Патография Василия Шукшина

Василий Макарович Шукшин (1929-1974) – деятель культуры (писатель, кинорежиссёр, сценарист и актёр) второй половины двадцатого века. Его фильмы мы смотрели в качестве премьер, а рассказы с удовольствием читали, не без труда доставая его книги в первых изданиях. Нельзя сбрасывать со счёта и такой этический фактор: близкие и родные В.М. Шукшина живы и могут прочитать эти строки.

Однако патографический анализ и предположительный психиатрический диагноз не носят характер МОРАЛЬНОЙ и/или ЭТИЧЕСКОЙ оценки личности. Здесь не должно быть никаких обид. Зигмунд Фрейд полагал, что «никто не велик настолько, чтобы ему было зазорно подчиняться законам, с равной строгостью управляющим и нормальным, и болезненным поведением». (Фрейд З., 1995). Или, как цинично выражаются в современных кинофильмах: «Ничего личного, только бизнес».

При всём восхищении разносторонней одарённостью Василия Шукшина анализировать мы собираемся не его таланты (они бесспорны и для этого существует специальная тематическая литература), а его психические и личностные особенности, которые не могли не сказаться на его здоровье, следовательно, и на творческом процессе. И в конечном счёте – на его судьбе.

Сам Василий Макарович дал краткую, но выразительную характеристику одного из свойств своей личности. «Никогда, ни разу в своей жизни я не позволил себе пожить расслабленно, развалившись. Вечно напряжен и собран. И хорошо, и плохо. Хорошо - не позволил сшибить себя; плохо - начинаю дёргаться, сплю с зажатыми кулаками... Это может плохо кончиться, могу треснуть от напряжения».

Таким образом, мы имеем дело с личностью, жившую с самого детства и до последних своих лет в состоянии почти непрерывного стресса.

Личность любого человека формируется с раннего детства. С него мы и начнём. В возрасте четырёх лет Вася Шукшин лишился отца, который был расстрелян в 1933 году. Его вместе с товарищами обвинили в создании «контрреволюционной группировки» и в «саботаже». Лишь в 1956 году он был «посмертно полностью реабилитирован». (Коробов В.И., 2009).

Своего отца Шукшин не помнил, не запомнил по малости лет и кошмарной попытки матери Марии Сергеевны в порыве отчаяния совершить расширенное самоубийство оставшейся без кормильца семьи. Она втиснулась в русскую печь вместе с детьми и плотно закрыла заслонки таким образом, чтобы угореть. Это случайно заметила соседка и спасла их. Полагаем, что данный факт не мог не оставить следа в личности, поскольку любую зависимость можно квалифицировать как болезненно утрированную привязанность, характерную для каждого и формирующуюся в детском возрасте. И здесь вполне уместно предположить, что алкогольная зависимость, то есть стремление навредить себе или убить себя, может служить бессознательным стремлением довести до конца, начатую матерью попытку убийства/самоубийства.   

«ЧСИР»-овцам жилось плохо. Эта малопонятная в наше время аббревиатура расшифровывалась как «член семьи изменника родины»; для них в ГУЛАГе были организованы особые лагеря. Права репрессированных значительно урезались по сравнению с другим населением. «Их могли легко выселить из родного дома, могли арестовать, отдать под суд, могли унизить, оскорбить, они ощущали постоянную хрупкость бытия…» (Варламов А.Н., 2015). Семья жила в постоянном страхе, в ожидании «ночного стука в дверь» и приказу: «Собирайтесь». Фамилию на всякий случай до получения паспорта Васе сменили на материнскую, он теперь звался Вася Попов. Легко предположить, что подрастающий мальчик с детских лет был готов к обиде и самозащите, что позднее не только найдёт отражение в его рассказах, но и наложит свою печать на его поведение.

Чтобы выжить, мать вторично выходит замуж, но в 1941 году отчим уходит на фронт, где через год погибает. Что и говорить, это далеко не самые лучшие условия для формирования детской личности.

Так что не удивительно, что «характером Вася замкнутый был. Друзей у него было немного. В основном всё время проводил за книжкой”, - вспоминал дальний родственник Шукшина…» (Варламов А.Н., 2015).

