Единственное письмо

         Здравствуй, Андрюша!
    Вот решила написать тебе. Странно, не правда ли? Ведь я никогда не писала тебе писем. Ну, значит, теперь пора пришла.
    Я недавно смотрела наши школьные фотографии и вспомнила, как ты на каждой из них показывал, что везде смотришь на меня. Это было тогда для меня открытием, я никогда не обращала на это внимания. Ну, смотришь и смотришь вниз. А я внизу стою, в первом ряду. Что такого? А, оказывается, все не так просто. Ты потом спросил, как я могла не заметить, что ты был всю школу в меня влюблен? И почему не помню, как ты два года носил мой портфель. Прости, я этого так и не вспомнила. Как и того, что впервые ты увидел меня еще в детском саду. Когда я с серьезным и умным видом читала остальной группе книжки. Ведь я тогда была единственной, кто уже умел читать.
    Это было удивлением, как в меня, вообще, можно было тогда влюбиться? Я же была практически рыжая, с ненавистными мне веснушками, от которых я столько страдала и безуспешно на протяжении многих лет пыталась их вывести. Я тогда тебе об этом сказала – помнишь, у меня были рыжие волосы и веснушки? А ты засмеялся и ответил, что веснушки эти мне удивительно шли. И волосы у меня были вовсе не рыжие, а золотые. И добавил, что я была очень красивая, и ты всегда мной восхищался, когда я выходила к доске или отвечала с места. А я часто это делала, ведь я была отличницей.
    Ты рассказал мне обо всем так поздно… Хорошо хоть, успел рассказать. И о том, что, будучи уже в армии, поведал служившему с тобой другу о своей любви. И он пообещал пойти с тобой ко мне свататься. Потому что ты очень стеснялся. Стеснялся четверть века, а потом вдруг во всем признался. Да, я помню, как ты пришел ко мне после армии с этим своим другом Витькой, а я…уже была замужем. Ты тогда ничего мне не сказал. Подумал, что я счастлива и не захотел мешать. А я вовсе не была счастлива. Я и замуж-то вышла назло маме, когда поругалась с ней. Эх, Андрей, Андрей…ну, почему ты столько лет молчал? Да, ты приходил ко мне каждый раз, как приезжал в наш город. Приносил подарки мне и детям. Мы пили с тобой чай на моей маленькой кухне, а иногда не чай. Ты всегда сидел у меня так долго. Но я даже и подумать не могла, что есть в этом что-то особенное. Ко мне после школы приходили многие ребята из нашего класса, ведь я несколько лет подряд была старостой, и встречи одноклассников тоже устраивала я.
    Я хорошо помню тот день, когда ты мне, наконец, во всем признался. И ночь тоже помню. Ты был такой красивый и сильный, когда нес меня на руках до спальни. И так смотрел мне в глаза…Мы даже не дошли до кровати, а упали прямо на пол, и жесткий ворс ковра натер мне спину…Наутро мне было стыдно смотреть тебе в глаза, а твои глаза сияли. Я оправдывалась, что была пьяна и не знаю, как так получилось. И что я ничего не помню. Это неправда. Я все помню даже сейчас. Но решила признаться тебе в этом только сегодня. 
    Ты прости меня, что я все никак не могу к тебе приехать. Я собиралась, правда. Но каждый раз что-то мешало. А теперь я живу очень далеко и от своего города и от того, где сейчас ты. Мне очень хочется поговорить с тобой. Мне нужно столько тебе сказать!..
    Андрюш, ты помнишь нашу последнюю встречу? Мы были тогда так молоды и счастливы! И немного пьяны. Мы быстро съели все, что я приготовила. А потом уже почти ночью я готовила для нас плов. И ты сказал, что он очень вкусный. А потом попросил у меня гитару и начал петь. Я и не знала, что ты умеешь играть на гитаре и что у тебя такой хороший голос. Некоторые слова той песни я запомнила. И то, что ты сказал, как много долгих лет хотел исполнить эту песню для меня. Раньше я никогда ее не слышала.
…Вот этот старый дом, вот эти три окна,
В подъезде полумрак, в подъезде тишина.
По лестнице крутой, в душе скрывая грусть,
Я на второй этаж без лифта поднимусь.
По лестнице, по лестнице я к бывшей однокласснице
Иду, ступая медленно, иду, вживаясь в роль.
По лестнице, по лестнице иду к своей ровеснице,
Ступени, словно клавиши, как до-ре-ми-фа-соль.
Я вновь иду к тебе, девчонка-музыкант,
Веснушки на носу, косичка, белый бант.
Ты была королевой нашего класса...               
    Ты тогда остался. Да, я знала, что ты уже женат и знала со слов твоих родителей, что брак твой – несчастливый. Я спросила тебя тогда, зачем ты женился, пусть и так поздно? Ты пожал плечами и признался, что надеялся забыть меня, ведь я была замужем. А потом понял, что забыть не получается. А когда узнал, что я ушла от мужа, то тут же решил развестись со своей женой. Ты звал меня с собой. А я смеялась и говорила, что уже слишком поздно. А ты возражал, что никогда не бывает поздно. И что у нас еще вся жизнь впереди. Ты не поверил мне, когда я по твоей ладони прочитала, что у тебя очень короткая жизнь. И ты не доживешь даже до тридцати пяти. Ты тогда обсмеял меня и рассказал, что у тебя грандиозные планы на будущее и тебе столько всего еще нужно сделать. А мои предсказания назвал бабкиными сказками.
