Сероглазый ангел

1. ТАНЯ.


Ей было шестнадцать с половиной лет…Нет, начну иначе.  Таня, наша героиня, училась в девятом классе. Жила с родителями и была абсолютно счастлива. Она хотела всем нравиться. Наивно, конечно, но факт. Смех ее звенел, словно серебряный колокольчик. Она была красива, но не шаблонной красотой. Не толстая, но и не тоненькая, темноволосая, невысокая.

В ней была изюминка: зеленые глаза. Они буквально втягивали своей "бутылочной" бездонностью. Ее прямой нос, чуть широковатый книзу, тонкие дуги бровей, красивая линия шеи и плеч делали Таню похожей на живую статуэтку, которую хотелось потрогать, прикоснуться, погладить. Пропорционально и ладно сложенная, Таня притягивала взгляды. От лица ее невозможно было оторваться, когда она пела. Смело, задорно и немного кокетливо смотрела Таня на учителей, на одноклассников, на всех, без исключения встречных особей мужского пола. Они, эти мужчины, почему-то принимали ее врожденное кокетство и желание нравиться за призыв к немедленным и экстремальным действиям и откликались. Слетались к ней, как мотыльки на свет.

 До какого-то момента она была чиста и невинна. Таня была уверена, что ей достаточно чуть пошевелить бровью, и любое нежелательное действие мужской особи замрет, не успев начаться. Все и было под контролем. Но первая же попытка подпустить поближе, а затем остановить бровью мужскую особь привела к беременности. Особи этой стукнуло тридцать, и она, естественно, «не смогла устоять» против молоденькой хорошенькой Танюши. Его звали Вениамином.

Вениамин детей любил. У него даже росли уже двое мальчишек от доброй, простоватой и любящей жены. «Кто-то теряет, а кто-то – находит!», -  поется в старой песенке. И хоть седины в бороде у нашего героя не наблюдалось, зато "бес" в одном месте торчал конкретный. Веня был высокий, какой-то нескладный. Он имел  талант рассказчика, был начитанным, сыпал анекдотами, играл на гитаре - к нему тянулись. И профессию он выбрал нужную – психолог. В дополнении портрета, в свои тридцать лет Веня был лысым.

Покинуть беременную Таню, уступив кому-то другому, возможно, приходило в голову Вениамину. Но на свою беду он до «болезненного хруста» влюбился в девочку. А ей, к сожалению, не приходило в голову, что у него есть другая женщина и дети, и что всё это называется простым и ёмким русским словом -  блуд. Тане, впрочем, всё это казалось любовью…

Вениамин сильно напрягся. Он был в растерянности, и поэтому задал себе и Тане несколько трусливых и банальных вопросов: «А это мой ребенок? А нужно ли девушке рожать в таком возрасте? А не поехать ли нам к моим друзьям в большой город? проветриться, познакомиться, пообщаться, и заодно, по-тихому, сказать малышу: «Гуд бай, крошка».
  Таня, к счастью, не все поняла, не обиделась, особо не задумалась и проветриться согласилась с радостью. И вот они уже едут знакомиться, и через пару дней заходят в небольшую больничку, где у Вениных друзей всё уже «схвачено». Но, как выяснилось, не все...

 2. ЖЕНЩИНА-ВРАЧ.


Сероглазая, седовласая, похожая на строгого ангела в своём белом халате, женщина-врач внимательно посмотрела на Таню.
- Раздевайся за ширмой и залезай на кресло. Господи! Я такого еще не видела…Ты что, в первый раз? Да наоборот развернись! Ноги сюда положи… - она почему-то засмеялась, глядя на Танины выверты в этом неправильном кресле.
- Девочка, у тебя родители есть? Папа и мама?  – зачем-то спросила строгая женщина, осматривая ее. Затем она резко запустила руку в ее плоть, сильно нажимая при этом на красивый Танин животик.

- Аа-о-оой! Больно! Есть род-и-и-тели, и я у них единственный ребенок, - ответила она с неподдельным испугом, не понимая еще, куда тётя клонит.
- Нет, это еще не больно! Это совсем не та боль, что тебя ожидает…Единственная дочка…любят тебя? Родители твои разве не хотят внуков растить?
- Почему не хотят? Хотят! А папа даже и не знает, что я здесь, – с наивной откровенностью  сказала Таня. – Я еще не решила, что делать и что ему скажу.


