Глава 18. Хилая амазонка

     Он внял, наконец, умному совету и ехал ночами, а не когда попало.
     Ехал по большой дороге, сворачивая с неё только для отдыха. Позади войска разъездов немного, дорожные посты  можно обогнуть. А среди холмов, если придётся удирать, армака второпях может угодить в ловушку.
     Редкие прохожие и проезжие шарахались от мощного запаха солёной рыбы. Но им, по сути, дела не было до  какого-то там твирну. А вот что скажут гвардейцы, когда увидят?
     Они сказали много чего. В первом же разъезде все дружно зажали носы и выдали такой поток ругательств, что запас слов у Лалги разом обогатился. Один гвардеец подхлестнул армаку иного, чтобы вонючий всадник побыстрей убрался прочь. За Тану хотелось врезать, но это значило бы нарваться.
     Некоторое время Лалга скакал спокойно.
     Командир второго разъезда оказался более бдительным и пристально всмотрелся. Армака не той масти, всадник далеко не гигант. Ларентин перекрасил шкуру Таны, а Лалга, когда изображал в углу комнаты спящего твирну, научился так сжиматься в комок, что казался гораздо меньше.
     Гвардейцы ускакали. Тана несла друга дальше, а Лалга размышлял. Запах скоро выветрится, краска на шкуре – до первого дождя. Не все гвардейцы столь беспечны, а беглецу надо проехать мимо войска. И Унтандъен  вовсе не дурак. Встретиться бы да выяснить, что они не поделили. Так ведь не дадут, мигом ёжика сделают…
     Лалга свернул в поле. Виззи посулил помощь. Он оказался тем самым крыланом, который чуть не стал жертвой в подземелье.
     Беглец присмотрел одинокий камень и поднял лицо к тёмному небу. Виззи!!! Разумеется, позвал мысленно, ещё не хватало кричать на всю равнину.
     Крылан спикировал молниеносно, словно упал с неба. Покружился немного, опустился на камень. Послал благодарную улыбку за предусмотрительность. С земли ему взлетать труднее. Иной улыбнулся в ответ, всем лицом тоже.
     Они беззвучно поговорили. Виззи согласился, что миновать войско можно только по воздуху.
     Затем иной долго объяснял армаке, что ей какое-то время придётся побыть одной. Бежать на юг, не подпускать близко людей, не есть то, что лежит на виду. Тана всё отлично поняла, но упрямо трясла гривой, отталкивала друга от камня и топала ногами.
     Он уговаривал её, обнимал за шею, гладил, похлопывал по холке. И показывал мысленные картинки, снова и снова. Им никто не мешал в пустом ночном поле. Виззи терпеливо ждал. И Тана смирилась. Но не захотела уходить, пока он не взлетит.
     К счастью, куртку старосты сшили прочно, ведь у Виззи не было подвески. Летун вцепился когтистыми пальцами ног в одежду Лалги и взмыл.
     Только, проводив глазами исчезающую в тёмном небе ещё более тёмную точку, Тана сорвалась на бег.
     У крылана мерцающий полёт, как у бабочки. Виззи то словно проваливался в яму, то шарахался из стороны в сторону, то резко вспархивал повыше. Мчался зигзагами, вертикальными и горизонтальными, и часто-часто махал крыльями. Лалгу трясло и болтало нещадно. Крылан мог лететь по прямой, стремительно, как стрела. Но без груза, особенно такого, как Лалга. Иной нисколько не легче герцога, а того носили пятеро.
     Виззи, хоть и был большой и сильный, всё время тащить беглеца не мог. Иногда ему требовалась передышка, на любой подходящей возвышенности,  вроде холма с крутыми склонами.
     Однажды опустились на крышу здания дорожного патруля.
     Гвардейцы, парни, недавно набранные из деревень, развели костёр в большом котле, чтобы случайно не поджечь сухую траву вокруг, и сидели возле него. Они скучали по дому и веселили себя сами, травили анекдоты. Разумеется, о женщинах.
     Забавные положения проще понять, чем игру слов. Лалга украдкой смотрел и слушал, и вскоре зажал себе рот обеими руками. Ещё и рассказчик был хорош, играл голосом, лицом, всем телом. Лалга трясся от смеха и чувствовал, что вот-вот не удержится, захохочет вслух.
     Виззи передал картинку, как их обоих хватают гвардейцы, сердито пискнул, наконец, стукнул иного крылом по губам. Это не помогло.
     Анекдот следовал за анекдотом. И Лалга не выдержал, захохотал во всё горло. Холмы, стоящие большим кругом, отразили звук. Певческий сильный голос плюс особое эхо, и получился не хохот, а грохот, мощный, как гром.
     Парни вскочили и рванули во все лопатки по дороге. Топот быстро удалялся. Лалга захохотал пуще, даже откинулся на спину в изнеможении.
     Жизнь в деревне на краю земель небезопасна. От всего непонятного люди с детства учатся тут же убегать. Но гвардейцы быстро опомнились, вернулись и полезли с оружием на крышу.
     Пришлось срочно уносить крылья и ноги.
     Присели отдохнуть на деревенский дом. В комнате молодая мать баюкала младенца, её муж чинил рыболовную снарягу. Лалга вздохнул.
     «Вот найдёшь то, что ищешь, и у тебя всё будет», передал Виззи.
     Иной недоверчиво повёл плечами.
     Посидели, полетели дальше. Вообще-то это весело. Тёмное небо, звёзды, ветер в лицо. Ещё бы управлять полётом. Виззи провалился в воздушную яму, прянул в сторону, Лалга чуть не прикусил язык. Всё равно весело.
     Палатки  впереди, во мраке белели во всю ширину равнины. Виззи опустил иного на одинокое дерево, прицепился к соседней ветке. Он запыхался, а впереди был самый длинный участок.   
     «Как мы минуем лагерь?», - беззвучно спросил беглец и показал картинку тучи крыланов в небе.
     «Они не выдадут нас», - ответил Виззи. – «У них собственная воля и ясный ум, в отличие от летунов Тэнанчара».
     Палатки стояли часто, домов и деревьев не было, незаметно приземлиться на отдых негде. Обогнуть лагерь невозможно. По левому краю ловцы с собаками, по правому – гвардейские разъезды. Холмы вокруг палаток чернели, облепленные крыланами.
     Виззи заметили. Чёрная туча снялась с холмов и взмыла в воздух.
     -Почему они взлетели? – спросила в шатре Тофиэрбек. – Кого-то увидели?
     -Крыланы ни за кем не бросились. Они просто дерутся между собой над лагерем. Они часто дерутся, ты ведь знаешь. Надо же им размяться, а то засидятся. И я бы размялся.
     -Тоже хочешь с кем-нибудь подраться?
     Моору засмеялся.
     -Вовсе нет. Ты как – не устала сегодня?
     Вместо ответа она протянула к нему руки.
     Он улыбнулся.
     -Тъява моя…

                2.

