Допинг с пелёнок

ЛИЧНЫЕ МЕМУАРЫ О КРАСНОЙ ЭРЕ (97)
С фотоиллюстрациями смотреть здесь:
https://blukach.by/post/1592


 В моём дошкольном детстве, которое припало на 50-е годы, ещё не знали, что мак – это наркотик. Да и слова такого не слыхивали. Но уже соображали, что маковые зёрна обладают успокаивающим свойством. Их разжёвывали, выплёвывали в тряпочку, завязывали её в узелок и давали сосать младенцам. Снадобье быстро парализовывало неокрепшие извилины мозга, и ребёнок отключался. Отсюда и про сонь говорили: спит, будто мака объелся.

 Мак не был запретной культурой. Рос по всем грядкам вроде укропа. Специально его не сеяли, рассевался самосевом, как тот же укроп.
 
 Конечно же, я не помню, как меня нейтрализовывали маком. Но я лично сам жевал его для младших братьев Васьки и Толика. Мамка приказывала.

 В моём старшем дошкольном и младшем школьном возрасте ещё не было паяльных ламп, которыми позже приспособились смолить свиней. Поэтому убитому животному связывали ноги, отдельно задние и передние. Между ними просовывали жердь. За её края поднимали тушу и валяли по огромному костру. Потом соскребали обугленную щетину, вытаскивали из огня докрасна раскалённые трубы и водили ими по телу кабана, покуда оно не становилось чёрным. Тем самым выжигались даже корни волос. Весь процесс требовал нескольких пар сильных мужских рук. Для того созывали родню и соседей. Рассчитывались свежинкой и самогоном. За стол приглашали и детей. Мне также наливали рюмку и заставляли выпить. Хотя слово «заставляли» здесь не подходит. Я сам не мог дождаться этого чарующего момента, чтобы почувствовать себя большим.

 Когда выпивал рюмку, дядьки восхищались и хвалили:

 - Молодец! Ну, точь-в-точь взрослый тянет.

 Я был горд собой и старался делать всё, что советовали. Через несколько минут кто-то из взрослых говорил:

 - Ну, а теперь пройди по одной половице. Посмотрим, крепок ли ты.

 Я старался идти ровно, чтобы даже на боковой стык половиц не наступить.

 - Ай, Вовка! – восхищалось застолье. – Как большой не пьянеет. Подходи, ещё тебе нальём.

 …Моя баба Ганна Прусская была очень набожной. Соблюдала языческий обряд «Деды», которых в году было несколько. В субботу вечером мылись в бане, потом садились за стол, который ломился от крестьянских деликатесов. Обязательным атрибутом застолья была бутылка вина. Её распивали поровну взрослые и дети. Одну рюмку оставляли «дедам». Она доставалась тому, кто первым утром проснётся. За «дедову» чарку всегда конкурировали я и младшая сестра Анька.

 По всем советским праздникам взрослые и дети собирались отдельными компаниями, чтобы отметить очередную годовщину красного дня календаря. Столы заполняли вскладчину. Никогда не обходилось без алкоголя.

 Папка умер, когда я ходил в шестой класс. Пока он был живой, брал меня с собой на рыбалку. По дороге заходили в магазин к Прохору Мироновичу. Папка покупал бутылку вина и просил подать три стакана. Их наполнял поровну: Прохору, себе и мне. Было очень приятно пьянеть.

 Однажды веребские мальцы пошли на первомайскую демонстрацию в Лепель. За девять километров пути до того вымокли на снегопаде и продрогли, что зашли в коридор деревянного магазина на МКК. Грелись там и дрожали. Зуб на зуб не попадал. В это время в магазин случайно зашёл мой папка. Удивился и заволновался не на шутку. Отвёл меня и друга Валерика Демко на автостанцию в столовку и для сугреву, чтобы не простыли, купил нам по стакану вина.

 Как ехали в Веребки на автобусе, не помню. Очнулся в своей кровати. Подле меня сидел Валерик. Спросил у него, почему он крутится. Попросил не крутиться. Валерик был на два года старше меня. Поэтому меньше опьянел и объяснил, что это мозги у меня крутятся от вина. Потом я начал рыгать. Бабуля Анэта затирала блевотину на полу и на чём свет стоит проклинала папку за то, что напоил ребёнка.

 Какую бы пьянку не устраивали в хате взрослые, обязательно ставили рюмки и для детей. Правда, наполняли их соответственно возрасту. Ну, а когда выпустился из Гадивлянской начальной школы и пошёл в Свядскую среднюю, тогда часто друзья собирались небольшими компаниями, складывались, покупали алкоголь и выпивали на природе. Сохранился снимок, как осенью 1967 года я, Генка Мисник и Валерик Демко за околицей Веребок распиваем бутылку рома, которую свободно купили в сельмаге. Я тогда ходил в 9-й класс, а собутыльники были на два года старше. Кто, четвёртый, фотографировал, не помню.
 
 Когда был старшеклассником, каждые субботу и воскресенье ходили на танцы в Велевщину. Было утверждение, что трезвым на танцах нечего делать. Покупали бутылку самогонки у бабы Попчихи за один рубль. Для крепости она добавляла в брагу куриный помёт. Воняла страшно. С наполненным стаканом выходили опорожнять его на крыльцо, чтобы в случае рвоты блевануть на почву, а не на пол. Но если удерживали сивуху в себе, по дороге на танцы и в клубе было очень весело. Алкоголь возбуждал настроение.

 Когда после 10 классов два месяца учился на электрослесаря участка шахты в Первомайске Ворошиловградской (ныне Луганской) области, в воскресенье пошёл в гости к другу детства Володе Шушкевичу, который жил не в общаге, а у тётки. Её не было дома, и друг своровал у хозяев бражку, которой мне позволил пить столько, сколько влезет. Потом пошли на ставок. Купались. Я настолько окосел, что потерял сознание. Володя выпил меньше и дежурил возле меня, пока я не ожил.

 На первый взгляд может показаться, что я описал личную жизнь ребёнка-пьяницы как исключительную. Но это не так. Так пили все мальцы из моего окружения. Вспомните своё детство, мои ровесники. И вы с младенческих лет напивались вдрызг. Но вы в том не виноваты. Вина лежит на обществе, которому было по фигу молодое поколение: пусть  лучше пьёт, чем задумывается о своём бренном существовании и нужности руководящей роли коммунистической партии Советского Союза.


8-2-2020.