- А ты знаешь, что отказываясь от этого ребенка, ты навсегда потеряешь возможность иметь собственных детей? У него есть дети? – и она так резко дернула Таню внизу, что та вскрикнула от боли.
- Есть! Двое! - с злостью, сама не понимая почему, крикнула Таня.

– Ты красивая, молодая, здоровая! – тихо и строго сказала врач, поглядев на Таню,
-  У тебя будет еще настоящая любовь. Рожай ребенка и беги от него! На аборт девочку привел, мерзавец. – бормотала она, -  Беги и не оглядывайся! А родители помогут, вырастят… Встретишь человека хорошего, - словно из какого-то облака доносились до Тани приглушенные слова женщины-гинеколога. Они укутывали ее и успокаивали. Появилась вдруг уверенность, что этот голос – единственный, самый важный сейчас. И она слушала его со счастливой улыбкой дурочки, которой дали пятачок, и она хочет купить на него марципановую булочку.

 – Вставай. Одевайся! – врач уже вымыла руки и села к столу.
Таня словно проснулась. Посмотрела на женщину долго, запоминая на всю жизнь ее лицо, строгие серые глаза, мудрый спокойный голос.
- Спасибо! Я пойду, скажу ему всё…
- Иди, - властно отозвалась она.

Таня вышла из кабинета и увидела измученное, искаженное страданием лицо Вениамина. Всё поняла. Но всё-таки безжалостно сказала: «Я буду рожать. А не хочешь ребенка – до свидания. Не очень-то ты мне…» Он не дал ей договорить, облегченно засмеялся, смял ее, обнял, и они зашагали прочь, быстро удаляясь…

3. ОТЕЦ.

Дома ждал отец. Узнав от жены, зачем и куда поехала дочь, весь почернел и поседел за ночь. Когда Таня вошла, он не глядя на нее, спросил с болью:
- Ну, что? Это оказалось так просто? Зачем, Таня! Зачем ты это сделала?
Но дочь, вся сияя, произнесла:
- Папа, я ничего не сделала. Я буду рожать.
Она ушла к себе, а Евгений Владимирович весь вечер ходил счастливый, напевал что-то, и в доме чувствовался праздник. Таня знала, что сегодня в их дом снова вернулись любовь и тепло.

Она ушла из своей школы, перевелась в вечернюю, где спокойно и без троек закончила десятилетку. Приближался срок родов, но Танин отец, Евгений Владимирович, тяжело переживая выбор дочери и трагедию развала Вениной семьи, не разрешал ему жить в их доме. Родители Тани мотивировали это тем, что Вениамин еще не развелся, не подыскал для новой семьи жилье. А дочь должна закончить школу. Конечно, родители надеялись, что Таня одумается, а Веня исцелится от своей страсти и вернется к бывшей жене…
 
За день до Таниных родов Евгений Владимирович умчался в командировку, чтобы в своем родном городе на Неве купить подарки новорожденному и привезти дочке ее любимое овсяное печенье.
В полдень в дверь квартиры позвонила соседка:
- Танечка, ты не волнуйся, мама срочно улетела в Питер. Не спрашивай зачем! Папа ее вызвал…

Таня даже не заволновалась. Только вечером вдруг что-то кольнуло. Потом еще раз…В восемь утра родилась Танина доченька – крошка, которую все с таким нетерпением ждали…Суета, проблемы с грудью, ребенка не приносят сутки – обычные ужасы роддомов восьмидесятых лет. Вечером Таня позвонила домой. Никто не ответил, хотя родители должны были уже вернуться…

4. ВЕЩИЙ СОН.

Ночью ей приснился сон. В большой комнате много людей. Кто-то сидит, кто-то стоит у окна. Разговаривают вполголоса, явственно слышится резкий запах цветов, почему-то никто не видит Таню. Она ходит меж ними потерянно, никому не нужная, забытая. В середине комнаты стоит большой стол. На нем сидит Танин папа, Евгений Владимирович, улыбается ей приветливо, машет рукой. Она хочет к нему подойти, но какая-то сила не пускает, не позволяет ей прикоснуться, обнять его. Вдруг чей-то голос произносит: «Всё, прощайтесь. Сейчас отключат аппарат искусственного дыхания!»

