворилась ещё до взрыва. В сабспейсе достаточно быть наблюдателем, но не сторонним, а действующим, чтобы транс не  забрал тебя навсегда, повредив важные участки головного мозга. Контролировать этот процесс практически невозможно, но ухватиться за сполохи ощущений  лично мне удается, если вытягивающие меня из этого состояния толчки продолжается достаточно долго. И тут способность Игоря трахать меня бесконечно долго очень кстати. Ни рук держащих меня на нужном уровне, ни уже убранного кляпа я не замечаю, все это потеряло значение миллион лет назад. Собственное  прерывистое дыхание иногда сменяется полной тишиной, это я выпадаю на мгновение из реальности и перестаю слышать окружающие звуки. Как долго это происходит, я не знаю, возвращение  можно сравнить с  падением в пустоту, когда в конце тебя ждет не жесткий удар  и мягкая вязкая волна,  постепенно стягивающаяся в водоворот.  Равномерные толчки, сопровождающиеся еле слышными шлепками двух пар яиц друг об друга, усиливают ощущения, заставляя проснуться основной инстинкт в полной мере. И тут главное не мешать ему, не замутнять разум мыслями - что будет дальше,  а отдаться полностью его требованиям,   дать телу самому довести дело до конца. И чем кульминация ближе, тем дальше иллюзорная реальность измененного сознания, из которой я выхожу постепенно,  с некоторым сожалением об  сверкающем шаре,  разлетевшимся на  атомы и тем, что вместе с инстинктом возвращается  болезненная чувствительность, посеченных этими осколками нервов. Боль смешивается  с нарастающим наслаждением, но не мешает ему расти, помогая быстрее выйти из пограничного состояния. Хотя  «быстро» в  таких условиях  весьма условных фактор. Игорь не увеличивает темпа,  зная, что это бесполезно, не подгоняет  меня шлепками ладони по ягодицам по той же причине.
Меня всегда интересовало, не похоже ли то, что сейчас происходит на секс с бездушной игрушкой из сексшопа -  ведь я почти не реагирую на  толчки его члена  в своей заднице. Так проходит какое –то время.

 Как будто издалека замечаю, что моё дыхание, сменилось протяжными стонами, не совпадающими по ритму   с качанием бёдер Игоря,   а руки в наручах чуть занемели.  Значит, я достаточно давно нахожусь в таком положении и шевелю пальцами, пытаясь разогнать кровь.

 Мои  уже осознанные движения воспринимаются со вздохом, похожим на облегчение давно ждущего чего-то человека,  и слегка возросшим темпом. Но снова  Игорь как будто не торопится, хотя  изменение  в скорости толчков увеличивает мое желание кончить многократно и  через какое-то время становится сладостно мучительным. Я балансирую на грани,  не могущий выбрать в какую сторону рая мне упасть. Край грани  уже режет переполненные спермой яйца, а  я всё еще не могу выбрать. И длится  это бесконечно долго. Пульсация мышц сфинктера, изнемогающих от возвратно –поступательных движений члена  уже невыносима.  Полностью вернувшийся в реальность, я уже четко осознаю свой выбор и мне не хватает лишь руки моего  никуда не спешащего палача.
    Я  прогибаюсь, пытаясь прижаться членом к валику так, чтобы хоть как то сымитировать,  обхватившую его  крепкую руку. Конечно, эта нелепая  попытка  не приносит мне облегчения, а трение  ствола о ткань лишь усиливает желание кончить.  Меня охватывает странное чувство, смесь невозможных желаний того, чтобы эти сладкие  мучения продолжились, и  отчаянное  беспокойство  о том, что  я сейчас снова нырну в сабспейс, просто потому что больше не могу выдержать.
 Чего он ждет?
Неужели не замечает, что я на грани? При его внимательном отношении – вряд ли. Или мои громкие стоны кажется ему наигранными?  Я  же не играю! Что же ему нужно?
  Догадка приходит внезапно.
 
- Спасибо….- выдавливаю я со стоном, и почти сразу чувствую обжимающую ладонь член.

 Угадал!
 Мне кажется, я стал кончать, только от одного прикосновения его  пальцев к головке члена, хотя на самом деле, он успел сделать несколько  быстрых движений по натянутой плоти. Резкие толчки заканчивающего свою игру Игоря усилили  мой оргазм и вознесли до вершины блаженства.  Шум в  ушах от нахлынувшей крови, оглушил, и на какое-то мгновение я всё же потерял сознание.  Или мне это  только почудилось из-за временной глухоты,  потому  что я отлично  чувствовал пульсирующий в анусе член Игоря, заполнявший мое нутро  белесой спермой. Время вновь стало течь  по каким-то своим законам,  сначала остановившись в пике,  а теперь, казалось, расширялось,  догоняя упущенное.   Судороги скрутили моё  тело, недавно бывшее почти бесчувственным, награждая каждую клеточку невыносимой сладостью.  Из меня ожидаемо вышло чуть меньше спермы, чем в предыдущий раз, но оргазм был несравнимо масштабнее, как будто зависел от количества выданной субстанции, и падение с его  вершин было таким же неотвратимым, как получение инсульта.  Спасло лишь то, что  внизу  меня ждал ледяной омут,  разом превративший неизбежное в  несбывшееся, но отомстивший крупной дрожью по всему телу. Озноб был верной реакцией вернувшегося из сабспейса мозга, нейроны которого были  перенасыщены эндорфинами.  Он не исказил получаемого наслаждения,    и,  встряхивая весь организм, не подавлял расходящиеся  по телу волны сладострастия,  а наоборот  как бы замораживал их, продлевая  мой финиш еще на несколько сладостных секунд. Дрожь еще не прошла, когда из-под живота исчезли валики и руки получили свободу из наручей, убрана  и распорка с лодыжек. Игорь  накрывает меня  воздушным, почти невесомым покрывалом, чтобы я  быстрее согрелся. Несколько минут  просто лежу и прихожу в себя. Озноб проходит,  но вместо него наваливается такая тяжесть, словно на меня положили многотонную плиту и, хотя  больше ничем не зафиксирован, я  не в силах не только воспользоваться свободой, но даже пошевелиться. Каждая мышца, каждая клеточка  изначально подвергшиеся испытанию болью, омытые после потоком сладострастия,  требуют теперь  покоя  и восстановления. Веки тяжелеют, мне нестерпимо хочется спать. Мозг отказывается подчиняться, и я начинаю засыпать, но еще замечаю сквозь полузакрытые ресницы неспешную  возню  вокруг моего тела Игоря.
  Слышу его негромкий голос, убаюкивающий  моё сознание тремя словами:

- Всё хорошо, малыш.

 «Всё хорошо... хорошо... хорошо...» множит  мой мозг услышанное, окончательно закрывая брешь в реальный мир.    Я выдержал сессию, и теперь заслуживаю  отдыха. Пытаюсь улыбнуться, и не понимаю, получается ли у меня это сделать, так как уже лечу навстречу целительной пустоте.
   Знаю, что Игорь позаботиться о том, что осталось за гранью моего  сознания. Временно покинутое, бесконечно счастливое тело  вновь  безраздельно будет принадлежать Игорю. Он хорошо позаботится о нем:   где  надо  смажет, где надо пшикнет, где  надо вытрет,  потом  подоткнет  и накроет ещё раз согревающим меня покрывалом.
 
- Спи, малыш, - наверно говорит он,  потому что этих слов я уже не слышу.

____


*Сабспейс — особое трансовое состояние нижнего, возникающее вследствие выделения эндорфинов в процессе action на фоне эмоционального подъема.


-Продолжение следует-