Чёрная мука

    В старом сарае, приспособленным под склад оборудования было темно и душно, пахло затхлой мукой и машинной смазкой. На полке стеллажа дремала рыжая кошка, она была голодная и одинокая. Два выходных дня никто не открывал сарай и не кормил её. Возле неё была картонная коробка, полная высохших до окаменелости и источенных насекомыми багетов. Когда они были свежими на их запах тихонько пробирались небольшие серые мыши, которых тут же хватала Рыжуха, так звали кошку. Теперь она голодала и страдала.

    Вдруг дверь дёрнулась и поехала в сторону, послышался голос «Как дела, Рыжуха». Невысокая женщина, которую все называли Аня- маленькая держала в руке пластиковый пакет. В нём была бутылка воды и небольшой кулёк еды для кошки. Кошка вскочила и изящно изогнув спину потянулась, размяв затёкшие от долгого лежания мышцы, затем спрыгнула и жалобно замяукала, прижимаясь к ногам Ани. Под этот аккомпанемент Аня выбросила куриные ошметки, кошка замолчала и жадно набросилась на еду. Затем она сполоснула и налила в миску свежей воды, стала чуть поодаль от обалдевшей от еды кошки, с удовольствием наблюдая за ней.

    Эту процедуру она проделывала каждое утро, с этого начинался её рабочий день. Покончив с кормлением кошки, Аня вернулась в цех, где один за другим включались механизмы, оживали конвейерные ленты. Рабочие, одетые в одинаковые белые спецовки, работали как роботы вдоль беспрерывно вращающихся линий. Работа была тяжёлой и изнурительной, люди здесь не задерживались, приходили и уходили, беспрерывная вереница людей, своего рода конвейер.

    Первыми здесь работали палестинские арабы, которых рано утром привозили на разбитых микроавтобусах, скрипящих и дымящих изношенными двигателями. Из них вываливалась шумная восточная братия и занимала рабочие места. Работали они хорошо, но со временем началась кровавая интифада и въезд на работу был им закрыт, но подоспела большая волна иммиграции из стран распавшегося Советского Союза. Бывшие советские граждане чувствовали себя на подобной работе «Лимитой», работой не достойной их, а вынужденных работать для выживания. Поэтому постепенно они покидали тяжелую и низкооплачиваемую работу и остались лишь те, кто смог приспособиться к нелёгким условиям.

    Аня-маленькая привычно заняла свое место, в начале линии, где разматывалось заранее раскатанное и намотанное в рулон тесто. Она закрепила начало рулона теста к непрерывно движущему конвейеру, тесто медленно разматывалось и вращающие ножи аккуратно нарезали заготовки под будущие пирожки. Вместе с ней на линии были молодые женщины, все беженки из африканских стран, сейчас это были основные кадры. Крепкие, молодые парни, сверкающие белоснежной улыбкой на тёмных лицах, трудились на местах, где требовалась физическая сила.

    Вдруг в зале началось какое-то оживление, все смотрели вверх, там среди больших светильников металась кривыми зигзагами маленькая птаха, случайно залетевшая в открытую дверь. Неожиданная гостья нарушила рабочий ритм, все старались проследить полёт маленькой птички, тщетно старавшейся найти выход на волю. Кто-то побежал и открыл дверь, но она не была видна, летающей на большой высоте птичке. В цех нервными шагами, почти вбежала Аня- большая, она гневно закричала на всех «Все опускают головы и работают», увидев открытую для птички дверь, она с силой захлопнула её. В зале воцарилось гнетущее молчание, нарушаемое лишь шумом механизмов оборудования. Бедная птица, безрезультатно искавшая выхода , потеряла осторожность и влетела в большой вентилятор, где металлические лопасти искромсали её хрупкое тело. Кровавое месиво упало на пол и вслед за ним медленно кружась в воздухе падали маленькие серые пёрышки.

    Аня- большая брезгливо поморщилась и приказала тихой и безропотной Римме сделать влажную уборку. Маленькая и тщедушная Римма была обута в большие резиновые сапоги, которые выглядели как наказание для её хрупкой фигурки, длинный клеёнчатый передник защищал её от воды, в которой она мыла оборудование. Весь её беззащитный и покорный вид выражал полное безразличие и усталость от всего происходящего. Когда она подметала окровавленные пёрышки, на её глазах выступили слёзы, что-то в полёте и гибели птицы было ей близко знакомо своей безысходностью. Римма не заметила остановившую и наблюдавшую за ней Аню- среднюю, та пристально следила за ней и заметив слёзы в глазах, ехидно с еврейским акцентом произнесла «Что, птичку жалко».

    Аня- средняя была ответственной за упаковку готовой продукции, но это не мешало ей следить и подслушивать за всеми, быть в курсе настроений работников и вкрадчиво рассказывать обо всём увиденном и услышанном старшей по цеху Светлане. «Пошли Анька наверх, Светка пришла» сказала ей подошедшая Аня- большая и они вдвоём поднялись по лестнице в раздевалку, где полуодетая Светлана рассматривала себя в зеркале. «Ну бабули, стареем» произнесла игриво она, на что Аня-большая поспешила её заверить, что та выглядит и молодо и красиво, «На все сто», как она любила выражаться, ответ Светлане понравился, она надела белую куртку с вышитыми инициалами и как всегда спросила «Как дела».
 
    Настало время Ани- большой, эпизод с несчастной птицей был раздут до угрозы остановки производства и только её своевременное вмешательство, не сорвало выполнение сменного задания, «Молодец Анька, дай им только волю, так взберутся на голову» похвалила её Светлана. «От этой еврейки Риммы- можно умереть, моет пол и плачет по убиенной птичке» с ехидцей произнесла Аня-средняя и презрительно сморщилась. «Что ты хочешь, евреи – сентиментальная нация, очень нежные и хрупкие, чуть что, так сразу в слёзы, недаром Жан сказал, что им делать нечего в нашем производстве» серьёзно подытожила утренние дебаты Светлана.