     Крыланы разделились на две стороны. Одни требовали, чтобы Виззи тут же приземлился у шатра Унтандъена. «Вот молодец – и нашёл, и прямо сюда доставил. Давай, спускайся».
     Вторые защищали Виззи и того, кого он нёс. «Да вы задом полетели! Что вам с того, что человеческий вождь осуществит свои планы? С каких это пор дичь стала выдавать друг друга охотникам? Вы точно задом полетели. Давай, брат, уноси иного, мы их задержим».
     Они остались драться над лагерем, а пятеро запорхали рядом. Иного несли по очереди, передавая друг другу. Лалге предложили подвеску. Он забрался в удобную жилетку прямо в воздухе. Это тоже было весело. Особенно, когда палатки и туча крыланов остались далеко позади.
     Виззи отдохнул, перенял драгоценную ношу и опустил на вершину крутобокого холма. Подвеску вернули. Пятеро крыланов попрощались и полетели обратно в лагерь.
     Иной и летун остались ждать армаку.
     Лалга разлёгся на траве, со вкусом, разнообразно потянулся, вздохнул.
     «Ты-то с чего устал? Тебя же несли!» - удивился Виззи.
     Лалга только снова вздохнул. Он тревожился.
     Тана прибежала на второй день, целая и невредимая, только запалённо дышала. Она так спешила, что неслась почти без остановок.
     Армака с разбегу наскочила на Лалгу и на радостях чуть не затоптала. Она тыкалась мордой ему в грудь, трясла гривой, звенела вторыми когтями и рассказывала. Картинки наслаивались одна на другую.
     Её кто только не ловил, она ото всех увернулась и удрала. Изредка хватала грызунов, пила из речек, почти не спала и бежала, бежала, бежала.
     Она и сейчас рвалась бежать, толкала друга мордой к дороге. Он заставил Тану лечь, она покаталась по траве, дрыгая ногами, затем всё же заснула.   
     Вечером Лалга простился и уехал.
     Виззи остался, он всё ещё не отдохнул, как следует. Вокруг было пусто, и на земле, и в небе. Ветер вольно порхал над холмами, овевал измученное тело прохладными крыльями. Виззи почти заснул, когда почувствовал приближение.
     Крыланы способны ощущать соплеменников на расстоянии и потому легко находят их.
     Усталого летуна застигли другие пятеро. Они спикировали и окружили, расселись вплотную.
     -Где он?
     -Кто? - невинно глянул тёмными глазами Виззи.
     -Не притворяйся! Где иной, который нужен герцогу?
     -Да не нужен он ему, в том-то и дело. Герцог иного убить хочет. А ты с ума спорхнул, помогать людям против иных. Люди тебе не помогут, если что.
     -Не рассуждай! Говори, где!
     Виззи понял, что рассуждать, в самом деле, не получится. И напал первым.
     Одного сшиб грудью с вершины холма, второму с размаху двинул крылом по голове и оглушил, третьего пнул ногой, кувыркнулся на лету, увёртываясь,  и пнул четвёртого. Он не хотел их убивать. Пятый сшиб его, и тут же навалились остальные, прижали к земле. Они тоже не хотели его убивать.
     -Всё равно не скажу!
     -Да мы и так теперь знаем! Снова едет на юг, там, впереди, где же ещё. И зачем ты дрался с нами?
     Виззи знал, зачем. Точней, за что. За жизнь иного, с которым успел подружиться и которого любит королева. А вот за что бились эти?
     -Больше нам не о чем с ним говорить. Возвращаемся!
     Крыланы Унтандъена улетели.
     Виззи почувствовал, что на этом дело не закончится, тоже поднялся в воздух, медленно и тяжело. Но скрыться не успел.
     С севера принеслись тёмные стрелы. Крыланы летели на полной скорости, было их семеро, и они несли сеть. По изменённой ауре Виззи узнал посланцев жреца. С этими не поговоришь вообще, они и слушать не будут, сразу нападут. Они под совершенным подчинением.
     И он снова вступил в бой. Летуны Тэнанчара знали человеческие приёмы драки, даже могли служить образцами. Только не ловкости, а подлости.
     Один из них ранил Виззи в спину, пока остальные отвлекали. Убивать собрата приказано не было, только вывести из строя, чтобы не мешал. Крыланы  обыскали всё вокруг, держа наготове сеть, покружились в небе, высматривая, и умчались. За новым приказом. На холме остался истекающий кровью летун.
     Крылан королевы спас беглеца и выиграл для него время.
     Но опоздал в Киримэ.

                3.

     Горделивый силуэт всадника, летящего вскачь по гребню холма, заметили  хищники.
     Они обрадовались. Двойное существо, одинокое, значит, добыча. В пустыне еды мало и она мелкая, к деревне теперь не подберёшься. Хищники притаились. Беспечная жертва сама бежала к ним в зубы. Надо было только немного подождать.
     Лалга почти добрался. Пересёк реку, миновал обнесённую стеной деревню, проехал дальше и обнаружил, что равнина обрывается. Внизу раскинулась каменистая пустыня. Беглец  проскакал по гребню холма туда-сюда. Спуска не было. Лалга остановил Тану на краю обрыва. Она нетерпеливо топталась, а он глядел по сторонам и думал.
     Корявые кусты оплели корнями отвесный склон. Тана заглянула за край, весело оскалилась, развернулась задом к обрыву и полезла вниз, цепляясь когтями. На середине чуть не сорвалась, тогда просто спрыгнула и встала на земле, переминаясь с ноги на ногу.
     Лалга покрутил головой, засмеялся. И поехал вперёд.
     Недалеко от обрыва лежала каменная плита, за ней высилась группа скал.
     Тана обогнула их и весело побежала дальше. Когти клацали по щебню, приминали пучки жёсткой травы. Из-под ног летела пыль, ветер дышал в лицо жаром. Вокруг простиралась всё та же каменистая пустыня, впереди в нескольких фаргах скалы стояли зубчатой стеной.
     Армака быстро принесла туда друга. В этих скалах нашлось узкое ущелье, ведущее насквозь. Вокруг было тихо и пусто. Металлические когти мерно звенели. Проход закончился.
     Каменистая пустыня здесь превратилась в песчаную, куда ни глянь, везде   сыпучие кучи. У горизонта в горячем мареве дрожали горы, белели снежными шапками. Его тянуло туда. Но сначала нужно взять с собой воду, еду.
     Ветер сушил горло, Тана приплясывала. Солнце так накалило песок, что металлические когти обжигали ноги сквозь войлочные подкладки.
     Лалга понял, что увлёкся. Надо возвращаться.
     На краю обитаемых земель к иному относились лучше. Беглеца перестали ловить. В одной деревне Лалгу и Тану даже накормили. За работу, разумеется – они вспахали огород. И здесь припасы можно добыть так же.
     Со скалы скатился камешек. Послышался слабый шорох. Лалга оглянулся. Вход в ущелье загородили большие ящеры. Раззявили зубастые пасти, согнули лапы, побежали навстречу, не торопясь. Зелёная чешуя заблестела на солнце.
     -Ха, так вот вы какие, зелёные демоны пустыни, о которых я столько слышал. Вы зелёные, а я золотой. Ну, посмотрим, кто кого.
     Лалга хохотнул, потому что Тана передала картинку. Ящеры подбирались, припадая к песку. Их легко перепрыгнуть.
     Зелёные заходили цепью с двух сторон. Тана разбежалась, перемахнула через них, поскакала по ущелью. Ящеры, толкаясь и шипя, побежали следом. Лалга оглядывался и смеялся.
     Тана отпрянула, он чуть не вылетел из седла. Сверху рухнул большой камень, загородил проход. На верху стены топтался зелёный. Тана помчалась назад. Ящеры встали на дыбы, раскрыли когтистые объятия.
     Армака развернулась у зелёных перед носом, снова понеслась вперёд, с разбега взвилась вверх. Зацепилась лапой, покатилась кувырком. Лалга успел выпрыгнуть из седла, извернулся в воздухе, приземлился на четвереньки. Тана вскочила, встряхнулась и  затопала ногами.  Лалга выпрямился, подбежал к армаке, оглядел её, потянулся ощупать. Ящеры полезли через камень.
     Тана фыркнула, подтолкнула друга плечом, Лалга вскочил в седло, и армака опять помчалась, как ни в чём не бывало. Седок больше не смеялся, только оглядывался. Ящеры бежали следом.
     На отвесный склон армака вскарабкалась гораздо быстрее, чем спускалась с него. Лалга снова оглянулся. Ящеры не отстали. Передовые полезли на обрыв.
     Да он же ведёт стаю прямо к деревне! Эти люди ещё ничего ему не сделали.
     Лалга свернул в сторону, поскакал по краю, чтобы его было видно. Ящеры перестали карабкаться, побежали внизу, задрав головы.
     К востоку была роща, за ней снова холмы. Тана помчалась по гребню.
     Сорки! Ещё посёлок! Не дома, а палатки. Лагерь! Лалга растерялся. Под обрывом ящеры, за спиной деревня, впереди гвардейцы.  Неужели обратно на север? Среди людей в лагере ни одного человека в форме беглец не увидел. Это были не гвардейцы. Это были женщины!
     Сипло взвыла тревожная дудка. Зелёные побежали обратно. Они  поняли, что увлеклись. Навстречу беглецу, выстраиваясь в дугу, поскакали полуголые всадницы. Амазонки, вспомнил Лалга. Они тоже решили его ловить, ящерам на смену? Они без оружия, хотят не убить, а именно поймать. Может, лучше раздобыть припасы у женщин? В деревню его могут не пустить. Тана сытая, и она быстрее этих коренастых армак.
     Измотать амазонок, чтобы стали разговаривать, а не гоняться.
     Лалга засмеялся, он решил поиграть.
     Тана оскалилась на бегу.

