5. Что же я нашла на дне посылочного ящика

     Я знала, что там должно было быть свидетельство о расторжении брака моих родителей. Да, брак распался, отец погиб в мясорубке тридцать седьмого года,  а я осталась, унаследовав его имя. Сколько  обид, оскорблений выпало мне за это имя. Но я то причём. И только моя отличная учёба и готовность броситься в драку останавливали моих  недругов.  Как затравленный зверёк я  защищала себя  огрызалась, дралась. Мама попыталась поменять метрики, но ей не удалось это сделать.  Однако, своей  учёбой и работой вынудила считаться и уважать это имя. Отец мной гордился бы.
     Увы, свидетельства я не нашла, но оно было и я держала его в руках в оное время. Перебираю бумажки  и нахожу  «корочки». Это всё мандаты, приглашения, благодарности моей дорогой мамочки.  С 1945 по 1949 годы мама была председателем областного союза работников госучереждения.  Должность высокая выборочная, хорошо оплачиваемая. А то, как бы мы выжили. Карточная система, паёк. Кто сегодня об этом помнит. А ведь это кусок нашей жизни. Итак, мандаты, они говорят об участии  в съездах, конференциях высокого масштаба. Ферганская область относилась к восточному региону, поэтому большие мероприятия проходили в Новосибирске. Сколько впечатлений, интересных встреч. Вот однажды в одном купе мама ехала с семьёй Запашных - артистов цирка. Есть фотографии, я их храню. А как каким счастьем было получить папку с тетрадью  и альбомом для рисования, выпущенную к 800 летию Москвы. И это тогда, когда обычных то не было. Может быть повторюсь, но мне приятно вспоминать  то время, когда истово верили в светлое будущее. 
     В четвёртом классе мы учились в третью смену, часто при керосиновой лампе. Учитель наш Фёдор Тимофеевич Тульский дал домашнее задание  написать сочинение на юбилей Москвы.  Вот тогда-то мне и пригодился подарок мамы. Тетрадей не было и я писала на обратной стороне предвыборных афиш.  Учитель вызвал меня к доске для прочтения  моего, уже проверенного сочинения. Помню, как сейчас, полутёмную большую классную комнату и керосиновую лампу на столе, бывали частые перебои со светом. Я читала, класс слушал, а Фёдор Тимофеевич сказал: «если бы можно было поставить шесть, я бы поставил». Это была высшая похвала, и я была очень горда.
     Среди бумаг я обнаружила  театральную афишку,  она  громко  называлось «либретто». Да, Новосибирский театр очаровал маму,  а я, читая  «либретто» страстно переживая участь Родамеса и Аиды.  Как, замуровать заживо?! Страх и ужас!   Так  в  четвёртом классе я уже приобщилась к великой музыке. Вот вам и патриотическое и эстетическое воспитание, не навязчиво, но глубоко запавшее в душу до конца жизни.  Как же больно расставаться со старыми письмами!