Приключение в южной ночи

- Море, море! – увидев бескрайнюю синюю гладь с белыми треугольниками парусов, закричали девчонки, старенький грузовичок, чихнув, остановился, и мы вытряхнулись из кузова вместе с увесистыми нашими рюкзаками. Водитель, пересчитав деньги, пожелал нам хорошего отдыха, и разноцветной лавиной скатились мы к кромке воды. Решили сначала искупаться, и потом только отправиться на поиски жилья.

Позади остались пройденные маршруты - с их ветрами и морозами на перевалах, скальной и ледовой работой и «пахаловкой» с рюкзаками за спиной по вовсе даже не асфальтированным горным тропам.

Конечно, трудности те выбрали мы сами, и расставание с горами для нас всегда подёрнуто грустью, и вспоминать будем суровую их прелесть - но три дня на море в столице солнечной Абхазии после запредельных трудностей должны были стать вишенкой на торте, делающей наше счастье абсолютно полным.

Отквашивались в тёплой и ласковой воде мы часа полтора, и удовольствие обычных отдыхающих , сменивших на южный отдых домашний свой уют, не шло ни в какое сравнение с нашим наслаждением, необыкновенно приятно контрастирующим с прежними трудностями и лишениями. А если добавить, что мы вволю напились – кто пива, а кто и лёгкого домашнего вина, предлагаемого прямо на берегу доброжелательными, хотя и не без выгоды для себя, аборигенами, то больше и желать нечего было.

Дело в том, что в горах вода для питья и приготовления пищи добывалась или из горных ручьёв, берущих начало в ледниках, или из растопленного на примусах снега. В любом случае, вода такая обессолена, жажду она не утоляла вовсе, и по горным маршрутам мы передвигались, как бедуины по пустыне – с постоянной жаждой и миражом в образе большой кружки пива перед глазами. С той только разницей, что кочевники те передвигались на верблюдах, а мы сами походили на верблюдов – из-за горбов на спине, коими были объёмные наши рюкзаки. Но то в горах, а тут все удовольствия сразу – и море, и тепло, и возможность жажду утолить – и не только водой.

Но, как верно заметил мудрый царь Соломон, всё проходит – и вот уже руководители наши скомандовали выбираться на берег, и, определив верхнюю границу затрат на съём жилья, снарядили гонцов из половины нашего состава на его поиски, оставив резерв из второй половины возле кучи наших рюкзаков. Понятно, что на номера «люкс» в гостинице мы не претендовали – после ночёвок в палатках на снегу, люксовыми мы воспринимали бы даже самые простенькие условия проживания в частном секторе. Но гонцы наши стали возвращаться с плохими вестями – разгар сезона, и жилье найти им не удалось.

Отправляться домой, не насладившись вожделенным отдыхом, не хотелось, и в десант отправилась вторая группа. Разбились мы по двое и растеклись по не очень-то гостеприимным узеньким улочкам. На некоторых воротах висели таблички, что жильё не сдаётся, в другие мы с напарницей стучали и узнавали то же самое из уст хозяев. Некоторые осторожно интересовались, сколько нас и, услышав число, приближающееся к двум десяткам, сразу же закрывали калитки.

Напарницей моей была Юлька - красивая, длинноногая, но совершенно безбашенная девчонка, к которой в наших кругах прилипло прозвище «оторва». Она своим невыдержанным поведением испортила единственный подвернувшийся вариант, послав хозяина дома непечатным выражением из-за предложенной ним немалой цены за возможность пользоваться частью его двора под навесом. Вариант этот был хоть и малокомфортным, но, при сравнении его с немедленным возвращением домой, выглядел, всё же, более предпочтительным.

Поскольку спрос на жильё значительно превышал предложение, формула "Клиент всегда прав" не сработала. Оскорблённый владелец жилья без церемоний послал нас ещё дальше, и мои старания уладить ситуацию успехом не увенчались.

