Глава 1. Принц Салим

           Палевый рассвет разливал молоко утреннего тумана из объёмных кувшинов береговых низин. Здесь, в поросших густыми зарослями тростника непроходимых дебрях, хранились старинные традиции приготовления этого туманного зелья. Секреты его брожения в недолгой прохладе темной южной ночи.
           По невысокому берегу вдоль спокойного течения реки двигался небольшой конный отряд. Поравнявшись с тенью скального выступа, укрывшегося сеткой изумрудно-зеленых лиан, всадники повернули своих коней на северо-запад, в сторону вольных лесостепных просторов. Лошади послушно выполнили указания своих наездников, но настороженно прижали уши, вслушиваясь в утреннюю какофонию разнообразных звуков. Молодой жеребец под богато экипированным всадником брезгливо фыркнул - чуткость и чутье его не подводили: в прибрежных зарослях высокого тростника затаился полосатый тигр, провожая внимательным взглядом конный эскорт. Острым взглядом коварного хищника. Но хищника спокойного: после добытой вчера антилопы для него наступил временный мир со всем окружением, обусловленный умиротворением сытого желудка. Однако осторожность не мешала и тигру. Тем более в отношении еще более коварного и сильного хищника – человека, выведшего свою стаю на охоту.

 
* * *

           Всадник с красивым тюрбаном, украшенным драгоценными камнями и редкими перьями цапли на макушке, ехал верхом на арабском скакуне в середине конного отряда. Это был Мухаммед Салим - принц Шейху. Он любил захватывающие зрелища в виде слоновьих боев и схватки тигров. Но более всего его увлекала охота.
           Обычно охота представляла собой грандиозное действо с привлечением целой армии воинов и специально обученных егерей. Они окружали огромную территорию, специально предназначенную для этого, и травили зверей охотничьими гепардами и дрессированными тиграми. Егеря загоняли четвероногую жертву на укрывшегося в засидке царевича. Салиму оставалось только сделать меткий выстрел из мушкета или выпустить острую стрелу в живую и обреченную мишень.
           Но сегодня Салим отказался от обычной массированной травли зверя огромной многоголосой армией егерей.  Он вышел на охоту с небольшим отрядом. И отправился не в заповедные угодья, а в отдаленные лесостепные районы, изобилующие непугаными стадами диких антилоп. Его поэтическая душа, еще не переставшая удивляться мелочам жизни, требовала эмоционального обновления. Новой порции противоядия жестокому нраву. Для сохранения неустойчивого внутреннего равновесия.
           Салиму захотелось вернуться в свое далекое прошлое. Когда романтика юности еще не была иссечена коварными мечами жизненной зрелости, не усеяна острыми копьями жестокой реальности. И когда он лихо и беззаботно несся по бескрайнему полю жизни. На резвом скакуне. Радостно озираясь по сторонам широко открытыми глазами. Жадно вдыхая вольный воздух неограниченной свободы.
           Мир велик! И огромен! И слава аллаху! Великому аллаху!

           Не обремененная ничем юность... где ты? Где то там… далеко-далеко…
           И где-то там, далеко-далеко, он, юный царевич несется на лихом скакуне. Отправляясь в погоню за грациозными степными антилопами. И его цепкий взгляд выискивает в рассыпающемся стаде длинноногую мишень. А крепкие руки уверенно натягивают упругую тетиву лука. И вот уже меткая стрела, свистя оперением, рассекает вольное степное пространство и настигает убегающую цель.
           Но настигла ли? Попал ли Салим в свою цель? Или нет? И ускакала она от него. Как беззаботная романтическая юность. Как быстроногая газель чинкара.
           И не понять.
           И не осмыслить.
           То ли досталась добыча Салиму, то ли он сам стал чьей-то добычей. Жертвой неоднозначного и противоречивого бытия. А его самого поразила острая стрела, отравленная жестокостью и соблазнами. Смертельно поранила душу. И кровоточат рваные ее наконечником душевные раны. И уже начинают гноиться. И не видно никакого исцеления. Кроме медленного и необратимого угасания...
           И уже не лечат его больную душу ни мудрые книги, ни философские беседы с отшельниками. Ни уединение. Ни опиум. Ни арак…

           - Сейчас выйдем на равнину, - Махабат-хан прервал тягучие размышления Салима. Салим понимающе кивнул и поправил тюрбан. Зеленый изумруд заговорщически подмигнул, блеснув в лучах утреннего солнца. Вера в то, что минералы приносят счастье и защищают его владельца, на Востоке непререкаема. И изумруд призван был хранить принца от необычных болезней.

           Покинув речную пойму, всадники оказались на открытом пространстве, кое-где поросшем небольшими островками кустарника и редкого лиственного леса. Салим чуть привстал в седле, внимательно вглядываясь в открывшуюся перспективу наступающего дня. За спинами всадников уже появилось солнце. Оно еще только выглядывало из-за рваных крон, разбросанных вдоль удаляющейся речной поймы деревьев, но его солнечные лучи уже приступили к своей ежедневной утомительной работе. К полудню воздух обильными жаркими ручейками заструится к выжженному зноем сине-белесому небу. И невыносимая жара захватит территорию. А пока… пока еще господствовала утренняя прохлада, наполняя легкие свежестью и даря бодрость крепким мускулистым телам.
           Равнина просматривалась до самого горизонта. Теперь самое главное – острота зрения: природная окраска маскирует газелей так, что на расстоянии двухсот шагов они становятся неразличимы. И требуются значительные усилия, чтобы разглядеть их. А ведь еще необходимо подобраться к стаду незаметно,  чтобы преждевременно не спугнуть этих осторожных животных.