                4.

     Горделивый силуэт всадника, летящего вскачь по гребню холма, заметили амазонки.
     Заревела боевая раковина. Полуодетые, а то и вовсе раздетые женщины похватали оружие и сбежались на край лагеря, откуда раздался сигнал.
     Пантайя выглянула из шатра на возвышении.
     -Девочки, не бойтесь! Это не враг и не вражеский разведчик!
     У царицы была эрминская труба дальновидения.
     -Это тот самый иной, которого мы видели на торгах, но не сумели купить! Он один и потому не опасен! Его надо поймать, он очень красивый! И очень страстный! Торговец сказал, его на целую армию хватит, прямо настоящий жеребец! Поняли? Его хватит на всех!
     -На всех! - взвизгнула маленькая страшненькая Виска, которой вечно не доставалось, даже когда кого-то брали в плен, не говоря уж о добровольных визитах. – Точно надо поймать!
     -Бросьте оружие, не испугайте иного!
     Амазонки повскакали на армак.
     Пронзительный воинственный клич, больше похожий на дикий радостный вопль, разнёсся над полуденной степью. И тут же горным обвалом по земле покатился мощный топот – боевые женщины ринулись в погоню всем скопом. Армаки скачут мягко, но когда их много...
     Тана бежала вполсилы, Лалга веселился. Амазонки всё время вопили.
     -Слева загибай! Не спи, бери в кольцо!
     -Да не получается!
     Да, загнули вы с этой погоней. А поговорить?
     -Первой – мне! – прогудела великанша на такой же великанской армаке.
     -Нет, первой – мне! Кто раньше всех поймал, того и тапки!
     Вперёд вырвалась маленькая амазонка, её армака не замечала веса всадницы.
     -Или тапком! Пыльным мешком! Виска, не лезь вперёд мамки в пекло!
     -А если мамка отстала?
     -Мужчину всем, армаку мне! Она большая! – кричала Тенча позади. 
     Её животное с трудом несло крупную, мускулистую женщину.
     Промчались через рощу, вылетели к деревне.
     Жители высыпали за стену, ругались, смеялись. Вот ведь зрелище – амазонки кого-то гоняют по холмам, вместо того, чтобы охранять степь от пустыни. Толпа всадниц  несколько раз проскакала вокруг деревни.
     Женщинам всё время казалось, что они вот-вот настигнут.
     Прискакали к реке, с разбегу влетели в воду, поднимая фонтаны брызг.
     Тана давно переплыла поток, приплясывала на обрыве и скалилась, на виду у загонщиц. Они запыхались.
     -Ну что, охолонули? Может, поговорим?
     Ослепительная улыбка беглеца заставила кое-кого из женщин шарахнуться. От погони, тем не менее, они не отказались.
     -Вот поймаем тебя, тогда и поговорим. Лёжа!    
     Понеслись по холмам.
     Девчонка снова была впереди. Лалга подпустил её ближе. Её армака вздумала хватить зубами Тану, не достала. Тана огрызнулась на бегу. Чужая армака отскочила и чуть не выкинула всадницу из седла.
     -Сильно умный, да? Горная кошка тоже огрызается на загонщиков! Всё равно её ловят! – завопила обиженная Виска. Несколько всадниц обогнали её.
     Пока их всего несколько, можно поиграть в салочки. Тана приняла картинку и захромала. Амазонка с победным воплем подскакала вплотную. Тана отпрыгнула боком. Увернулась от следующей, проплясала взад-вперёд, снова отскочила, и так несколько раз. Подоспели другие, и Тана рванула вперёд.
     Дали несколько кругов по холмам.
     Понеслись к роще. Лалга решил, что пора заканчивать. Запыхались уже не только всадницы, но и армаки. Все, кроме Таны.
     Амазонки сильно отстали, Тана пошла шагом. Загонщицы видели, что беглец заехал в рощу. Здесь было тихо, Лалга выбирал дерево. И не почуял засаду. Тенча мазалась травяным настоем, отбивающим телесный запах. Она поняла, что не догонит первая, и засела в зарослях, чтобы внезапно выскочить наперерез. Иной носился через рощу не единожды.
     Он как раз удачно проезжал мимо. Тенча прыгнула, стащила его с седла.
     -Вот так. Я и одна тебя поймала.
     Мужчина смирно лежал под ней, его армака тоже не нападала. Значит, испугался. Тенча поборола врукопашную не одного такого, сильного на вид.
     -Ты самая хитрая. Наверно, ты предводитель?
     -Нет, не я, - неохотно созналась она. – Но это неважно. Буду первая.
     -Неважно так неважно. Поговорим?    
     Прищуренные золотые глаза светились хитрой улыбкой.
     -Чего это я буду с тобой болтать? Я уже тебя победила. Работай давай, тем, что природой дадено. Пока остальные не набежали.      
     Женщина даже не подозревала, что ей грозило.
     Когти выпускать нельзя. Если кого-то поранить, амазонки обозлятся и разговаривать не будут. Тем более, припасов не дадут.
     -Да пока ещё не победила.
     Лалга поймал её за шею борцовским захватом, сбросил с себя, запрыгнул на дерево. Залезть следом Тенча не могла, а у иного оказались когти, как у кота.
     -Слезай! Всё равно тебе деваться некуда!
     Тенча разозлилась. Сейчас ведь подскочат другие.
     -Да?
     Мужчина ехидно улыбнулся сверху и перемахнул на соседнее дерево.
     -Деревья закончатся! Куда прыгать будешь?
     Он вернулся на первое дерево. Подоспели другие. И армаки, и всадницы тяжело дышали.
     -Могу и уехать. Тогда ничего не получите. Долго мне вас кругами водить, чтоб вы поняли, что лучше поговорить, чем сходу хватать?
     Значит, это не они такие крутые, загнали, почти поймали, а он с ними играл? Тенча разозлилась ещё больше.
     -Вечно ты тут сидеть не будешь! Проголодаешься и сам слезешь!
     Тана стояла под деревом, на котором сидел беглец, и клацала зубами на любую армаку, которая неосторожно приближалась.
     -Когда слезу, попробуете на себе мои когти! Хотите? – он их показал. - Ну что, будете, наконец, разговаривать? Кто у вас предводительница?
     -Царицы здесь нет. О чём с тобой болтать? И зачем? Мы тебя уже поймали, слезай давай. Деваться тебе некуда, - подоспевшие ещё ничего не поняли.
     Лалга на дереве закатил глаза, улыбнулся, покрутил головой.
     -Мне нужны припасы для похода через пустыню к горам. Могу отработать –  поохотиться, вспахать огород, сложить печь, дом.
     -Нам и палаток достаточно. Зачем тебе в пустыню? Это глупо! Тебя там ящеры сожрут безо всякого толку! Лучше спускайся к нам.
     Беглец покачал головой.
     -Я же иной, могу долго не есть. Как и Тана. Так и будете тут сидеть?
     Тана лягнула армаку, что сунулась к дереву, куснула для острастки. Больше смелых не нашлось, армаки упирались и не слушались всадниц.
     -Глупый ты какой-то, не понимаю я тебя.
     Глупыми Тенча называла всех, кто с ней не соглашался.
     Надо позвать царицу, она разберётся в этих словесных загогулинах. С самим Унтандъеном договорилась, выторговала жизнь для всех после поражения.
     -С этим упрямцем сможет договориться только Пантайя. Надо позвать царицу.

