Надежда

Одно целое
Психологический боевик

в начало
http://proza.ru/2020/02/10/138
предыдущая страница
http://proza.ru/2020/02/18/1341
Следующая страница
http://proza.ru/2020/02/20/1513

     На улице снова моросил дождь, редкие фонари почти не освещали улицы,  поэтому я все время забредал в лужи; стоптанные и без того сырые туфли быстро набрали воды.
     Я все время прислушивался, идет ли кто за мной, но из-за скрипящих на ветру дверей и качелей во дворах, никак не мог расслышать. Вдруг представилось, что я совсем один, что снова свободен и могу идти, куда угодно. Что-то легкое и радостное появилось в душе. «А вдруг! А вдруг!» – застучало в голове.
Фонарь был метрах тридцати, красная линия появлялась с моей стороны, огибала основание перекошенного столба и снова уходила в темноту. Я поспешил туда, я боялся, что увижу их раньше времени и не оглядывался.  Не ускользай, просил я зыбкую надежду, маленький, блуждающий по венам, жадно истребляемый клетками отголосок счастья.
    Но только я вышел на свет, как позади меня раздался свист. Я вздрогнул, оглянулся, но никого не увидел. До линии было метров пять. Я сделал еще один шаг, но из темноты мне на встречу шагнула темная человеческая фигура. Мужчина  – старше меня, наверное, за пятьдесят. Такой же мокрый и продрогший, но у этого в отличии от меня была шляпа и зонт.
     – Не надо вам туда, – сказал он закуривая. – Поздно уже, шли бы домой.
   Он попятился и исчез, его присутствие выдавал лишь мерцающий в темноте уголек.
Я посмотрел на дома за красной линией, все окна были темные, люди уже спали. Я подумал, что там ложатся раньше, но оглянулся и с нашей стороны тоже не увидел ни одного горящего окна.   А все-таки это работает. Стоило прочертить линию и я стал сравнивать тех, кто ходит по этой стороне улицы с теми, кто ходит по той.
С нашей стороны, на втором этаже многоэтажки загорелся свет. За светящейся шторой я увидел женский силуэт. Он показался мне знакомым, я хотел присмотреться, но свет погас и снова стало темно.
      Штора дернулась, я сосредоточил все свое внимание, но больше ничего разглядеть не получилось. Вдруг понял, что уже не я слежу за окном, а оттуда следят за мной. Знакомая фигура, подумал я. Очень похожа.  А впрочем мало ли знакомых фигур.  Я наверное не прав. Кто бы там ни был, он смотрит из своего окна, а я заглядываю в чужое. Нарушаю их личное пространство, это не красиво. Но с другой стороны, подглядывая за мной, разве они не нарушают мое? Эта женщина, почему она меня так тревожит?
      Я отвернулся, поднял ворот и, вздрагивая от холода, пошел домой. Я решил, что буду думать о смелом, вспомню что-нибудь из прошлого,  но мысли снова и снова возвращались к силуэту в окне. В этом доме снимал квартиру кто-то из наших. Точно, и тоже на втором этаже. Это был Злой. Да, я же сюда его и подвозил. Силуэт-силуэт, может, даже и не она? Только бы не она.  Пережить все снова, с самого начала.  Может не сюда я его привозил? Когда это? В прошлый вторник, кажется? А машину у меня забрали в пятницу. Да, в пятницу вечером.
Когда я открыл входную дверь, то вздохнул с облегчением. В комнатах горел свет, а в ванную с шумом набиралась вода - Надежда была дома.
– Чего так поздно? – на автомате спросила она, заглядывая в коридор. – А мокрый какой.  Ну вот, натоптал. Трудно на коврике разуться?
    – Это вместо рада тебя видеть - любимый?
    – Рада тебя видеть, любимый, – подставляя щеку, скороговоркой выпалила она. – Протрешь пол.
    – Хорошо, – сказал я, целуя ее в щеку. – Ты чего такая запыханная, где бегала?
Она пожала плечами.
    – Полы мыла, свои джинсы  руками перестирывала. Пойду купаться.
    – Так что, весь день дома? – спросил я, разуваясь. – Никуда не выходила?
    – Весь. Никуда, – ответила она. – Это допрос? Ты знаешь, я этого не люблю, – добавила сердито, и ушла в ванную. –  Глупый, я однолюб и как ни странно люблю тебя. А чтобы изменять, – донесся ее приглушенный голос, - нужно быть другой. Ладно,  ты мне так уже надоел с этим так, что я скоро перестану на тебя сердиться. А это плохой знак, когда женщина не сердится, значит ей все равно.
      В тумбочке для обуви я увидел ее туфли, они были мокрые. Ее красное пальто висело на вешалке, хотел потрогать, но это было лишнее, с него стекала вода.
Значит опять, подумал я. Она будет лгать, притворяться. Я буду мучиться и требовать правды.  Будет много слез и наконец появится правда, но легче не станет. Она уйдет.  Она будет с ним.  Мне будет трудно, но это пройдет. И когда это пройдет снова начнутся звонки и снова будет много слез. В один из дней я увижу ее мокрую, продрогшую в подъезде на лестнице, и мне станет ее жалко. Так жалко, что я все прощу. Прощу как раньше, как прощал и наверное буду прощать всегда.  Но теперь-то уж нет. Это раньше были годы – их хватало позади, и впереди, казалось, их не меньше. А теперь счет идет на дни, если не на часы. Зачем начинать это, если может быть завтра все и прекратится. Ее все устраивает, а мне разве трудно потерпеть? Зачем ее мучить? Так что же я решил?
Дверь в ванной приоткрылась.
   – Полотенце забыла! Принеси, будь любезен, мне полотенце. – услышал я ее милый голосок, сквозь шум падающей воды.
   – Хорошо.
    Дверь снова закрылась.
Замкнутый круг. Сначала все хорошо. Мы есть друг у друга, и больше ничего и никто не нужен. Мы верим в это, говорим об этом. Потом она говорит, что я слишком доверчивый, что я всегда уступаю, и радуется этому. Потом не радуется. Потом она говорит, что есть люди решительней и успешней. И хочет, чтоб я изменился. «Те другие не мучают любимых, ради них дерутся, толкаются локтями, пробиваются  на самый верх и оттуда диктуют правила. Изменись! Изменись!» – просит она, но я не меняюсь, и тогда появляется ОН. Он то, что надо! Он при деле, у него крепкие зубы, у него амбиции и перспективы. А главное! Главное никаких глупых мыслей о совести и сострадании. И они вместе, и кроме друг друга им никто не нужен. Но однажды! Однажды она просит его: «Изменись! Чуть-чуть, стань добрее. Ты так всех вокруг строишь,   что уже и я с ними марширую». Но он не меняется. Он, как и я не умеет. И от него она тоже устает. Она уходит от всех. Ее нет месяц, два, полгода. Я привыкаю, к тому, что ее нет, я переболел и начинаю обращать внимание на других женщин, но однажды, зайдя в свой подъезд и поднимаясь по лестнице.
   – И крем для лица прихвати, слышишь?! – снова звенит ее голос.
   – Сейчас.
   Глядя на нее, подал полотенце и крем. У Надежды красивое тело, всегда любовался им, вот и сейчас засмотрелся,  дабы не увлечься - отворачиваюсь.



Одно целое
Психологический боевик

в начало
http://proza.ru/2020/02/10/138
предыдущая страница
http://proza.ru/2020/02/18/1341
Следующая страница
http://proza.ru/2020/02/20/1513