Вирус леса. Глава 16
Потому никто не заподозрил неладного, когда перед крепостью появилась одиноко шагающая к воротам девушка в походной одежде странствующего воина, вооружённого длинным мечом, с нехитрой поклажей и практически «налегке». Однако, повинуясь предписанию и наставлениям, стражи вызвали старшего смены и доложили о путнике. Тот тоже подивился необычному появлению, но как положено доложил главе охраны. Тот ворча и от недовольства, поскольку разбудили его гораздо раньше обычного, привел себя в порядок и поднялся на стену. Его взгляду тоже не представилось ничего необычного, вот только путник уже успел практически приблизиться к крепости.
- Кто и что тебе нужно!? – крикнул он со стены, подошедшему к воротам страннику, гадая, какого беса он вышел лично, а не послал подальше старшего смены.
- Я – Охотница за нечестью, - представилась девушка, судя по голосу. – Мне нужен приют и ночлег.
- Вы ранены? – с проснувшимся интересом, спросил глава стражи.
- Нет, - ответила странница. – Но очень устала. Я после работы…
Большего было не нужно. Страж крепости понимал, что такое работа охотников и как они могут устать после выполнения заказа. Если уж подобный мастер постучался в твои двери, то ему и правда требуется помощь. Пусть и такая. К тому же – охотники люди почти военные, и, как воин воина, начальник стражей прекрасно понимал почти коллегу.
- Отворяйте! – приказал он, самолично встречая путника, спустившись со стены к воротам, в сопровождении двоих воинов.
Ворота скрипнули и приоткрылись. Отворять их настежь было не по инструкции, да и по логике вещей не требовалось. Много ли надо путнику, чтоб пройти внутрь?
- Здравствуйте, - поприветствовала путница, вышедшего к ней навстречу мужчину средних лет располагающей к себе внешности, с проседью в волосах, пышной, но подрезанной бородой и аккуратными усами. – Как я сказала, мне нужен приют и ночлег. Я проработала в лесу некоторое время и мне надо перевести дух. Желательно в охраняемом месте. Хотелось бы выспаться и привести себя в порядок. Не спала три дня!
Воин понимающе заулыбался. Он понимал, что такое длительная работа и отсутствие сна. В молодости он служил на дальних рубежах Империи и много раз ходил в дозор.
- Меня зовут Грун, - представился глава стражи. – Я отвечаю за охрану Обители и по сути – я главный воин этой крепости. Думаю, я смогу приютить воина и охотника на пару дней. Вам хватит этого времени?
- Вполне, - согласилась путница. – А что будет через пару дней? Я могу вам чем-то помешать?
- Это не мои тайны, - поморщился Грун. – Эта крепость – владение магистра Гюнтера Вальса. Он расположил свой Орден в этом «чудесном» месте и всем здесь заправляет именно он. Так что я н могу вас посвятить в подобные секреты, но дать вам приют я в состоянии.
- А разве вы не подчиняетесь магистру?
- Подчиняюсь, - вздохнул глава стражи. – Но я не ордЕнец. Я здесь по велению Императора, обеспечиваю только охрану крепости и только зашиту вешних стен. Внутрь самого замка я не лезу, как и мои люди. Что происходит за ними – меня не касается.
Белл и сама видела особенности строения крепости. Прямо перед ней высилась не обычная главная башня, именуемая донжоном, а целый башенный комплекс, расположенный на удалении от крепостной стены. Между ним и самой стеной стояли подсобки, бараки и казармы. Среди них выделялись дома покрупнее и помельче, пообустроеннее и поменее. Значит ее целью будет именно замок.
- Скажите, сударь, - обратилась она к Груну. – А могу я встретиться с магистром? Мне сейчас нечем заняться, а у такого высокого господина наверняка найдется работа для охотника.
- Что ж, это можно устроить, - согласился Грун. – Как о вас ему доложить?
- Прошу меня простить, сударь, - наигранно спохватилась Белл. – Я не назвала своего имени. Меня зовут Коралл, я специалист по лесному зверью и выродкам. Думаю, так меня и нужно представить господину. А сейчас, раз вы согласились меня приютить, скажите – где я могу переодеться, умыться и привести себя в порядок?
- Пройдемте, сударыня, - приветливо сделал жест рукой глава стражи, указывая в сторону одно из довольно большого двухэтажного домика. – Мы простые воины, живем в глуши и особого убранства у нас нет. Однако выспаться, помыться и почистить одежду у нас всегда найдется для собрата по оружию. Даже если мы принадлежим разным классам и чинам.
- Ого! – удивилась Белл. – Даже «чинам»?! А что – часто сюда забредают дворяне?
- А то! – приподнял подбородок, чуть закатив при этом глаза. – Не представляешь, как часто они сюда наведываются. Эта Обитель, как дом свиданий. Сегодня – граф, вчера – барон, а завтра? Снова барон или граф. Однако Охотница здесь впервые. Это точно!
Главе стражи явно не доставало компании.
- Слушай, Грун! – внезапно для себя сказала Белл. – Ты эль пьешь?
- Только хмельные меда, - поспешно и с непониманием на лице ответил воин. – У нас в столовой всякого навалом, так что если есть или пить хочешь без меры, то – добро пожаловать в нашу скромную…
- Дай мне только немного привести себя в порядок, - решительно сообщила девушка. – И я с удовольствием выпью… да и поем, в твоей компании.
Страж только повел рукой в сторону казарм.
- Здесь живут только капитаны и я, - пояснил он. – Простые живут отдельно в казармах. Женатые – в отдельных домах, но много ли таких?..
- Что? У вас есть женатые? – удивилась Белл.
- А что? – иронично хмыкнул Грун. – Вполне нормально для военного человека, который несет службу в столь заброшенном месте.
Перед Белл было невысокое трехэтажное строение с первым этажом из каменных стен с бойницами вместо окон. Два верхних этажа были собранных из бревен с окнами побольше. Зато крыша была – сродни крепостным сооружениям, с них можно было обороняться в случае прорыва неприятеля за стену. Впрочем, сегодня здесь был слишком расслабленный гарнизон.
- Как-то у вас тут… спокойно, - заметила девушка. – На вас что – никогда не нападали?
- Зачем? – удивился глава стражи. – Да и ради чего? Обитель не имеет особой ценности. Здесь нет златохранилищ и приисков, это не перепутье торговых путей, да и никакие ценные места эта крепость не запирает. Смысл нас атаковать?
- Да, ваша правда, - согласилась Белл. – Но стражу все же расслаблять не стоит! Лес вокруг.
- И я этого хотел бы, - вздохнул Грун. – Но… обстановка говорит сама за себя.