    Молодой женщиной она начала здесь работать, не заметила, как пролетели двадцать лет, иногда она вспоминала то трудное время, ушедшее вместе с её молодостью. Тогда не было ничего, ни дома, ни гарантированного дохода, сдавали нервы у неё и у мужа. Съёмное жильё поедало большую часть зарплаты, в конце концов она попросту выжила мужа из дому, которого приютили еврейские родители, которых она ещё больше возненавидела. Маленькая дочка ещё долго спрашивала «Где папка», пришлось придумать его отъезд, но со временем всё реже и реже приходилось ей изворачиваться и врать.
 
    Начальник цеха Жак, не пропускавший ни одной юбки, старался при каждой возможности выделить её и приблизить, и когда до него дошли слухи о её разводе, то он осмелел и пошёл в атаку.  Он приехал к концу рабочего дня, гладко-выбритый, в свежей сорочке, он него исходил запах любимого им французских духов и сигарет, дома для храбрости он выпил рюмочку бренди. В цеху было мало людей, он прошёлся по цеху и сказал Светлане, чтобы она к нему поднялась, как только она зашла к нему в крохотную комнатушку, он закрыл дверь и набросился на неё.
 
    Запах её тела, потного и молодого превратил его в зверя. Раньше он воображал, что галантно и эротично, недаром его мать была француженкой, он будет наслаждаться долгожданной близостью, но почувствовав её в своих руках, в нём пробудилось звериное начало отца-балканца. Он, задыхаясь от близости, впился губами в её молодую грудь, его руки сначала нежно, потом более грубо проникали во все потайные уголки женского тела. Она вяло сопротивлялась, потом природа взяла вверх в её молодом теле и она закрыв глаза, тихо постанывала, пока он овладевал ею. В конце запыхавшийся и с сердцем, готовым выскочить наружу, он остановился.

    Светлана распалённая любовной игрой, хотела продолжения, тут она приложила всё умение искусной обольстительницы и к великому удивлению Жака она отдавалась ему как опытная куртизанка. Уставший и ошарашенный происшедшим, Жак запинаясь и сбивчиво объяснял одевавшейся Светлане, что она ему давно нравилась и всё это произошло по любви к ней.

    Через две недели Жак приехал к концу дня и снова позвал её к себе, она долго не шла, и поднялась к нему только после его звонка. Светлана закрыла дверь и остановила Жака, готового её обнять и поцеловать. «Я не проститутка готовая к употреблению после каждого твоего звонка» произнесла она и её лицо на фоне белой куртки стало красным от негодования. «Я могла заявить, что ты меня изнасиловал, позвал и надругался над доверчивой женщиной», Светлана наслаждалась произведенным эффектом, лицо Жака потухло и приобрело испуганный вид Такого поворота дела он не ожидал, он ждал её сопротивления, отказа, но после того, как она устроила ему встряску, достойную его юношеских лет, он уверовал, что проблем с ней у него не будет. Он был подавлен и назойливо в голове стучал молоточек, что зря он это всё заварил, оплошал со строптивой Светланой.

   Он и раньше приставал к приглянувшейся ему женщинам, приезжал вечером и предлагал подвести домой, по дороге он заезжал в пустынное место, у него было их несколько, в зависимости от направления и склонял женщину к близости. В основном это были незамужние женщины, проблем с разгневанными мужьями Жак избегал. Если женщина соглашалась и была свободна с ним, он шёл в администрацию и просил поднять ей зарплату, там уже знали о его слабостях и давали очередной его пассии небольшую добавку. Некоторые возмущались и отказывали ему, он наказывал их по- своему, ставил на тяжёлое место, где надо было крутится со скоростью белки в колесе или поднимать целый день тяжести. Наказуемые уходили на больничный и в конце концов увольнялись, уступая место для новых жертв.

    Светлана присела на краешек стола, где в прошлый раз произошло её грехопадение и пристально посмотрела на Жака, пытавшегося улыбнуться, но получилась гримаса, таким жалким она  его не видела. «Я не злопамятная, что между нами произошло есть и моя вина» примирительно сказала Светлана, «Но я надеюсь, что ты не поставишь меня в один список с женщинами, с которыми спал, а как-то выделишь». От её слов Жак почувствовал как уходит страх, сдавливавший его изнутри и он успокаивающе сказал Светлане «Конечно, я давно думал сделать тебя своим заместителем, как говорят время пришло». Светлана в ответ улыбнулась» Приходи ко мне домой, там всё и решим».
 
    Он пришёл и потом был ещё много раз, а Светлана стала управлять всем и всеми как говорят русские «по понятиям». Приходила после выходных пьяная и сонная, Жак потихоньку отвозил её домой досыпаться, а всем говорил, что она не здорова. Когда Светлане надоели визиты Жака и он поостыл к ней, она подыскивала ему новых женщин, которых присматривала среди новичков. Приближала к себе жертву, делая мелкие поблажки и потом был разговор «тет-а-тет», как она называла «вербовкой новой девушки для Джеймса Бонда».

    Жак был доволен Светланой, благодаря ей, всегда была под рукой женщина для забав и за производство меньше волнений, он стал раньше уходить домой, поручая ей рутинную работу. Женщины постарше, не представляющие интереса для Жака дарили Светлане дорогие духи и коньяк для босса, все хотели работать спокойно, без придирок. Постепенно вокруг Светланы образовался ближний круг боевых и преданных подруг, проверенных в делах и временем. Шли годы, менялись люди и продукция, но всегда возле неё были Аня большая и средняя, чуть поодаль Аня маленькая.

    Светлана с подругами спустились в цех, где царила рабочая обстановка и ничего не напоминало об утреннем инциденте. В обеденный перерыв все ринулись в небольшую комнатку, где стояли несколько столов и пластиковые стулья, свободным был лишь узкий проход. За столом, стоявшим укромно в нише комнаты, сидели женщины из бывшего Советского Союза, каждая знала своё место и не дай Бог, если кто-то садился не на своё место, кроме испорченного обеда, несчастная подвергалась общему бойкоту. За другим столом в проходе обедали африканские беженцы и с ними Римма, которую не впустили за свой стол, бывшие земляки.
 
    Когда Римма пришла устраиваться на работу, Жак критически осмотрел её и решил дать ей шанс, заранее зная, что она не выдержит царивших в цеху порядков и условий работы. Он не любил евреев, считая их ленивыми и корыстными, он любил повторять, что евреи не годятся для тяжёлой работы, вот в науке они преуспевают, там нет физической работы. Жак предпочитал в приёме на работу не евреев, даже не молодых. Особенно настырных и молодых евреев он давал на растерзание своим девочкам, а те своё дело знали хорошо.
 