В силу сложившихся обстоятельств тринадцатилетней подросток стал «главой семьи» и её кормильцем. Характер демонстрировал строгий и основательный. Настаивал, чтобы к нему обращались не Вася, а Василий. После семилетки он поступил в Бийский автомобильный техникум, но закончить не смог. В возрасте пятнадцати лет он превратился в «трудного подростка» и через два года его исключили то ли за плохую успеваемость, то ли за хулиганское поведение. А, может быть, за всё вместе. Таким образом, мы можем отметить обилие психотравмирующих факторов, которые могли лечь в основу формирования патохарактерологического развития личности. До 1949 года, пока Василия не призвали служить в Военно-Морской флот, чтобы прокормить семью он работал сначала в колхозе, затем на заводе.

В положенный срок Шукшин надел морскую форму и выучился на радиста. Служил в Севастополе, где за нелюбовь к пустым разговорам получил у товарищей кличку «Молчальник». Именно в эти годы, по его словам, он и начал писать свои первые заметки и рассказы.

Существуют так называемые психосоматические заболевания. Например, подавляемые агрессивные стремления, переживания, связанные с хронической психологической травмой, специфические особенности эмоционального реагирования личности могут вызвать язву желудка. Так или иначе, в январе 1953 года Шукшина медицинская комиссия демобилизовала в связи с язвенной болезнью желудка. Василий вернулся в родную деревню и, соответствуя духу времени, вступил в комсомол и сдал экстерном экзамены на аттестат зрелости.

Приобретённый им жизненный опыт (а может быть кадровый недостаток в селе) позволил назначить Шукшина сначала учителем литературы, русского языка и истории, а вскоре и директором сельской школы, в которой он проработал до июня 1954 года.

Творческие устремления не оставляли его в покое и не давали возможности удовлетвориться «начальственной» должностью. Летом 1954 года, предусмотрительно сначала став кандидатом в члены КПСС, он подаёт заявление во ВГИК. Перед приёмной комиссией появился в тельняшке, бушлате и кирзовых сапогах. Задатки будущего актёра проявлялись у него уже в это время. Успешно сдаёт экзамены и обучается в мастерской известного кинорежиссёра Михаила Ильича Ромма, который к тому времени был неоднократным лауреатом Сталинских премий.

Адаптироваться к окружающей обстановке жизнь Василия Макаровича научила. Так что поступив во ВГИК старательным студентом и комсомольским активистом (был избран секретарём комсомольской организации курса), Шукшин на первых курсах искренне «громил на собраниях нерадивых комсомолок за лёгкое поведение на занятиях по французскому языку».

Он так рьяно преследовал «узкобрючников», что, утратив ещё и чувство юмора, всерьёз продолжал носить сапоги. Возможно, у Шукшина имело место и подсознательное стремление выделиться из окружающей артистической среды? Ведь в конечном итоге «большее на себя внимание обратили не “узкие брюки”… а “сапоги” и угрюмость Шукшина. Его тогдашний внешний вид запомнился, без преувеличения сказать, всем, кто в то время учился и преподавал во ВГИКе». (Коробов В.И., 2009).

Но у него «были у него свои бездны – водка, женщины… Язву свою по совету друзей усмирял чистым спиртом». (Варламов А.Н., 2015). И всё изменилось с точностью до наоборот. На последних курсах стали «громить» уже самого Шукшина, так как его запои и загулы часто заканчивались в отделении милиции. Однако и начало «настоящего» кинематографического творчества приходится на этот же период. Летом 1957 года он был приглашён режиссёром Марленом Хуциевым на одну из главных ролей в картине «Два Фёдора». Свои успехи (и неуспехи) Шукшин любил отмечать шумно, а выпив начинал «буянить и бушевать». Из-за этого он чуть не пропустил премьерный показ своего первого фильма, так как снова попал в милицию.

