Яша

Ангел линял. Линял некрасиво, мучительно. По всему гаражу — на полу, в углах, на полках — клубились серо-голубые невесомые островки пуха. Крупные перья давно вылезли, и Саня вынес их, собрав для конспирации в старую наволочку.
Ангел сборам не помогал, лежал на продавленной кушетке и смотрел в совершенно неинтересный потолок Саниного гаража — болел.

Появился он на пороге гаража уже в сумерках —  странный, закутанный в какое-то покрывало. Только бело-мраморные, безволосые, тонкие ноги торчали, обутые одна в кроссовку, а другая в ботинок. Лицо было таким же бело-мраморным, серые глаза смотрели строго и вопрошающе.
- Пустите погреться, - сказал он еле слышно. - Прошу вас.
Это «прошу» смутило Саню чрезвычайно. Он понял, что не может отказать, как отказал бы  обычному бомжу, и пустил.
Гараж у Сани зачётный — масляная печка греет, кушетка уютно пролёжена,  в полу кессон с припасами, кругом всё удобно сделано для возни в утробе старенькой «шкоды». Странный посетитель подсел к печке, почти обнял её.
 - Понимаете, - сказал он тихо, - мне не справиться одному... Я могу вам довериться?
Саня помнил, что в тот момент совершенно серьёзно задался вопросом — а правда, можно ли ему довериться?  И сам себе ответил — с натяжкой, но можно. Посетитель, казалось, услышал ответ и продолжил:
 - Я хотел спасти одного человека, но не смог, а только вымок. Вода ледяная. А над несчастным сомкнулись воды чёрные. Утоп он, - сказал и поднял на Саню потемневшие серые глаза. Видно было, что жалеет того, утопшего, а не себя.
 - Что ж вы так...- выдавил наконец Саня первые слова.
 - Яша, зовите меня Яша, - ответил посетитель, со вздохом сбрасывая покрывало.
Открылись  уныло висящие, мокрые, в пятнах мазута крылья. Бело-голубые перья пачками опадали вниз, обнажался нежный пух и кожа - вся крупных пупырышках, как у ощипанных кур. На тонком теле болтался, облепляя, мокрый  - Саня с трудом вспомнил слово - хитон.
Саня засуетился, скрывая растерянность, кинулся в угол к коробкам с «дачным и гаражным», достал  старые свои треники, бабушкины тёплый халат и кофту, валенки, помнящие Брежнева, протянул ангелу вместе с ножницами и сам отвернулся.
Под щёлканье ножниц успел подумать, что происходит что-то невероятное, необъяснимое и, наверное, чудесное. Хотя фигура ощипанного ангела в халате и валенках была чудовищно нелепа, а крылья в тепле удушливо завоняли мокрым пером.
Но сам ангел светло улыбался:
 - Так намного лучше. Я боялся уже, что не встречу душу христианскую, замерзну в сугробе, как пропойца безродный.
 - Я вообще-то атеист... Был, - признался Саня.
 - Вот это неважно. Не в крестах благость — нательных или венчающих, а в расположении души к свету, - сказал Яша так твёрдо, как будто заканчивал какой-то многодневный диспут.
Саня принял к сведению, что этот вопрос для ангела не риторический, и спохватился, что надо же его наверное поить-кормить. Или нет? Спросил попросту:
 - Яша, водку будете? Закуска есть.
 - Давай на ты. Увы, ни водку, ни даже воду чин ангельский внутрь не принимает. А питаться надо - линька... Стресс, как здесь говорят, вот перо и полезло. Без крыльев закрыты мне небесные чертоги. Да ещё зима... Вся надежда, что поможет кто-то, может быть ты, - ответил и поднял на Саню  вопрошающие глаза.
 - А что делать-то надо? - спросил Саня с какой-то даже жадностью, так захотелось ему помочь ангелу.
 - Подходит нам в земной юдоли только пчелиное молочко маточное, пыльца, прополис. Продукты должны быть натуральными, свежими, без химических примесей и добавок, - отбарабанил Яша и пояснил: - Так нас на кафедре выживания в земном пределе учили... Пока слушаешь, думаешь, что тебе-то не понадобится. Уж ты-то глупость не сделаешь. А как увидел душу страдающую... Такая тоска от неё шла... Я вообще такой, проблемный — больше чую, чем другие... Ну не мог не попытаться спасти, хотя и видел, что эманации тёмные, безнадёжные. Подхватил у самой-самой воды и... не смог поднять. Рухнули вместе, а в воде крылья только помеха... Еле сам выполз, длани вон ободрал, - Яша показал тонкие руки в голубоватых царапинах.
 - Может зелёнкой смазать? Или водкой?
 - Не, не стоит. Само заживёт - на ангелах как на собаках... Только подпитаться надо.
 - Прополис и это... молочко, я достану. Только до утра подожди. Если сейчас искать, то откликнется только какой-нибудь интернет-магазин, я им не доверяю.
 - Это правильно, - подхватил Яша, - я тоже... Мне бы полежать в тепле, подремать.
 - Конечно, отдыхай, я так и так собирался домой. Мама звонила уже. А сколько надо тебе этих... продуктов пчеловодства?
 - Напишу,  только смотри, чтобы свежее. А то не будет эффекта.