    Однажды к Жаку пришла молодая женщина, обратилась к нему по поводу работы, он с удивлением узнал, что она из Франции, они перешли на французский и с большим удовольствием общались. Светлана застала их за оживлённым разговором и сразу в ней пробудилось чувство зависти из-за того, что она не может говорить с Жаком на его языке. Посовещавшись с подругами, она решила поставить француженку на место, где приходилось поднимать и загружать ведро с начинкой в бункер машины. Бедная француженка к концу смены едва держалась на ногах, это был для неё первый и последний день работы. Но на удивление всем, беззащитная и безропотная Римма, понукаемая своими соотечественницами -задержалась.

    Никому в голову не приходило загружать её физическими нагрузками подобными тем, что погубили француженку. Просто физически она бы не подняла ведро, но ей была предназначена роль посудомойки и девочки куда кто пошлёт. С утра она надевала длинный клеёнчатый передник, вставала у двух больших моек для посуды и мыла всё использованное оборудование. Если надо было срочно помыть грязный пол или убрать что-то, её тотчас и звали. А после нескольких грубых нападок её соотечественниц, у которых было плохое настроение и она попала им под руку, и не ответила на грубость, только не ленивый не оскорблял её.

    Если день проходил тихо, никто не цеплялся к ней, она тихо радовалась и дремала в автобусе по дороге домой. Дома как правило был выпивший муж, который регулярно расслаблялся после работы, он так искусно прятал бутылку водки, что ей ни разу не удалось найти. Утром Римма сквозь дремоту в переполненном автобусе, просила у придуманного её ангела-защитника, спокойного дня. Когда человеку тяжело и плохо, он ищет спасение от выпавших невзгод у Господа Бога или других покровителей.

    Этим покровителем у Риммы был маленький ангелочек- чудный мальчик с голубыми глазами и темными локонами на голове. Ей всегда нравились дети с темными кудрями и голубыми глазами, она мечтала иметь таких детей, но Бог послал ей сына и дочку похожих на мужа, рыжеватых с миндалевидными темными глазами. Стояло ей закрыть глаза и подумать о нем, как он появлялся перед ней, обычно он сидел и с видом нетерпеливого мальчишки болтал ногой.

    Первой, кого как правило утром встречала Римма была Аня- средняя, она как будто специально поджидала её, чтобы напомнить ей, кто здесь хозяин «Римма, что ты спишь на ходу, давай, давай побыстрей». В первый день работы, в обеденный перерыв Римма хотела сесть к своим русскоговорящим женщинам, но её остановила верховодившая там Галка Николенко «Как тебя зовут» спросила она оторопевшую Римму, «Римма» ответила она. Галка с ухмылкой переглянулась с подругами и поправив на груди деревянный крест, размером с пол-ладони, напыщенно произнесла « У нас здесь православная компания, на Пейсах хлеб едим, колбаской свиной питаемся и вообще тебе будет лучше с ними», она махнула рукой в сторону обедавших африканских беженцев. Римма села за стол беженцев, которые до конца обеда, обсуждали непонятное им поведение русскоговорящих женщин.
 
    Галка приехала из маленького западно-украинского райцентра, который не на каждой карте найдёшь.  Родилась она темноволосой, с миндалевидными, чуть раскосыми глазами, не похожей на родителей, а когда подросла её удлинившийся нос дополнил её сходство, с давно исчезнувшими жителями еврейского местечка, которых пожилые люди вспоминали только в отрицательном свете. Видно, что кто-то из предков Галки согрешил с тамошним евреем и вот через несколько поколений дремавшие до сих пор семитские корни проявились на Галке. Соседи называли её между собой « Галка-жидовка», так это прозвище прилипло к ней. Жестокая детвора и школьники при любом случае дразнили её, но спуску Галка не давала и не один местный пацан прибегал домой с окровавленным носом или синяком под глазом.

    Быть заводилой и постоять за себя, стало её главной потребностью в жизни. В техникуме Галка познакомилась с Юрком, здоровенным увальнем, которого она попросту соблазнила и держала на коротком поводке. Она решала, когда спать с Юрком, что ему надевать и что есть. Галка так искусно держала молодого парня в сексуальном рабстве, так распаляла его и попридержав, так страстно отдавалась, что Юрко потерял голову и был готов идти за ней-хоть на край земли. После свадьбы молодые поселились у родителей Галки, родилась дочка и к великой радости молодой мамы, дочка была похожа на отца.

    Начались смутные и неустроенные девяностые годы, Галка решила с семьёй переехать в большой город, где легче было с работой и едой. В Киеве много лет жила сестра матери-тётка Оля, Галка последний раз видела тётку на своей свадьбе, та с мужем выглядели на фоне местных гостей, как заморские гости -расфуфыренные и выхоленные, они были из другого мира. Галка позвонила тётке и попросила разрешение приехать и поговорить, через несколько дней она была у неё дома. Тётка с мужем разодетые в импортные домашние халаты, накрыли стол и пригласили Галку к столу. После многих месяцев скудного, однообразного питания у Галки закружилась голова и она почувствовала обильную слюну, заполнившую рот. Дядька Петро наполнил хрустальные рюмки английским виски и подняли тост «За нашу родыну», выпитый алкоголь и непривычная еда расслабили Галку. Но она внимательно слушала каждое слово, произнесенное за столом.

    Тетка Оля работала много лет в райотделе милиции, заместителем начальника паспортного стола, где по её возможностям она имела вполне обеспеченную и сытую жизнь. «Сейчас Галюня другие времена» начала говорить тётка Оля, в ответ на просьбу Галки помочь переехать в Киев. «Сейчас умные люди едут за бугор, там нет перестройки, очередей, всё более, менее стабильно». « А кто уехал первым, лет двадцать тому, даже очень неплохо стоят на ногах» подхватил дядька Петро. «Евреи едут в свой Израиль» продолжала тётка, «Я помогаю многим выправить еврейскую родословную, если твой дедушка или бабушка были евреями, так вперёд в святой Иерусалим». Галка была ошеломлена, как украинцы могут ехать к евреям, которых они здесь терпеть не могут. Она осторожно переспросила тётку Олю «Как это наши едут в Израиль, когда рады, что евреи покидают Украину». «И ещё как хотят к жидам, зелёными долларами платят» с улыбкой ответила тётка.