Следует отметить, что симптоматика алкогольного опьянения во многом зависит от той «почвы», на которую накладывается алкоголь. Наличие нездоровой (изменённой) почвы (расстройства личности, травмы и различные заболевания головного мозга) приводят к «изменённым формам алкогольного опьянения». У Шукшина, по всей видимости, отмечался «дисфорический» вариант опьянения, когда вместо характерной эйфории с самого начала возникало мрачное, гневливое настроение с раздражительностью, конфликтностью и склонностью к агрессии. Временами, возможно, и «параноидный» вариант, характеризующийся появлением обидчивости, придирчивости, подозрительности, склонности толковать слова и поступки окружающих как стремление унизить, надсмеяться, одержать вверх в соперничестве. А скорее всего, это был смешанный вариант изменённого алкогольного опьянения.

В качестве оправдания Шукшин, каявшись на собраниях, всегда повторял: «Я не пьяница, но как-то так получается, если случайно выпью, то обязательно теряю волю над собой и совершаю непростительные поступки. Даю слово никогда больше не пить». (Варламов А.Н., 2015). Мы видим в этой фразе классическое проявление симптома «первой рюмки».

Творческая карьера Василия Шукшина начиналась в очень непростых условиях, так как он не имел московской прописки. (Через подобные тернии прошли и Венедикт Ерофеев, и Николай Рубцов). «Мало того, что он после защиты диплома обитал в Москве на “птичьих” правах, без прописки, он ещё и не всегда знал поутру, где преклонит голову ввечеру. Ночевал – то в общежитии ВГИКа, то у кого-либо из знакомых, нередко просто-напросто перемогал ночь на одном из московских вокзалов ». (Коробов В.И., 2009).
Белла Ахмадулина, с которой Шукшин пережил бурный роман в начале шестидесятых годов, вспоминала о нём такими словами: «Угрюмый, дичащийся, замкнутый, вызывающе молчаливый, не отвечающий на любезности». Так ей не всегда было удобно ходить с таким «деревенским парнем» по артистическим тусовкам, она заставила Шукшина выбросить в мусоропровод любимые им сапоги и купить костюм, галстук и туфли.

В компании знакомых киношников с появлением первой известности и творческих успехов, Шукшин начинал вести себя всё более уверенно и раскованно, выступая застрельщиком дискуссий и споров: порывистость и «карахтерность» он унаследовал наверняка от матери. Не последнюю роль в этой метаморфозе, по всей вероятности, сыграл и алкоголь. «Потом, спустя годы, он с ироническим смешком вспоминал, что накалял себя иногда до такого состояния, что в качестве последнего отчаянного аргумента бросался в… драку. Один против всех. Правда, таким неудержимым эмоциональным порывам – а вернее сказать – прорывам – немало способствовала изрядная доза только что принятого спиртного». (Коробов В.И., 2009).

«Шукшинское желание обязательно с кем-нибудь подраться, поскандалить, найти себе везде если не врага, то противника, спарринг-партнёра, было то исконное, с детства идущее и с годами лишь укрепляющееся свойство, которое проявлялось буквально во всём». (Варламов А.Н., 2015).

Отношения с женщинами складывались у Василия Макаровича весьма непросто. Достаточно сказать, что женат он был по разным данным то ли четыре, то ли пять раз. С первой женой, своей односельчанкой Шукшин расстался, едва выйдя из ЗАГСа летом 1956 года. Она отказалась уехать из родного села со студентом, не имеющим с её точки зрения пока никакой профессии и постоянного заработка в Москву. И, кстати, развод ему так и не дала. Так что для последующих женитьб Шукшину пришлось «потерять» свой паспорт.

После громкого романа с Беллой Ахмадулиной в 1963 году Шукшин познакомился в Центральном Доме литераторов с Викторией Софроновой, дочерью известного писателя и общественного деятеля Анатолия Владимировича Софронова. Виктория пришла послушать обсуждение новой повести писателя Шукшина. Знакомство продолжилось в ресторане. А через два года у них родилась дочка, но брак, по некоторым данным, так оформлен и не был.

Летом 1964 года на съёмках в Крыму Шукшин встретил актрису Лидию Николаевну Федосееву. И к тому моменту, когда Софронова родила дочь Катю , новый роман у него был уже в разгаре. Поставленный Викторией перед выбором, Василий какое-то время метался между ней и Лидией, как меж двух огней, причём обе с содроганием вспоминают злые и самоубийственные шукшинские запои тех дней. И было от чего запить.