                5.

     Царица копалась в сундуках.
     Сейчас девочки поймают и привезут ей иного, надо предстать перед ним в полном блеске. На столичных торгах она была поражена в самое сердце, а теперь он отдаст ей своё.
     В шатёр без доклада влетела Тенча.
     Надо всё-таки приучить своих дикарок вести себя, как положено, культурно.  Ладно, на сей раз можно простить, поскольку речь идёт о Лалге. Пантайя в нетерпении облизнула губы.
     -Ну что, поймали?
     -Нет.
     -Упустили?!!
     -Нет.
     -Это как? - царица искренне удивилась.
     Тенча потопталась, бряцая металлическими цацками и оружием.
     -Аховое положение. 
     Её манера не договаривать раздражает.
     -То есть, неразрешимое?
     -Точно. Девочки окружили его, но достать не могут. А сам он идти не хочет, но и сбежать не может. Девочки караулят его, чтобы не улизнул.
     Ну, наконец-то, изложила полностью, и сто лет не прошло.
     -А где он?
     -В роще. Залез на сейву. Он же иной, у него когти. А его армака никого не подпускает. Вот кто настоящая амазонка, одна всю нашу толпу сдерживает. Пинает, сшибает всех, кусает армак. Бешеная прямо.
     -Тогда ведите себя аккуратно, не лезьте к ней, а то она всех вас перекусает, и будете такие же бешеные! Хотя вы и так бешеные!
     Тенча хмыкнула и улыбнулась, как будто ей польстили.
     -Он чего-то от нас хочет, но мы не понимаем его. Решили позвать тебя.
     Пантайя улыбнулась, довольная собой.
     -Разумеется. Когда надо разговаривать, вы не сильны. Тут только я справлюсь.
     Тенча сжала губы в нитку. Ничего, потерпит.
     -Значит, мне надо ещё лучше подготовиться. Но мало ли, что он там хочет. Прежде всего, то, что хотим, получим мы.
     Пантайя нырнула с головой в сундук. Когда вынырнула, увидела свою лучшую телохранительницу с вытаращенными глазами. Очень смешно.
     -Что это?
     -Как это – что? Лучший наряд для таких вот случаев.
     -Я не о том. Что – и это всё?
     -Конечно. Что же ещё?
     -Будь настоящей женщиной, оружие возьми.
     -Я на переговоры еду, а не на войну.
     -На переговорах тоже беззащитным быть нельзя.
     -Смотря на каких. Вам-то оружие не сильно помогло, в войне с Герцогом.
     Тенча снова сжала губы в нитку. Пантайя даже засмеялась, настолько забавно та выглядела.
     -Я к мужчине еду, а ты говоришь, надо взять оружие. Хочешь напугать его? Мужчину надо не пугать, а удивить. Так мама учила.
     Пантайя запнулась. Потому что вдруг оговорилась, назвала матерью Тарсу.
     -И как же ты собираешься его удивить?
     Царица амазонок улыбнулась, загадочно и лукаво.
     -Я буду танцевать.

                6.

     Лалга в самом деле удивился.
     Процессию было видно издалека. Всадниц возглавляла женщина, высокая, сильная, стройная. Она сидела в седле так, словно не ехала верхом, а сама по себе плыла по воздуху, величаво и радостно. Развевались прозрачные одеяния, словно крылья стрекозы, диадема горела, как огонь.
     Лалга смотрел во все глаза.
     Процессия приблизилась. Царица махнула рукой, зазвучала музыка.  Тонконогая армака горделиво вышагивала в такт, кивала головой, переступала то вправо, то влево,  поворачивалась вокруг себя, давая рассмотреть всадницу со всех сторон. Стороны Лалга оценил.
     Женщина ехала, и армака под ней танцевала. Всадница тоже стала пританцовывать, прямо в седле. И сразу сделалась похожей вовсе не на предводительницу грозных, воинственных женщин, а на маленькую весёлую девочку, которая едет на праздник и предвкушает разные забавы.
     -Только потому у неё и ягодицы крепкие, - проворчала себе под нос Тенча. Её армака топталась недалеко от дерева, на котором сидел Лалга.
     Музыка смолкла. Царица подъехала к дереву, посмотрела вверх большими глазами цвета солнца. Лалга даже подумал на миг, что она и притягивала его сюда. Она была похожа на него, золотоглазая, смуглая, сильная.
     -Здравствуй! – звонко сказала царица.
     -Здравствуйте, ваше величество, - Лалга неудержимо улыбался. – Объясните,  пожалуйста, почему ваши подданные так ведут себя?
     О, а он вовсе не дикарь, отлично воспитан. Пантайя улыбнулась.
     -Тарса говорила, что меня хорошо примут, если я приеду к вам. Я приехал, и что же встретил? Амазонки стали меня ловить, как пустынные хищники!
     Тарса? Он её встречал, видел?
     Эта женщина была для Пантайи, как мать. Предыдущая царица рожала только мальчиков, и то мёртвых. Ни одной дочери. Её хотели сместить. Она поехала в храм помолиться, в сопровождении лучшей подруги, Тарсы. И вернулась с младенцем. Девочка была крупная для своего возраста, обещала стать могучей амазонкой. Но не стала, выросла менее крепкой, чем другие.
     Царица воевала, её наследницу растила Тарса. Научила сражаться. Научила любить. Отдавала девочке всё, что могла.
     И научила хорошо. Когда мать смертельно ранили, девушка поняла, что просто махать мечом нельзя. Наследница смогла спокойно разговаривать с убийцей матери, найти выгодное ему решение и выторговать жизнь для оставшихся. Они теперь живут только здесь, охраняют границу с пустыней.
     Тарсе молодая царица доверяла больше всех, потому и послала на поиски. Но вот та ещё не вернулась, а иной нашёлся сам.
     -Девочки просто увлеклись, - Пантайя искренне улыбнулась. – Они больше не будут так поступать. Правда, девочки?
     Царица обвела строгим взглядом своих воительниц.
     -Это гость, и обращаться с ним надо соответственно. Спускайся, поедем с нами. Поговорим за пиршественной скатертью.
     Лалга поддался на её искренность. Она велела амазонкам отнестись к нему, как к гостю. Она их царица, они должны её послушаться. Он поверил в свою безопасность, возможность получить припасы. И слез с дерева.
     -Только и всего? – пробурчала Тенча. – Так просто, никаких особых навыков для разговора. Я тоже так умею. Все так умеют.
     Когда ехали в лагерь, каждая норовила потрогать, огладить. В конце концов, Лалга начал перехватывать шаловливые руки.
     -Къены, что-то вы слишком торопитесь.
     -Пожалуй, это верно. Сначала надо накормить, напоить, искупать, и только  затем спать укладывать, - захохотала одна, и все подхватили.
     Золотоокая предводительница махнула рукой, музыка заиграла снова.
     На обратном пути в сёдлах приплясывали все.
     Кроме Лалги.