Глава стражи проводил ее в дом, где на втором этаже ее вниманию предстала комната. Как и было сказано, это была комната не простого стража, а скорее капитана. Здесь была кровать, большая бадья для мытья, пара ведер с водой, мыльные принадлежности, полотенца в комоде и стол с табуретом.
Но девушку интересовало не это. Пока они шли, она заметила скучающих стражей у входа в дом и на лестнице второго этажа. Воины скучали и относились к своей службе, как к скучной рутине. Это было важно.
- Я буду ждать тебя внизу, в столовой, - сказал Грун. – Располагайтесь.
Белл поблагодарила за радушный прием и затворила дверь. Не дело видеть мужчине, как раздевается и принимает ванну девушка. Хотя какая тут ванна? Бадья с водой и пара ведер на все про все. Впрочем, в походных условиях, и это хлеб.
Скинув одежду, протерев кожаные и металлические детали брони и оснастки, Лесная Сестра за одно решила и немного простирнуться перед купанием. Потому, прополоскав некоторые элементы белья и наскоро просушив их, взмахиванием в воздухе, она, при этом постоянно встряхивая и проверяя на наличие остатков воды, добилась минимальной влажности. После чего всё вывесила неподалеку от окна, пристроив кое-как на табурете. А дальше, наконец-то забралась в кадку и вылила туда пару ведер.
Вода была прохладной. Это тебе не горячие ванны в городах и некоторых особо продвинутых деревнях. Это та же казарма, разве что с небольшими удобствами. Но, неприхотливая Белл, много лет проведя в условиях близких к никаким, была довольна хотя бы тому, что при мытье – никто тебя не сожрет, как в реке, и не напрыгнет со спины с целью сожрать и непременно лишить жизни самым кровавым способом.
Вволю наплескавшись, оттерев все особо грязные места и промыв особо нужные, охотница вылезла из воды и тщательно растерлась полотенцем. Когда-то, в доме своего свекра, она подолгу протирала мокрую кожу полотенцами с душистыми маслами и ароматами. Это могло длиться довольно длительное время. Есть, знаете ли, в этом свое удовольствие. Но теперь, перейдя на сторону мужчин, став больше уподобляться суровым воинам, нежели утонченным и ранимым хрупким дамам, она также переняла и их манеры, и поведение. Лесная жизнь учит быстро. Или коротко.
Переодевшись, лишившись оружия и брони, она спеленала волосы полотенцем, набросила несколько на плечи и соорудив нечто набедренной повязки, она облачилась в самое легкое свое одеяние, опоясалась мечом и оценив, что выглядит не привлекательно для изголодавшихся мужчин, спустилась в столовую к главе стражи.
- Так быстро! – наигранно подивился Грун. – Я думал ты задержишься куда как на дольше.
Лесная охотница, еще войдя в столовую стражи, сразу почувствовала приятный аромат жареного мяса и горячего супа. Это было помещение, заставленное лавками и столами, на которых чуть дымились небольшие котлы с подогревающейся водой, под которыми тлели уголья, показывая, что вода в котлах – горячая. На столах стояли тарелки стопками и столовые приборы из вилок, ножей и ложек. Справа от входа размещалась лестница на верхние этажи, по которой Белл и спустилась, а рядом с ней и под самой лестницей, располагалась некое подобие кухни, где подогревалась, резалась и крошилась еда и закуски. Двое слуг, облаченных в белые фартуки и нарукавники, разносили еду по столам, разливали напитки и собирали грязную посуду. Народу было немного – всего три стола были заполнены ужинающими стражами, сидящими где вчетвером, где по двое.
- Зачем? – также наигранно удивилась Белл. – Настоящему воину много времени на себя не надо. Он всегда должен быть готов к бою!
Место сильно отличалось от привычной обстановки кабаков и таверн. Ели тут молча, либо негромко преговариваясь, не мешая другим и не поднимая излишнего шума. А может просто здесь сейчас был глава стражи и потому все относились к этому согласно субординации. Кстати, судя по нашивкам пребывали тут только капитаны и капралы. Это Белл отметила интуитивно, за пару мгновений окинув взглядом все помещение и прочитав его полностью, попредметно и подетально. Привычка выпускника Школы Мечей.
- Я сразу понял, что ты наш брат по оружию, - согласился глава стражи. – Ну садись, раздели трапезу и проведи со мной ужин в непринужденной беседе.
Белл не надо было долго уговаривать. Она ловко опустилась на лавку и обнаружив перед собой тарелку, столовые приборы и приличное по лесным меркам угощение, сразу же бесцеремонно приступила к еде.
На столе стояла большая тарелка с мясом, протушенным и нарезанным большими и тонкими кусками, тарелки с нарезанным сыром, хлебом, небольшими печеными фруктами и кашей. Отдельно возвышалась посудина с ароматным супом и несколько кувшинов толи с кампотом, толи с морсом. Возле воина ждали своего часа два бокала и пара бутылок. Видимо, с теми самыми «хмельными медами».
Девушка сразу налила себе в тарелку супа, отхватила край хлебного каравая, пододвинула поближе тарелку с сыром и нарезанными ломтями овощами. После этогго, лихо кусая большими кусками хлеб, принялась поглощать суп, время от времени закидывая в рот сыр и овощи.
- Эко ты оголодала, ведьмачка, - улыбаясь во весь рот заметил Грун. – Небось работа в лесу затянулась. Ну, и тяжкое, должно быть, у вас ремесло!
- Не жалуюсь, - проговорила Белл с полным ртом.
- Оно и правильно, - согласился глава стражи. – Воин не должен роптать на судьбу. Взялся за меч – терпи. А нет желания терпеть – неча и думать о ратной службе.
- У нас не ратная, - заметила девушка, все еще жуя. – У нас – специальная!
- Это разве другое? – развел руками воин. – Практически тоже самое! Верно?
Белл не стала отвечать, пожав плечами. Впрочем, главе стражей хватило и этого. Он еще шире расплылся в улыбке и по-отечески пододвинул еще одну наполненную овощами тарелку, переставив опустевшую.
Охотница быстро вычерпала тарелку супа и, наполнив ее ломтями мяса с кашей, принялась поглощать данное яство. Грун не мешал, он терпеливо ждал завершения трапезы, наблюдая за насыщающейся девушкой. Когда воительница наконец наелась, он молча пододвинул к ней бокал и лихо наполнил его из бутылки.
- Вот можем теперь и выпить! – довольно сказал он.
Белл не отказывалась. В конце концов она же предложила выпить за компанию. Значит стоило выпить. Тем более, что жидкость была приятно пахнувшей и дурманящей своим ароматом.