Натоптав и без того натруженные ноги, присели мы отдохнуть в маленьком скверике, и безо всякой надежды уже спросили у проходящей женщины, не сдаёт ли она жильё. Оказалась она доброжелательной и разговорчивой, и после недолгих уточнений повела нас к своему дому. Посмотрев предложенный вариант, я украдкой показал Юльке кулак, убедительно намекнув таким образом, чтобы не вмешивалась и, проявляя чудеса дипломатии и давя на жалость хозяйки, сторговался  примерно за половину оговоренной нашим руководством суммы.

Дом хозяйки, большой, двухэтажный, с двумя наружными лестницами и широкой не застеклённой верандой на всю его длину, приспособлен был для гостиничного бизнеса. Довольно большой двор занят был летней кухонькой, "удобствами" в дальнем углу и дощатыми "кельями" разного размера и качества, предназначенными для не очень привередливых приезжих. А оставшееся место уставлено было несколькими столами и стульями возле них, расположенными в тени шпалеры с виноградом.

Изо всего этого обилия и разнообразия жилплощади нам была предложена веранда. Не было на ней ни кроватей, ни прочих интерьерных изысков – только голый пол. Страдальцам нашим, потерявшим надежду и настроившимся уже отправляться на вокзал, этот вариант показался вполне приемлемым – какая-никакая, а крыша над головой! Спать можно на полу на своих спальниках, готовить на кухоньке – что ещё нужно таким неприхотливым клиентам, как мы! Когда же хозяйка принесла на пробу довольно неплохое домашнее вино, приятно удивив нас невысокой ценой его, сомнения исчезли даже у скептиков.

Вечерело, и мы занялись обустройством нашего быта. Провели ревизию оставшегося провианта, снарядили гонцов в магазин за недостающим, составили график дежурств по кухне.  Когда приготовили и поужинали, уже стемнело. Дневное купание волшебным образом сняло с нас накопленную в горах усталость, спать не хотелось, и мы вальяжно сидели с бокалами вина - кто на своих рюкзаках, а кто и просто на полу - и слушали гитарные переборы. То есть, конечно, в руках у нас были не изящные бокалы богемского хрусталя, а разномастные походные наши кружки, но, тем не менее, от таких комфорта и удовольствия ощущали мы себя, по меньшей мере, зажиточными представителями дворянского сословия.

Когда далеко за полночь уже улеглись мы штабелями на веранде, соседкой моей оказалась, конечно же, Юлька-оторва. Она беспокойно ворочалась под боком, и когда я стал уже подрёмывать, толкнула меня локтем и предложила пойти погулять. Сквозь сон я пытался отмычаться, но она настаивала:

- Как можно спать, когда море рядом! Пойдём, а то сама я боюсь!

Я был зол на Юльку, но поскольку сон всё равно ушёл, из двух вариантов - просто ворочаться на жёстком полу, или прогуляться по ночному городу и полюбоваться лунной дорожкой на море - я выбрал последний.

По кривым улочкам выбрались мы к морю, долго и неспешно прогуливались,  наслаждаясь сказочным очарованием южной ночи, и когда, притомившись, присели на лавочку с видом на море и любовались оловянной гладью воды с той самой лунной дорожкой, я искренне поблагодарил Юльку за эту ночную прогулку.

Сидели мы так может полчаса, может больше, а потом незаметно подкралась усталость, и Юлька стала зевать, нагоняя сонливость и на меня.

- Хорошо прогулялись - сказала она. – Но пора уже в люлю.

Поднялась с лавочки и, вдруг, согнувшись, утробно завыла:

- Ааааа!!!!! Уйююёёёёй!!! Ууууу!!!!! – и, продолжая стонать, села.

Я оторопел, а она всё ныла и завывала, знаками показывая мне, что у неё прихватила спина.

Я всегда был противником участия девчонок в горных походах из-за их изнеженности, капризности и слабой тренированности. Не раз уже на маршрутах таскали мы и рюкзаки выбившихся из сил непоседливых наших искательниц приключений, и самих их – вывихнувших голеностопы или натеревших ноги до крови. И произошедшее с Юлькой было очередным подтверждением моей правоты.