     Амазонки говорили на смеси языков, эрминского, ороле, кайо. Поскольку среди них были беглые представительницы всех национальностей Форса. Покидали родных и соплеменников по разным причинам. Нежеланное замужество, или, наоборот, никаких шансов на оное, потому что некрасивая и бедная…
     Раньше, до поражения в войне с Герцогом, обитали везде, в том числе на север от Танфира, возле столицы.
     Они жили без мужчин. Дети появлялись от тех, кого взяли в плен, или от тех, кто приехал добровольно, на время.
     Всё это Лалге объясняла Пантайя по дороге в палаточный лагерь.
     Царица представила иному своих телохранительниц. Заметила с улыбкой, что её забавляет сочетание имён. У первой, Тенчи – ударение на первый слог. У второй, великанши Тиники – на второй. У Тарсы – на последний. Но Тарсы пока что здесь не было.
     Как бы ни был велик шатёр царицы, все амазонки там бы не поместились. Поэтому пир устроили снаружи. На попонах разложили еду, расставили кувшины с напитками.
     Из шатра вынесли трон царицы. Им торжественно именовался обычный резной стул с высокой спинкой. Да и то сказать, таскать в походы настоящий, тяжеленный трон несподручно.
     Пантайя зашла в шатёр переобуться. Вышла, улыбнулась Лалге.
     -Это домашние тапки.
     Одна из амазонок фыркнула. Шлёпанцы на шпильках, расшитые стразами.
     -А это – мой подарок тебе. Парадные доспехи. Примерь прямо сейчас.
     Лалге стало смешно, но он послушался, чтобы не обидеть, и надел жилет из толстой кожи, наручи, поножи и короткую юбку, густо расшитые стразами. Теперь гость сверкал на солнце стекляшками не хуже царицы.
     Ели, пили, говорили. Лалга пытался напомнить о припасах. Попозже, всё время отвечала Пантайя.
     После пира были танцы. Царица махнула рукой, маленький оркестр заиграл, остальные амазонки пошли танцевать.
     Лалга с интересом смотрел.
     Одна извивалась, как змея, забавно подёргивала бёдрами и плечами. Вторая неистово прыгала, размахивала руками и ногами, трясла волосами, казалось, вот-вот голова оторвётся. Третья кралась на цыпочках и притопывала. Четвёртая кувыркалась через голову…
     Лалга с интересом слушал.
     Плясали амазонки ловко и энергично, а вот играли из рук вон плохо. Гурай словно задыхался и звучал не в тон, не в такт, неровно. А у женщины с киарой пальцы спотыкались за струны.
     Не подвела только барабанщица, под её бешеные ритмы и плясали.
     Лалга усмехнулся, подхватил свободную киару. Выдал сложное тремоло.
     Кто-то услышал, сделал знак, все с любопытством притихли.
     -Ай-яй! У тебя киара хихикает! Как это ты так сделал?
     Лалга играл. Пантайя не выдержала, соскочила с трона и пошла танцевать.
     Тенча играла затейливо и яростно. Словно инструменты были её врагами.  Можно было ясно представить, что так же легко, как барабанными палочками, она жонглирует оружием. Тенча своими барабанами заглушала всех. Но Лалга и сам давно забыл, что надо играть, засмотрелся на царицу. Женщины бросили киары и дудки ещё раньше. И Пантайя танцевала только под барабаны.
     Лалга не заметил, как поднялся с места и начал двигаться рядом с ней, вместе с ней, не сводя глаз с гибкого тела. Женщина проделывала всё то же, что он  видел у предыдущих танцорок, но гораздо изящней.
     -Если бы они двое были моими детьми, я пришла бы в восторг.
     Кто из женщин это сказал? В плотной толпе не понять.
     Тенча бросила палочки внезапно.
     -Раз ты гость, то можешь выбирать, - процедила сквозь зубы. – Которая у тебя будет первой, выбирай любую из нас.
     Лалга посмотрел на Пантайю. Она молчала и призывно улыбалась.
     -А мне нужна одна, - сказал иной и ушёл по знаку тонкой руки в шатёр.
     -Что он о себе возомнил? – не сдержалась барабанщица. - Ему тут гарем предлагают, другой визжал бы от счастья, а этот нос воротит…

     Царица остановилась посередине, посмотрела на Лалгу. Он не похож на других мужчин не только внешне. Он не стремится нападать, и при этом искренен. Поэтому и ей не хотелось сражаться, одерживать верх, усмирять. Она к своему удивлению поняла, что не хочет действовать силой, как принято у амазонок, а желает, чтобы он сам пришёл к ней, чтобы полюбил её. И даже — о боги! - чтобы остался с ней навсегда, вопреки обычаям.
     Да ведь он и пришёл.
     Пантайя дёрнула шнурок у ворота, прозрачные лепестки платья соскользнули к ногам. Под ними оказались две повязки, грудная и набедренная. Сверху две чешуйчатые чашечки и две ниточки, снизу чешуйчатый треугольничек и всё те же две ниточки.
     Лалга заинтересовался одеждой, какой до сих пор не видел. Нагнулся, чтобы рассмотреть поближе. От дыхания забавно запотели блестящие чешуйки. Он тихонько провёл пальцем, снова подышал. Гладкая кожа рядом с чашечкой пошла мурашками. Он нарочно дразнит или действительно увлёкся бронелифчиком, забыв про его обладательницу?
     -Тебя не предупреждали о последствиях подобного обращения с женщинами?
     Пантайя частенько выражалась языком законодательных кодексов, которые уже несколько лет изучала.
     -Не-е-ет, - в певучем, низком голосе прозвучала откровенная, лукавая улыбка, и мурашками пошла вся кожа.
     -Похоже, ты не возражаешь против последствий?
     Лалга покачал головой.
     Она опрокинула его на постель и сама упала рядом.
     -Зачем тебе в пустыню? – шёпот жаркий, как ветер от дюн, защекотал ухо. – Оставайся у нас. Но тогда ты будешь под моей властью. Здесь правлю я.
     Он снова покачал головой.
     -Не хочешь подчиниться женщине? Мужское высокомерие?
     -Мужчина ты или женщина, в данном вопросе без разницы. Я не подчиняюсь никому.

     Ночью по степи носилась на армаке туда и сюда одинокая амазонка. Не охраняла, хоть и  смотрела в подзорную трубу царицы. У боевых женщин всё общее, только оружие может быть личным. Тенча трубу просто взяла, без спроса.
     За деревней появилась стоянка. Сотня палаток, люди в форме бегают. С некоторых пор заявляться сюда с гвардией мог только один человек.
     Тенча раздумывала недолго.
     Царица обещала его всем. А теперь заграбастала общее имущество. И не отдаст, это ясно. Имущество тоже упрямо отбрыкивается. Ладно. Не всем, так никому. Заодно и заносчивую дуру скинуть.
     Тенча ударила пятками в бока армаки и понеслась к стоянке.

                7.

