Маленькая сибириада. Повесть. Главы 17-19

                Глава семнадцатая
                ВОЗВРАЩЕНИЕ


      Не сказать, что нашла коса на камень во взаимоотношениях Веты и Коли. Подобных случаев в молодости – не счесть почти у каждой пары. Если ничего подобного у любящей друг друга пары не бывало, то, знаете, скучные они люди, не интересные. И как только они живут: сю-сю-сю – и вся жизнь. Мещанство, короче. Жизнь пары – это два колеса на оси. Как в телеге. И чтоб в постоянном движении, только тогда это пара будет жить. Если же движения нет, даже если колёса вроде бы и хорошо сидят на оси, жизни тоже нет. Не притираются они друг к другу. То есть лёжа под навесом, каждое из них никому не нужно, кроме как самому себе. Тогда зачем такая пара? Нет, тут есть над чем подумать.

      Коле понравился такой вывод из своих размышлений об их взаимоотношениях с Ветой, и он решил действовать, обдумывая каждый свой шаг. Он пришёл к выводу, что Вета не отступится от своего – он уже успел её изучить за те два года, что они проработали вместе на стройке в Сибири. Да и более чем трёхлетнее ожидание его возвращения из армии чего-то стоит. То, что она уехала из города их встречи, не дождавшись его возвращения именно в их город, он понял хорошо из писем Веты: однообразие в ожидании делает его невыносимым. А три года в разлуке она пережила и сохранила верность ему только потому, что жила в другой стихии, далеко от того места, где всё напоминало ей присутствие любимого человека, усиливая тоску по нём. Именно в этом уверился Коля.

     Сказать что-то другое его стихи не позволят.
     И Коля решил вернуться в город своей первой любви, помня, что именно туда он обещал Вете вернуться.
     Но дело осложнялось тем, что ему при выписке из госпиталя на комиссии объяснили, что его реабилитация – значения такого слова Коля тогда не знал, ему объяснили – будет продолжаться некоторое время и должна происходить не везде, где ему захочется жить, а в определённых городах страны, в которых он будет находиться под наблюдением медиков. А вдруг их город не попадёт в это число? Коля отправился в институт, в клинике которого его лечили, чтобы узнать, можно ли ему жить в этом городе. К его радости, оказалось – можно! Правда, молодая женщина-врач, делая ему выписку из истории болезни, удивились: «Вот чудак, из Москвы бежит, и куда – в Сибирь!». На что Коля ответил: «Не я первый. Чацкий ещё вон когда рванул из Москвы, до сих пор вспоминают». Врачиха рассмеялась. Коля не так давно ходил в Малый театр на спектакль «Горе от ума», – билеты распространяли на работе через местком, – ему театр понравился, особенно запомнился последний монолог Чацкого. Ну, Коля и блеснул. Нет, он не хотел, просто вырвалось.
    
     Теперь надо было подавать заявление об увольнении на работе, ждать месяц расчёта – и прощай, Москва.
     И через четыре года с лишним он снова приехал в город, ставший для него центром притяжения его жизни. Коля сразу же направился в своё строительное управление восстанавливаться на работу. Конечно, он поехал по известному ему маршруту в жилой городок всесоюзной стройки.
     Приехав на стройку автобусом городского  маршрута, Коля вместо хорошо запомнившегося строительного бедлама увидел перед собой никогда невиданное им фантастическое нагромождение металлических конструкций, паутину пакетов труб различного диаметра на разновысоких опорах, расходящихся к огромным металлическим колоннам-ёмкостям; трубы опутывали буквально всё пространство, входили и выходили в здания из стекла и бетона, вписанные в царство металлических конструкций – колонн, башен, громадных круглых ёмкостей. Присмотревшись, Коля увидел за кажущимся нагромождением труб и колонн разумную гармонию – всё имело своё осмысленное место. Над этим гигантским органом, чуть в стороне, возвышалось здание теплоэлектростанции, и совсем уж ввысь устремилась красиво окрашенная в жёлто-красную «матроску» её железобетонная труба.