- Уф, - вырвалось у нее, как только первый бокал был опрокинут внутрь. – Терпкая вещица!
- Не то слово! – гордо сообщил Грун. – Монахи в обители хорошо настаивают на медах и травах. Нравится?
- Пить можно, - согласилась девушка, переводя дух и закусывая печеным фруктом.
Чтобы вояка не пристыдил, мол, чего позвала, если пить не умеешь, - она пододвинула бокал к бутылке и кивком показывая – наливай!
Груна не надо было упрашивать. Он тут же налил и ей, и себе, пригубил бокал и предостерег:
- Не пей больше залпом, смакуй!
Белл кивнула, пригубив, как было велено.
- Давай лучше поговорим, - предложил Грун. – Расскажи, что нового в цивилизации?
Вопрос озадачил охотницу. Она даже престала дышать.
- А что там может быть? – переспросила она. – Все также: все пьют, друт, трахаются. Порой убивают, а порой – дохнут. Войн нет, да и с кем? Такое вот, все своим чередом.
- А в целом? – снова спросил глава стражей.
- А в целом – скука, - обобщила девушка. – Что может быть интересного? Расскажи лучше про Обитель. Как тут дела идут? Что интересного? Наверное, много разного, раз живете здесь безвылазно?
- Да какое там! – отмахнулся Грун. – Монахи то сюда, то отсюда караванами кареты двигают. Возят там толи послушниц новых, толи еще кого. Но ходят слухи, что женщин им поставляют. Зачем? Кто знает? Секретность такая, что и мне – главе стражи крепости, - ни беса не известно.
- А как бы мне встретиться с главой обители? – спросила Белл. – Это вообще возможно? Или они носа из своего замка не высовывают?
- Н-ну-уу, - протянул Грун, задумавшись. – В принципе можно, почему нет? Но вряд ли они чего захотят. Замкнутые какие-то люди это и мало общительные. Даже с нами редко, когда общаются.
- И все же – почему не попытаться? – пожала плечами девушка. – Нет, так нет. А «да» – то «да»!
Воин молча посмотрел на нее, вдруг рывком опрокинул бокал с остатками пойла и поставил бокал на стол.
- А почему и нет!? – решительно сказал он. – Сегодня и сообщим в Обитель, что некий ведьмак ищет аудиенции самого Настоятеля!
- Благо тебе дарю, за такое, брат по оружию! – улыбнулась Белл. – Давай тогда еще по этому поводу выпьем!
Глава стражи не стал отказываться и поднял свой бокал в салюте.
Девушка и воин выпили еще, после чего Грун поставил бокал на стол и сказал:
- Все! Хорош тогда пить, собирайся и пойдем, представлю тебя монахам!
- Дай мне немного времени, - попросила девушка. – Я должна предстать перед Настоятелем во всей красе! Как охотник, разумеется.
Грун снова улыбнулся и кивнул.
- Только не долго, - предупредил он. – А то вечер к ночи уже клонит. Могут и все спать лечь, а с просонья они – не очень.
- Обещаю, - сказала Белл и ускоренно направилась в комнату.
Собираться пришлось быстро и тщательно. Расслабление кончилось, теперь будет работа. Выпила, поела, помылась, переоделась в чистое. Немного сыроватое, но чистое. Что ж, откладывать нечего, пора на войну!
Переоблачившись заново, Белл надела успевшее просохнуть, но через чур озябнуть, белье, внешнюю одежду и броню. Закинула за спину Анатак, разложила завернутый Кул и пересобрала его заново, проверив тросик, крепления и гибкость оружия. После этого развернула походную связку деревянных спиц, склянки с ядами и вытяжками. Спицы смазала густым и вязким веществом, обернула кожухами из тонкой кожи и принялась заплетать косу, заворачивая ее в высокую прическу и укрепляя ее спицами. Жаль тут не было зеркала, чтобы посмотреть, как смотрится на ней все это оружие. Но да не до шика.
Спустилась она к главе стражи уже в полном своем боевом облачении.
- Ого! – отшатнулся от нее Грун. – Прям сияешь опасностью! Ну просто настоящий воин!
- Я же должна понравиться монахам?! – смущенно улыбаясь комплиментам, ответила Белл. – Как думаешь, монахи захотят принять меня на работу?
- Много шансов! – согласился воин. – Просто без вариантов!
- Тогда проводишь меня в Обитель? – попросила Белл.
- Ну, естественно! – заверил глава стражи. – Как иначе?
Идти было не долго, они и так были рядом с этим огромным строением. Замок, или Обитель, был рассчитан, как второй рубеж обороны. Потому складывалось ощущение, что Лесная Сестра снова оказалась вне крепости. К тому же начинало темнеть и видимость падала. Освещение было только факельное, и только в тех местах, где дежурили стражи, охраняя дома и подсобные постройки.
Поражала безмятежность и невозмутимость местной стражи. Пусть на них не нападали, но все же это лес – мало ли что может тут случиться? В ее лагере всегда ждали опасности – внезапной и ужасной, а потому все выставленные стражи были бдительны и постоянно находились «на чеку». Впрочем, что это она? Чем расхлябаннее и ленивее несут службу стражи, тем ей лучше.
Обитель была обнесена рвом с водянистой жижей, заменяющей воду, над поверхностью которой то тут, то там торчали острия вбитых в дно кольев и пик. Через ров был перекинут подъемный мост, ныне опущенный, а сразу за ним, в стене самого Замка красовались цельно металлические ворота, с небольшой калиткой в одной из створок. Именно к ней и шли они – Белл и Грун.
- Скажи, Грун, - спросила вдруг Белл. – Почему тебя так зовут? Что-то интересное или это «подарок» родителей?
Имена, как правило всегда что-то обозначали в Империи. Но над смыслом имени «Грун» можно было долго ломать голову. Белл это мало интересовало, но идти в молчании – это шанс навести чуть выпившего, но все еще трезво мыслящего главу стражи на ненужные мысли. Вдруг заподозрит чего? А вот занять вояку разговором на посторонние темы, значит отвлечь от мыслей о ней самой. Пусть лучше пустится в рассказ о чем-то ему знакомом.
- Это в честь нашей плоскости, - ответил глава стражи. – Грунт, значит. А при рождении был. Грунттус. Просто за достижения и отвагу, когда-то был премирован из многобуквенных в четырехбуквенные. Ты же знаешь эту традицию Империи! За заслуги отрезать от имени по одной букве имени. У тебя вон тоже – Коралл, не просто так?