     -Твирну ехал на юг? Идиоты! Твирну пахнет свежей рыбой! Свежей, а не солёной! Всех уволю нах! Ящерам отдам! Это он и был! А вы прозевали, совсем уже мышей не ловите, от запаха шарахаетесь!
     Унтандъен бесился. Подчинённые – тупицы, староста деревни не лучше. Польстить думал.
     -Добро пожаловать, къен Тан-Киримэ.
     Этот титул Моору терпеть не мог. Не титул, а фикция. Тоже мне, владение – деревня, минимум для обязательного статуса. Да у любого вассала имущества в разы больше, как правило, целый замок, и даже не один.
     Тофиэрбек отдала ему единственную недвижимость, которой могла полностью распоряжаться. Отдала последнее. Истинную верность Моору понимал и ценил. Он не уступит эту женщину никому, ни жрецам, ни демонам. И тронное имя королевы он терпеть не мог. Риджаура, так её зовут по-настоящему. Риджа.
     Наступит время, когда ему не будет указывать никто, и тогда он станет называть всё и вся подлинными именами.
     У входа в шатёр позвонили в колокольчик.
     -Великое Сияние, к вам посетительница. Амазонка с жалобой на царицу.
     Моору слегка улыбнулся. Умный сотник. И амазонка кстати. Интриги он любил. Заодно спросить можно. Желая получить своё, она охотно выдаст всё остальное.
     Крыланы доложили, где беглец. Герцог помчался с личной сотней, оставив позади войско. Если иной уйдёт на земли кайо, то ищи-свищи. Туда только с войском являться, значит, снова ждать. Но в Киримэ ни соркова демона, ни маленькой эльты не оказалось. Может, амазонке что известно.
     Вошла женщина, на одежде полно никчёмных побрякушек, значит, себялюбива. Поклонилась низко, в глазах опасение. Боится, это хорошо.
     -Говори быстро и кратко. Чего хочешь?
     -Царица! Делает не по правилам, заграбастала общее, притесняет!
     -Так в чём незадача? Обвините в нарушении и сместите. Ты думала, что я всё сделаю за тебя? Нет, милочка. Я могу поддержать. Но, чтобы тебя признали, надо сделать всё по закону.
     Предыдущую правительницу немного жалко. Хорошенькая, умная, образованная. Даже слишком. Та, что боится и слушается – лучше.
     -Итак, я тебя поддержу. А теперь скажи-ка мне откровенно, не видели ли здесь необычное существо, демона, очень опасного. Его легко узнать по особой примете – волосы сразу двух цветов.
     -Так он у нас! Хочет зачем-то в пустыню, а пока что гостит в шатре царицы.
     -Выдайте его мне, доставьте живым или мёртвым.
     -Нельзя! Он гость, это не по нашим правилам! К тому же, он ещё не ночевал с девочками, они этого очень хотят.
     -А мне плевать, чего хотят девочки. Если не выдадите демона, я сровняю с землёй ваше кукольное государство и закопаю всех амазонок. Если ты думаешь, что у меня всего лишь сотня против ваших трёх, то сюда идёт всё моё войско. Против регулярной армии не попрёшь.
     Да это же чудовище. И как с ним Пантайя разговаривала, да ещё чего-то добиться ухитрилась?
     -Девочки будут против, не признают меня! Нет такого закона – выдавать!
     -Значит, придумаешь новый. Мне всё равно, что вы сделаете с царицей, и кто будет вами править. Но чтобы демон был доставлен мне, с царицей или без! По закону. Сроку вам сутки. Иди.
     Гвардеец откинул занавес. Тенча, шатаясь, вышла.
     Сорки. Хитрый Унтандъен, хочет всё сделать чужими руками. Да чтобы всё было по закону, а он как бы вовсе ни при чём.
     Тенча была сильна и быстра, непревзойдённый боец. Но в интригах ни бум-бум. Тем более, что надо всё по закону. Чтобы новую царицу признали добровольно и охотно. Посоветоваться бы.
     Жаль, что Тарсы ещё нет.

                8.

     У Тарсы заболело сердце.
     Небывалое дело, она здорова, как армака, и вдруг нате вам.
     Она ничего не сказала новым подругам, просто исчезла. И помчалась на юг, отчаянно, без отдыха, загоняя и себя, и животное. Она была готова кидаться на мечи, на игломёты, на отряды. От неё шарахались встречные.
     Гвардейцы не задерживали. Это не иной, которого ловят, просто баба с заскоками, на морду страшная. Да пусть себе несётся.
     Она загнала армаку, украла другую... Полетела бы, если б могла.
     Что-то грозило Пантайе. Девочка слишком молода и неопытна для того, чтобы править. Красивая девочка, вся в отца. Только глаза, как у матери. Даровитая, умная. Сильная, но не для этого общества. Ей бы в город, читать книги, танцевать, а не драться. Хилая Амазонка. Знать бы, какая зараза первой так её прозвала…
     Последняя армака свалилась замертво, когда Тарса влетела в лагерь.
     На землю пала тьма. Вокруг было тихо, часовые на местах. Как обычно, девочки ещё тренировались. Пантайи среди них не было, тоже как обычно.
     Женщина бросилась к шатру. Занавес оторвался. В пышной постели сплелись два тела, стройное женское и могучее мужское. Двухцветные волосы укрыли бесценное лицо, виднелся край щеки, сильно румяной. Тарса, шатаясь, вышла. Её не заметили. За спиной раздался звонкий крик и сразу же – низкий стон. Вот те раз. Иной сам нашёлся.
     Мир плыл перед глазами. Неужели предчувствие впервые обмануло? Тарса забрела в палатку, рухнула и отрубилась. Тут же кто-то затряс её за плечо.
     -Что случилось? – С трудом разлепила горящие веки.
     -Срочно! Бери армаку, отскочим в сторону, - Тенча выкатывала глаза.
     -Нет армаки, загнала. Показалось, что я тут нужна.
     -Ого! Неужто у меня вышло колдунство? Я так хотела, чтоб ты была тут! Бери Вискину животину, это очень срочно!
     Тарса, пошатываясь, вышла. Тенча убежала, топоча, словно однорог, и вернулась с двумя армаками. Женщины уехали от лагеря в степь.
     -Новая возможность! Скинуть спесивую дуру! – Тенча возбуждённо таращилась. – Она захапала, общую, как её! Сам Унтандъен меня поддержит!
     Тарса не удивилась. Честолюбивую товарку давно бесила Пантайя.
     -Где ты Унтандъена взяла? И что он хочет взамен?
     -Ты неслась мимо стоянки! Не заметила, что ль? Он хочет труп демона! Сдам ему обоих!
     Не заметила, да.
     -Если ты просто скинешь её или убьёшь, тебя не признают.
     -Сама понимаю, не мелкая, - буркнула Тенча. – Потому и советуюсь.
     -Если ты сдашь их обоих Унтандъену, тебя тоже не признают. Девочки сделают вывод, что ты действуешь, как разбойник, и в будущем так же можешь поступить с любой из них, с ними со всеми. Надо по закону.
     -Герцог то же самое талдычил. По какому закону? У нас их сроду не было!
     -Она хотела сделать кодекс. Изучала законодательство эрминов, традиции кайо, даже поверья ороле. Но не успела.
     -Ну да, всё пела. И плясала.
     -Наши правила никто не записывал, но они есть, ты их знаешь. И древние законы тоже есть. И древняя история.
     Сердце болит. Голова, как в тумане. А надо думать.    
     -У нас всё-таки есть древняя история? И законы? А ты откуда знаешь?
     Оттуда. Кто бы мог подумать, для чего пригодятся рассказы мужчины.
     -Разговаривала со старыми женщинами, что уехали, но не забыли.
     -То, что надо! Не спи! Ну?
     -Погоди. Нужен закон, точно подходящий к нашему случаю. Дай сообразить.
     Тенча поджала губы, но послушно замолчала.
     Тарса никогда не отвечала сразу. Все решения для себя и советы для других тщательно обдумывала.
     -Она присвоила общественную собственность, это хорошее обвинение, годится. Есть древний закон, по которому виновных правителей, да и не только их, приносят в жертву ящерам. Эрмины у нас этот закон позаимствовали.
     -А, так это они у нас его, а не мы у них того? Во как! Вижу, ещё не всё?
     -Не всё. Раньше стул предводительницы завоёвывали в поединке. Нами могла править только сильнейшая.
     -Точно! Это справедливо!
     -Сначала свяжем иного, чтоб не помешал. Затем ты прилюдно обвинишь её, вызовешь на бой и легко поборешь. Не рань и не убивай, прояви милосердие, опять же напоказ. Девочкам понравится. Свяжем и её. И отдадим обоих ящеру.  Унтандъена пригласим посмотреть на обряд. Всё. Трон будет твой.
     -Черепашья сила! Как просто и как здорово! Ты будешь моей советницей! Самой высоко… положенной? А, не, поставленной…
     Лалге показывали лагерь. Подкрались со спины, замотали в сеть. Он не ожидал, ничего не успел сделать.
     -За что? – только и спросил, когда подошла Пантайя.
     -Прости. Ультиматум Унтандъена. Мне пришлось выбирать – жизни всех моих девочек или твоя жизнь. Долг перед подданными… - Она изящно плакала.
     Тенча довольно посмотрела на свёрток.
     -Ну вот. А теперь разберёмся с тобой.
     -Что? – Пантайя изумилась. – Ты сошла с ума?
     -Это ты сошла с ума! Заграбастала общую, как её!
     -Присвоила общественную собственность, - привычно поправила царица. – Лалга не раб, чтоб его присваивать. Он гость, и его благосклонность – дело добровольное. Я выдам его Герцогу только ради вас. Я царица, и должна…
     Тенча перебила. У неё вдруг прорезалось красноречие.
      -Царица, фу ты ну ты! Шпильки в патлах, шпильки под пятками, мешок кисейный до полу! Тьфу! Сроду у нас таких цариц не бывало! Править должна сильнейшая! А ты... Чужое словоблудие в голову вбивала, мечом махать разучилась, мышцы и волю в тряпки превратила! Какой враг будет считаться с таким вождём и с таким народом?
     -Дура! Мир меняется, меч уже не решает всего! То, что ты именуешь словоблудием, называется искусством взаимоотношений правителей, и оно нужно, как никогда раньше! Мир уже другой, а ты всё железкой машешь!
     -Отношения какими были, такими и остались — кто сильней, тот и прав!
     -Но кто сильней, выясняют уже не оружием, а с помощью других доводов!
     -С нами и выяснять ничего не будут! С землёй сровняют, всех закопают! Прослышат, что мы боевой дух и ратное мастерство утеряли, вмиг прихлопнут!
     -Никто его не терял! Махать мечом — дело рядовых воинов! Или они у тебя тренироваться перестали? Моё дело — править и представлять вас перед другими правителями, а для этого надо соответствовать общему уровню!
     -Вот мы и проверим, как ты соответствуешь! Я вызываю тебя на поединок, как полагается по нашим законам!
     -По каким законам? Я их ещё не написала!
     -По древним! Неписаным, зато верным!
     -Ты спятила! Тиника! Скрути её!
     -Так, это… Она права! Ты ведь нарушила! Отвечай по нашим законам!
     Пантайе пришлось сражаться.
     Очень скоро царицу положили связанной рядом с иным.