     Нефтеперерабатывающий завод-комбинат был построен.
От увиденного Коля испытал потрясение. Внутри поселилось нечто вроде робости: что же теперь ему здесь делать? Но это было всего на минуту. Он сбросил с себя это ощущение и пошёл к зданию заводоуправления, расположенному перед территорией завода. Надо же было узнать, где теперь находится его строительное управление.
     В вестибюле заводоуправления его встретил дежурный стрелок военизированной охраны или как её сокращённо называли – ВОХР. Это было что-то новое, доселе Николаем не виданное. Стрелок ВОХРа был в солдатской форме, но без погон, только зелёные, в красной окантовке, петлицы, к тому же в летах и с пронзающим взглядом. 
   – Вы к кому? – строго спросил вохровец. Коля при этом смутился, хотя такого в армии за собой не замечал.
   – Я, собственно, ни к кому. Просто хотел узнать, где сейчас находится строительное управление, в котором я здесь работал до армии.
   – До армии, говоришь? – переспросил вохровец. – А в каком это году было – до армии?
   – Да уже четыре года прошло.
   – Хэ! – воскликнул стрелок. – Четыре года! Уже четыре месяца, как завод работает. Уехали твои строители, парень. Строят уже что-то ещё. А тебе зачем? Опять на работу?
   – Ну да. Хотелось бы.
   – А кем работал на стройке?
   – Бригадиром комплексной бригады.
   – А, тогда другое дело. Погоди-ка чуток.
    Вохровец полистал небольшую книжечку, набрал номер на телефоне, стоявшем на тумбочке.
   – Василий Демьянович? Охрана. Тут человек к вам. На работу, говорит, ему надо. Пропустить? Есть! – и, положив трубку, обратился к Коле:
   – Фамилия ваша, инициалы?
Коля, не вдумываясь в смысл сказанного вохровцем кому-то по телефону, машинально ответил:
   – Мастер Н.Н.
   – Ишь, ты! – восхитился стрелок, – Мастер! Нам мастера нужны. Сейчас выпишу пропуск.
    Записав ФИО Николая в амбарную книгу, вохровец выписал пропуск на крохотном бланке, пояснив ему, где находится кабинет начальника РСУ – ремонтно-строительного управления завода.

    Начальник РСУ завода с явным интересом встретил Николая, и начал с расспросов, в каких войсках служил; где, когда, кем работал до армии и ещё много других, вызванными ответами Николая, вопросов. Попросил трудовую книжку. Просмотрев её, и не дав опомниться Николаю, продолжил в атакующем стиле:
   – Ну, что. Вы нам подходите. Кем бы вы хотели работать у нас? Хотите в такой же должности бригадира комплексной строительной бригады. Нам нужен толковый бригадир. А то не справляется женщина. Да и давно просит заменить её. А?
   – Да я, собственно, не про это. Я просто хотел узнать, куда переехало наше строительное управление. Вернуться к ним хочу.
   – А зачем? Зачем? Что вы там, Николай Никитич, не видели? Вы уже там поработали – дай бог! Зачем вам опять в вагончики, в балки;? Здесь вам общежитие дадим – живите в благоустроенном доме, а не в степи где-нибудь. Все блага цивилизации – к вашим услугам: комната на двоих, уют, тепло, электричество, вода, радио там, телевизор в красном уголке – всё к услугам рабочего человека. А, зарплата же ещё! Ну, не обидим: получать будете не меньше, чем в вашем стройуправлении! А?
   
      Коля слушал, немного подавленный напором Василия Демьяновича – он же не ожидал такого поворота дела, с которым он пришёл сюда.
   – Ну, так как, Николай Никитич? – не унимался Василий Демьянович. – По рукам?
    Николай набрался мужества и, как можно спокойнее, ответил:
   – Тут надо подумать. Честно говоря, я не ожидал такого предложения. Всё-таки я хотел бы сначала побывать на своей прежней работе. Я и приехал сюда потому, что думал: стройка ещё продолжается, и всё здесь по-прежнему, как и было, а тут – вон что.
     Начальник РСУ завода внимательно посмотрел на Николая.
   – М-да… Да! Ну, хорошо. То есть, хорошо то, что вы приняли такое решение. Ладно – побывайте на вашей прежней работе, присмотритесь, как там, что к чему. Может, действительно, вам там будет лучше. Мне понятен ваш порыв, Николай Никитич. Но не забывайте и моё предложение. Всё-таки вы строили этот завод, и он также и ваш завод, так что – думайте. Надумаете – вот телефон, – и он протянул Николаю клочок бумаги, на котором уже успел набросать номер телефона РСУ завода, и отмеченный пропуск.