    Ночью Галка долго не могла заснуть, слова тётки назойливо повторялись в голове «Если твой дедушка или бабушка были евреями, так вперёд в святой Иерусалим». Странный сон, не посещавший её до сих пор снился Галке. Она шла узкими улицами древнего восточного города, вокруг неё были бородатые люди в больших чёрных шляпах и в чёрных длиннополых одеждах, они говорили между собой на непонятном языке. По обе стороны улочек были небольшие магазинчики, в них сидели продавцы, одетые в халаты, некоторые курили кальян и перебирали чётки. Галка безмолвной тенью шла мимо странных персонажей своего сна, пока не вышла на небольшую площадь со старинной церковью. В дверях церкви её встретил седовласый священник и ласково проговорил « Заходи дочь моя- в обитель Господа нашего» и тут Галка проснулась.

    За завтраком она рассеянно спросила тётку Олю «Сколько стоят документы о еврейской родне», тётка аж вздрогнула» А тебе зачем». Галка машинально помешивая ложечкой чай сказала ей «Ты знаешь как я натерпелась, что физиономией удалась в ихнюю породу, так пусть это поможет моей семье».  Тётка задумчиво спросила «А как Юрко, дочка, они будут согласны», «А куда они денутся, кушать хочется» ответила уверенно ей Галка. Через полтора года семья была в Израиле. Юрко, несмотря на его габариты был лентяем и трусом, все тяготы переезда взвалила на себя Галка.

    Привыкали к новой стране очень тяжело, легче всех было шестилетней Юлечке, её сразу направили в первый класс, где она по росту была впереди всего класса и смотрела на одноклассников свысока. Юрко заявил жене, что вкалывать не собирается и раз она привезла его к «Своей жидве», такое вот словечко придумал он на израильтян, то пусть сама и пашет. И подался в охранники на стройку, работу не пыльную и низкооплачиваемую. Галка работы не боялась, вначале мыла подъезды, затем убирала в разных конторах и в конце концов осталась в пекарне.

    Она быстро влилась в небольшой коллектив «русскоговорящих» женщин и по привычке стала главенствовать, правда больше за обеденным столом, где безапелляционно и критически рассматривала все стороны жизни в Израиле. А раздражало её многое, даже полные продуктов магазины, она никак не забывала пустые полки магазинов в оставленной наспех Украине. Она возненавидела лютой ненавистью квартирных хозяев, готовых назначить непомерную для её семьи квартплату. Ей были противны небрежно одетые и неряшливые религиозные евреи, её поразило неимоверное количество больших и малых синагог. Шумных восточных евреев-соседей по дому, она считала варварами. Но всё это она скрывала за подобострастной улыбочкой, хотя в душе её мутило, а она мило улыбалась хозяевам и начальству, где работала. Никто из них никогда не заподозрил, что эта улыбающаяся и приветливая женщина была готова впиться когтями и зубами в ненавидимые ей лица.

    Всю неудовлетворённость и ненависть она вымещала на бывших своих соотечественниках, которые приходили на работу после неё. Они были безропотны и напуганы увольнением, думали, как удержаться, даже на такой нелёгкой работе. Примером была бедная Римма, которую Галка унижала с поистине садистским наслаждением. Ближайшей её подругой, с которой она сблизилась- была землячка Татьяна. По дороге домой, Татьяна обычно жаловалась на мужа- еврея, что он мало зарабатывает, а в выходные много спит, ну а тема о её дочерях не сходила с повестки дня. У неё были две дочери- школьницы, у которых начался переходной период и у обоих начал удлиняться нос, точь- в точь как у их папы, их дедушки- настоящий еврейский нос, предмет осмеяния многих антисемитов. Для Татьяны это было горе, для её мужа лишнее доказательство верности жены. Татьяна как заведенная повторяла «Ну кто их возьмёт в жёны с такими шнобелями». Галка как могла успокаивала её «В Израиле не хватает женщин, всех разберут и вообще ты очень требовательная». «Тебе хорошо говорить, твоя Юля на отца похожа» парировала ей Татьяна, чем очень обижала Галку, хотя та не один раз благодарила Бога, что Юлечка не похожа на неё.

    В один из выходных, Татьяна предложила Галке поехать на экскурсию «По христианским местам Иерусалима», «Твой муж охраняет стройку, а мой спит всю субботу, так приводи Юлечку к моим девчонкам и сделаем себе культурный отдых». Так и сделали, но поболтать в дороге не получилось, в автобусе очень активный экскурсовод не замолкал ни на минуту. Когда они шли по Старому городу, Галке всё казалось, что она когда-то видела этих ортодоксов в чёрных одеяниях, видела людей, сидящих на входе лавчонок.  Всё было как во сне, но, когда они вышли на небольшую площадь с старинной церковью, Галка как будто проснулась, она поражённая закричала «Танька, я всё это видела во сне». Экскурсовод ещё в автобусе рассказал группе краткую историю возникновения христианства, многие были потрясены тем, что Иисус Христос и его апостолы были евреями, прошедшими иудейский обряд обрезания.

    После Храма Гроба Господня, группу провели по петляющей Виа Долороза и затем автобусом подвезли к Базилике Преображения Господня и Горнице Тайной вечери. Обратную дорогу уставшие подруги проспали и проснулись лишь в своём городе. Вещий сон о Иерусалиме еще в прошлой жизни и увиденное все в Святом городе поразили Галку. Она начала верить, что приобщение к религии, в которую верили многие поколения ее предков дадут семье покой и умиротворение. Татьяна была поражена Галкиной активности, которая только и говорила о необходимости приобщения к православной религии. «Я не крещенная, как и дочь моя, у тебя девочки басурманки, отец еврей, а мать не крещенная, надо нам всем креститься». В конце концов Татьяна сдалась, если Галка, что-то надумала, то не было в мире силы ее переубедить.