                9.

     -Что мы делаем? Идём за войском! Ждём, когда его снова поймают?
     Ира и Брен сидели в яме, потому что над рощицей кружили крыланы.
     -Мы прячемся, чтобы не поймали нас.
     Черныш и Рыжка лениво жевали охапку травы, одну на двоих.
     -Надо обогнать войско! Они снова его поймают, и мы снова опоздаем! Может быть, уже окончательно, - голос её пресекся.
     -Как обогнать? Ты это видишь? – Брен чуть раздвинул ветви над ямой.
     Холмы почернели от людей в форме, небо почернело от стаи крыланов.
     -Вдоль Кауанки разъезды, на востоке ловцы. Вот если бы была шлюпка…
     Кауанка – приток Виртана, та река, по которой она с мауром плыла на пароходике, удирая от Камбея.
     -А вот это видишь? Ведущий кристалл от двигателя. Как он вставляется, не знаю, я умею водить, но не чинить. Шлюпка – на дне озера.
     -Опять врёшь?
     Она просто отвернулась. Пусть думает, что хочет. Возражать сил не было.
     -Ты думала, что будет, если мы его не найдём? Нет? А ты подумай.
     -Не собираюсь! Нам надо его найти!
     Но невольно задумалась. Они уже пытались обогнуть войско с флангов. От разъездов ушли, от ловцов ушли, спасибо чутью армак. От крыланов отбился Брен, расстрелял все иглы в своём оружии, и они двое спрятались. Прорваться вперёд не удалось.
     -Только реветь не вздумай! Видеть не могу!
     Брен внезапно схватил её в охапку и поцеловал.
     Вырваться, или хотя бы увернуться от его губ не получилось, так крепко эрмин держал её. Но расслабиться и стать безразличной было можно. 
     Пират отпустил девчонку, довольно улыбнулся.
     -Ну вот, так и знал! Хоть чуток ожила.
     Она растерянно моргала. А что, если, в самом деле, она больше никогда не увидит своего маура… Чтобы выжить, ей надо будет выкинуть прошлое из головы. Брен ничуть не хуже, красивый, добрый, насколько тут могут быть добрыми люди. Он позаботится о ней. И целуется не менее изощрённо, вызывая те же чувства. Почти.
     Не-е-ет!!!
     Ира молча, яростно замотала головой. Не вызывает! Не может вызывать! Никто не может вызывать у неё те же чувства, каким бы искусным ни был!!!
     Не хочу!!!

                10.

      Они лежали в палатке рядом, связанные по рукам и ногам. Пантайя плакала, теперь уже по-настоящему. Лалга молчал и не смотрел на неё.
     У входа остановилась Тарса. Охранницы наблюдали.
     -Жемчужная лодка в степях Эрминдъена рискует погибнуть в воздушном бою. Ящер видит, кто живёт не по правилам. Старый, мудрый ящер видит всё.
     Тарса громко расхохоталась и ушла. Охранницы посмотрели ей вслед с ужасом и жалостью. Самая здравомыслящая из них сошла с ума.
     Бывшая царица так не считала.
     Давным-давно Тарса придумала язык, понятный только им двум. Фраза несла тайный смысл. На лодке выходят в море и ныряют за жемчугом. Только ножом из зуба сорка можно срезать ракушки со скал под водой, как и рассечь прочные верёвки. У маленькой Паны морем служил широченный жертвенный камень, а кораблик изображал нож Тарсы. На этой лодке жемчужного цвета куколка-принцесса целыми днями плавала в поисках своего принца.
     Нож из зуба сорка в жертвенном камне! Там есть щель. Надо опасаться крыланов. И резать верёвки только тогда, когда покажется ящер. Чтобы люди отвлеклись от жертвы, не заметили, не помешали. Ящер старый, приблизится  неторопливо. Но времени будет всё равно мало.
     В палатку вошли, взяли двоих пленников и понесли. Ну, как сказать. Понесли Пантайю. Лалгу пришлось волочить на попоне, поднять его никто из женщин не смог.
     -Попону в дырья изотрём. Можно было и так волочь.
     -Нельзя. Жертвы должны быть целыми.
     На краю обрыва собрались люди – амазонки, сельчане из Киримэ, гвардейцы. И Унтандъен был здесь.
     Амазонки положили связанных возле плиты. И так сойдёт. Ещё не хватало затаскивать на камень неподъёмного иного. Женщины поднялись наверх.
     -Дай сюда, - Тарса отобрала у Тенчи собачий свисток. – Мы же хотим позвать того, кто живёт в этих скалах, а не целую стаю из пустыни. Нам нужна казнь, а не массовое побоище.
     Она тихонько дунула. Никто из людей звука не услышал, только Лалге  резануло уши. Все стояли и смотрели.
     У Пантайи сдали нервы. Если она будет ждать ящера, то может не успеть.
     -Лалга!
     Он не повернул головы на громкий шёпот.
     -Не время выяснять! Загороди меня и сделай вид, что мы пытаемся заняться любовью в последний раз! Здесь есть нож, я разрежу верёвки!
     Он впервые за сегодня посмотрел на неё. Молча подполз вплотную и сделал вид, что целует. На обрыве захохотали, кто-то пронзительно свистнул.
     Пантайя неловко пилила верёвки, сначала на себе. Она могла это делать, ей небрежно связали руки спереди в знак презрения.
     Из-за скал появился ящер. Он медленно ковылял, медленно вертел головой, медленно подходил. Всё ближе и ближе. Бывшую царицу затрясло.
     -Быстрее, - сквозь зубы прошипел Лалга. – Зелёный близко.
     Она освободила свои руки и ноги, взялась за его путы. Золотого замотали на совесть. Сеть, поверх неё верёвки, много витков. Это невозможно.
     Ящер подошёл вплотную и только тогда заметил двоих людей. Посмотрел на них, моргнул, затем поднял голову и уставился наверх. Люди попятились от края обрыва. Он снова посмотрел на приготовленную для него добычу и довольно осклабился. Человеческая мимика на звериной морде с длинной зубастой пастью выглядела жутко.
     -Я не успею! Прости! – вскрикнула Пантайя, вскочила на ноги и бросилась к скалам.
     Ящер раззявил пасть, в ней не хватало зубов. Лалга откатился. Но недалеко. Ящер шагнул и схватил его за ноги. Лалга извернулся, зелёный уронил его.
     Люди на обрыве замерли, наблюдая, чем закончится борьба связанной жертвы и свободного, но неловкого хищника.
     Золотой снова попытался откатиться, ящеру это надоело, он наступил на строптивую жертву лапой, схватил поперёк туловища и поволок в скалы.
     Герцогу это не понравилось, он со своей сотней поскакал за ящером.
     Смотреть было больше не на что. Люди постепенно разошлись с обрыва.
     За Тарсой никто не следил. Ночью она взяла двух армак, нашла Пантайю в пещере. Пана тряслась от страха там, где когда-то играла девочкой.
     -Ты могла хотя бы метнуть нож. Если уж не успела разрезать верёвки. Хотя, тогда было бы нечем защититься от ящера, если бы он сюда пришёл. Сильно испугалась? Ничего, главное, жива.
     Тарса подсадила бывшую царицу в седло и повезла кружным путём к отцу, у которого когда-то отобрала младенца ради подруги.