    Коля вышел от Василия Демьяновича явно смущённый. Стрелок-охранник, которому он протянул пропуск, заметил состояние посетителя и не преминул высказаться:
   – Ну, так что – не взяли?
   – Наоборот, очень даже предлагали.
   – И что, не согласился?
   – Подумаю.
   – А чего тут думать? Вот человек! Ему на таком предприятии работу предлагают, а он – подумаю! Сам же строил завод, вот и работай теперь. Парень, я вижу, ты не плохой. Хороший парень. Я ведь людей вижу насквозь. (Да уж, подумал Коля, такими глазами и пробуравить человека можно). Так что не думай, а приходи, устраивайся.
   – Спасибо, подумаю, – ответил Коля.
    И направился к автобусному кольцу. Надо было успеть до обеда в своё стройуправление по адресу, который ему написал на бумажке с номером телефона запомнившийся Николаю Василий Демьянович.


                Глава восемнадцатая
                СНОВА ВМЕСТЕ


    Вета продолжала свою жизнь в двух попеременных житейских состояниях – на колёсах и в общежитии. Она уже привыкла к такому жизненному укладу, но каждый раз, приезжая домой из рейса в Москву, и едва сдав рабочее место сменщице, летела в общежитие с надеждой получить письмо от Коли. Писем долго не было. Хотя долго на самом деле – это чуть больше месяца. Был уже конец осени, когда в очередной раз после рейса Вета уже не с такой стремительной надеждой, как обычно, просматривая свою почту, обнаружила письмо от Коли.
    Обратный адрес был из их города!

    Она прочитала письмо, как проглотила, но ничего не поняла, так взорвало её страстно желаемое – Коля вернулся в их город! Успокоившись, она прочла письмо ещё раз, потом ещё – и её охватила радость, как будто Коля сейчас должен был появиться в её комнате, стоит только открыться двери. Её распирала бурлящая радость, хотелось петь, кружиться в вальсе, делать всякие радостные глупости.
    И Вета немедленно начала собираться в дорогу.
    Она села на проходящий скорый поезд Владивосток-Москва и через четверо суток была в своём городе с тем самым чемоданом, с которым четыре года назад прибыла в этот город для свершения великих дел строительства коммунизма в Сибири.

    Чем так поразил её этот город, что имея возможность осесть в Москве, городе, в который уже в начале шестидесятых годов стремилось попасть огромное количество молодёжи, она по-прежнему мечтала жить и работать в "своём" городе. Наверно это оттого что то первое, после окончания школы, движение души поехать в Сибирь было настолько сильным, что оставило свою печать на её восприятии нового города и жизни в нём, отличной от той, в общем-то, скудной жизни в деревне, которая хотя почти и сливалась с небольшим городком, но была колхозом, а в том колхозе жизнь, что золотой медалистке ВДНХ, что её матери-доярке была одинаково беспросветной. Потому и стал сибирский город ей родным, – своим – что соответствовало её ожиданиям, неясным, неопределённым, но очень желаемым, а потому счастливым.

     Через неделю после её приезда Коля и Вета зарегистрировали свой брак.
В общежитии семейных не держали. Коле заявили об этом сразу же, как только он попросил у начальства отдельную комнату для себя и жены, которая тоже будет работать в этом же стройуправлении, как только придёт по почте её трудовая книжка – Вета ж уехала к Коле, не получив расчёта и трудовой книжки: такие пустяки её тогда не занимали. Но узаконенные порядки, царившие в ту пору в «социалистическом общежитии», как в прямом, так и в переносном смысле, не позволяли Колиному начальству пойти на такой «аморальный» шаг – свить семейный уголок в общежитии. Пришлось молодым искать комнату в поднаём. Нашли довольно быстро. Теперь надо было ждать трудовую книжку.

