И шо це таке!

       Мое знакомство с Украиной начиналось во вполне зрелом возрасте. Уроженец северных областей нашей «необъятной», я не бывал на югах и на море до поры, когда учеба оторвала меня от родительского дома. Во времена учебы в Архангельском мореходном училище на практике заходили в порт Керчь. Давно было, мало что помню о Керчи, осталась только открытка, где на камне из воды мама с ребеночком и надпись «На згадку про Черное море». Так и не знаю до сих пор, где тот камень.
       Позже был несколько раз в Одессе, летом. Там на Привозе мы затаривались сухим вином по «рупь-писят» за трехлитровую банку перед рейсом на Кубу. В памяти осталось, что народ там неозабоченный какой-то, слегка праздно шатающийся. В кино ходили, я прислушивался недоуменно, все время шелест какой-то стоял в зале, свет включили по окончании фильма, там горы шелухи от семечек на полу. А в Одесском оперном театре все великолепно было, "Жизель" там смотрели. Навсегда запомнилось.
        В Севастополе в Камышовую бухту заходили к рыбакам Югрыбхолодфлота, делали несколько рейсов для них. Долго потом есть не мог «Сардины кусочки в оливковом масле». Их грузили нам на промысле в море на качке и, когда подъем с коробками с этими сардинами цеплялся за комингс трюма, мятые банки обильно пополняли наш стол и рацион. Запомнилась рыбацкая плохая организация всего, от выгрузки до подготовки к следующему рейсу. Помню старпома с одного из судов, с которым я общался по текущим делам. Он обижался, что его загоняли, ему на медкомиссию идти, а руки дрожат. Оказалось, что там медкомиссию плавсостав проходит вместе с другими посетителями поликлиники, и на это уходит порядка двух недель. Когда я ему показал свою медкнижку, где по датам с подписями врачей получалось, что у нас до обеда всю комиссию проходят и после обеда получают заключение, да что эта самая комиссия на два года, он сначала не поверил, потом, бедный, чуть не расплакался.
         Приходилось много раз встречаться с одесситами и прочими моряками - южанами в разных европейских портах, Гамбурге, Роттердаме, Антверпене и других. Всегда деловые и сосредоточенные, они очень организованно обходили все магазинчики для таких вот моряков, закупали партиями все, что дома на юге пользовалось спросом. Однажды в Гамбурге возле набережной мы вышли из бара и встретились с одесситами.
- Пиво пили?
-Да, пропустили по бокальчику!
-Вы что, идиоты?! По две марки с половиной за бокал?  Покупаешь два парика по марке вот рядом у маклака, везешь домой, сдаешь по сто «рэ» каждый, в городе пиво по 25 копеек, можно восемьсот кружек купить, хоть пей, хоть купайся!
          Потом были в Бердянске, это в году 95-ом, уже в самостийной, но пока еще лояльной нам. Новые деньги их все в целлофановых пакетах носили на рынке, несерьезные какие-то они были. Тогда же на машине ездили в Луганскую и Донецкую области к знакомым. Местный гаишник полусонный на скамеечке, вмиг проснулся, когда машину с российскими номерами разглядел и кругами вокруг нас наяривал, все на «презент» раскручивал, просто проехать совсем невозможно было.
           Совсем уже недавно пожилая украинка, урожденная Львовской области, рассказывала, что при поляках они нищие все были: «Без штанов ходили, только при Советской власти и зажили, в магазинах все появилось». В начале войны, за несколько дней до прихода немцев, люди в форме Красной армии расстреливали по деревням учителей, врачей. Я ей про «Бранденбург 800» рассказал, немецкую диверсионную команду, что вместе с бандеровцами такие провокации делали, она согласилась, не верила, что наши так могли и зачем. Бандеровцев по жизни ненавидела, с той поры, послевоенной, когда по утрам люди обменивались вестями, где за ночь какую ещё семью вырезали они. Редкая ночь без такого обходилась, пока их всех не перебила Красная армия.  Люди, говорила, свободно вздохнули. Отца же её сосед вилами убил, когда отец вернулся из польского, потом немецкого плена, а сосед себе землицы прирезал от их огорода. За то вилами проткнул, что в спор вступил, показал, где раньше межа была. В общем, для некоторого представления о жизни там у меня были кое-какие основания.