И вот уже папа лежит среди цветов, словно в гробу, к нему подходят по очереди люди, прощаются за руку, его обнимают какие-то тетки в черном, слышатся всхлипы, все начинают плакать. Этот плач становится невыносимым! Таня прорывается к отцу, пытаясь остановить этот бред, кричит: «Не отключайте! Не смейте, это же МОЙ папа…» Но аппарат вдруг выключается. В тишине больничной палаты Таня, вся в слезах, просыпается…

5. ЛЮБОВЬ И РАЗЛУКА.

Мокрая подушка. В палате тишина, деток еще не несут кормить. Реальность происходящего во сне настолько испугала Таню, что она, едва дожив до утра, стала глядеть на часы, ожидая прихода Вениамина, чтобы рассказать ему этот сон, прогнать кошмар. Он не пришел, зато Таню зовут к телефону. Это Веня. Судорожно плача, она рассказывает ему всё. Он мямлит: «Ну и сны у тебя… нужно еще полежать… мама приедет завтра …»

- Где папа? – кричит Таня.
- Папа в больнице, ты не волнуйся…Танечка…
Таня бросает трубку. Звонит домой. На проводе чужой, деревянный голос, не мамин.
- Таня, мужайся…Жени…твоего папы…больше… нет…
- А-А-А! Замолчите! Нет! Уйдите! Позовите мою маму, МА-А-МУУ!

Все как в ее сне. Не было только цветов у дверей роддома. Не было улыбок и разноцветных шариков у кроватки. С маленьким свертком на руках Таня входит в холодный, сумрачный дом. Нет больше зеркал. В маленькой комнате чужие заплаканные женщины, строго смотрят на нее, словно она им мешает: ни повыть, ни порыдать в голос. Невозможно и для Тани предаться этому горю, ее ждет крохотный голодный комочек. Всё неправильно…
 
Бедная Таня идет в проходную комнатку и сидит там до тех пор, пока люди не уходят на кладбище. Они уносят с собой урну с прахом – всё, что осталось от ее отца. Его сбила машина. Он переходил Невский проспект, неся подарки для маленькой внучки и овсяное печенье для любимой Танечки…Таня ест печенье, захлебываясь чаем с молоком, и своими слезами.

Она назвала дочку Женей, в память об отце. С Веней они вскоре расстались, хотя он любил Таню и Женьку больше жизни.

Она часто потом вспоминала свою молодость, оглядываясь назад и размышляя: почему, зачем нужны были эти случайности? Встреча с Вениамином, трагическая гибель отца, и самая важная в ее жизни, но тоже случайность – встреча со строгой сероглазой женщиной, гинекологом.

На месте этой женщины мог оказаться совсем другой человек, и тогда Танина жизнь пошла бы по другому руслу. По какому? Даже страшно представить. Менять в своей теперешней жизни ни одной мелочи Таня не хотела. Это ее жизнь, и пусть в ней всё идет так, как должно идти...

Постепенно сакральный смысл произошедшего открылся ей во всей полноте: ничего случайного в жизни не бывает! Вера в промысел Божий, в Его Любовь и спасительную силу помогли Тане увидеть то хорошее, что не замечала раньше. Простить себя. Простить Вениамина. Разорвать ту невидимую паутину, что мешала любить людей ради них самих. Ей стало намного легче, когда она, наконец, это поняла.

Иногда, глядя на Женю, свою старшую дочь, теперь уже ставшую мамой, обнимая ее детей, вдыхая родной пряничный запах самой младшей своей внучки, Таня с благодарностью вспоминает ту женщину-врача в больнице. Слава Богу, что эта женщина сберегла когда-то ее ребенка! Что сказала те слова, которые Таня, в силу своей молодости и легковесности, тогда не могла осознать, а сейчас –вспомнила и поразилась их глубине и силе. Той силе, которой веришь раз и навсегда. От которой ад разверзается, и евангельский Лазарь выходит живым на свет.

Таня улыбается и с теплотой думает:
- Ангелы рядом! Вот они – играют на ковре, поют, уже сами читают на ночь сказки. А ведь эта чужая, незнакомая седая женщина тоже была ангелом. Моим сероглазым ангелом.