- Не просто, - согласилась девушка. – Но я пока только шестибуквенная. Мне до вас еще расти и расти!
- Это, конечно, да, - с легкозаметной, но все же несколько скрываемой гордостью согласился Грун. – Но вы тоже быстро растете в своей специфике. Наслышан был, как вы своими мечами машете. Эх, было б больше времени – поупражнялись бы в железном звоне! Если монахи на работу не возьмут, то, может, устроим завтра тренинг? Никогда не махал мечами с вашим братом.
- Отчего же? – пожала плечами Белл. – Обязательно помашем!
Калитка обитель приблизилась неожиданно, все же охотница увлеклась разговором со своим провожатым. Грун тем временем, сделал знак стоящим подле нее двум своим стражам, мол, свои, и можно не салютовать – я с дамой, и свисающим в центре калитки кольцом постучал в дверцу. Гулкий звон послышался от подобного действа. Очень не сразу из-за нее послышался голос:
- Кто там еще?! Опять стражам неймется…
Широкая заслонка в калитке отошла в сторону и на Белл уставились глаза мужчины преклонных лет, с седыми бровями и словно лишенными ресниц. Странно, что седина была, а глаза вроде бы принадлежали далеко не старому человеку.
- ДА?!
- Привратный брат, - начал Грун. – Передай Настоятелю, что к нему со срочной аудиенцией прибыла ведьмачка. По делу!
- Это та, о которой мне доложил капитан сегодня?
- Не тебе, а магистру! – буркнул глава стражи. – Отпирай давай, не простой гость прибыл. Часто к вам такие люди жалуют?
- Не часто, - согласился Привратный брат. – Проходите! Сейчас впущу.
Из-за калитки послышался страшный лязг и скрип металла. Неприятное ощущение на зубах и в голове появилось у Белл, которая до этого ни разу не встречала у себя в теле такой реакции на лязг металла о металл. Наконец калитка отворилась и монах впустил ее внутрь.
- Ступай, Коралл, - напутственно сказал Грун. – Дальше мне ходу нет. Успеха у Магистра!
Охотница кивнула недавнему собутыльнику и направилась вслед за Привратным братом.
Место, где она оказалась, было внутри замковое межворотное место для досмотра груза и ловушки для осаждающих. На всю ширину стены замка – шагов с дюжину, - простирался некий каменный мешок с бойницами в боковых стенах и галереей под потолком. Над головой у ворот за спиной и перед ней – красовались поднятые решетки, почему-то не опущенные, как это было обычно в замках, что ей доводилось видеть. Правда все ворота – и передние и задние, - были закрыты.
Привратный брат направился к калитке в противоположной стене, миновав проем в боковой стене с такой же металлической дверью, как и во внешних воротах замка. Видимо, здесь он обитал, когда в дверцу калитки постучали. Иначе как он так быстро отворил ей дверь, да и вообще услышал стук?
Во вторую дверцу в воротах на внутренней стороне стены замка, Привратный брат постучал некой колотушкой, до этого скрываемой в складках своей толи робы, толи рясы.
- Что тебе, Привратный брат? – послышался голос оттуда.
- Посетитель к его святейшеству! – строго и четко выговаривая слова, сообщил сопроводитель Лесной Сестры.
- Не поздновато ли, на ночь глядя? – проворчал незримый брат.
Все же дверца калитки во внутренних вратах отворилась. За ней стоял весьма объемный мужчина в рясе-робе, но не в области пуза, а в плечах. Это вполне мог быть и переодетый воин. А может и просто все монахи обители такие здоровенные детины, кто не живот отращивает, а строго следит за фигурой и рельефом тела?
- Я Коралл! – сообщила Белл. - Специалист по лесному зверью и выродкам. Ищу встречи с Магистром, по личному и важному вопросу.
- Я знаю, - ответил монах, не перебивая выслушав предварительно слова девушки. – Следуйте за мной.
Монах был одет чуть лучше, чем тот, что встретил ее у первых ворот.
- Вы тоже Привратный брат? – спросила она монаха.
- Нет, - ответил тот. – Привратный брат несет дежурство при воротах. Я же – при дворе. Потому я несу службу Придворным братом.
«Придворный брат», проговорила Белл про себя и отметила с иронией сходство с придворными королей, царей и самого Его Величия. Забавно, но не более.
Они пересекли двор до первой же ближайшей башни, у входа в которую сидели еще двое братьев Обители, канонично засунув ладони в широкие рукава своих ряс или роб – левую в рукав правой руки, правую – в рукав левой руки. Это стоило отметить. А именно их количество и наличие. Они явно были неким подобием охраны.
А раз так – стоило бы их учесть.
Как и то, что в удалении от башни стояли две кареты. Возможно, недавно кто-то прибыл или готовился к отъезду. И это стоило принять в расчет.
Белл не заметила особых знаков и безмолвного общения между Придворным братом и монахами, скорее почуяла, что эти знаки были. За время пребывания в Лесу она успела воспитать или зародить в себе это чувство – ощущать опасность, скрытое поведение или обмен информацией, которые производятся в тайне от окружающих. Распознавать и понимать еще нет, но вот ощущать – это да.
Один из монахов поднялся и сделав знак рукой следовать за ним, развернулся и вошел в башню. Второй же остался сидеть, как ни в чем не бывало. Придворный же брат развернулся и направился обратно в сторону внутренних ворот.
Прибашенный монах, которого она про себя так прозвала по аналогии с Привратным и Придворным, меж тем вошел в башню, внутри которой, идущая за ним Лесная Сестра, обнаружила каменную лестницу наверх.
Собственно, это и не башня была, а скорее некое огромное единое строение, а первое помещение, что представилось ее глазам, напомнило приемный покой. Такие она видела когда-то давно в монастырях, где оказывали какие-либо услуги монахи и одЕнцы. Здесь были коридоры со множеством отворотов, дверей, а главное – большой холл, где собирали паломников, посетителей или осужденных на кару. Все зависело от назначения таких холлов, но все они строились по одному и тому же принципу. Распределитель – вот наиболее подходящее слово для такого помещения и такой структуры.
А монах вел ее дальше вверх по лестнице. Так они прошли с полдюжины этажей, встречая на каждом мирно стоящего монаха с опущенным капюшоном и сложившего на груди руками, ладонями в рукава. Стало быть охрана здесь была на уровне. Не хуже, чем в крепости. Может, и лучше.
Наконец, один из этажей стал для ведущего ее брата последним. Он молчаливо подошел к большой красивой двери, сильно отличавшихся от прочих на этаже, как-то странно постучал, явно передавая какую-то информацию условным стуком, и отойдя в сторону – указал на нее рукой, приглашая Белл войти.