            Когда у них началось буйное помешательство, в 2014-ом, кто-то из знакомых звонил туда своим родственникам. Уже с долей агрессии говорили они, что теперь-то у них все будет хорошо, лучше, чем у нас, отстойных. Мы им зажить богато, оказывается, мешали.
Спрашивали их, по-родственному:
-Ну, а ваш-то, тоже скакал на майдане? «Москаляку на гиляку» орал?
-Тю-ю-ю! И шо це таке, дитё трошки грошей зробило!
            Они и не задумывались, что подобный бизнес у них с нами, терпеливыми россиянами, проходил. А когда они подобную шалость решили провернуть с американскими «кураторами», тут возвращать пришлось по полной, да еще и своим вороватым руководителям приплачивать по исторически сложившейся практике. И до сих пор платят, уже и карманы вывернули, и душу заложили своим и заокеанским дьяволам, а все мало, историю испоганили, нечисть всякую себе в герои приняли, и еще, и еще, и конца тому нет.
            За памятники взялись, порушили уже много. Чего же так они отмежевываются от советской истории нашей с ними? Да просто все. Ленин им Новороссию отвалил от Российской империи, Сталин – Западную Украину, Волынь. Хрущев – Крым. Вот они и валят все упоминания об таких деятелях, чтобы поменьше спрашивали, чтобы как будто бы «так и было». Вроде бы законно все, а мы, агрессоры, на их «исконное» заримся. Ну вот, представьте себе памятник Хрущеву в Киеве в центре. Люди подходят, иностранцы, свои, интересуются. Им объясняют: «Это Пиня Первый, самодержец наш великий, три класса образования, волею судьбы правитель. Историческая личность! Без единого выстрела Крым у могучей России отвоевал». Люди же дивиться станут, да разве так бывает, разве так можно. И как после такого орать про оккупацию и что «Крым наш». А без памятников, тихой сапой и вопросов нет «что и почему».
        Вернулся Крым, где быть должен был всегда.
        А Крым  зажил, задышал, почти как в старые времена. Еще краше становится. Я в новейшей истории там в 2016-ом был, на пароме еще переправлялся. Правда, возле Ливадийского  дворца какие-то «августейшие особы» машину обчистили слегка. Так я то за «рудиментные проявления прежней жизни» принял и с легкостью забыл, как дополнительный налог на «возвращение в родную гавань». В этом году уже по новому мосту ездили. Красота! Гордость за державу! Смотрю, а народ местный малость хамоватый стал, куда ни зайди перекусить ли, пообедать, невкусно до невозможности, и в глаза врут, что сейчас готовят. Возле всех дворцов на дорогах знаков запрещающих понатыкали, народец ушлый вертится, денежки собирает, себе в карман. Вопросец возник: «А не слишком ли легко им возвращение досталось, что нахальство так прет?». Мы-то за то возвращение платим разбитыми костромскими дорогами, мост железнодорожный через Тулому на левый берег в Мурманске лет пять уже достроить не можем, новый порт, громадный, без железной дороги не развивается, да и много по стране где чего недостроили, недоделали, недодали, все туда пошло, в Крым. Такую вот политинформацию неплохо бы провести с «нововозвращенными» нашими гражданами. 
          В общем, воспитывать и воспитывать и их, и нас. Их – посерьезнее к истории относиться. А нас тоже воспитывать, чтобы к истории повнимательнее быть, а то уже слава дурная пошла, что-де с трудом завоевываем, а потом с легкостью «затак!» отдаем кому ни попадя. Кенигсберг, Новороссия, Крым, за Аляску деньги куда-то запропастились, говорят. Золото империи поискать стоит, серьезно так. И чтобы шалостей себе не позволяли в отношении нас. Чтобы совсем не позволяли!
          А в конституции про то непременно записать надо, чтобы дальше уже неповадно было «волости разбрасывать, так ведь не напасешься». Да еще с правителями нашими тоже надо бы повнимательнее, без прусского и прочего «нерусского» в крови, от титульной нации чтобы и не продажные. А то все пруссаки, да хохлы, да кавказцы. Так и выберемся из сегодняшнего. Заживем.