Утром Саня нашёл ангела совсем без сил — ночью ударил мороз, печка в гараже не справлялась — внутри было откровенно холодно, и Яша мёрз — лежал пластом, только вылезшие за ночь перья шевелились от сквозняка, как живые.
Саню Яша назвал «спаситель мой», принял молочко, шарики пыльцы засунул за одну щеку, пластинку прополиса за другую. И так несколько дней. Саня с утра, до работы, проведывал страдальца, вечером выносил опавшее перо. Яша был неразговорчив, сонлив, но благодарил постоянно и так и говорил: «Благодарю тебя, спаситель мой усердный... Есть  у тебя в душе струнка жалости к падшим с небес»...

Через несколько дней Саня застал ангела на ногах, усердно метущим бетонный пол. И хотя толку от уборки было чуть, оба они чихали, но таки радость — оклёмывается Яша.
На крыльях начал отрастать легкий чистый пух, и весь Яша как-то посветлел, посвежел ликом. К рождеству католическому запросил нагреть воды, ополоснул волосы с хозяйственным мылом и, когда заблестели они — льняные, гладкие — Саня подумал, что теперь и без крыльев за спиной смог бы признать в нём ангела.
Они много разговаривали — о порядках там и тут, о справедливости, о всяком... Сане казалось, что каждый раз он уходит домой мудрее, взрослее, чем был.

Как-то, посмотрев на Яшу, разбирающего старьё из коробок в поисках чего-то получше бабушкиного халата, Саня заметил, что румянец у него нежный, персиковый, какой бывает только у детей и юных девушек. И движения, когда он берёт вещь, расправляет, осматривает, хмурится, не мужские. Уж Саня-то, давно живущий с мамой и бабушкой, знал.
Так и не выбрав ничего из коробок, Яша попросил принести ему при случае простыню, и побольше.
 - Хитон мой в мазуте, разодранный, надо бы новый.
 - А ты умеешь?
 - Раньше не умел. Но раньше и в гараже не жил, тебя вот не знал. Меняется всё, друг мой Саня, и мы меняемся...

В тот вечер Саня шёл к себе ещё задумчивее, чем был обычно в эти странные дни. Мама заметила, решила, что «шкода» опять не заводится, заговорила, как всегда, что надо прощаться с этой дедовой рухлядью, что из-за неё у Сани заняты все вечера, а мог бы...
Что бы он такое необыкновенное мог бы, она всегда не договаривала сразу. Но потом нашёптывала про очередную «хорошую девочку» очередной своей приятельницы и тому подобный бред. Саня был в общем не против, но в частностях у него с этими девочками не получалось встречаться больше одного-двух раз. Не торкало. Как торкнуло когда-то в восьмом классе и не забылось, как это бывает, когда от улыбки девочки трепещет сердце.

Перед самым новогодием Яша почти полностью оперился, расхаживал по гаражу плавно, говорил певуче и всё больше улыбался — радуется, что скоро упорхнёт, - думал Саня грустно.
Принесённую простынь ангел раскладывал то так, то этак, наконец что-то отрезал, где-то подшил. Довольный удалился в тёмный угол, освободился от халата и кофты, накинул новое одеяние, и тут оба они вдруг увидели, что спереди и вверху на корпусе ангела появились выпуклости.
Не первого размера, но ещё и не второго.
Они смотрели друг на друга, горели щеками, пока наконец Саня не выговорил с трудом:
 - Яша... Ты что, девушка?
 - Клянусь тебе, нет! Это всё молочко маточное... Там же гормоны... Я знал, что могут влиять, но не думал, что так явно. Хотел побыстрее, трутневое надо было принимать по правильному-то...Но, знаешь, Саня, мне кажется не столько в молочке дело, сколько в тебе.
 - Я-то тут при чём?!
 - Засиделся ты в холостяках. Не друг тебе нужен, а подруга. А мы, ангелы, вестники желаний — в этом наша суть глубинная, смысл появления чина ангельского... Вот я и перерождаюсь. Потому что ты так хочешь.
 - Так ты останешься?
 - Я не могу, не могу... - Яша качал головой так грустно и непреклонно, что Саня поверил — правда, не может. - Но тебя не забуду, ты всегда будешь чувствовать, что я где-то есть. Если случится что-то нехорошее, угрожающее, я буду рядом, крыло подставлю... И девочка та, из восьмого «б», она живёт недалеко, не замужем. Тебе бы встретить её «случайно», сумку помочь донести и так далее...
 - Думаешь, она меня помнит?
 - Я знаю, что помнит, ты даже снишься ей изредка. Я же ангел как никак.

Утром Яши уже не было в гараже. Саня убрал старое тряпьё, походил с веником, собирая остатки пуха по углам, нашлось и перо — голубоватое, сверкающее — похоже, что из нового оперения. Саня сунул его во внутренний карман, решив, что теперь это будет его талисман, и задумался — как половчее разузнать адрес той девочки.