Охотница не стала задавать вопросов или ждать какого-либо еще приглашения. Лишь толкнула дверь и, заметив, что та легко отворилась, вошла внутрь нового для себя помещения.
Первое что она увидела – хорошо освещенную залу, в центре которой сидел в роскошном кресле весьма немолодой мужчина, тело которого было покрыто чистыми, белыми волосами, такими же длинными усами и бородой. Он словно не стригся. Зато содержал свое тело в чистоте и благоухании. Запах его тела был приятный – от мужчины пахло травами и дурманящим ароматом винной выжимки, что придавало мужественности и ощущения силы.
- Доброго появления в нашей Обители, странница! – несколько торжественно сказал он. – Я - Магистр Ордена Познавших Красоту, Грурих Голот-Емсок! И я желаю тебе доброго настроения в Обители Красоты, дитя моё.
- И вам, Магистр, того же - полную чашу, - поклонилась девушка, выказывая вежливость и знание этикета. – Но почему «Красоты»? Я слышала, что Обитель данную называют Обителью Скорби или даже Обителью Невест! Врут? Или просто невежды?
- Почему же? – ответил вопросом Магистр Грурих. – Все так. Просто одному нравится такое название нашего Храма, другому – другое по душе. Всякий волен болтать, что ему вздумается. Мы же – Храм Красоты! И владеем Секретом возвышения человека, над собственным телом.
- Вот ведь, - деланно удивилась Белл. – Я – Коралл, охотница за нежитью и выродками. Здесь оказалась после прошлого контракта. Следую в ближайший город по официальной легенде. А по Неофициальной – у меня к вам дело.
- Какое же, дитя мое? – слегка заинтересовался Магистр.
- Мне не нравится мое тело, - призналась Лесная Сестра, - и я слышала, что вы творите чудеса с людьми…
Магистр захлопнул книгу, встал с кресла и направился к охотнице. Когда он подошел, от него пахнуло… молодостью. Девушка присмотрелась, и вдруг увидела довольно молодого мужчину. На старца его делали похожим лишь его длинные седые волосы, борода и усы, под полотном которых скрывалось отличная молодая кожа юноши с глазами умудренного временем человека.
- И что же тебе не нравится, дитя мое? – вкрадчиво спросил он.
Предводительнице Лесных Сестер не нравилось такое обращение. Что еще за «дитя» такое? С чего бы вдруг? Зачем? Но мужчина при этом не отталкивал от себя. Он был приятен для нее. Телом. Голосом. Запахом. Речью.
- Нравится мое тело? – вдруг спросил он. – Могу сделать тебе такое же.
- Мужское? Мне?
- Нет, конечно, же, - улыбнулся Магистр. – Твое, но - свежее. Не стареющее. Вечное. Хочешь ли ты такое?
Почему-то от такого располагающего голоса, Белл стало плохо. Мужчина явно кружил голову. Его обаяние сбивало с ног, отпускало куда-то вдаль, плыть по теплому и расслабляющему течению сознания, в котором было хорошо и уютно, а внимание рассеивалось, переставая концентрироваться на чем-то конкретном.
- Тогда пойдем, - сказал Магистр Грурих. – Я покажу тебе, что тебя ждет, и кем ты станешь. А после – скажешь, готова ли ты пройти через боль, чтобы стать совершенной.
- Я готова на все, - ответила девушка с трудом удерживая сознание на ниточке трезвого мышления и памяти о том, зачем она здесь. – Но что мне это будет стоить?
Магистр взял ее за руку.
- Ни сколько. – Грурих потянул ее руку на себя и направился к арке в стене, противоположной той, через дверь в которой, Белл вошла. – Но наша Обитель будет рада иметь в должниках благодарного охотника за нечестью. Никогда не знаешь, что может пригодиться в следующее мгновение.
Это показалось Белл разумным. Но тут же появились мысли с общей темой: а не так ли связывают обязательством по рукам и ногам Ордена и Храмы?
Они вышли в узкий длинный коридор, закончившийся выходом на галерею, с которой открывался вид на множество клеток с людьми. Белл это сразу поняла, так как под близким сводом, стоял гул голосов и стонов, плача и ругани, коротких вскриков, протяжного нытья и редкого рычания. Это привлекло практически рассеянное внимание девушки. Она пригляделась и поняла, что в клетках сидят грязные, подавленные, сломленные, в изодранных одеждах и просто полуголые… девушки. Где постарше, где помоложе.
- Что это? – спросила она Магистра.
- Это сборник ресурса, - просто ответил тот, словно речь шла о хранилище руды или бревен. – Мы собирает тут материал и готовим его для переработки. Сейчас я покажу тебе, цех, где мы создаем красоту. Но сначала – ты должна увидеть во что они все превращаются.
Грурих потянул ее руку за собой. Они прошли вдоль галереи и спустились по широкой лестнице вниз, но пошли не к клеткам, а в огромную арку, за которой находились какие-то выгородки, столы и стенки с цепями, оковами, креплениями для тел, судя по очертаниям и положению. Сведущий человек сразу понимал – здесь огромная камера пыток.
И правда – кое-где, тут и там к столам и стенам были прикованы девушки, женщины, откровенно старухи, а порой - и вообще непонятно кто. Возле них шерудили чем-то монахи в ярко-красных балахонах с синей вязью по краям и непонятными рисунками в виде червей или еще каких паразитов по центру. На спинах монахи носили темно-синие изображения чаш и гадов.
Что они делали?
Белл так и не поняла. Но тела перед ними были так живописно расписаны кровью и распоротой кожей, что в тот же миг колыхнули давно позабытые воспоминания о ее обучении в Школе Мечей.
Как не странно, но воспоминания тут же отбросили наваждение располагающих чар Магистра. Девушка пришла в себя, однако не стала показывать вида.
- Не пугайся, - сказал Грурих. – Это крайние меры. Женщины совсем из низов и тратиться на них нет ни желания, ни возможностей. Для особых случаев, есть более безопасные и даже приятные способы.
- И часто у вас бывают «особые случаи»? – неприятно пораженная Белл спросила больше интуитивно, чем осознанно.
- Сказать по правде, - отмахнулся Магистр. – Практически никогда. По сути – ты первая. Если у нас и случались случаи, то в основном – среди нас или некоторых уж очень близких нам людей.
Он повел ее дальше. Предводительница Лесных Сестер пораженная увиденным шла за ним, едва не спотыкаясь и бОльшую часть пути старалась не столько рассмотреть все, что окружает, сколько запомнить дорогу назад.