    Через несколько месяцев Галка и Татьяна поехали с дочерьми на реку Иордан, где купили в туристическом магазинчике широченные белые балахоны и в них трижды окунулись в мутные воды Иордана и трижды все перекрестились. На берегу православный батюшка перекрестил и надел каждой маленький крестик, не забывая ни на минуту произносить молитву. По дороге домой, умиротворенная божьими делами Галка, хвалила Татьяну и дочерей, что сделали богоугодное дело. В конце новоявленная пророчица, закрыв глаза, сказала «Запомните этот день в вашей жизни и знайте, что православные храмы будут построены в каждом городе Святой земли».

    Дома Галка сняла маленький крестик и надела купленный заранее крупный деревянный крест.  Так начался новый период в жизни подруг, которые оборудовали в квартирах красные уголки с иконой и небольшой лампадкой, которую зажигали по церковным праздникам. Но приобщение к лону святой церкви, не изменило порядок жизни подруг. Так любимым их развлечением было, что -то бросить на пол и тут же звать Римму «Римма, иди убери начинку и помой пол» раздавалось по несколько раз в день. Римма оставляла свои грязные кастрюли и с ведром и тряпкой приходила на место шалости подруг. «Римма убирай хорошо, а то придешь еще раз», со смехом говорили они. Все на линии, привыкшие к сомнительным развлечениям дружно «ржали».

    Римма все понимала, что она обречена на любые мерзости и подлости, что вседозволенность милых женщин, заискивающе улыбающихся перед начальством, преодолела все человеческие барьеры. Она себя успокаивала, «Выживали ж ведь люди в концлагерях, а я сплю дома, получаю регулярно небольшую зарплату, может, что-то изменится». Так она страдала, переживала и надеялась.  Приехала семья Риммы из известного городка Бердичев, давшего еврейскому миру известнейших раввинов и цадиков. В каждом военном конфликте, в каждой революции еврейское население местечка подвергалось насилию и уничтожению. Помня об этом, немногочисленные семьи евреев, оставшиеся после войны, покидали родной край, оставляя дома и могилы родных. Так семья Риммы, без особого желания оказалась на исторической родине.

    В это утро Римма встала с тяжелым сердцем, ночью ей впервые приснился милый ангелочек, он сидел на стуле и покачивал одной ногой. Загадочно улыбаясь, он сказал ей «У тебя сегодня непростой день, но не бойся, я с тобой». На улице шел дождь, ветер выворачивал зонтики случайных прохожих, в такую погоду автобусы всегда переполнены и подошедший не был исключением.  В автобусе было душно и тесно, все были в куртках, с промокшей одежды и зонтиков стекала вода на мокрый пол. Через несколько остановок Римма уже сидела, она по привычке вошла в состояние легкого дрема, но все было под контролем, она ни разу не проспала свою остановку. Так было и сегодня, когда она сошла с автобуса, ветер с дождем ломали хрупкую конструкцию зонтика, который она прижимала к себе изо всех сил. Римма подходя к перекрестку увидела на плитках тротуара небольшой квадратный предмет, остановилась и подняла его- это было набухшее от дождя мужское портмоне.

    Только в обеденный перерыв она развернула портмоне, чтобы узнать фамилию владельца документов, с фотографии паспорта на нее вопросительно смотрел мужчина средних лет, он как будто ее спрашивал «Ну, что подруга будешь делать, а я жду». Римма уверенно взяла мобильник и набрала 100, раздалось « Полиция слушает», она запинаясь от волнения, все-таки это была полиция и в первый раз, сбивчиво рассказала о находке, назвала номер найденного паспорта и фамилию владельца, в конце  назвала себя. Ей сказали, что к ней обязательно вернутся. Вечером дома она вынула все содержимое на просушку, было несколько сот шекелей, паспорт, кредитные и другие карточки. Портмоне она промыла от грязи и долго сушила под феном. Утром она все сложила на дно рабочей сумки.

    Где-то ближе к обеду раздался звонок и бодрый мужской голос спросил ее «Я говорю с госпожой Римма», «Да, это я» ответила она. «Во- первых я хочу Вас поблагодарить, у меня не хватает слов благодарности, Ваш поступок достоин высшей похвалы». Римма пыталась, что-то сказать, но от волнения путались мысли, так она ничего не могла сообразить в ответ. « Мне просто повезло, что документы нашли Вы», продолжал он, Римма густо покраснела. «Я сегодня забираю машину из гаража и хочу заехать к Вам за документами, дайте мне Ваш адрес» Римма сказала ему адрес, он поблагодарил и обещал заехать к четырем полудня.

    Он приехал, как и обещал, зашел в цех вместе с начальником производства, вдвоем они подошли к смущенной от волнения Римме, она была в длинном до пят переднике, с которого капельками стекала на пол вода. Владелец утерянных документов представился « Меня зовут Менахем, я Вам очень благодарен госпожа Римма, это от меня подарок», он протянул ей громадную коробку, в которой был торт. Римме казалось, что вся ее кровь прильнула в голову и к лицу, она улыбнулась и поблагодарила его. Не успела за ним закрыться дверь, как к Римме подскочили Галка с Татьяной, « Давай Римма, мы поставим тортик в холодильник, а завтра за обедом его попробуем». «Не стоит с ними заниматься, не то скажут, что все евреи жадные» подумала Римма и провела взглядом подруг, удалявшихся от нее с тортом.

    На следующий день, в обеденный перерыв подруги принесли торт и большим ножом начали делить его, Римме досталось, как и всем небольшой кусочек торта. Получили по кусочку беженки из Дальфура, сидевшие с ней за одним столом. Торт оказался очень вкусным, бисквит с кусочками орехов, подруги ложками собирали со дна коробки последние крошки торта. В конце обеденного перерыва вышли из раздевалки Светлана и две Ани, большая и средняя. Аня средняя, от глаз которой ничего не ускользало, воскликнула «Что это за пир» и Светлана тотчас поддержала подругу «Пир горой, но без нас». «По какому поводу, кто виновник торжества» продолжала Светлана, Римма не успела открыть рот, как Галка во всех красках описала благородный поступок Риммы. «Вот оказывается, какие герои есть среди нас», с долей иронии произнесла Светлана.