           - Вон они! - Махабат-хан приостановил коня, указывая рукой чуть левее направления движения всадников. 
           Рядом с небольшим островком кустарников мирно паслось стадо антилоп.
           Теперь отряду нужно было разделиться на две части. Основные силы должны были рассредоточиться в направлении ожидаемого гона. Второй группе предстояло незаметно обойти стадо с противоположной стороны.
           Всадники сосредоточились, ожидая указаний царевича. Салим махнул рукой.
           Абхай, молодой индус с едва наметившейся щеточкой черных усов, лихо пришпорив коня, нырнул в бесконечное пространство просыпающегося утра. Пятнистый гепард, дремавший на расписной подушке позади седока, напрягся в ожидании гонки. Несколько всадников устремились вслед за индусом. Роли были давно распределены. Игра началась.
           Используя естественную маскировку редкого кустарника, Абхай с группой всадников обогнул пасущееся стадо осторожных газелей по большому радиусу. Случалось, что дикие антилопы подпускали к себе на близкое расстояние крестьянские повозки, пеших людей, но всадников – никогда! Они инстинктивно чувствовали источник опасности и заблаговременно ускользали от коварного врага. Степная газель чинкара – быстроногое животное, и догнать его непросто.
           Выйдя на стартовую позицию и сохраняя безопасное расстояние, всадники рассредоточились в редкую цепочку. Абхай еще раз внимательно взглянул на, пока еще ничего не подозревающее стадо, и спустил своего пятнистого помощника.
           Гепард, чуть дрожа от азарта, легко спружинил на травянистую поверхность. Затем он вытянулся, пригнув гибкую кошачью спину, и устремил цепкий взгляд бывалого хищника на жирующее стадо. Оценив обстановку, гепард медленно, не поднимая спины, пополз в направлении длинноногих жертв. Его гладкая, желто-коричневая шерсть слилась с красками степи. Напряжение ожидания достигло предела.
           Гепард продолжал ползти. Расстояние до антилоп сократилось шагов до пятидесяти. Но для успешной атаки следовало подобраться еще ближе. Слишком много сил требовалось пятнистому хищнику для последнего рывка. Самый быстрый в мире зверь вкладывал в него всю свою мощь и часто падал в изнеможении после атаки. Если ему сразу не удавалось достичь своей жертвы, то он прекращал преследование.
           И потому гепард медлил с рывком, продолжая осторожно приближаться к антилопам.
           Но вдруг статный самец, вожак стада, настороженно поднял голову, всматриваясь в сторону ползущего хищника, расширил ноздри, изучая запахи утра. Гепард замер, внимательно наблюдая за ним.
           Что-то насторожило самца. Он развернулся и двинулся в противоположную от гепарда сторону, увлекая за собой сородичей. И вот уже все стадо стремглав сорвалось с места.
           Гепард тут же отреагировал. Он резко метнулся в сторону убегающей добычи, выбирая на ходу ближайшую жертву. Погоня началась!
           Быстрая скачка грациозных газелей напоминала воздушный полет. Они легко отрывались от поверхности и парили в невесомости утра. Словно в замедленной съемке, растянувшей мгновение в вечность.
           А что гепард? Пятнистый хищник был неудержим. Будто живая смертоносная стрела, уверенно летящая к своей цели. Огромными частыми скачками, отталкиваясь от земли всеми четырьмя лапами, он не оставил жертве никаких шансов. Настигнув ближайшую газель, гепард на секунду завис в воздухе, совершая решительный рывок. И вот уже добыча в зубах бывалого хищника.

           А в след удаляющемуся стаду неслись, улюлюкая и свистя, лихие всадники Абхая.

           Ничего не подозревающее антилопье стадо устремилось в сторону основной группы охотников.
           Салим, внимательно наблюдал за происходящим. Монгольский лук, вынутый из сагайдака, был уже наготове.
           Вожак антилопьего стада вел своих сородичей прямо на царевича. В редкой цепочке на значительном расстоянии от Салима находились его сотоварищи. Глаза Махабат-хана пылали азартом и жаждой крови. Охотники находились в напряженном ожидании – но никто не посмел бы спустить тетиву лука, прежде самого царевича.
           Салим медлил. Он уже вложил стрелу и, держа тетиву по-персидски, направил лук в сторону приближающихся газелей. И тут вожак стада заметил опасность.
           На мгновение, как показалось Салиму, вожак прервал свой грациозный бег и устремил гордый взгляд на соперника. Взгляды царевича и короля антилоп встретились. Салим ослабил тетиву и опустил лук.
           А непокорный самец ринулся правее царевича и повел свое стадо в разрыв между Салимом и Махабат-ханом, который недоуменно взирал на происходящее.
           Несколько секунд, и быстроногие газели вырвались из окружения, полностью доверившись степному простору и вольному ветру.
           Всадники развернули коней в сторону убегающего стада, но придержали их, преданно взирая на царевича.

           - Но почему? – вопрошал удивленный Махабат-хан, подъезжая к Салиму, - почему, мой господин, вы не стреляли?
           Салим серьезно взглянул на своего верного товарища и глухо произнес: - Это король антилоп. Я не смог выстрелить… в равного себе… но не имеющего возможности ответить мне тем же, - в этот момент романтика души царевича возвысилась над его жестокостью.

           Махабат-хан молчал. Он хорошо знал своего господина и неожиданные перемены в настроении царевича, но никак не мог к ним привыкнуть. Именно из-за того, что они были неожиданными. И часто совершенно непредсказуемы.
           - Он должен жить, - помолчав секунду, добавил Салим, - но жить у меня. Нужно его поймать.

           Мужественные воины медленно съезжались к своему повелителю.

           А у добытой гепардом антилопы суетился Абхай, собирая в походный ковш свежую теплую кровь, чтобы напоить ею своего верного питомца.



10 ноября 2017