    Мне было так хорошо с тобой… Твое смуглое тело отливало серебром от светившей в окно спальни луны. А губы были тверды и горячи. Ты крепко прижимал меня к себе, гладил по голове и говорил, говорил…Помнишь, что ты мне тогда сказал? Если на нашей земле произойдет что-нибудь: наводнение, землетрясение, цунами; ты крепко-крепко обнимешь меня, как сейчас, и со мной ничего не случится. И даже если никого не останется, а останемся только мы, мы будем счастливы. Зачем нам кто-то еще для счастья?
    И я знала, что так и будет. И ты сможешь защитить меня от всего плохого.
    А уже вечером ко мне пришла твоя мама и хотела, чтобы ты пошел с ней домой. А ты не хотел. Ты закрылся на щеколду в ванной и кричал ей оттуда, что никуда не пойдешь, и что пусть она уходит. И что ты – взрослый человек и уже капитан внутренней службы, а скоро получишь майора, и что сам решаешь, что тебе делать. Но твоя мама села на ступеньки лестницы перед моей дверью и просидела там всю ночь, периодически стуча нам в дверь. До сих пор не могу понять, почему она так не хотела оставить тебя у меня. Ведь она хорошо меня знала и всегда даже приводила в пример тебе и Костику, твоему брату- двойняшке. А тут как с цепи сорвалась. А утром мама твоя разбудила дверными звонками не только нас, но и соседей. Мне пришлось открыть. Вы поругались. Ты сказал, что останешься у меня до самого отъезда. А она все равно не уходила, стояла на пороге и ждала. А ты кричал из спальни – мама, уходи, я прошу тебя! Оставь меня в покое! Я хочу остаться здесь! Но она вынудила тебя собраться, и ты, не стесняясь ее, поцеловал меня в губы и попросил прощения за свою мать.
    По приходу домой, ты сразу же мне позвонил. И мы долго разговаривали. Потом ты звонил еще, и еще, все те два дня, что остались до твоего отъезда. Мы говорили часами. Ты просил меня подумать и решать быстрее, и сообщить тебе, когда я буду готова. И ты сразу за мной приедешь. И даже просил меня сейчас же поехать с тобой. А я почему-то горько плакала,  и сама не могла понять, почему. Ведь мы виделись редко, не каждый год. Но никогда до этого, прощаясь с тобой, я не плакала. Сквозь всхлипы я попросила тебя – ты вспоминай меня, пожалуйста, хоть  иногда. А ты мне ответил – а я тебя никогда и не забываю…
    А через полгода в твоем доме, за одним столом, собрались все наши одноклассники: те, что находились на тот момент в нашем городе. Но тебя среди нас не было. Поэтому ты не можешь знать, что твоя мама попросила у меня прощения, что тогда забрала тебя от меня. А я не могла простить. Я даже ей не отвечала. Я смотрела на твой праздничный китель, висевший возле меня на плечиках,  и чувствовала знакомый запах твоего любимого одеколона. И твой запах тоже…А потом твоя мама сказала, что, если бы я поехала тогда с тобой, всё было бы по-другому.
    Скоро семнадцать лет, как мы не виделись... Мои девчонки, которых ты знал и любил, уже выросли. А одна из них подарила мне внука. Я – давно уже не твоя ровесница, как в той твоей песне. Я живу без тебя уже очень долго, но стараюсь не смотреть на твои фотографии в моем альбоме, где ты смеешься, такой молодой и красивый. Такой, каким я тебя помню…
    Твой отец рассказал нам, что утром того августовского дня ты должен был передать важные служебные документы своему сослуживцу в аэропорту. Но ты вышел на безлюдную трассу еще ночью, потому что поскандалил с женой. Там тебя и нашли, сразу после полуночи, на двадцать седьмом километре от аэропорта. А имена тех подонков, кто это сделал, до сих пор неизвестны.   
    Я хотела попросить на память твою серебряную цепочку с крестиком, которая была на тебе в нашу последнюю ночь. Но она была уже на шее твоего отца. Именно ее, разорванную, он нашел на месте твоей страшной гибели и оставил себе. И это он утешал меня в вашей ванной комнате и просил прощения за твою мать, и гладил меня по плечам, говоря, что знал о том, что ты любил меня всю свою жизнь. А я рыдала в голос, и никак не могла поверить, что теперь нужно говорить о тебе только в прошедшем времени…И я рассказала твоему отцу, что за месяц до этого мне приснился сон, где чей-то голос трижды назвал дату, которую я тогда не могла понять. Дату твоей гибели…
    Прости меня, Андрюша, что даже это единственное письмо, что я написала тебе, я не могу отправить. Потому что там, где ты, нет почтового ящика…
...По лестнице, по лестнице я к бывшей однокласснице
Иду, ступая медленно, иду, вживаясь в роль.
По лестнице, по лестнице иду к своей ровеснице,
Ступени, словно клавиши, как до-ре-ми-фа-соль…
Как соль-фа-ми-ре-до…
    
                19 февраля 2020 г.