- Понимаю, - буднично сказал Магистр, - по началу шокирует. Но если есть цель – быстро научишься к этому проще относиться.
- И какая у вас цель?
- Долголетие! – с гордостью в голосе пояснил Грурих.
Зал со страшными истязаниями кончился и открылась новая локация. Здесь было много лестниц и переходов на небольшие этажи и платформы. Каждая такая платформа вела к большим прямоугольным камерам, раскрашенным в белый цвет и украшенными изображением чаш и обвивающих их гадов. В камера имела раздвижную дверь, возле которой на лавочке сидел монах в опущенном на глаза капюшоне и рясе белоснежного цвета, а сбоку - довольно большое окно, сквозь которое виднелись лежащие внутри девушки. Даже с такого расстояния, в дюжину – полторы шагов, было видно, что они очень и очень даже привлекательны.
- Это наша реабилитационная, - показал рукой и объяснил Магистр. – Здесь они отдыхают от операций и исправлений. Всякое случается. Зато теперь – они отдыхают.
- А что потом? – не удержалась от вопроса девушка.
- Потом – в свет! – просто ответил Грурих. – Всегда найдется заинтересованный, кто выложит за их преображение солидную сумму. До тех пор – они наша собственность.
- Девушки?
- Девушки, - согласился Магистр, явно не поняв вопроса.
Провожатый подвел Белл к одной из таких камер и сделал знак рукой монаху возле. Тот вскочил с места и деловито отодвинул дверь в сторону, отворяя проход внутрь и приглашая девушку пройти. Охотница вошла и сразу увидела нечто вроде ложа, на котором спала девушка с прекрасной, лишенной изъянов кожей, прекрасным лицом и удивительно стройной фигурой. Ее тело покрывало нечто вроде темно-зеленой чешуи, к которой были прикреплены тонкие длинные жгуты, соединяющие ее со странными прямоугольными предметами у стен камеры. Только лицо и шея были свободны. И именно там было видно, сколь чиста и бела кожа девушки. Сколь естественно красны губы и длинны ресницы закрытых глаз.
Засмотревшись, Белл не заметила, как возле нее появился Грурих.
- Как тебе? – тихо спросил он.
- Она… - начала девушка и некоторое время боролась с перехватившим дыханием. - Бесподобна!..
- Да чего там, - смутился Магистр, принимая похвалу на свой счет. – Мы только освоили технологию древних и пользуем ее на доступном нам материале.
- Но зачем вам это!? – спросила охотница. – Это прекрасное занятие, но выгода для вас – просто деньги?
- Торговля? Ну, не-ет! – поморщился Грурих. – Познание! Вот наш интерес. И вечная молодость, разумеется.
- Видишь ли, - сказал Магистр, - мы не в единый миг осознали эту науку. В начале было трудно. Столько неясного. Однако... с ростом наших знаний, в основном получаемых методом тыка, мы стали что-то понимать. А потому - смогли исследовать.
Сегодня мы можем вернуть молодость, продлить жизнь, вернуть чувствительность конечностям и чувственность органам. Не всем. К тому же - мы можем лишать тела изъянов и пораженных мест, заменяя более не нужное, новым и чистым.
- Как же называется ваша технология?
- О, она не наша. Ее придумали Древние. Мы пока даже не все поняли, хотя и исследуем. А называли они ее – Айца-Ренегер. Что значит "Перерождение"!
- Да уж...
- Не плохо?
- Более чем!
- Что ж, стараемся. Но еще столько надо изучить!..
- Скажите, поэтому вы в такой хорошей форме? Вы совсем молоды для Магистра Ордена и Настоятеля Обители!
- Верно, - ответил ей Грурих. - Я тоже прошел через обновление и возрождение. Но есть одна деталь. Мы так долго пытались ее обойти, но... до сих пор топчемся на месте.
- Значит даже у вас есть проблемы?
- Нет. У нас нет проблем.
Он указал на девушку в темно-зеленой чешуе. Бел проследила за жестом Магистра и увидела, что девушка вдруг дернулась. Веки ее дрогнули, и в следующий миг она распахнула глаза. Дивные темно-синие глаза. Красавица несколько раз моргнула и вдруг, осознав где находится, дико во все горло тонко и пронзительно заорала.
Белл отшатнулась, схватившись за уши. Крик был наполнен такой боль. И ужасом, что даже мысли в голове воительницы спутались. Захотелось врезать орущей дуре, чтоб только та заткнулась. Удержало от этого ее лишь то, что пришлось бы открывать уши. Но вместе с этим она вдруг ощутила, как на ее запястья опустились холодные металлические браслеты, застегнувшиеся с характерным щелчком.
Крик стих. Охотница открыла интуитивно закрывшиеся глаза и осмотрелась.
В камере по-прежнему была девушка в темно-зеленой чешуе, Магистр Грурих и какой-то монах, совсем не похожий на того, что сидел у входа. Изменилось только то, что на запястьях Белл появились металлические обручи, скованные меж собой цепью.
Она в недоумении посмотрела на Груриха.
- Нормальная реакция, - сказал тот. – После пробуждения все орут так, что уши закладывает. Это хорошо. Значит, организм полностью готов к следующему шагу.
Он обернулся к девушке, с которой незаметно стекала чешуя и просачивалась куда-то сквозь ложе. Красавица протянула руку Магистру, тот бережно взял ее в свои ладони и что-то осмотрел на тыльной стороне её ладони.
- Прекрасно, - заключил он, обращаясь к проснувшейся девушке. – Больше купайтесь в наших водоемах и грейтесь под лучами утреннего Светила. Ваш возрожденный организм должен освоиться с нашим воздухом. Но меня больше интересует ваш ответ на мой давешний вопрос.
Проснувшаяся внимательно посмотрела на Лесную Сестру и поманив к себе Магистра, что-то кратко сообщила ему на ухо.
- Что здесь происходит? – не поняла Белл. – Кто эта девушка и почему с ней на Вы?
- Я рад, - сказал Магистр Охотнице. – Нет, правда, рад, что это все, что вас интересует. Мне казалось вы начнете интересоваться другим.
- Вроде этих браслетов на моих руках? – кивнула Белл.
- Именно. Однако на этот вопрос я бы не дал вам удовлетворяющего ответа.
Стоящий с боку монах от души врезал Белл вподдых, от чего девушка сложилась было пополам, но Магистр поймал ее за подбородок и взглянул ей прямо в самую глубину ее глаз. Или скорее – ей так показалось. Потому что она тут же потеряла сознание.
- Что ж, - услышала она, отключаясь, голос Груриха, - сейчас сразу и приступим. Хорошо, когда не надо долго искать подходящее тело.