Осторожно разогнув, уложил я её на лавку, уселся верхом чуть ниже крепенькой её попы, задрал вверх футболку, расстегнул лифчик и осторожно стал делать ей массаж. И после довольно продолжительных моих стараний гугнявые стоны её стали тише, а потом и вовсе перешли в довольное мурлыканье, вызывающее у меня нескромные мысли и желания. Результат был достигнут, но, не желая утрачивать тактильный контакт с упругим женским телом, я непроизвольно тянул время и, исчерпав полезные лечебные приёмы, продолжал делать ненужно-бестолковые «рельсы – рельсы, шпалы – шпалы», заводясь при этом всё больше. Наверное, и Юлька почувствовала мою ауру - тугую ауру дикого пещерного самца, и дыхание её стало неровным и тяжёлым.

Трясина плотского желания затягивала меня, но, в конце концов, моральные устои и  здравый смысл взяли верх над животными инстинктами, и я, проклиная так не вовремя всколыхнувшиеся гормоны, собирался уже заканчивать процедуры, как почувствовал, вдруг, спиной чьё-то присутствие.  Оглянулся – так и есть! На фоне освещённого фонарём склона выделялись два силуэта в форменных фуражках.

- Прадалжай, прадалжай, дарагой, мы падаждём! – сказал один из них, и послышалось отвратительное хихиканье.

Мы подхватились, Юлька поспешно застегнула лифчик и одёрнула футболку, и я подумал, что они, видя наши телодвижения, могли предположить только то, что и предположили.

- Да я массаж делал ей. - пытался объяснить я, но хихиканье не прекращалось.
- Канэчно, дарагой, сзади пристроился и харашо прамассировал дэвушку. А вакруг люди атдыхают, дэти играются.

Какие люди?! Какие дети?! Была глубокая ночь, вокруг не было ни души, да и не делали мы ничего предосудительного - но разве им докажешь. К тому же, ещё и документов у нас с собой не было – в рюкзаках остались, и адрес съёмного жилья назвать мы не смогли. То есть, найти могли, а название улицы и номер дома не запомнили.

Не слушая объяснений и не поддаваясь на уговоры, забрали они нас и повели в опорный пункт. Пока мы шли туда, они объяснили, что утром доставят нас в райотдел, а уж что там решат, неизвестно. Понимая всю незавидность нашего положения, я лихорадочно пытался сообразить, как же выйти из этой ситуации, но ум мой, обычно деятельный и изобретательный, на этот раз буксовал. Да и что тут придумаешь - денег с собой не было, а на бесплатные доброту и снисходительность стражей порядка рассчитывать, по-видимому, не приходилось.

Опорный пункт милиции расположен был в длинной многоэтажке и представлял собой малюсенькую комнатушку, в которой помещались только стол, два стула да рогатая вешалка-стойка. Застеклённая дверь выходила прямо на улицу и от проникновения защищена была витиеватой кованой решёткой.

Представители власти начали о чём-то шушукаться между собой на своём языке, а потом один из них подозрительно посмотрел на меня и сказал:

- Нэчего слюшат тут – на улицэ пастойтэ.

Мы вышли, и я понял их опасения. В горах мы не брились, сам я темноволосый и с той небритостью внешне похож на кавказца. И они, опасаясь подставы, не хотели, чтобы я слушал их разговор. Стояли мы на улице перед дверью в зоне их видимости, и я думал о том, что даже если выпадет самый благоприятный вариант, и в райотделе отпустят нас, то всё равно сообщат по месту работы об аморальном поведении – и позора потом не оберёшься. А могут и пятнадцать суток впаять.

Все эти невесёлые размышления поведал я Юльке, чем напугал её немало, а потом спросил, быстро ли она бегает, указательными пальцами показав в разные стороны. Юлька сходу уловила направление моих мыслей, кивнула утвердительно и сказала:

- Ты направо - я налево.