    Никого из неразлучной троицы не было вчера вечером, они лишь слышали какие-то отдельные сплетни. Тут не выдержала Аня средняя и гневно воскликнула «А почему ты Римма игнорируешь свое руководство, не угощаешь никого из нас», бедная Римма смутилась и лишь произнесла «Я получила крошечный кусочек, как все». Аня средняя вспылила и гневно обращаясь к подругам сказала с явным еврейским акцентом «Мы то знаем этих честных яврреев» . По дороге в цех Аня средняя никак не могла угомониться «Совсем оборзела эта еврейка, ни в грош не ставит, но я ее достану, еще как достану» пообещала она.

    Утром следующего дня план мести был готов. Аня средняя выпекала пробные тесты продукции цеха, это были небольшие багеты и булочки, которые она раздавала всем по булочке перед обедом. Себе и подругам она выпекала более вкусные булочки с начинкой и круассаны. Она с некоторым презрением любила наблюдать, как рабочие с шумом разбирают выставленные ее булочки «По одной булочке в руки» напоминала она всем. Не дай бог, чтоб кто-то взял еще одну булочку, без нее остался его товарищ, все было посчитано и под контролем. За час до обеда, она с небольшой коробкой зашла в раздевалку и подложила две булочки в укромный уголок Римминого шкафчика.  Вскоре она с зловещим наслаждением наблюдала как Римма взяла булочку и ушла обедать.  Двум последним беженкам из Африки не хватило булочек и они растерянно топтались у пустой коробки. Аня средняя отправилась с ними на розыск пропавших булочек.

    Они прошли мимо обедающих в женскую раздевалку, где каждую женщину поставили возле ряда шкафчиков и приказали «Ищите». Вскоре одна из женщин нашла спрятанные булочки. «Вот ваши булочки» торжествующе произнесла Аня средняя, «Чей это шкафчик, а Риммы, все понятно, пошли обедать» произнесла она. Они вышли в комнату, где обедали работники и Аня средняя обратилась к ним «Двум этим женщинам не хватило булочек, кто-то их взял» все перестали кушать и ждали. Выдержав, небольшую паузу Аня средняя продолжала «И как вы думаете, кто это сделал», в комнате повисла тишина, были слышны звуки дыхания. «Мы нашли булочки в шкафчике одной работницы и это был шкафчик Риммы».  Все повернули головы в сторону Риммы, которая побелела и неожиданно для всех взорвалась «Вы специально подложили мне булочки» гневно прокричала она.

    Она встала со своего места маленькая и взъерошенная как щуплый воробышек и плача прокричала «Зачем вы сюда приехали, чтобы продолжать издеваться над евреями, кто вас проклятых антисемитов заставлял сюда приехать». Рыдая, она продолжала «Мы  уехали, от вас подальше, у вас есть большая страна, так живите там и оставьте нас в покое». Не ожидавшая такого отпора Аня средняя злобно проворчала «Ты потише с оскорблениями в адрес не евреев, мы подадим жалобу в полицию, свидетелей достаточно». Все пораженные случившимся, молча доедали свой обед. Остаток дня, никто не звал Римму и она его провела относительно спокойно.

    Дома Римму встретил повеселевший от выпивки муж, очевидно он купил новую бутылку водки и на радостях принял сверх нормы. Лёня с удовольствием сел поужинать, при этом добродушно ворчал  « Где ты была раньше, вот выпил и только через час закусываю». После ужина он сел смотреть телевизор и задремал. Римма постелила и начала его трясти «Иди спать, завтра рано вставать». На удивление он бодро вскочил и побежал в ванную. Вернувшись из ванной, он нырнул под одеяло и крепко обнял жену. После алкоголя и освежающего душа ему захотелось любви. Римма была безучастна ко всем его действиям, « Что возьмёшь с пьяного мужика» решила она.

    После всего, когда он удовлетворённый и расслабленный оставил её, она внезапно приткнулась к нему и заплакала, чем повергла его большому удивлению, такого ещё не случалось ни разу. Он с тревогой спросил « Что с тобой Римма, почему ты плачешь». «Лёня, скажи, зачем мы сюда приехали, чтобы страдать» рыдания сотрясали её. « Люди от которых мы уехали, здесь позволяют себе то, чего там не делали». «Да нас не любили на Украине, но я там чувствовала себя более человеком, чем здесь, была какая-та мораль, была граница дозволенного», плач сотрясал её маленькое тело, которое прижимал к себе Лёня. Он начал целовать её заплаканное лицо и с ужасом обнаружил, что её слёзы были не соленые, а почему-то горькие, он еще раз сглотнул её слёзы, да они были больше горькие , чем соленые. Лёня ладонью руки нежно вытирал её влажное от слёз лицо, при этом приговаривая « Не плачь, родная, не плачь», ему чего-то стало стыдно, от того, что он давно не говорил жене ласковые слова. «Поверь и мне нелегко, мы здесь новые, надо привыкать». «К чему привыкать» сердито парировала Римма «Меня на Украине не все любили, но кроме антисемитских шуток, никто себе не позволял подлости и насилия, с которыми я здесь столкнулась».

    Её прорвало, всё накопленное выплеснулось наружу «Мы живём в свободной стране, где каждый может безнаказанно делать гадость и зло другому, не опасаясь наказания». Она опять начала плакать, Лёня растерялся, он не знал, как её успокоить «Римма, я прошу тебя, не обращай на них внимание, перебесятся». Римма горько вздохнула и сказала «У меня нет сил терпеть их, но нет сил искать другую работу, ну ладно прости за слабость, надо спать». Лёня был рад концу её слезам и вскоре забился в сне, Римма немного полежала с открытыми глазами, думая, что делать дальше, но и её сморил сон.