Пробуждение ее было явно нездоровым. Болело все. Но главное – она не могла свободно управлять руками и ногами, те были скованны.
С трудом абстрагируясь от боли, девушка огляделась. Ее тело было привязано к одному из тех столов, что она видела, проходя страшный зал вместе с Магистром.
Что он там плел ей по дороге? Не важно. Главным было то, что Бел пришла в себя. Значит время действовать.
Выгородка, где она находилась была такой же, как и все прочие. Прямо перед ней стоял стол с инструментами странной формы. Она видела уже нечто похожее в Школе, когда только появилась в ее стенах, и старательные лекари пытали ее тело подобными приспособами. Правда тогда они сделали ее тело лучше. По их мнению. Вот только пришлось пройти через боль. Сейчас же – ей грозило нечто похожее.
Что сказал Магистр той девушке? И кто она? Обращался он с ней не так, как, наверное, с прочими. Вон, женщины из соседней залы, вообще заточены в клетки, и вряд ли кто будет с ними так уважительно общаться. Правда с ней тоже Магистр был вежлив. И чем кончилось?
Белл осмотрела стены вокруг себя. Под ней был настоящий каменный пол, где-то в вышине – такой же каменный потолок. Стены были из какого-то белоснежного материала. Дерево – не дерево, металл – не металл. К одной из таких стенок она была прикована. А чем? Какими-то жгутами. Опять же – веревка, не веревка, металл – точно не металл!
Оружия, естественно не было. Одежда, что на ней – была только нижняя, да и та разорвана на груди и бедрах. Не тронутой осталась только набедренная повязка.
- Она очнулась! – громко сказал кто-то, заглушая стоны и плачь кого-то со стороны выгородок по соседству. – Давайте приступать, братья.
Голос шел откуда-то сверху. Подняв взгляд Белл увидела монахов, стоящих на галерее. Они были как те, что возились в выгородках, когда девушка шла через этот зал в сопровождении Магистра. Вот только на галереях были монахи, облаченные в два типа ряс – побогаче и пестрее, и победнее и невзрачнее. Наверное, это главные и совсем простые. Одни управляют процессом, другие учатся. Или как-то еще, но думать о таком, когда с тобой явно что-то начнут делать, не особо хотелось.
В сознании мелькнула паника. Но девушка тут же подавила ее силой своей воли. Еще не хватало тут разрыдаться и начать истерить, потеряв самообладание и лишившись способности мыслить. Жаль, конечно, что никто не придет на помощь. Что ни будет никакого «но, тут!» и ворвутся друзья и сопартийцы. Нет. Но все же жаль.
В выгородку зашли двое монахов. В руках одного был продолговатый предмет, похожий на глиняную амфору или кувшин. Но только похожий. Это явно было не то и не другое. Да и сделан он был из материала, далеко не глиняного происхождения.
- Сейчас приступим, - сообщил один из них, обращаясь явно к кому-то на галерее, которая так удачно находилась прямо над ними. – Брат Голатап проведет полностью вскрытие и пересадку, а я – займусь нейролептикой. Нам понадобится еще брат Мотана, но он подойдет позже.
- Отец Россефорп! – послышалось сверху. – Не могли бы вы работать помедленнее? В прошлый раз не все успели записать весь процесс! Потом было много вопросов по теме.
Говорливый монах, что держал в руках амфороподобный предмет, обернулся и произнес в ответ:
- Мы постараемся работать так медленно, на сколько позволяет нам сам процесс переноса и оцифровки сознания в тело носителя. Однако помните: в нашем деле надо иметь не только навыки последовательного и правильного выполнения операции, но и скорости самого процесса! Иначе либо носитель, либо оцифрованный могут просто его не пережить.
Монах, хранивший молчание, и названный, как брат Голатап, что-то вколол Белл в шею, отчего девушку немного «повело». Затем он взял острый нож, или что это такое? И стал срезать остатки одежды с плеч воительницы. Говорливый же поставил на стол свой таинственный предмет, взял какое-то блюдце с крышкой, открыл его и принялся макать каким-то белым куском ветоши в находящуюся там жидкость. Эта белёсая субстанция мерзко и резко пахла. Белл успела это хорошо почувствовать, так как ей «Отец Россефорп», принялся мазать шею, грудь, живот и бока охотницы. Стало холодно, кожа подернулась и словно натянулась. Однако впитывающаяся жидкость постепенно стала нагреваться и холодок, появившийся вначале постепенно стал сменяться жаром внутри тела.
- Что вы со мной хотите сделать? – спокойно спросила девушка.
Ей не ответили. Монахи выполняли одним только им понятное дело, да разве что еще догадывающимся на террасе.
- Сейчас мы с братом Голатап’ом, - продолжил пояснять отец Россефорп, - приведем тело носителя в исходное состояние, что позволит нам свободно начать внедрять катализаторы и вспомогательный софт.
- Вы меня убьет? – также спокойно спросила Белл.
- Нет, сударыня, - ответил ей брат Голатап. – Ваше сознание будет перенесено в тело заказчицы. Вы же – станете эльфом. А дальше – вас продадут или обменяют…
- Не разговаривай с мясом! – строго приказал ему отец Россефорп. – Занимайся своим делом.
В выгородку зашел еще один монах. В руках он держал поднос с прозрачными флаконами, расставленными вокруг большой посудины. Что лежало в посудине, видно не было, зато во флаконах…
Белл что есть силы дернулась. Всплеск паники шарахнул по сознанию болью и безнадегой. Живой ужас вдруг вырвался на свободу и волной захлестнул сознание.
- Сейчас мы приступим к вскрытию… - начал было вещающий для слушателей на галерее, но тут же все внимание обратил на охотницу. – Подавитель!! Срочно!!!
Вошедший занимался с подносом, зато второй был свободен и выхватив что-то со стола, тут же вонзил это нечто в шею девушке. Сознание ее стремительно поплыло и Белл снова потеряла сознание.
Пробуждение было более спокойным и приятным. Боли почти не было. Сложилось впечатление, что она просто видела страшный сон, но вот теперь, наконец, пробуждение. Белл открыла глаза.
- Часто материал не способен успокоиться и принять совою участь, - пояснял отец Россефорп для галереи. – Потому мы применяем слабые расслабляющие препараты. Однако работать с мозгом в состоянии полной отключки носителя – нельзя. Итоговый образец может попросту не проснуться. Процессы активности обрабатываемой личности все еще не до конца нами изучены, потому пока что мы не можем работать так небрежно. Поступать же так, как только что поступил брат Голатап – великая небрежность! Его деяние тратит и без того бесценное время…
Монах обернулся к Белл, так как заметивший пробуждение охотницы брат тронул его за рукав, привлекая внимание. Этим монахом оказался тот, что принес поднос.