     Вета, уезжая, на первой большой станции после Хабаровска отправила письмо сестре с заявлением об увольнении с работы и доверенностью получить расчёт и трудовую книжку. Сестра её была девушкой пробивной и очень смышлёной, на эти качества сестры Вета и надеялась. Так оно и получилось – сестра быстро провернула операцию по увольнению отсутствующей по уважительной причине работницы, и через неделю трудовая книжка Веты была у неё на руках.


                Глава девятнадцатая
                СИБИРИАДА ПРОДОЛЖАЕТСЯ


      Вот странно. Ну почему Коля не согласился остаться на заводе, строительство которого он начинал, как ему предлагал начальник РСУ завода? Казалось бы, неплохие условия предлагал начальник: и работа на одном постоянном месте, и общежитие сразу же давали, и перспективы на получения квартиры не столь отдалённые, да и зарплатой обещал не обидеть – а вот, поди ж ты: стоило Коле оказаться спустя четыре года в своём строительном управлении стройтреста, как почувствовал он там себя своим человеком, нужным самому себе и людям, многие из которых знали его и продолжали работать в родном СУ. Что это было – привычка человека, не испытавшего ещё разнообразия жизни? Или первая любовь к чему-то своему, ставшим частью собственной жизни, как обычно это бывает у входящих в самостоятельную жизнь молодых людей: первое место работы, первый коллектив, первый успех – всё это аккумулируется в сознании как самое лучшее, что было пока в их жизни, и изменить ему они пока не в силах. Потому что не приходит на ум. Вероятно, такие люди с первого раза находят своё место в жизни в смысле профессии, дела, которым занимаются, людей в своём окружении и, наконец, географическое место. И когда мысли и сердце такого человека заняты другим человеком с подобным внутренним мироустройством и соответственным откликом на его мысли и чувства, то это большая удача для обоих. Они непременно будут вместе, и только там, где свела их эта замечательная особенность, именуемая, скорее всего, судьбой.
Что и случилось с нашими героями – Колей и Ветой, попавшими в Сибирь со старта в самостоятельную жизнь.

       Их пока ещё маленькая сибириада, как образ жизни, продолжалась теперь вместе, одной семьёй. Вета устроилась на работу по своей строительной специальности в организацию, где работал Коля, в то самое строительное управление, в котором они начинали работу со дня первого приезда в свой город.
       Коля не забыл позвонить начальнику РСУ завода – он ведь обещал. Василий Демьянович обрадовался сначала, но услышав, что Николай Никитич всё же возвращается в своё стройуправление, сказал: «Жаль, Николай Никитич, что мы с вами не договорились. Но мне такие люди всё равно нравятся. Успехов вам в жизни».
 
    А вот успехов в жизненно важном деле у Коли с Ветой как раз и не было. Хотя, что касается работы – здесь вопросов не возникало ни у Коли, ни у Веты.
Проблемы возникли у них в жилищном вопросе.
   Прошло чуть больше полугода, как они сняли комнату в квартире одной «доброй тётки», и над их головами покружился аист, давая молодым понять, что он вполне мог бы подкинуть им через несколько месяцев подарок. А спустя некоторое время, когда «подарок» приобрёл округлые очертания Ветиной фигуры, «добрая тётка» категорически заявила, что она не потерпит, чтобы в её квартире орали дети, на зиму глядя. И вытурила молодых на улицу на последнем месяце беременности Веты.

    На этот раз долгие поиски квартиры успехом не увенчались. Они мотались по временным углам, в одном из которых родился их первенец. Но мир не без добрых людей: кто-то из самых первых соработников, состоявший теперь в постройкоме, – так назывался профсоюзный комитет в стройуправлении, – подсказал, куда надо обратиться в их ситуации и обещал содействие в её разрешении. В итоге Коля и Вета были устроены в комнате двухэтажного барака, построенного ещё в годы первой пятилетки строительства социализма, и успешно продолжавший служить людям в строительстве уже коммунизма. Людьми этими были преимущественно такие же молодые пары, как и Коля с Ветой, готовые верить в недавно провозглашённое недалёким светлое будущее.