С 1964 по 1967 гг. Василий Шукшин состоял в браке с артисткой Лидией Александровной Чащиной, которая снималась у него в фильме «Живёт такой парень». Этот брак распался, по её утверждению, из-за многочисленных любовных связей и пьянства мужа. (В конце 1965 г. Шукшин действительно лечился от алкоголизма в клинике им. С.С. Корсакова).

Одновременно продолжалась связь с Лидией Федосеевой. Долго не решаясь сделать очередной выбор между двумя любимыми женщинами, Шукшин в конце концов остался с Лидией Николаевной, которая родила ему двух дочерей. Одна из них, Мария (1967 г.р.), унаследовала артистический талант отца и является в настоящее время заслуженной артисткой России. Младшая дочь, Ольга (1968 г.р.), унаследовала литературный талант Шукшина и стала писательницей.

Существует много причин, по которым талантливые люди становятся зависимыми от алкоголя. Заметим, что талантливый человек иногда начинает «употреблять» отнюдь не по причине первичного влечения к алкоголю, а ради более тесного и откровенного общения с окружающими. А если он от природы обижен на весь мир и замкнут? Тогда на «помощь» опять приходит алкоголь, который «развязывает» язык, снимает барьеры молчания и невольного отчуждения. Пожалуй, именно второй вариант в наибольшей степени подходит к Василию Шукшину.

Вот что вспоминает о тогдашнем состоянии мужа Лидия Федосеева-Шукшина: «Вася мог две-три недели пить, был агрессивный, буйный. Я выгоняла из дома всех, кого он приводил. На себе его не раз притаскивала. Был даже случай, когда увидела мужа лежащим около дома, а я тогда была беременная. Лифт не работал. Что делать? Взвалила на себя и потащила. Думала, рожу... До этого два года у нас не было детей, для меня это было трагедией. Когда же родилась Маша…, он бросил на время пить. Дети его спасли”». (Раззаков И.Ф., 1998).

В конце шестидесятых годов Шукшин навсегда бросил пить. Известно предание о том, что это произошло после того, как однажды Василий Макарович едва не потерял на улице маленькую дочь и после этого дал зарок не брать в рот ни капли. Яркое свидетельство о психологическом состоянии бросившего пить Шукшина привёл в своих мемуарах писатель Виктор Платонович Некрасов. Василий Шукшин говорил: «- Пить не пью, а веселее не стал… Вот бросил, Платоныч, пить и что-то отрезал я в себе. Точно руку или ногу… Людей лишился, своих людей. Общества, если хочешь… А вот поговорить… Не в ЦДЛ же, не в ВТО… Бывало, зайдёшь в кабак, нет, не в этот, а в простую забегаловку, рыгаловку обычную, гадюшник, подсядешь к столику… И такое тебе расскажут, такое разрисуют… И лишён я теперь этого. Лишён теперь того самого общества,… с кем у меня общий язык». (Варламов А.Н., 2015).

Но один вид зависимости, как это нередко бывает, сменился другим. В своём дневнике писатель Георгий Елин пишет: «…кроме порядка на рабочем столе, поразило – целый склад растворимого кофе: штабеля банок под столом, на подоконнике, на полу возле балконной двери. Очень много, даже для привычного к заначкам кофемана. Заметив любопытный взгляд, Федосеева сказала: Вася, слава Богу, почти совсем пить бросил, теперь алкоголь кофеином заменяет. Всё лучше, чем водку-то. Ему одной растворимой банки на день-два хватает…”» (Варламов А.Н., 2015). В данном случае речь идёт о явной зависимости от кофеина.

И снова, как когда-то в студенческие годы, происходит трансформация личности: «человек, любивший и втянувшийся, казалось достаточно сильно во всевозможные “русские гульбища”, последние шесть лет своей жизни пива в рот не брал и всячески призывал, даже требовал от окружающих последовать его примеру?..» (Коробов В.И., 2009).

Шукшин был не просто бунтарём, но своего рода идеологом масштабного российского бунта, а не кухонного «шипения». Поэтому экранизировать именно бунтаря Стеньку Разина с юности сделалось шукшинской навязчивой идеей. Кинематографическому начальству идея постановки фильма бунтарства против законного правительства не нравилась. Не запрещая напрямую снимать фильм по уже готовому сценарию, Шукшину ставили разные условия: сначала, мол, надо сняться в одном фильме, потом поставить другой, а затем поговорим и о Разине.