- Пациент проснулся, - довольно сообщил самый разговорчивый. – Продолжим операцию, братья!
Предводительница Лесных Сестер заметила, что на ее теле появились пунктиры, кресты и точки, сделанные неким стилом. Сейчас же к ней приблизился брат Голатап. В его руке был все тот же небольшой острый нож, острота лезвия которого была хорошо видна без всяких прикосновений к нему.
- Стойте! – громко сказала она. – Мне нужен Магистр Грурих!
Монах замер и обернулся к отцу Россефорп’у. Тот раздраженно махнул рукой.
- Чего остановился?! – с тенью гнева в голосе сказал он. – Хватит с ней общаться – режь давай!
Монах послушался и приблизился к девушке ближе. Его нож коснулся ее груди и резким движением скользнул вниз.
- А ты, - строго и пониженным голосом обратился к Белл отец Россефорп, - еще раз заговоришь – отрежу язык!
В ответ ему охотница закричала что есть силы. По ее груди потекла толстая струйка алой крови, быстро наливаясь бордовым цветом, застывая и подсыхая. Брат Голатап оторвал от тела девушки свой нож и сделал еще ряд надрезов, стараясь не обращать внимания на ее крики. После очередного надреза к нему подошел и брат Мотана, в его руке было нечто похожее на ножницы и сверло с кусочком ветоши на конце, смоченном в чем-то коричневом и сильно пахнущем. Этими «ножницами» он подцепил что-то на теле девушки, которая уже не видела замыленными от слез и боли глазами, и потянул в сторону. Когда острая боль подсказала Белл, что это сдираемая кожа, обладатель «ножниц» сунул в рану свое «сверло» и что-то вонзил под кожу, вывернув свой предмет и вернув его уже без ветоши. Зато брат Голатап, отложив свой нож, взял нечто похожее на спицы и ножницы потоньше, конец которых раскалился прямо в его руках. От предмета тянулся к полу какой-то шнур яркого цвета.
Тело в очередной раз укололо болью, которая словно пронзила тело насквозь и отразилось еще в нескольких местах. Белл дернулась было, выгибая тело и тем самым подсознательно пытаясь смягчить боль, да куда там! Ее хорошо сковывали по рукам и ногам ленты и шнуры. Очень больно терпеть боль, когда ты не можешь даже пошевелиться, а тебя пронзают, режут и колют. Она снова взвыла и… сорвала голос.
- Прекрасно, - заключил отец Россефорп. - Первый плант внедрен. Сейчас прижгем еще раз и приступим к остальным. Шить сейчас никак нельзя, так как от дерганий пациента и мышечных сокращений можно разорвать любой шов. Продолжайте, братья!
Множество раз проклятый охотницей брат Мотана снова подошел с новым сверлом и коричневой ветошью на конце. Он снова отпарывал своими «ножницами» край кожи и втыкал туда «сверло», а брат Голатап прижигал.
Конечно, воительница могла бы заметить, что прижигать раны, надеясь, что это надежнее, чем зашивать, не стоит.
Да вы издеваетесь что ли?! Какие замечания? Ее буквально резали и пичкали неведомым, причиняя такую боль, что никаким криком не заглушить! А ужас, который буквально ощущался всеми чувствами, уже сводил сума, превращая сознание в дикую панику, лишенную разума.
Сколько это длилось, девушка не знала. Она уже перебрала все проклятия и угрозы, которыми мысленно осыпала своих мучителей. Но от этого было мало толка. Потому окончательно выдохшись и смирившись со своей участью, больше не пыталась хоть как-то сопротивляться и на что-то надеяться. Вместо криков из ее рта постоянно и протяжно исходил низкий гул – толи новый вид плача, толи рычания.
А сознание все же за что-то цеплялось. Наверное, за то, что все когда-то кончается и приходит тишина и отсутствие боли. И еще за то, что при любом исходе нельзя сломаться и отпустить сознание. Потому как такой человек более не человек и ничего разумного в нем нет. Нельзя терять связь с реальностью, как бы худо не было. Как бы не было тяжело.
Ее глаза тупо смотрели на мучителей.
Монахи по-прежнему невозмутимо суетились у ее тела.
- Первая стадия закончена, - пояснил отец Россефорп. – Сейчас мы активируем софт и приступим к перемещению оцифрованного сознания заказчицы в сосуд носителя.
- Отец! – послышалось бы сверху, если бы Белл еще способна была что-то слышать. – А сознание пациента не помещает адаптироваться сознанию заказчика в новом для него теле?
- Нет, что вы, - ответил тот. – К этому моменту носитель уже потерял свою личность и готов к смерти. А она наступит с активацией нейролептической схемы. – Он повернулся к Белл и сказал: - Прощайте, охотница за нечестью и прочим, кем там. Баю бай!
Монах довольно улыбнулся и сказал стоящим на галерее:
- Нейролептическая схема готова к работе. Все планты сейчас ассимилируются с организмом сосуда и принимают на себя управление телом. Братья! У вас готов заказчик?
- Да, все в стадии прямого переноса, отец, - сказал брат Мотана.
Он повернулся к столу и приоткрыл большой непрозрачный сосуд. Брат Голатап взял новые «ножницы», существенно отличающиеся от всех прочих, и принялся зашивать что-то на теле девушки. Повеяло каким-то новым видом запаха жженого тела. Главный же над истязанием, взял со стола нечто похожее на дамскую пудреницу, но гораздо большего размера, открыл ее и показал наблюдателям с галереи бегущие по зеркальцу светло-зеленые полосы на темно-синем матовом фоне. Там было что-то еще, но он не пояснял.
- Переносите тело на горизонтальный стол, - распорядился отец Россефорп. – Мне нужно, чтобы оно было в полном покое. Но сперва…
Он что-то нажал в своей «пудренице», и тело охотницы рванулось куда-то, едва не изогнувшись под острым углом, на сколько позволяли ее путы. Но они не сильно то и позволили.
- Все, - пояснил монах. – Система плантов превратилась в единую сферу, и работает в нормальном режиме. Чего встали, братья? – обратился он к помощникам. – Давайте живее! Перекладываем ее в горизонтальное положение.
Брат Голатап раздвинул стол, превращая его в некое подобие ложа. А брат Мотана подошел к Белл и коротким рывком ножа срезал путы сперва на ногах, потому на руках воительницы.
Свидетельство о публикации №220030200180