     Несмотря на страшные неудобства, – одно неудобнее другого, а точнее, отсутствие элементарных удобств, – люди жили дружно и даже весело. Молодость, казалось, будет всегда с ними. Главное же для Коли и Веты было то, что они были вместе и барак казался им раем. Это ничего, что надо было носить воду из колонки на улице, и туалет во дворе, и печку топить дровами из сарая, как и плиту на общей большой кухне, и по утрам выносить целыми вёдрами тараканов, которые откуда-то за ночь наползали в комнаты и на кухню. Тараканам специально ставили вёдра с приманкой и дощечками, по которым они заползали в них. Под утро шуршание в вёдрах зловредных насекомых становилось мощным, как шум высыпаемого из вагона-думпкара щебня. И, конечно, трудно себе представить, как же вообще жили в этом и ему подобных бараках семьи с детьми.

Испытали на себе такую «весёлую» жизнь и Вета с Колей. Особенно, когда болел ребёнок или ещё хуже – когда в ротик спящему ребёнку заползал таракан! Да ещё и в горло однажды забрался. Не вытошнило бы ребёнка – неизвестно, чем бы могла такая тараканья наглость закончиться. Для молодых настали трудные времена, испытывавшие их на прочность. Доставалось больше Вете. Коле тоже доставалось, но на работе. Как правило, Коля часто задерживался на объектах, бывало, что и в выходные приходилось работать, особенно перед сдачей объекта. Это уже становилось почему-то правилом. Нет, ни рыбалкой, ни каким-либо другим увлечением Коля не занимался, с друзьями не забегал «на минутку» – не до того было: и в смысле бежать домой помогать жене, и в смысле здоровья.
Коля забыл, нет, помнил, что должен был показываться раз в полгода у специалиста-радиолога, как наставляли его в московской клинике перед отъездом сюда. Но всё не доставало времени. Откладывал на позже. Дооткладывался.

    Однажды увезла с работы «скорая». Оказалось – сильнейшая язва желудка. Врачи удивились: как этот человек ещё живёт? Подлечили немного, выписали со строгим предписанием, что можно, а чего нельзя. Нельзя было почти всего, и на руках Веты оказался ещё один «ребёнок».
    Всё же Вета, где выполняя предписание врачей, где  собственной интуицией, сумела поставить Колю на ноги. Он смог даже пойти на работу. Теперь его, правда, не так нещадно эксплуатировали: дошло всё же – не надо так нагружать коня, который всё везёт. Коля и сам начал понимать, что пора и ему не брать столько на себя. Тут уж Вета постаралась подвести его сознание под такое простое средство самозащиты. Чего ей это стоило – трудно представить. Эта совсем ещё молодая хрупкая девчушка в невероятно трудных жилищных условиях сумела достойно выйти из очень сложного положения, в котором очутилась её семья.
     И это было не в последний раз.
     Через два года после рождения сына Коля с Ветой  для полного счастья произвели на свет и дочку. Здесь же, в бараке. Для них, конечно, это стало событием, хотя и радостным, но и добавившим проблем им, а не коммунистической партии, которая к этому времени уже подзабыла, что не так давно обещала в скором времени решить в стране жилищную проблему. Единственно, что сказано было Николаю в профкоме – это ждать своей очереди на получение квартиры. Вдобавок к чисто жилищной проблеме появилась и проблема продуктовая. Кукурузная эпопея в стране привела к тому, что не стало хватать хлеба, а потом и других, необходимых в первую очередь, продуктов. Для детей не всегда удавалось купить даже молока. И, как это бывает в жизни порядочных людей, обходящихся в жизни тем, что достаётся «по очереди», понимающих «временные трудности», периодически возникающие у Родины, на их долю выпадают ещё и свои беды.

      У Николая опять обострилась язва. А с ней без диеты – никак. А где взять эту самую диету, когда и детям молока-то нет? Эту проблему опять же пришлось решать маленькой Вете. Нет, Коля не забыл, где ему надо показываться один раз в полгода. Вот толку от этого не было никакого: то ли не умели тогда лечить такое, то ли нечем было лечить – состояние Николая не улучшалось. И тогда Вета, имея на руках, двухлетнего и двухмесячного, детей, занялась лечением мужа. Стоит ли говорить, в каких условиях она собиралась это делать?