    Не может быть такого, чтобы человек не улыбался, чтобы улыбка не освещала его лица, не появлялся блеск в его печальных от обыденных невзгод глазах. Всё равно он улыбнётся, пусть даже во сне, когда придёт сон, который озарит его мрачное лицо тёплой улыбкой. Римма улыбалась во сне, на её помолодевшем от этого лице блуждали радость и умиротворение. Был тёплый весенний день, солнечные блики играли на воде медленно текущей Гнилопяти, то тут, то там мелкие рыбёшки выпрыгивали и снова падали в воду. Она с Лёней перешли по небольшому мостику на противоположный берег, где на весеннем лугу, покрытым маленькими, золотыми головками росли одуванчики. Всё пространство казалось бескрайним жёлтым весенним ковром, в котором утопали ноги. Она начала собирать цветы, Лёня ей тоже ей помогал и когда набралось достаточно цветов, они сели плести веночек. Она успела связать чуть более половины веночка, когда Лёня вдруг опрокинул её и начал целовать. Её как будто парализовало, она не могла сопротивляться и молча подчинялась его неистовой страсти. Тихо она качалась на волнах теплой, убаюкивающей реки Любви, всё больше и больше погружаясь в её воды. Когда они встали, то увидали бескрайнее море белых, воздушных головок одуванчиков, тёплый ветер разносил миллионы маленьких зонтиков, только в наполовину сплетённом веночке остались золотистые головки цветов. Тут назойливо зазвонил будильник и улыбка исчезла с Римминого лица.

    В один из дней, Аня маленькая обнаружила, что ее затворница и скромница кошка Рыжуха -беременна. Очевидно природа-матушка позаботилась о продолжении рода кошачьего и в нужное время послала Рыжуху к поиску достойного кавалера. Вскоре появились трое котят, два рыжих в маму и один черно-белый в папу. Теперь на средней полке стеллажа была вечно голодная роженица и трое сосущих ее котят. Аня по этому поводу, купила небольшой пакет корма и кроме остатков еды, подсыпала сухого корма. Но недолго длилась кошачьего идиллия, при очередном обходе предприятия их увидела жена хозяина.

    Разгневанная, она отправилась к Ане маленькой «Чтоб я не видела этот зоопарк» распалялась она «Кошку оставь, а котят уничтожь». « Я не могу этого сделать», со слезами на глазах ответила ей Аня, «Сможешь, пошли со мной» приказала ей хозяйка. В сарае беззаботно дремала кошка и возле нее спали сытые котята. Хозяйка взяла мешок из толстой пленки, открыла его «Ты в резиновых перчатках, брось в мешок котят» сказала она оторопевшей Ане. « Не надо убивать котят, оставьте, я одного возьму себе, а других возьмет кто-то другой» несмело предложила Аня. « Ты развела возле мешков с мукой - кошачий приют» резко ответила ей хозяйка. «Я тебе приказываю, бросай их в мешок» прокричала Ане хозяйка. Аня с плачем, аккуратно положила на дно мешка всех котят, кошка вскочила и жалобно замяукала. «Брось в мешок перчатки и возвращайся на рабочее место» сказала ей довольная хозяйка.

    Со слезами на глазах, Аня возвращалась в цех. Когда она зашла в помещение, то обратила внимание, что поток белой муки, падающий из хранилища, стал темно-серым, почти черным. Она протерла заплаканные глаза, но мука оставалась черной. Лишь спустя некоторое, когда у нее высохли слезы и утихла боль по котятам, она взглянула и увидела, что мука вновь стала белой. Хозяйка поплотней завязала мешок и понесла в большую емкость для мусора, положила поверх кусков картона и осталась ждать. В мешке шевелились и изредка попискивали котята, она ждала, когда они прекратят шевелиться.

    Ее детство прошло в небольшом городке, где жили арабы и евреи. Главным законом там был закон силы, если ты сильный, нахрапистый – тебя уважают.  Маленькой девочкой, она увидела лежащего на земле соседа-араба, он был застрелен своими соплеменниками в уголовных разборках. Еще живой, он лежал в луже, вытекающей из-под него крови, его руки в предсмертной агонии хватали грязный песок. Постепенно движения стали более редкими, по его телу прошла предсмертная судорога и он затих. Ее, все это очень поразило, другому ребенку стало бы страшно, но она испытала какой-то трепет и нездоровое любопытство и в дальнейшем не упускала случая увидеть предсмертные мучения и саму смерть.

    В последние годы хозяйку не покидал страх возможного конфликта с рабочими, больше всего она боялась остановки производства из-за забастовки. Она больше понимала и доверяла первым работникам-местным арабам, но к нынешним рабочим -русским и беженцам из Африки, у нее были недоверие и мягко говоря -нелюбовь. Она скрепя сердце заигрывала со Светланой и двумя Аннами, надеясь, что получив свободу действий, они железной рукой наведут порядок.

    После случая с булочками, Римму на некоторое время оставили в покое. Она спокойно выполняла свою работу, о ней как будто бы забыли, но ненадолго. Через несколько дней, во время перерыва Галка, как будто бы шутя спросила «Римма, ты больше не находила кошелек, тортик очень вкусный был». «Мы хотим повторить» поддержала подругу Татьяна. Римма неожиданно заплакала «Вы можете меня оставить в покое, хоть на время обеда», она с шумом отодвинула стул и убежала из комнаты. На столе остался  обед Риммы и две, сидящие за столом растерянные от своей шутки, улыбающиеся подруги. На дворе, куда вышла Римма- была весна в разгаре, еще не жаркое солнце было приятным для природы и людей. Она присела на опрокинутый ящик и зажмурилась от яркого солнышка.
 
    Римма чувствовала, как тепло проникает в каждую ее клеточку, высушивает влажные глаза и ей вспомнилось далекое детство. Теплым весенним днем, она с бабушкой сидят во дворе дома, бабушка медленно расчесывает ее пышные волосы.  Маленькой девочке так приятно, что она сидит с закрытыми глазами, голова ее медленно клонится и она засыпает. Сквозь сон, она слышит «Шлуф майн гитер мейделе, шлуф майн либер мейделе, шлуф майн шейне фейгелэ…», голос бабушки становится тише, тише и растворяется в тишине. Римме казалось, что она маленькая птичка, летящая и поющая высоко в небесах.  Больше никогда, она не была такой свободной и счастливой.

    После всех последних «событий», Римма почувствовала, что ее покидают силы, не так физические, как психологические. Утром она вставала с чувством усталости, не отдохнувшей и работала с постоянным напряжением, в ожидании очередного «сюрприза». Дети заметили ее состояние и сказали « Мама, если ты не пойдешь к врачу, мы перестанем навещать тебя с папой». Дочка тут же записала ее по интернету к врачу. Семейный врач был озадачен « Так вы не были у врача более трех лет» удивленно спросил он у Риммы. «Да, доктор работала, не было времени на врачей, вот дети настояли» оправдывалась она.  Доктор определил «Сильное нервное истощение», выписал антидепрессант и витамины, направил ее к психиатру. «Вам необходимо отдохнуть от работы, сменить обстановку» подвел итоги врач и дал ей неделю больничного. «Возьмите интересную книгу и читайте, думайте о прочитанном и побольше гуляйте на свежем воздухе» посоветовал ей внимательный доктор.

