Побег из дома престарелых. Четвертый эпизод

         

 
    -Что-то не спится мне, - тихо пробормотал Семён себе под нос,- как же была его фамилия?
    -Ты это про что ?- уже в полудрёме  заметил Борис и накрылся с головой одеялом.
     -Да так, до сих пор не могу вспомнить фамилию того лейтенанта госбезопасности, который арестовал моего отца.

   -Оно тебе надо, старина, ворошить дела минувших дней?- в свойственной ему иронической манере тихо произнёс Борис.

   -Вот-вот, и ты так же: было такое время, что ворошить,  лес рубят- щепки летят. А ведь он,
товарищ  этот,  видно дослужился до генерала,  пионерам рассказывал о своих подвигах на войне,  получал  достойную пенсию и с военными почестями похоронен на престижном месте. Как ты на это смотришь?
   -Сёмочка,  давай спать, завтра тяжелый день, надо выучить тексты и себя привести в порядок.
   -Да, конечно,- впервые в жизни  Семке  не хотелось с  Борькой спорить.

      Семёну не было ещё  тринадцати лет, когда в январе 1953 года ночью раздался стук в дверь, вошли люди и направились в спальню  к родителям. Семен до сих пор  помнит запах, исходивший от них – запах разложившихся  тел, замешанный на дешевой водке с папиросами.

   Один из них, молоденький такой с большим черным чубом, видневшимся из-под фуражки с расширенным черным  фибровым лакированным козырем, в грубой форме попросил отца назвать своё имя и фамилию и, не дослушав, приказал: «Идите с нами». Отец намеревался захватить свои лекарства и несессер, но тот с козырьком резко обрубил его: « Не понадобится».

   Отца увели, а в доме остались двое,которые производили обыск. Перевернули  всё:документы, медицинские справочники, фотографии…  А книги по гинекологии долго разглядывали и от души смеялись, увидев  в разделе анатомия женское тело на разрезе.  Потом  тот, который постарше, назвал фамилию... Семён долго помнил её,  но с годами  память его потеряла остроту и все усилия оказались безуспешными.
   -Ты спишь, Борька?- и, не дожидаясь ответа, Сёмка перевернулся на другой бок.
               
               
                ***
 
         Борис не спал, на него вдруг накатились  воспоминания о семье, о поступках, о которых ему сегодня  довольно стыдно вспоминать . И  снова  сердце его заныло: он вспомнил Машеньку.

     Машутка - маленькая, белолицая, невзрачная, с большими «не по росту» очками- велосипедами с толстыми линзами. Она пришла работать в бухгалтерию на автобазу после техникума.
    Скромная и довольно резкая в суждениях, она не пользовалась успехом у мужчин. Шофера даже иногда побаивались её язычка и умению остроумно, но без  унизительных эпитетов, так «отбрить» очередного любителя легкого флирта, что видно было, как она радовалась больше  победе над собой, а не над  реакцией окружающих её  работников автобазы.

   Однажды, когда Борис с Марией возвращались из финотдела после сдачи квартального отчета, его ГАЗ-69  заглох.  Бориска под проливным дождем тщетно пытался завести вручную, сделав ручкой пару оборотов, проверив масло, воду и топливо.

   -А давайте зайдем ко мне и позвоним на автобазу, чтобы вызвали техничку,- скромно вмешалась Мария.
  Однокомнатная квартира с большим ковром на стене, который плавно  спускался на софу, показалась Борису раем земным.  Он промок до нитки, и каждое движение приносило ему невыразимое неудовство.

   -Снимайте , Борис Михайлович, я просушу, пока приедет техпомощь.
   Мария оказалась доброй хозяйкой: промокшую одежду Борюсика  развесила на кухне, чтобы быстрее высохло, вытащила из шкафа мужской свитер и тёплое бельё.

   -Одевайте,  Борис Михайлович, пока высохнет. Чай будете с вареньем?
   -Спасибо, почти мой размер,- осторожно заметил Борис.
   -Это одежда моего бывшего мужа. Уехал поднимать  целину, и до сих пор ни слуху, ни духу.
   -Печально,- продолжил Борька и  вдруг заметил, что хозяйка довольно хороша собой: глухое черное платье подчеркивала её точеную фигуру,  химзавивка, брови ниточкой, спокойное выражение  лица,  широкий белый лоб, и особенно  большие серые глаза -  умные, ясные и живые - поразили вконец  отогревшегося  Борьку.

    Так у начальника автоколонны и старшего бухгалтера начался бурный роман.
   Связь эта, с начала тайная, а потом явная, длилась довольно продолжительное время и  закончилась, как часто бывает, весьма печально.
  Марии пришлось уехать в другой город, а Борюсик  как провинившейся пёс вернулся в семью.
   -Да! Конец иллюзиям молодости и привет галлюцинациям старости,- вслух подумал Борька и провалился в глубокий сон.

                ***
               
 
  - Не так резко,- закричал  Владислав Яковлевич ничего не понимающему по-русски   эфиопу,- осторожно, ноги отвалятся.
 -Карашо, друг Славка, спат давая,- выпалил служитель,ослепляя Славика широкоформатной белозубой улыбкой,и бережно перенес его на ортопедическую  кровать.
 
   Каждый вечер, когда после отбоя  наступала кромешная тишина в палате, Славка доставал единственное письмо, присланное ему от сына из далёкой Канады. Всего лишь листок бумаги и затертый конверт с маркой изображавший  короля Георга пятого.