Она правильно рассудила – направо улица шла на подъём, и у меня, хорошо тренированного,  было намного больше шансов. Блюстители порядка что-то обсуждали, я дождался момента, когда оба они не смотрели на нас, и по моему кивку мы сорвались в разные стороны. Когда я добежал уже до угла дома, послышались хлопанье двери, крики и топот ног. Я свернул в переулок, пробегая мимо невысокого штакетника, стукнул по нему кулаком, и, не услышав собачьего лая, перепрыгнул через него в чей-то сад. Преследователь, выскочив из опорного пункта, успел увидеть, наверное, мой манёвр и потому, выбежав из-за угла, он не раздумывая свернул сюда же, и через несколько секунд пробежал мимо меня. Когда топот его затих вдали, я выбрался на улицу и направился в другую сторону.

Подумалось, что второй погнался за Юлькой, и настроение испортилось. С опозданием пришла мысль, что нужно было сначала Юльке фору дать, а мне маячить у двери, делая вид, что я с ней разговариваю, и потом только бежать, заманив их обоих за собой. Но ничего изменить уже нельзя было.

Оторвавшись от погони, я осмотрелся и понял, что вокруг всё чужое и незнакомое. Растерялся, было, но быстро сообразил, как найти дорогу домой. Внутренний компас и уклон ландшафта указали направление к морю, пройдя по побережью, я нашёл ту «массажную» лавочку, а от неё уже легко нашёл дорогу к нашему жилью. Юльки не было, но надежда ещё оставалась. А вот когда ещё минут через сорок она не появилась, я понял, что дело плохо. Она приведёт этих блюстителей моральных устоев сюда, нас обоих доставят в райотдел, и нам  будет светить ещё и обвинение в побеге - что, с точки зрения закона, гораздо серьёзнее аморалки. Так что, лучше не дожидаясь утра, попытаться вопрос этот решить с ними. Забрал все свои деньги, растолкав товарища, выпросил всю наличность и у него, и отправился сдаваться с повинной. Конечно, тем же кружным путём – сначала к «нашей» лавочке, а от неё знакомой уже дорогой к опорному пункту.

Минут за двадцать добрался я до него, и стоял поодаль, собираясь с духом и обдумывая повинную свою речь. И тут, вдруг, дверь открылась и вышли из неё две фигуры в форменных фуражках и Юлька. Отступать мне было некуда, и я подошёл к ним, ожидая самого худшего. Но то, что случилось, выходило за рамки всех предполагаемых мной вариантов. Рядовой хихикнул знакомо-отвратительно, а сержант сказал:

- Ээээ… паслюшай, дарагой, зачэм убэгаль – мы же пашютылы! Забирай сваю красавыцу и прадалжайтэ атдыхат! Найдотэ дарогу дамой?
- Найдем, найдём – заверил их я и потащил Юльку подальше от этого, пропитанного враждебной аурой, места. Какое-то время шли мы молча, и предположения о том, почему те двое подобрели, вызывали во мне злобу на них и сочувствие к Юльке. И когда мы добрались до той «нашей» лавочки, так мистически-настойчиво завлекающей нас к себе при всех наших передвижениях, я не выдержал и проговорил с вопросительной интонацией:

- Не хочется даже думать о том, каким образом тебе удалось их умаслить!
- Ага, щас! – со злостью ответила на мой намёк сообразительная Юлька. - Если бы! Но им не этого нужно было!
- Чего же ещё? – удивился я. - Ты красивая и всё при тебе!
- А вот смотри! – и Юлька, приподняв пышные волосы, показала мне ушки свои, в которых не было серёжек.
- Вот гады… Ладно, не переживай, я возмещу тебе убытки!
- Не парься, это от моего бывшего подарок. Знал бы ты, как он достал меня, когда встречались! И я даже рада, что ничего больше не будет напоминать о нём.

И после паузы, читая в моих глазах ещё один вопрос, она сказала:

- Я убежала бы, но у меня опять спина переклинила!

Мы помолчали немного, а потом одновременно, как по команде, рассмеялись.

- Всё хорошо, что хорошо кончается – заключил я, и с лукавинкой добавил:
- Ну что, раз уж "преступление" оплачено, может есть смысл и вправду его совершить?
- Да с радостью! – смеясь, ответила Юлька.
- Я готова, только давай, на всякий случай, сначала за другими серёжками сходим! А то, ведь, те двое не единственные менты в городе!

Когда мы добрались, наконец, до нашего жилья, небо на востоке начало розоветь…