Не секрет, что Шукшин «люто, до скрежета зубовного ненавидел советский строй, полагая - как мы сегодня понимаем, имея на то более чем достаточные основания, - что большевики уничтожили русскую деревню, основу российской государственности».  (Коробов В.И., 2009). Скрывать подобные мысли были сложно и у него в последние годы это получалось всё хуже.

Сочетать литературное творчество со съёмками полнометражных фильмов было сложно. На вопрос, когда он успевает писать, Шукшин отвечал: «Где я пишу? В гостиницах. В общежитии. В больницах». По его словам, рассказ он почти полностью придумывал в голове и только тогда «он брался за перо. Потому-то он и мог писать в любой обстановке, и писать быстро… Этот очень своеобразный творческий метод Шукшина… требовал колоссальной внутренней сосредоточенности и концентрированной нервной и психологической энергии. И когда Василий Макарович приступал наконец к записи, он настолько уходил в произведение, что всё остальное для него существовать переставало: и окружающие люди, и шум съёмочной площадки, и всяческие другие назойливые помехи…» (Коробов В.И., 2009).

Конспирологические теории, возникшие вокруг смерти Василия Шукшина, имеют своё психологическое и рациональное объяснения. Можно понять, что неожиданная для окружающих смерть автора, находящегося на вершине своего творчества (вспомним, что подобного рода гипотезы возникали и после самоубийств Есенина и Маяковского), невольно заставляют подумать о преднамеренном и тайном убийстве. Есть и рациональные факты, позволяющие думать о такой версии, т.к. мы привыкли к мысли, что «люди, говорящие правду, умирают не от болезней» (эти слова приписывают композитору В.А. Гаврилину).

Никто из биографов не скрывает, что в каюте Шукшина (съёмочная группа фильма «Они сражались за родину» жила на пассажирском пароходе, пришвартованном к берегу Дона) после его смерти якобы пахло корицей - «инфарктным газом». Свидетелем возможного «убийства» якобы был актёр Георгий Бурков, который позже в пьяном состоянии признался в этом. В совершённом убийстве уверены близкие и родные Шукшина.

Всем известно также, что кинематографическое начальство возражало против съёмок фильма о Степане Разине, но убедительных доводов помешать лауреату Государственных премий приступить к такой работе не имели. Говорят и о сочиняемой в это время Шукшиным пьесе «Ванька, смотри!», которую хотели «изъять» для предварительного просмотра компетентные органы…

Конспирология обычно рождает мифологию, которая всегда интересна, но малодоказательна. Будем надеяться, что со временем всё тайное станет явным.

Известно немало талантливых личностей (особенно писателей), погибших от последствий алкогольной болезни. В случае с Василием Макаровичем говорить об этом нельзя. Учитывая многолетнюю ремиссию (кофемания в данном случае не в счёт) и внезапную преждевременную смерть, проследить прямую причинно-следственную связь не представляется возможным. Обращает на себя внимание тот факт, что при длительном течении алкогольной зависимости у Шукшина отмечалось полное отсутствие алкогольной деградации личности. Именно это и позволяло ему оставаться творчески активным до конца его жизни. От себя заметим: не человек, ЧЕЛОВЕЧИЩЕ! Полагаем, что это связано с коморбидностью, вторичностью алкогольной зависимости по отношению к имевшему место личностному расстройству.

Алкоголизм был не интеркуррентным заболеванием, а коморбидным расстройством по отношению к его личности.

«Ещё - ни холодов, ни льдин,
Земля тепла, красна калина,
А в землю лёг ещё один
На Новодевичьем мужчина.
Должно быть, он примет не знал, -
Народец праздный суесловит,-
Смерть тех из нас всех прежде ловит,
Кто понарошку умирал.
Коль так, Макарыч,- не спеши,
Спусти колки, ослабь зажимы,
Пересними, перепиши,
Переиграй,- останься живым!..»
(Владимир Высоцкий).
***
Опубликовано в 2017 г.