Нет, это её не пугало. Она уже начиталась и наслышалась, как лечат народными методами такую болезнь, сама составила методику лечения, алгоритм процедур – и пошло-поехало. Лечила Вета исключительно настоями и отварами травяных сборов, отдельных трав и лёгкими бульонами из диетического мяса. Всё это покупала на рынке, где заодно и консультировалась у самих же продавцов, выбирая солидных, опытных, на её взгляд, людей. И надо сказать, они были очень доброжелательны и внимательны к ней, давали ей советы и привозили ей травы и продукты, которые могли быть полезны её Коленьке. И Коля беспрекословно подчинялся своему «доктору», выполнял в точности её назначения и диету, которую Вета ему составляла с помощью добрых людей. Мы же помним, что Вета в школе успешно занималась в кружке юннатов, и многое из полученного ею опыта работы с растениями пригодилось в её теперешней фитотерапии. Почти полугодовая борьба с недугом мужа принесла им обоим победу. Самоотверженные, иначе и не назвать, усилия Веты, её страстная вера в то, что она непременно вылечит Колю, как и ответная вера Николая в свою целительницу, сделали чудо – он начал поправляться. И очередной поход на обследование в клинику закончился удивлением врача, ведшего его историю болезни: практически здоров.

     А между тем жизнь не улучшалась. Невозможно было устроить старшего ребёнка в садик – нет мест, и в ближайшее время не предвидится. Они на очереди двести тридцать шестые. Никаких пособий на детей не выплачивали, тогда ещё до этого не дошло дело. На одну зарплату Николая вчетвером жить стало заметно труднее. Да что там труднее – денег просто не хватало. И к тому же были задержки с выплатой зарплаты. Порой даже хлеба было не на что купить. И не одни они были такие, живущие в бараке. Но помогали друг другу. И отчаяния не было. Почему-то верили, что всё будет хорошо, даже не задумывались – когда?
    И всё-таки людям, верным и верящим, иногда везёт. Как-то Вета разговорилась по какому-то поводу со случайной женщиной в магазине, что ли. Вот бывает так, что незнакомый человек вдруг становится тебе чем-то близок, и возникает желание пообщаться с ним, и повод находится самый пустячный, но к месту. И через минуту вы уже будто бы давно знаете друг друга. Так случилось и с Ветой. И оказалось, что женщина работает в городском отделе дошкольных учреждений. Через неделю сын пошёл в детский сад. И никаких тебе подношений, тем более, взяток. Вот так сходятся звёзды на небесах. Редко, но бывает.

Стало легче, но не так чтобы уж сильно. Морально – да. И это, пожалуй, было главное для Коли и Веты. Ведь им предстояло жить ещё семь лет в этом бараке, пока дойдёт до них очередь на получения квартиры, дети уже пойдут в школу и будут тесниться со своими книжками в небольшой комнате старого барака, не ремонтировавшегося почти сорок лет, отчего зимой выдувало всё тепло из него, и перепад температур на полу и под потолком составлял более двадцати градусов: на полу замерзала вода, а под потолком были все двадцать пять. Но дважды в год – первого мая и седьмого ноября – обитатели барака наряжались в свои лучшие одежды, брали на руки детей, даже и в ноябре, если позволяла погода, и отправлялись, весёлые, на демонстрацию своего единства партии и народа, совершенно искренно веря в это единство, приветствуя стоящих на трибуне местных вождей областного и городского масштаба, отвечая искренним «ура» на здравицу в честь коммунистической партии и шли колоннами через всю главную площадь города, растекаясь по улицам и распевая песни под гармоники от переполнявшего их счастья.

    А домой матери Вета писала, что у них всё хорошо, никаких проблем. И, действительно, через девять лет они получили всего лишь двухкомнатную квартиру, хотя полагалась им трёхкомнатная. Предложили им: может, согласитесь на двухкомнатную? Хотя была и трёхкомнатная, но её оставили нужному человеку, знали – Николай Никитич не откажется от двухкомнатной, не станет выяснять, жаловаться, что не ему, по его очереди, а кому-то другому досталась его трёхкомнатная квартира.
 
   На этом их маленькая сибириада закончилась.
   И когда въехали в новую квартиру, началась вторая часть их сибириады, большой.
   На этот раз уже длиной, без малого, в полвека.
               
   2019 г.