                11.

     Брен мог держать в руках скорпионов и фаланг. Надо подставить ладонь, чтобы само заползло, и не делать резких движений, тогда не укусит, а потом резко опрокинуть кисть, стряхивая опасное существо на землю, чтобы укусить уже и не успело. У скорпиона яд, у фаланги просто остатки трупной трапезы на жвалах, а своего яда нет.
     Пират развлекал девчонку, она пугалась и немного оживала.
     Она не запомнила, как эти существа называются по-эрмински.
     Когда наступает депрессия, приходит неверие и равнодушие. Еда, какая попало и когда попало, часто без мяса, дала о себе знать. Ира теряла и силы, и волю, и двигалась вперёд только на упрямстве, не зная, надолго ли его хватит.
     С композитором и врачом давно расстались, гинкгордо идёт слишком медленно.
     Эрмин и землянка ждали неподалёку от деревни Киримэ, когда оттуда уберутся гвардейцы, чтобы поехать и порасспросить. Здесь степь переходит в пустыню, это край обитаемого света, дальше только скалы, пыль и песок.
     Еды не осталось, воды было мало, жара почти убивала. По ночам становилось не легче, слишком холодно.
     Войско, наконец, убралось маршем восвояси. Пират сказал, что нельзя  соваться в деревню обоим, ведь герцог ищет теперь не только золотого демона, но и небесную девчонку. Сначала он поехал один, но ничего не узнал. Жители, чем-то встревоженные и раздражённые, не разговаривали ни с пришлым, ни между собой. Тогда решила поехать Ира. Он не отпустил её одну.
     Они приехали в Киримэ, и девушка пошла сначала в одну харчевню, потом в другую. Обе армаки остались привязанными возле первой. Брен шатался снаружи и поглядывал по сторонам.
     Подросшим детям позволяют заходить в трактир. Спиртное им, понятное дело, не подают, но они могут так же степенно, как взрослые, устроиться за столом, есть и беседовать или слушать разговоры старших, приобщаясь к серьёзной жизни.
     В обеденный зал забежали двое подростков, мальчик-эрмин и девочка-кайо.
     -Ситан, ты всё пропустил! Нафиг надо было тебе ездить к родственникам?
     -Можно подумать, я этим распоряжаюсь, - проворчал мальчик. – Это мама боится, что Демон заберёт меня в своё войско.
     При слове «демон» Ира сразу начинала прислушиваться. Но здесь так называли Унтандъена.
     -Правильно боится, вон ты какой вымахал, высокий да красивый! Но ты слушай! Тут такое было, такое! Царицу амазонок казнили! А я-то к ним убежать хотела! Но если меня будут выдавать не за тебя, всё равно убегу!
     Ира уже слушала рассеянно.
     -Так вот! Сначала пришёл Великий Герцог с войском...
     -И меня сразу отослали «в гости».
     -…Гвардейцы у него красивые такие, столько блестящих штучек на форме! Вот они все пришли и расположились тут. А затем при всех казнили царицу амазонок и демона, отдали в жертву зелёным ящерам! Жалко вообще-то, он красивый такой, волосы необыкновенные, двухцветные, сразу и золотые, и чёрные! Я поближе разглядеть хотела, да меня не пустили!
     Ира сперва застыла, затем подошла на негнущихся ногах.
     -Ты сама видела? Это точно? – голос звучал, как чужой.
     Девочка не испугалась эрминскую тётю, невысокую и без оружия.
     -Да! Зелёный ящер утащил его в пустыню, связанного по рукам и ногам! А царица откуда-то взяла нож, успела развязаться и убежать! Но править она всё равно уже не будет! У амазонок теперь новая царица! А у ящера во-о-от такие зубищи!
     Девочка, довольная, что её внимательно слушает взрослая тётя, резко развела руки в стороны.
     -Да-да, вот такие зубищи! Сразу пол-ноги откусил и поволок! Там столько кровищи было, ужас! За ящером красная дорожка оставалась!
     -А дальше что было?
     -А что могло быть? Всё! Что взял ящер, то – уже всё, с концами! Это же казнь была, поэтому никто отбивать не побежал, не пожалел.
     -Никто не пожалел… - как эхо, повторила Ира.
     Рядом с ней кто-то закричал, побежал, её толкнули, она пошатнулась и осталась стоять, где стояла.
     Девочка не знала, кому рассказывает о мауре. Значит, это правда. Это конец. Его больше нет. Он навсегда потерян для неё. Больше незачем куда-то мчаться, выспрашивать, искать. Некого больше искать.
     Слёз не было, ничего не было. Внутри возникла пустота, полное и абсолютное молчание. Теперь уже навсегда.
     Ира стояла и не знала, что теперь делать. А зачем что-то делать?
     Надо выжить и жить дальше. Она давала слово выжить. Как всё это теперь не важно…

                12.

     Над деревней снова закружился крылан.
     Брен был снаружи, он никуда не заходил. Потому крылатого разведчика Унтандъена пират заметил сразу и ринулся в таверну, куда зашла Ира.
     Он вбежал туда и сразу увидел её, она стояла посреди зала, неподвижно, с белым, как бумага, лицом. Он подбежал и схватил её за руку повыше локтя.
     -Нас ищут! Уходим!
     На него вытаращились двое детей, Ира не шелохнулась.
     В таверну ворвалась женщина, похожая на амазонку, поймала за руку мальчика и потащила бегом наружу.
     -Демон возвращается! Вместе со всем войском! – крикнула она.
     Так некоторые кайо называли Герцога.
     Брен больше ничего не сказал, подхватил Иру подмышку, выволок на улицу и засвистал.
     Черныш вывернул из земли коновязь, резное бревно потащилось следом за ним, тогда он перекусил свою узду, затем Рыжкину, и две армаки с другого конца деревни понеслись на знакомый призыв.
     Пират забросил безучастную девчонку, точно куль, в седло рыжей, захлестнул арканом, запрыгнул на Черныша, и два всадника помчались в пустыню.
     Крылан полетел следом, но свалился от выстрела из игломёта.
     Он упал на жертвенный камень.
     А беглецы затерялись среди скал.