   Владислав ещё и ещё раз перечитывал это послание, вчитываясь с превеликим волнением  в каждую фразу и надеясь, что ему на этот раз точно приснится его Марик,  пузатый  малыш с рыжими кудряшками.

   Марик  родился 22 апреля 1986 года, сослуживцы ещё подтрунивали на Славиком, что он подгадал рождение сына к дню рождения вождя пролетариата.
   И было тогда  Владиславу  сорок лет, служил он водителем  Киевской военно-пожарной части.

    26 апреля Славик заступил на дежурство. Всё как обычно:за ужином он рассказал друзьям о своём первенце и посетовал, что до сих пор  не купил детскую коляску, ведь завтра обещали выписать его Риву  и  Марика…

   В два часа ночи  поступил сигнал из Чернобыля, никто ничего не говорил, и они отправились, как обычно, на тушение пожара...

   Владиславу часто снится   розово-малиновое свечение над станцией: сколько они тогда схватили радиации  - теперь можно только догадываться.

   Все его сослуживцы с боевого расчета давно уже в лучшем мире, только он остался, совершенно одинокий  глубокий инвалид  в окружение таких же незадачливых,  одиноких и обделенных судьбой людей.

 
                *** 
               
 
     Злата ещё за ужином почувствовала себя плохо: появились боль за грудиной, слабость и какое-то странное  беспокойство.  Сначала она списала эти ощущения на нервы, потраченные на организацию всего  этого балагана, этого  пикантного  спектакля от команды  сенильных биндюжников.

   Уже в палате, когда её  высокий и независимый  лоб покрылся холодным потом, Злата нажала кнопку экстренной связи с персоналом.

   Тут же примчался дежурный врач и медицинская сестра, оба они были  в растрёпанных чувствах и нельзя сказать, что очень обрадовались ночному звонку.

   -О! Бригада Ух, захватывает дух,- улыбнулась Злата,- Хочу вам напомнить старый еврейский анекдот, когда спрашивают  Марию  Соломоновну, что вам больше подходит для здоровья: горячий чай или горячий мужчина, а она бойко отвечает - мене бы хорошо пропотеть. Так вот и я: болит у меня в потухшей груди, дышать  тяжело, выручайте   лейб-медики-целители.

   Электрокардиограмма показала характерные признаки заболевания, и Злату  амбулансом отправили в ближайшую больницу…


                ***

 
   - Боря, скажи на милость, почему птицы кричат  громче всего ранним утром, ночью или пасмурным днём,- пересохшими  за ночь губами тихо произнес Семён.
   - Это здесь, а  "у нас"  слушать соловьёв лучше всего по ночам, когда не мешают никакие городские шумы,- скромно заметил Борис, -что-то сегодня тихо в нашей  конторе.
    - Пора вставать, труба зовет! - чуть громче промолвил Михалыч,  понимая, что   собеседник, по-видимому, еще не совсем проснулся.
   -Сегодня ты первый на горшочек идёшь, Борь,- озорно спросил Семэн и  ехидно  улыбнулся, -   У меня есть ещё пять минут.

   Действительно,в холле  было непривычно тихо,а  обстановка  мало  напоминала  больничную: центральный огромный холл, устланный коврами был совершенно пуст, не  было слышно  тихой музыки, всегда сопровождавшей  частную жизнь  пожилых людей.
 Видно было, как  несколько сотрудниц  дома престарелых  о чем -то шептались у поста медсестер.

   Друзья гордо прошагали в столовую в предвкушении  удовольствия от вкусной и здоровой пищи и в ожидании дальнейших приключений в образе настоящих звезд сцены.
     Через пару минут показался Славик на своем вездесущем кресле в сопровождении того же "служителя культа", вид у обоих был, мягко говоря, минорный.

   - Всё,- начал было Владислав Яковлевич и тихо заплакал.
  -  Что случилось, друг наш - ликвидатор,- уже без тени иронии спросил Семён.
   - Сегодя ночью умерла Злата,- тихо произнёс Владислав.
 
   -  Что? —Борис  побледнел и попытался  как-то криво улыбнуться, но вдруг горько заплакал, тихо, по-стариковски.
    - Как это случилось?- сдерженно спросил Сёма.

   - Ночью у Златы остановилось  сердце, её срочно перевезли в реанимацию, но спасти уже  не смогли,-  Владислав и сам не мог поверить в то, что Златы уже нет с ними…

               
                ***




   - Семен, ты просто представить себе не можешь, какой я был богатый человек,- как всегда в снисходительно-ироническом тоне начал свою утреннюю трапезу Борис Михайлович.
   - Послушай, Борь, ты и вправду хочешь мне рассказать,какой ты был богатый  "в той жизни"?- Спросил друга Семен, открывая  коробочку с творожной массой,  - Я с большим удовольствием тебя слушаю.
   - А какой сегодня день, Сёмушка?- поднял свои густые брови Бориска.
   - Не помню, друг. А у тебя сегодня был стул?
   -Конечно, но надо заметить,что ночью была задержка мочи, и струя такая вялая. Раньше был водомёт, а теперь фонтанчик...

                ***

               
   Вечером друзья заметили на доске объявлений новую  цветную рекламу, на которой большими буквами на трех языках было написано: " Крупная фирма проводит благотворительную акцию для проживающих в бэйт авоте и желающих посетить     Фестиваль пива «ОКТОБЕРФЕСТ» в Нетании 18 октября"