    Дома она долго крутила в руках лист больничного и мучительно думала «Что делать». В конце концов она решила остаться дома.  В поисках книги на русском языке пришлось перерыть весь дом. На антресолях, где хранилось старые вещи она нашла несколько книг, которые читали ее дети. Найденные книги казались какими-то осколками из прежней жизни, которая давно осталась где-то там, в прошлом. Римме казалось, что она уже прожила одну жизнь, а в нынешней так было мало радостей и много огорчений. Она выбрала томик Мопассана и начала читать роман «Милый друг». Она медленно читала, откладывала книгу и думала, что в жизни преуспевают одни проходимцы, так было всегда, во все времена.

    В полдень она обедала и выходила погулять. После обильных зимних дождей, природа щедро расцветала с каждым днем. Римма чувствовала себя узницей, просидевшей много лет в изоляции. Она как ребенок изумлялась стайке щебечущих птиц, перед ней открывались незнакомые цветущие растения, на которые она прежде не обращала внимание. Она разговаривала с уличными кошками и на следующий день кормила их. Она наслаждалась свободой и тишиной, без грохота механизмов и надоедливых лиц. Но ее преследовал подспудный страх, что ее лишат работы, плохой, но постоянной работы. Она понимала, что у нее нет больше сил, все начинать сначала. К концу недели она начала читать другой роман Мопассана «Жизнь», он ее увлек с первой страницы. На выходные приехали дети и в один голос сказали, что она выглядит посвежевшей и отдохнувшей, она сама это чувствовала.

   Но ее не оставлял страх потери работы, Римма вспомнила о своем ангелочке и тотчас он предстал перед ней. Римма старела, но ее покровитель оставался всегда улыбчивым мальчиком и весело спросил ее «Как дела». «Вот оказалась дома и волнуюсь, что уволят меня» ответила ему Римма. «Тебе не надо волноваться, ты видишь, что я все время с тобой, даже когда ты меня не зовешь» заверил он ее.

    На следующий день Римма приехала на работу, с трепещущим от волнения сердцем, отворила дверь и вошла. Первой кого повстречала она, была Аня- средняя. Римма посчитала это плохим знаком и не ошиблась. Та рукой остановила Римму и с презрительной усмешкой заявила ей «Не спеши, ты больше здесь не работаешь». «Как» переспросила Римма, чувствуя, что у нее подкашиваются ноги. «А вот так» передразнила ее Аня, «Жак тебе все объяснит». Римма с трудом дошла до стула и буквально упала на сидение, вскоре пришел Жак и пошел с ней в администрацию. Жена хозяина на удивление была корректна с ней «Вы получаете двухнедельную компенсацию и с сегодняшнего дня не работаете». «Фирма благодарит вас за хорошую работу» продолжала откуда-то издали хозяйка, Римма медленно оседала на пол, ее подхватили и посадили на стул. Кто-то налил ей стакан воды, она сделала несколько глотков, ей полегчало.

    Как во сне она поднялась в автобус, прошла в конец салона и тихо начала плакать. Рядом никого не было, слезы струились по лицу, капали на куртку, оставляя мокрые следы. Она чуть не проехала свою остановку, затем машинально брела к дому, не замечая, всей прелести и красоты прекрасного майского дня, которым она совсем недавно восхищалась. В кабине лифта бездумно нажала кнопку этажа, открыла квартиру и с рыданиями опустилась на диван. Вечером ее разбудил пришедший с работы муж «Что стряслось, Римма» догадываясь о происшедшем спросил он. Плача, она все рассказала ему, он сокрушенно покачал головой и произнес «Вот такие-то дела» и пошел успокаиваться к припрятанной бутылке.

    Рано утром проснувшись, Римма лежала, глядя в потолок, она не была готова принять случившееся и не знала, что делать. Она встала и приготовила мужу завтрак. Когда он ушел, Римма села на диван и со слезами обратилась к своему покровителю «Мой милый мальчик, что мне делать». Он тотчас появился и мило улыбаясь сказал «Не надо волноваться, я тебе помогу». Римма скептически ответила ему «Я очень устала и потеряла всякую надежду». «Ты знаешь, что надежда умирает последней» ответил он ей. «Когда-то в детстве, тебе казалось, что ты маленькая птичка, летишь одна в бездонном небе и от счастья поешь». «Я предлагаю» продолжал он «Полететь со мной и почувствовать себя счастливой, как тогда, в детстве». «Дай мне руку и полетим вместе», Римма протянула ему руку и они оказались в открытом окне. «Посмотри какое синее небо, через мгновение ты будешь там высоко-высоко, петь от счастья, так давай полетим». Римма решительно оттолкнулась от подоконника…

    Она лежала на асфальтированной дорожке, с широко открытыми глазами и смотрела в бездонное небо, где ее душа нашла покой и свободу.  Молодой весенний ветер, шаловливый и благоухающий цветущими садами и зеленью, пробежал по верхушкам деревьев и ворвался в комнату.  Резвый сорванец поднял вверх занавеси, под которыми сиротливо стояла пара стоптанных домашних тапочек. Он вихрем промчался по комнате, зашелестел страницами недочитанной книги и остановился на странице, с надписью « Конец».
               
                Эпилог.               
   Спустя год, умер во сне Леня, муж Риммы. В ихней квартире живет дочка с маленьким сыном. Женился сын Риммы, у которого родился мальчик. Жака уволили, а его должность и служебную машину передали Светлане. Аня большая продолжает работать. Аня средняя по возрасту вышла на пенсию, но продолжает работать. Аня маленькая ушла работать в небольшой магазин. Энергичная Галка с подругой Татьяной занимаются маникюром-педикюром. Снова работают любимые хозяйкой- палестинские арабы, которые вернули к ней былое спокойствие и уверенность.